В тени Рюджина

Глава 21. Насущные проблемы

2 октября 45 года от начала Эпохи Какурезато

Давно со мной такого не было, но… Кажется, у меня начинает болеть голова. При чем состояние тела в норме, и болеть-то ничего не должно, но неприятное ощущение имеется, и оно похоже на то, что раньше, еще в прошлой жизни, воспринималось мною, как головная боль. Понятно, что ее этиология не физического характера. Мое тело очень своеобразное, в молодости оно доставляло немало проблем, когда я не мог сформировать достаточное количество физической энергии для чакры. С тех пор эту проблему удалось сгладить, но ее причина сохранилась, потому что она в самом моем кеккей генкай, в силе Белого Змея.

Этот геном делал тело носителя пластичным, подверженным изменениям. То, что раньше, в первые годы появления в этом мире и этом теле, мне казалось естественным, сейчас, после длительного и тщательного наблюдения и изучения, уже выглядит крайне поразительным. Тело Белого Змея имеет психосоматическую пластичность, оно может меняться под давлением разума в широких границах. Именно так у меня получалось с раннего детства синтезировать самые разнообразные вещества, изменяя секрет слюнных желез. И, основываясь на том же методе, канонный Орочимару мог использовать свою технику реинкарнации, поглощая чужие тела и присваивая в процессе чужие способности.

Правда, помимо всяких полезных свойств, эта сила имела и странные побочные эффекты. Вот, например, сейчас, несмотря на полное физическое здоровье, я испытываю фантомные боли, от которых не могу избавиться, даже синтезировав в теле анестетики. Похоже, физический мой организм имеет сильную обратную связь с телом чакры, и фантомные боли приходят именно от него. Проблемы я замечал еще раньше, когда создавал большое количество теневых клонов и заставлял их много думать, но боли тогда не было. Сейчас же либо сказывается постоянное разделение на несколько клонов и недостаток сна, либо мое недавнее путешествие в загробный мир, либо то, что я вынужден заниматься не самым приятным для себя делом. Хотя, скорее всего, виноваты все и сразу, как это обычно и бывает.

Бесконечные собрания, совещания, планирование. Как бы я ни старался дистанцироваться от управления страной и делегировать свою власть доверенным лицам, но их работу все-таки нужно постоянно координировать и направлять. Пусть они лучше меня разбираются в своей сфере деятельности, но все они, в отличие от меня, люди серьезные и мангу не читали. Хотя у них и возможности такой не было, иначе даже в таком виде никто бы, наверное, не отказался узнать свое будущее.

Возвращаясь к теме неприятных забот. Очередное совещание, уже с представителями Отогакуре, то есть армии Страны Звука, завершилось только что. Нужно было скорректировать планы с учетом принятых вчера экономических решений. А после обеда мне нужно встретиться с кланом Ибури и управлением разведки. Не тем, которое занято военной разведкой и на местный лад называется Секко Кёку, и штаб которой находится в Отогакуре, а гражданской ее версией, Тантей Кёку, в которой было больше обычных людей, чем шиноби, и которая специализировалась на внутренней безопасности, шпионаже и подрывной деятельности на территории вероятного противника.

Как и в любом нормальном человеческом обществе, конфликты в этом мире решались не только грубой силой, не всегда нужны были шпионы. Политических целей можно добиться, используя финансовые и информационные методы воздействия: подкуп, подстрекательство, пропаганда и прочее. В более или менее привычном мне виде это управление заработает, когда получится ввести средства быстрого распространения информации, но и сейчас без него уже не обойтись. Причем не только для нападения, но и для защиты. Не я один такой умный, дайме великих стран тоже не прочь воспользоваться доступными непосредственно им средствами воздействия на соседей.

