Ну вот, наконец я добрался сюда. Я в том краю, где перед каждым домом привязана оседланная лошадь. Мимо моей открытой двери поминутно проносятся всадники, вяло шлепают босые ноги, ко мне заглядывают любопытные черные глазенки детей, и время от времени лихие парни в широкополых сомбреро, с пистолетом у пояса бросают дерзкие замечания по адресу чужеземца, которого они принимают за гринго — североамериканцы здесь не в чести…
Я остановился для короткого отдыха в небольшом рыночном городке в глубине Республики Гондурас, почти в самой середине Центральной Америки. Надо мной голубое небо тропиков, чисто вымытое обильным дождем, прошедшим накануне ночью. Напротив, на площади, в маленьком «парке» играют красно-фиолетовыми переливами великолепные живые изгороди бугенвиллей, огненное дерево пылает жаром своих соцветий на фоне белоснежной старинной испанской церкви. Из ее обветшалого портала только что вышел темнокожий священник. Коричневые девушки вышагивают на высоких каблучках по ужасному тротуару с таким изяществом, словно это сверкающий паркет великосветского дворца. Отощавший мул, пошатываясь, тащит в гору огромную вязанку дров, за ним бредет обожженный солнцем погонщик. В соседнем доме, сложенном, как и мой, из необожженного кирпича, кто-то бренчит на гитаре душещипательную песенку «No me olvida»! — «Не забывай меня», навязшую в зубах новинку последних месяцев. Молодая женщина на террасе, примыкающей к моей комнате, рассеянно подпевает…
Во всех этих образах окружающего мира столько экзотики, что хватило бы на целый роман, если бы только я обладал даром сочинять романы. Но вот беда: я не открыл в себе этого дара, сколько ни искал. Раз так, мне не остается ничего другого, как изложить все пережитое за этот богатый впечатлениями год в форме путевых заметок, как и подобает добросовестному «исследователю». Мне не всегда удастся даже, как это умеют делать журналисты, выдвинуть на передний план наиболее яркий, а следовательно, оживляющий изложение материал. Ибо мы, географы, не можем отвлечься от ландшафта как отправного пункта наших наблюдений и в своих описаниях склонны уделять ему слишком много внимания. Но я держусь мнения, что научная экспедиция в отдаленный уголок нашей планеты, пусть она преследует самые прозаические цели, сама по себе уже первостатейное приключение, даже если она не осложнена никакими сенсационными конфликтами и никто не проливает крови, кроме несчастных жертв из животного мира. Ибо само предприятие, его замысел, принятие решения, сборы и отправка в путь, осуществление поставленных задач, продвижение к новым целям, встречи с новыми людьми — разве это само по себе не образует уже сплошную цепь волнений и страстей, напряжения сил и гнета сомнений, борьбы и усталости, надежд и исполнения желаний и снова борьбы до победного конца? Кто раз увлекся такими задачами, для того вся жизнь ста-ловится сплошным приключением, и, чем суровее испытания, тем выше счастье выдержавшего их.
На этот раз приключения как таковые — не будем говорить о планировании и прочей подготовке — начались промозглым зимним утром на Ферхаусштрассе в Гамбурге неподалеку от Аусен-Альстера. Там, у господина, исполняющего обязанности гондурасского консула, мне надлежало получить визу на въезд в Гондурас — главную цель моего путешествия. Три других штампа — на въезд в Мексику, Гватемалу и Сальвадор — уже стояли в моем паспорте.
Я пришел несколько раньше времени (не скажешь ведь, что господин консул запоздал) и в наказание за свою поспешность должен был теперь прогуливаться по безлюдной улице, в промозглом тумане. Ежась от холода в своем демисезонном пальто, я прохаживался взад-вперед под оцепеневшими деревьями и мечтал о тропическом солнце. В то же время, сколь это ни парадоксально, я уже предвкушал, как потом, вернувшись из путешествия, я снова вдохну полной грудью холодный воздух родного города — если только и на этот раз все обойдется благополучно.
Час спустя я обогатился последней недостающей визой, а заодно и ободряющим напутствием чрезвычайно любезного консула:
— В Центральной Америке не забывайте время от времени улыбаться!
Надо полагать, моя физиономия и мое поведение показались ему слишком серьезными для тех краев, куда я направлялся, ибо свободные манеры, веселость нрава и полнейшая беззаботность служат там лучшей характеристикой. А тут столько всяких забот преследует изо дня в день, тем более перед отправкой в дальнее путешествие по четырем незнакомым странам, не говоря уже о тех, в которых придется останавливаться проездом.
Я вовсе не принадлежу к числу любителей долгих сборов. Но уже одни необходимые формальности — все эти разрешения на въезд и обмен валюты, прививки и справки, водительские документы и рекомендательные письма требовали длительной и изнурительной работы. Кроме всего прочего оставалось еще прочесть кучу литературы о тех местах, куда лежал мой путь, запастись картами, подготовить снаряжение и уладить все дела, связанные с длительным отсутствием. Это могло скорее прибавить лишнюю морщину на лбу, чем располагать к веселой улыбке.
И все же напутствие дона Рональдо, так звали консула, возымело действие. Выйдя на улицу, я испытал радостное воодушевление. Сырой холодный туман был теперь мне нипочем. Предвкушение грядущего согревало тело, быстрее гнало кровь в жилах. Мысли пришли в порядок. Я теперь так ясно представлял себе свой маршрут, выработанный за долгие часы, проведенные над картами и книгами, словно был уже в пути. Конечно, по ходу дела на месте многое изменится. одно отпадет, другое наметится.
Все будет ново и заманчиво, все будет обогащать знания и опыт. Как бывало в предыдущих путешествиях во многие страны мира, планы претворятся в дела, действие увенчается радостными открытиями, которые обогатят меня самого и других, — будут ли они большими или малыми. Это будет полное напряжение сил в труде, непохожем на будничный. И пусть не все на моем пути будет одинаково интересным, в целом меня, несомненно, ждет одно сплошное приключение.