Узнать пересмешника. Жизнь с Харпер Ли

Глава тридцать третья

Однажды утром в начале декабря, когда я крепко спала, меня разбудил телефонный звонок. Я перевернулась и посмотрела на часы у меня на радио. Было самое начало девятого. Сквозь сон я сообразила, что это звонит Нелл, которой хочется выпить кофе. Она всегда боялась разбудить меня, а я хотела, чтобы она звонила в любое время, ничего не опасаясь. Поэтому, хоть я еще и была в полусне, но автоматически ответила бодрым «алло».

— Доброе утро, дорогая. У тебя есть время выпить со мной кофе сегодня утром?

— А как же. Я буду в восторге.

— Хочешь позавтракать?

— А как же.

Я уже совсем проснулась и приподнялась, опираясь на локоть. Я второй раз сказала «а как же» или третий?

— Прекрасно. Я сейчас отвезу Алису и приду к тебе.

— Отлично. Буду вас ждать.

— Пока-а-а, — сказала она с игриво преувеличенным южным акцентом.

— До скорого.

Надо было вскочить, одеться и ждать ее прихода, глядя из окна кухни, чтобы ей не пришлось стучать в дверь. Теперь окна были закрыты из-за холода. Даже находясь на кухне, я не всегда слышала, как она подъезжала на своем бьюике. Но если я знала, что кто-то ко мне ехал, то могла стоять у кофеварки и смотреть в окно, в то самое, на котором висел санкэтчер Уэса в цветах «Оберна».

Я повесила трубку и пошевелила затекшими ногами под теплым одеялом. Еще несколько прекрасных секунд я обнимала свою вторую подушку. Времени лодырничать не оставалось. Лодырничать? С каких это пор я говорю такие вещи даже про себя? Находясь в обществе этих старых женщин, я стала воспроизводить слова моих дедушек и бабушек. Если я не потороплюсь, то буду за завтраком выглядеть, как оборвыш.

Я слезла с кровати и, то шаркая, то прихрамывая, прошла босиком в ванную. Непривычный холод был как в воздухе, так и у меня под ногами. Я чувствовала его в прохладной плитке пола в ванной. Может быть, он меня окончательно разбудит. Я никак не могла привыкнуть к тому, что первая вещь, которую я видела утром, была розовая плитка в ванной. Ну ладно. Я радовалась тому, что похолодало, что день начнется с общения с Нелл и с завтрака в городе.

Иногда мне не хватало привычной рутины и того, что мне не надо было, как всем людям, собираться в школу или в офис. В течение многих лет у меня хватало энергии, чтобы держаться в течение дня, и было даже постоянное место, куда мы ходили с коллегами и пили кофе, наконец, были и начало, и конец рабочего дня.

Теперь моя работа стала куда более расплывчатой. Много времени у меня уходило на отдых, я куда чаще лежала в кровати, чем брала у кого-то интервью, или же просто гуляла по Монровиллю. Иногда я проводила несколько дней в одиночестве и не видела ни Ли, ни Крофтов, ни Баттсов, ни Дэйл. Я старалась по крайней мере добираться до почты, независимо от того, ощущала я в тот день свою волчанку или нет, но для выполнения моих намерений не всегда хватало энергии.

Но все-таки работа над таким интересным проектом была моей палочкой-выручалочкой, хоть она и продвигалась черепашьим шагом. Природа будущей книги была такова, что даже короткие визиты на почту были нужны не только для получения писем. Таким образом я знакомилась со здешней жизнью, с особенностями мира в глухом месте южной Алабамы, где жили сестры Ли и их друзья. Это был такой взгляд, который не возможен, если ты существуешь в ритме ежедневной журналистики.

Когда в то утро мы завтракали в ресторанчике «Сити кафе», то к Нелл подошла женщина из-под Финчбурга, пришедшая туда со своими внуками. Они вежливо поговорили всего несколько минут. После их ухода Нелл заметила: «Надеюсь, я их не разочаровала».

«Что?» — подумала я. Женщина явно была в восторге, а Нелл говорила очень вежливо и просто и задавала вопросы о ней самой и ее семье.

Наши яйца успели остыть, но зато к нам подошла официантка и подогрела наш кофе.

Все-таки я понимала, что она хотела сказать. Эта мысль часто приходила ей в голову во время подобных встреч. Как соответствовать той атмосфере загадочности, которая ее окружала?