В последнее время, например, мои люди начали фиксировать, что иностранные торговцы и прочие деятели начали вести не только разведывательную деятельность, но и устанавливают контакты с учениками университета. Дайгакурё — одно из двух на континенте крупных учебных заведений, выпускающих квалифицированных специалистов в самых разных областях. Учреждение это дорогое в содержании, каждый выпускник его дорого обходится казне. И очень обидно, когда некоторые из них, получив пропуск в жизнь, предпочитают начать работать в другой стране. Утечка мозгов — это, фактически, утечка инвестированных в людей огромных сумм денег.

Впрочем, пока я соблазнившихся чужими посулами юных специалистов не останавливаю. Мои люди стараются их своевременно перехватить и различными способами принудить к сотрудничеству, иногда даже не осознанному. Вскоре, когда получится увеличить штат преподавателей в Дайгакуре, думаю, можно будет официально открыть набор студентов из-за границы, на платной основе, конечно. Пусть дайме и прочие феодалы отправляют своих людей и за свой счет обучают будущих агентов моего влияния. Даже если не всех, но пару-тройку из них тайно завербовать получится.

Пока общество не перенасыщено образованными инженерами, экономистами и прочими юристами, с их знаниями выпускники университета становятся пусть не всегда заметными, но имеющими определенное влияние людьми. Кто знает, когда и как они мне могут пригодиться.

— Рюджин-сама? — гулко позвал меня человек, обладающий глубоким, слегка осипшим голосом.

Акай Куроба, массивный на вид, но на удивление пластичный и ловкий в бою шиноби с громоздким мечом за спиной. Нынешний владелец Кубикирибочо получил в новой системе рангов Отогакуре звание Шинобигашира и входил в состав военного командования, а именно генерального штаба или, если на местный лад, то в Хомбутай. Мицуко-Мейро, несмотря на множество положительных качеств, была не самым лучшим полководцем и оперативным управленцем. Она хорошо справлялась с должностью военного министра, или в местных реалиях точно ее должность можно перевести как начальник Главной ставки или Военного министерства, называлось это образование Рюэй.

Если последний орган больше взаимодействовал с гражданской властью и занимался административным управлением армией: выработкой военной политики, социальным обеспечением армии, ее устройством и поддержанием боевой готовности, то Хомбутай больше было оперативным управлением. Шиноби в нем занимались координацией деятельности разных отрядов и управлений, стратегическим планированием применения войск, организацией их развертывания.

В общем, не знаю, как там в другом знакомом мне мире, но в этом как-то само собой получилось такое разделение полномочий. С введением новой полноценной армии увеличилось количество разных, можно сказать, родов войск, появились специализированные отряды, полностью исчез привычный по Конохе тип организации военной структуры шиноби, берущий начало еще в клановой системе. Теоретически это должно было улучшить боевую эффективность армии, но, чтобы управлять ею, пришлось увеличить управленческий состав, также введя в систему новые структуры. С нынешним уровнем технологического развития при увеличении сложности какой-то структурированной общности людей так или иначе появляется и разрастается бюрократический аппарат. Похоже, это неизбежно.

— Говори, Куроба, — разрешил я шиноби.

— Я насчет самураев, — сев в кресло справа от меня, начал Акай, — Страны Гор.

Подошел ко мне Куроба сразу после окончания совещания, потому находились мы там же, где оно проходило — в одном из помещений административного корпуса Отогакуре, небольшом зале с овальным столом. Акай навалился грузным телом на черную деревянную столешницу и старался говорить негромко, явно сам еще не уверен в целесообразности своего предложения.

— Я понимаю, что контроль над перевалами нужен нам, — рассудительно произнес Куроба, — но Утау тоже прав, что пути через горы нужны не только нам. Скрытый Водопад уже вторгался на территорию Страны Гор, а после покушения на Хашираму, где Водопад — там и Лист. Коноха уже заглядывала к нам и обязательно повторит визит, если мы сунемся в горы. А если в Стране Гор появится Коноха, то и Ива тоже. О чем бы ни получилось договориться с Оноки во время вашей встречи в Санро, Оноки сможет нарушить соглашения, не потеряв лицо.

Задумчиво поскребя щетину, Куроба несколько секунд размышлял над следующими словами, чему я не мешал. Акай, вообще, человек спокойный и основательный, если нет реальной угрозы жизни. Учитывая, что в клане Куроба много людей типологически похожих на род Райкаге, известный буйным характером, особенно интересно наблюдать настолько спокойного здоровяка.

— Мой клан давно сотрудничает с самураями, и у нас есть кое-какой вес в Бакуфу Санро, — произнес наконец Акай, прямо посмотрев на меня. — Дайме Мифуне сам воин, правительство Страны Железа — правительство воинов. С ними можно и нужно говорить не только Кейдзану. Я предлагаю вести переговоры с ними моему клану вместе с людьми дайме. Самураям так же нужна Страна Гор, но у них не достаточно сил, чтобы в случае конфликта ее защищать. Зато у них меньше шансов попасть в такой конфликт. Страна Железа известна своим нейтралитетом, и во время войны для шиноби, скорее всего, будет нецелесообразно нападать на самураев, если они возьмут под защиту новые земли. Однако Мифуне можно убедить, что ему будет не лишней наша помощь, если на них все-таки нападут.

— Предлагаешь отдать Страну Гор самураям на условиях беспрепятственного доступа туда сил Отогакуре и льгот для торговцев? — примерно догадался я, к чему клонит Куроба.

— Мифуне — не обычный феодал, ему можно доверять. Главное, чтобы он сам счел нас достойными своего доверия. Простите, Рюджин-сама, если моим слова покажутся вам обидными.

— Извинения тут лишние. В чем-то ты прав.

Хотя у меня большого доверия к Стране Железа все-таки нет, в отличие от Акая, но должен признать, что правительство самураев отличается от дайме в лучшую сторону. Конечно же, не настолько, чтобы я согласился отдать им важный транспортный узел в виде Страны Гор. Для меня, может, и не проблема мобилизировать сотню шиноби и пробить туннель в горах, но толку от этого не так много. По крайней мере, пока не появится что-то вроде железнодорожного транспорта и всей инфраструктуры к нему.

Страна Гор хороша не только ущельями, но и готовой транспортной инфраструктурой, деревнями и городами вдоль торговых путей. Но самое главное, что в Стране Гор начинаются три реки: Бандзе, Хокка и Акаю. Все они так или иначе судоходные, пусть и не сразу от гор. По рекам транспортировать товары пока гораздо быстрее и выгоднее, чем по дорогам. Для меня самое важное — это пути на запад континента. И почти все они так или иначе проходят через Страну Гор. Даже если пускать товары через Страну Земли, по их речным системам, то все равно нужно будет сначала отправлять караваны к Стране Гор, оттуда по рекам Страны Водопада в море, и уже потом по рекам, а затем по трактам через Страны Птиц и Овощей в Роуран и дальше на юг. Этот маршрут хоть и длинноват, но зато проходит по более спокойным регионам, им во время Второй мировой пользовались для сообщения с Роураном, только в конце товары пускали через Страну Тишины.

И, казалось бы, для него гораздо проще сразу грузить товары в портах Страны Звука, но торговцы в них заходят крайне неохотно из-за красочного побережья Страны Мороза, где в будущем может появиться Седьмой Фронт во время Четвертой мировой войны. Ядовитые испарения от розовой глины, которая покрывает те берега, часто смешиваются с туманом и идут в море. Чтобы их пройти, нужно нанимать дополнительных людей, способных управлять чакрой. Такие издержки выходят более накладными, чем крюк по суше через Страну Гор.

В общем, Страна Гор — самая приоритетная цель для захвата и ассимиляции. И единственной альтернативой ей являются порты на восточном побережье Страны Горячих Источников, но там Страна Воды и ее каперы. Этот путь тоже используется, но очень ограниченно. Когда-то их все-таки придется развивать, нужно расширять водородные заводы, а то нынешние мощности скоро уже перестанут справляться с покрытием потребности. Но сначала нужно разобраться с Молнией и Водой, которые сами пытаются сейчас там производить водород. Без особого успеха, конечно, так как в регионе после демилитаризации Югакуре тот еще хаос.