Люди знакомились с ней во всевозможных местах, куда она приезжала по делу, пообедать, за покупками или для участия в каком-то мероприятии. Для Нелл это были обычные встречи. Но для других людей это были истории, которые они потом пересказывали годами, может быть, в течение всей жизни, разбирая каждое ее высказывание, повторяя каждую мелочь. Даже здесь, в местном ресторанчике в маленьком городке в Алабаме, подобная слава оказывала на нее определенное давление.

В тот вечер мы смотрели кино. Нелл, Джуди и я доедали ужин, сидя за моим столом, и собирались перейти в гостиную, чтобы посмотреть на DVD фильм, доставленный по просьбе Нелл — «Неправильные штаны» из серии про Уоллеса и Громита. Нелл как раз доела последний кусочек барбекю от Мелвина, отодвинула свой стул и высказалась о том, что мне предстояло сделать.

«Чтобы понять южан, тебе надо понять их связи с церковью и собственностью на землю». Для того чтобы понять эту часть Алабамы, мне надо понять связи здешних людей с их конкретными церквями, с их конкретными участками земли.

Вообще-то, она только что поправила меня во время нашего разговора: «Не с землей. С их собственностью на землю. Это совсем другое дело».

Земля — это то, что ты обрабатываешь. А собственность — это твой дом. Часто это еще и твоя идентичность. Это твой якорь и твое убежище, твоя связь с прошлым и надежда на будущее. В тяжелые времена это может быть еще и место, где ты будешь выращивать овощи и разводить кур. В хорошие времена там собираются друзья и родственники, чтобы порадоваться изобилию.

Нелл советовала мне сходить в церковь. Алиса тоже. Они говорили, что надо пойти в церкви для белых и для чернокожих. Послушать баптистов, методистов и пресвитериан. И послушать экстатичных проповедников.

— Тебе надо пойти в церковь мисс Мэри, — сказала Нелл.

Мисс Мэри Уотфорд Стаблер была на пару лет старше Нелл. Они не часто встречались, но были давними друзьями. Нелл позвонила мисс Мэри и спросила, может ли она привести на воскресную службу меня, Джуди и Айлу.

Церковь пятидесятников мисс Мэри находилась рядом с маленьким городком Скрэтч-Анкл.

В семнадцать лет у мисс Мэри было видение, из которого она поняла, что ее призвание — распространять Евангелие и проповедовать верующим. С тех пор она стала проповедницей у пятидесятников. У нее самая изношенная, зачитанная и полная подчеркиваний Библия во всем округе Монро, а это о чем-то да говорит.

Когда она была девочкой, у пятидесятников не часто встречались женщины-проповедники. Да и сейчас их немного. Но ее путь начался дома. Ее отец был проповедником. Она помогала ему ободрять, вдохновлять и осуждать верующих округа Монро в шатрах для духовного возрождения еще не получив права голосовать. А в то время женщины имели на это право начиная с девятнадцати лет.

Мне было интересно, чем отличаются ее прихожане от прихожан других церквей пятидесятников в округе. Их тут было несколько, включая большой мятежный приход, чья церковь была расположена у дороги. Местная шутка гласила: «Как сделать так, чтобы в новом городе было две баптистских церкви? Постройте одну. А вторая тут же от нее отколется».

Впрочем, можно точно сказать, что это касалось не только баптистов.

— Не волнуйся, — сказала мне Нелл, — змей там не будет. По крайней мере, я так думаю. Они самые спокойные из всех экстатичных проповедников. По крайней мере, я так думаю.

В то утро вдохновляющую проповедь мисс Мэри слушала, кроме нас, еще примерно дюжина человек. Некоторые люди проходили вперед, чтобы в чем-то покаяться.

Позже, когда мы уже поднялись, чтобы уходить, одна женщина подошла к нашей скамье. Она услышала, что здесь будет Харпер Ли, и спросила, не согласится ли Нелл написать свое имя в ее Библии.

Нелл расписалась, и мы отправились на пикник на берег реки Алабамы.

Мы заехали в загородный магазин, купили жареных цыплят и картофель фри, пожаренный большими дольками, как любила Нелл.

А вот ждать она не любила.

— Наконец-то, — сказала она, когда все было готово.

— Наверное, нам не надо есть, пока мы не приедем на место, — заметила она в машине.

Мне показалось, что это была скорее просьба, чем утверждение. Но мы все-таки потерпели.