— В твоих словах есть рациональное зерно, Акай, — тем временем ответил я молчаливо ожидающему Куробе, — но отдавать целиком Страну Гор самураям я не готов. Регион особый и с падением Кагеро он неизбежно стал бы местом раздора. Мне кажется, участие в переговорах с самураями о судьбе территории Страны Гор нужно включить представителей шиноби, тут ты прав полностью. Раз предлагаешь свой клан, то я не против. Но задача у вас будет следующая: необходимо создать на месте Страны Гор совладение Стран Железа и Звука.

На несколько секунд я замолчал, давая время Куробе переварить услышанное, а себе — оформить свою идею.

— Пока мне видится это так. Управление хозяйственной деятельностью на территории можно оставить представителям нынешней власти Страны Гор, как нейтральной стороне. Пусть они будут подотчетны Кейдзану и Бакуфу Санро, если нас что-то не устроит, найдем кого-то более сговорчивого. Военное же управление оформить следующим образом: организовать два, например, сводных полка из шиноби Отогакуре и самураев. Командовать одним полком будет кто-нибудь из наших с заместителем от Мифуне, вторым — наоборот. Вчерне, примерно так. Обсуди это с Мейро и прочими из ставки, насколько вообще возможно нечто подобное с их точки зрения. Готовый проект потом предоставишь мне.

— Понял, Рюджин-сама, — немного ошарашенно ответил Акай, не ожидавший, что из его идеи может получиться нечто столь странное.

Хотя, на самом деле, ничего странного нет. Для воплощения моей идеи Страна Железа, как самостоятельный субъект политики, под боком у Страны Звука мне не нужна. Но и от ее разрушения я ничего не выиграю. Мирное поглощение стало бы идеальным решением, но оно почти невозможно. По крайней мере, на данный момент. Нужно, чтобы самураи, вольно или невольно, сами не видели альтернативы глубокому союзу и интеграции двух стран. И на этом пути совладение над территорией Страны Гор может стать первым шагом. А промежуточной целью я, пожалуй, поставлю создание теократической унии Стран Звука и Железа с собой во главе. Это минимально необходимый уровень сотрудничества государств для меня, чтобы самураи не стали потенциальной угрозой моим планам, а сама Страна Железа не утратила полностью своих выгод от нейтрального положения.

— Акай, ты будешь ответственным за организацию совладения над Страной Гор, — обрадовал я шиноби новостью. — Даю неделю, чтобы оформить план действий. Я попрошу Мейро найти тебе людей в помощь. Можешь обращаться ко мне в любое время, если будут вопросы. И не бойся признавать ошибки, если они будут, дело для всех нас новое, поэтому за просчеты наказывать не буду, зато исправлять их нужно будет вовремя. Если справишься, то считай, что выполнил две миссии высшего ранга.

— Я понял, Рюджин-сама, — серьезно ответил Куроба, поднимаясь со стула. — Тогда мне пора за работу.

— Иди.

Проводив взглядом направившегося к выходу Акая, я только тяжко вздохнул. Вот и от такой работы у меня тоже голова побаливает. Думать приходится слишком о многом, учитывать множество важных факторов: от политики до потустороннего мира. И это только в основном теле, а ведь есть еще Омушимару, ведущий поиски Корьюзана и путей в Редаку, есть Охеми в Конохе, Увабами в Кумо, Кёда в Кири, которые тоже не без дела сидят. Я дал поручение Кейдзану начать постепенно вводить нормированные рабочие день и неделю, чтобы прийти постепенно к привычным мне восьмичасовому рабочему дню и сорокачасовой рабочей неделе. И, похоже, мне самому пора бы укладываться в эти нормы. Отдых — важная часть продуктивной работы.

И на самом деле, это не меня одного касается, но и многих шиноби. Хотя им тут всем, несмотря на идеологическую накачку, нужна в каком-либо виде психологическая помощь, а не просто отдых. Когда я был простым ниндзя, то свободного от миссий времени было достаточно. Но в прошлой жизни, хоть об этом не принято было говорить, но ветераны боевых действий часто имеют проблемы с психикой, о которых они просто не могут рассказать другим, снять тяжесть с души. Просто потому что собеседник, не причастный к боевому братству, не поймет. Как результат, например, в одной из развитых стран, являющихся стратегическим противником моей родины в том мире, каждый день заканчивали жизнь самоубийством около двадцати ветеранов. Что им, что местным шиноби простой отдых, пожалуй, уже не поможет.

В Отогакуре роль психологической помощи играет Рюджинке и жрицы. В Кумо есть отдельные комиссары, занятые психологическим здоровьем бойцов, в Кири и Конохе помимо духовных практик стресс снять помогают бордели и проститутки с гейшами. Но, например, Мейро вряд ли может помочь что-то из выше перечисленного. И ее вчерашняя просьба — это моя отдельная головная боль, которую нужно решать. На этом фоне всякие детские претензии со стороны змей и Курамы бесят даже меня.

Кстати, о Кураме.

— Мне, пожалуй, тоже пора за работу, — с неохотой пробормотал я, поднимаясь с кресла.

Так как сейчас я находился в Отогакуре, то добраться до полигона содержания Курамы было просто и быстро. Всего несколько рывков с помощью Шуншина, и я уже возле барьера, скрывающего Кьюби.

— Приветствуем, Рюджина-сама! — почти синхронно поприветствовали меня шиноби, охраняющие местность.

— Дейтан? Сегодня твой взвод сюда направили, — увидев знакомое лицо, заметил я. — Не дали, значит, отдохнуть после ротации.

— Все в порядке, Рюджин-сама! — благодушно ответил шиноби средних лет с коротким ежиком черных волос на голове, явно довольный, что я его помню. — Дежурство здесь не сравнить с побережьем. Гораздо спокойнее и дом рядом.

— Ты, главное, не расслабляйся, — хмыкнув, посоветовал я ниндзя. — Твоя команда прекрасно справляется с обслуживанием барьеров, но это не повод работать спустя рукава. Даже если барьер в границах деревни.

— Так точно, Рюджин-сама!

— Ладно, не мне тебя учить. Твой клан Ямала со мной дольше, чем многие другие. Сомневаться в вас у меня никогда повода не было.

— Благодарю, Рюджин-сама!

Кивнув, почтительно поклонившемуся шиноби, я больше не стал задерживаться и прошел за туманную пелену барьера.

Все-таки с дисциплиной у меня в деревне все гораздо лучше, чем в Конохе. Хотя там я всего лишь генин, а здесь аж цельный бог, но все равно вымуштрованы местные шиноби в основной их массе качественнее. И вот в эту общность мне нужно ввести Кураму.

Как раз на этой мысли я преодолел границу барьера и в полной мере оценил размеры грядущих забот. Неимоверно гигантская прорва чакры, сжатая до размеров внушительных объемов холмика, и ее предстоит запихнуть в пределы человеческого тела. Настолько сконцентрированная мощь, связанная с мало контролируемой ненавистью, оказавшись в человеческом теле со всеми его биохимическими механизмами регулирования поведения, может принести немало проблем.

Даже если Кьюби будет всецело готов к сотрудничеству, всем своим сердцем будет стараться быть мирным лисом, то все еще нельзя забывать об аномальном влиянии Луны на биджу. Пообщавшись с Югито, я смог узнать, что Мататаби не понимает причин своего буйства. Некие сезонные обострения латентной психопатии, которые проявляются обычно в сентябре, во время Цукими. В Кумо и Суне об этом знают, так как там похуже запечатывающие техники и способности джинчурики, а вот в Конохе Мито и Кушина слишком хорошо сдерживали Кьюби. Поэтому его внезапная атака на Узумаки изнутри нее самой в самый неподходящий момент была неожиданностью. Иначе б Кушину в такое время держали в изоляторе, как и Бунпуку в свое время.