— Айла, ты настоящее чудо, — сказала Нелл, когда мы уселись за стол для пикников, и к жареным цыплятам и картошке фри прибавилось еще множество приготовленных Айлой блюд.

Утренняя служба наполнила Нелл энергией.

— У меня такое чувство, как будто я была в церкви впервые за долгое время.

Мисс Мэри произнесла страстную проповедь, в которой было много цитат из Библии, и Нелл это понравилось. Она не любила то, что она называла «духом новой эпохи».

Пока я жила в Монровилле, то часто по воскресеньям ходила в те церкви, которые, по мнению сестер Ли, должны были способствовать моему образованию. Я посещала церкви, куда ходили белые, и церкви чернокожих, участвовала в маленьких деревенских собраниях и была в приходах, которые были настолько большими, что для прихожан требовалось проводить две службы. Я ходила к баптистам и методистам, к разным направлениям пятидесятников, к отколовшимся и независимым. Я спрашивала, проводятся ли где-то в округе какие-либо еврейские или мусульманские службы, какими бы маленькими они ни были, я хотела сходить и к ним, но ничего такого не нашла.

Все тем же вечером, когда мы смотрели у меня дома фильм про Уоллеса и Громита, Нелл рассказала нам с Джуди о звонке, совершенном ей несколько месяцев назад. Мы уже посмотрели фильм и теперь никуда не спешили, Нелл придвинула мою обитую зеленым вельветом кресло-качалку к кофейному столику, Джуди была справа от нее в кресле, покрытом цветочными узорами, а я слева на деревянной качалке.

Она рассказала нам, что звонила домой Броку Петерсу как раз незадолго до его смерти. Петерс сорок три года назад сыграл в фильме «Убить пересмешника» несправедливо обвиненного Тома Робинсона. Он умер в августе 2005 года от рака в возрасте семидесяти восьми лет.

Когда Нелл позвонила, то женщина, которая, как она поняла, была Мэрилин, женой Брока Петерса, сказала ей, что Броку осталось жить всего несколько часов, и она читает ему вслух библейские тексты и тот отрывок из ее романа, который всегда его волновал.

Позже Нелл написала Мэрилин и процитировала слова из «Путешествия Пилигрима», классической духовной аллегории о поисках вечной жизни: «И лишь только он предал дух свой, как невидимая рука отнесла его в нее, и он был немедленно увезен сквозь облака при трубном звуке и по самому ближайшему пути к Небесному Граду»[10].

В тот день Нелл получила в ответ очень любезное письмо.

Однако, она была огорчена, что ни Джуди, ни я не смогли опознать цитату о трубном звуке. Те, кого она спрашивала о подобных вещах, часто чувствовали себя неловко, и так бывало с каждым из нас.

В январе 2006 года Нелл вернулась с ежегодного обеда в Тускалузе изможденной и испытывавшей облегчение.

Она рассказала мне, что не знала, что там будет присутствовать журналистка «Нью-Йорк Таймс». На следующий день ее слова были процитированы на первой странице газеты.

В своей статье «Харпер Ли на один день стала общительной» журналистка «Таймс» Джина Беллафанте сообщила, что Нелл согласилась поговорить с ней о том мероприятии. Она написала, что та терпеливо фотографировалась со школьниками, остроумно высказывалась и ей явно нравилось происходившее. На следующий день Нелл позвонил уроженец Алабамы Хоуэлл Рэйнс, ответственный редактор «Нью-Йорк Таймс», и сказал, что на статью о ней по электронной почте пришло больше всего отзывов. Нелл не очень хорошо представляла себе этот механизм, но оценила значение этого сообщения.

Баллафанте в своей статье повторила слова Нелл о том, что Хортон Фут, сценарист «Убить пересмешника», оставался ее добрым другом и что по мере того, как он старился, он становился похож «на Бога, только на хорошо выбритого Бога».

Вскоре после выхода статьи на Уэст-авеню зазвонил телефон. Нелл сняла трубку, это звонил Хортон Фут, Хортон, с его нежным сердцем, добрыми глазами и мягкими, цивилизованными манерами. В его мягком, иногда почти хриплом голосе все еще слышался техасский акцент его молодости.

— Говорит Бог, — сказал он.

Они посмеялись и поговорили друг с другом. В завершение разговора он сказал Нелл:

— Помни, Бог любит тебя.

Она смеялась, передавая мне этот разговор за кофе в «Макдоналдсе». Но при этом выглядела слегка опечаленной.

— Он один из последних настоящих джентльменов, — сказала она.