А моя идея социализации Курамы предполагает влияние на него человеческого тела, чтобы биджу сам мог в полной мере понять человеческие чувства. И тут есть опасность, что Кьюби начнет не любовью и чувством товарищества наполняться, а поддастся типично человеческой агрессии. Или еще каким нежелательным страстям. Я прекрасно помню свое состояние при первой смене тела в этом мире, когда душа интегрировалась в новый носитель и разум в полной мере ощутил гормональный удар. Последствия этого инцидента были очень неоднозначными, повторения чего-то подобного с Курамой очень не хотелось бы.

Признаюсь, никогда прежде передо мной не стояло задачи адаптации разумных бестелесных существ к привычному для людей биологическому существованию. Я могу только предполагать, какие изменения будет он переживать, или будут ли они вообще. Особенно интересно, насколько гормональная регуляция будет сказываться на поведении биджу? Как будут взаимодействовать сознание Кьюби в чакре с мозгом в биологическом теле? Как повлияют на это взаимодействие искусственно собранные мною в мозге нейронные связи, отвечающие за моторные, сенсорные и некоторые другие функции. В нейрофизиологии я разбираюсь не слишком хорошо, поэтому большую часть нейронных сетей просто копировал с себя в процессе создания клона и мог напортачить. Если бы это тело использовал я сам, тогда проблем бы не было, но у нас иная ситуация. И все-таки мы не призванную душу в моделирующее оригинальное тело ниндзюцу впихиваем, как при Эдо Тенсей, случай Курамы — это уникальный, но опасный опыт. Главное, не говорить самому Кураме, что он сейчас в моих глазах не Демон-Лис, а лабораторная мышь. Как есть обидится.

Зато теперь, при тщательном размышлении, мое импульсивное решение запихнуть Кьюби в женское тело приобрело логичную основу. Человеческие самцы и самки по природе своей одинаково часто проявляют агрессию, но делают это по-разному. Мужчины склонны к прямой физической агрессии, а женщины — к косвенной. В большей мере это обосновано культурным фоном и психологией, но на характер агонистического поведения влияет и биохимия, в частности чувствительность рецепторов гормонов-андрогенов и количество этих самых гормонов.

Я примерно представляю, как на генетическом уровне снизить склонность к агрессии, но полностью устранять ее в теле для Кьюби пока не счел нужным: опыт будет слишком ненатуральным и рафинированным. Но если есть шанс снизить вред от способов высвобождения гнева и злобы Кьюби, то почему бы им не воспользоваться? Мне будет спокойнее, если Курама будет не в драку рваться, а вербально с кем-нибудь делиться своим негодованием. Это тоже небезопасно, но не настолько, как буйство биджу. И вместо того, чтобы создавать некое андрогинное недоразумение в качестве тела для Девятихвостого, эксперимента ради его пока лучше запихнуть в почти полноценную женщину, а дальше уж как пойдет.

При интеграции ядра печати с биджу в кейракукей на то место, где обычно чакра матери соприкасается с чакрой плода, получится даже избавиться от перепадов настроения, к которому бывают склонны женщины из-за месячных циклов.

В конце концов, если проводить аналогию с одеждой, то для Кьюби тело было лишь кимоно. Изгвазданным в нечистотах тряпьем, если быть точным. Поэтому самому Кураме было абсолютно без разницы, как именно это тряпье выглядит.

Несмотря на то, что я не смог вчера поговорить с Кьюби лично, зато сделал это через Отохиме. Все-таки лис согласился на эксперимент с человеческим телом, выставив несколько дополнительных условий: никаких джуиндзюцу на нем, никаких ниндзюцу, фуиндзюцу тоже в минимально необходимом количестве. Еще он хотел иметь возможность в любой момент по собственному желанию избавиться от человеческого тела.

Против этих условий я не возражал, и, так как содержать биджу в этом барьере становилось слишком трудозатратно, откладывать ритуал вселения не стал. К моему приходу мико из храма Кумотори как раз успели доставить и подготовить к имплантации чакры тело. Занимались этим именно они, потому что умели управлять природной энергией с помощью моих печатей и могли без лишнего оборудования поддерживать бездушный организм в вегетативном состоянии. Да и потом именно на Кумотори первое время будет находиться Курама: под наблюдением Отохиме, Узумаки и мико, а так же под прикрытием лучших маскирующих барьеров в Стране Звука. Пусть Кьюби и будет похож на человека, но пока он научится управлять своей чакрой в новом теле и как-то ее подавлять, чтобы не быть раскрытым первым же ниндзя, пройдет некоторое время. На адаптацию тела к чакре тоже время понадобится. Да и вообще нужно будет последить за его поведением, прежде чем выпускать к шиноби, сможет ли он нормально себя вести среди людей. Потому что есть все основания полагать, что с этим у него могут быть проблемы.

Вот, например, сейчас мне не очень нравился взгляд, которым Курама сверлил безвольно лежащее на отрезе грубой ткани тело женщины в типичных одеяниях мико. Ничего особо примечательного в нем не было: никаких выдающихся форм, неброское лицо, волосы только необычного характерно лисьего цвета.

— Тебе оно не нравится? — спросил я у Кьюби, жестом приказав встрепенувшимся при виде меня шиноби и мико заниматься своими делами и не отвлекаться. — По-моему, тело для тебя получилось вырастить вполне неплохое. Если уж выбирать, то что-то миленькое.

Переведя тяжелый взгляд с девушки на мою персону, Курама посмотрел на меня как на идиота.

— Не понимаю, что милого можно увидеть в этом куске мяса, и чем один кусок мяса может быть милее другого, — вибрирующим низким голосом брезгливо ответил мне Кьюби. — Хотя это убогое недоразумение выглядит даже более отвратительным, чем многие другие люди. Ты не мог создать что-то, выглядящее не как травоядная тщедушная тварь?

Еще раз окинув взглядом созданное мною тело молодой женщины, обладающей, к слову, достаточно крепким телосложением для местных, страдающих почти вечным недокормом жителей, я с сомнением покосился на Кьюби. Похоже, для него все люди, что для нас шимпанзе. Становится ему обезьяной неприятно, но при этом больше нравятся приматы помассивнее. Но помассивнее — это, считай, агрессивнее. А это уже не нравится мне. Да и вообще никому в этом мире не понравится, всем хватает и обычной ненависти биджу ко всему человечеству в общем и шиноби в частности.

— Ты так на любого человека смотришь? И Хагоромо с его семьей для тебя тоже были кусками мяса? — решил полюбопытствовать я, и мой интерес вызвал справедливую негативную реакцию со стороны Кьюби.

Ощерившаяся гигантская пасть и вздыбившая шерсть на огромном звере слегка нервировала, но, к моему удивлению, Курама быстро успокоился. По крайней мере, бросаться он на меня не стал. Зато, все еще сверкая глазами, Кьюби негромко процедил:

— А когда ты смотрел на свою мать, ты видел кусок мяса?

— Ох, прости, похоже, я неправильно тебя понял, — примирительно сказал я. — И до сих пор не понимаю, если честно. Что тогда такого неприятного в том, чтобы занять человеческое тело? Ты ведь останешься самим собой, нет?

— Люди мелкие, слабые, презренные существа. Старик сотворил меня таким, какой я есть, и становиться таким ничтожеством… Гр! — в голосе Кьюби проскользнул слабо подавляемый гнев.

— Презренность людей своим презрением к ним ты не исправишь, — заметил я, — потому что эти слабые ничтожества сначала взяли тебя под контроль, а потом и запечатали, присвоив твою силу. Я не судья, я не могу рассудить, кто был виноват во вражде между биджу и людьми. Как всегда, наверное, обе стороны не без греха. Но обоюдная ненависть будет рождать лишь новую ненависть, порочный круг нужно разорвать.

— Ты предлагаешь мне простить их?! — словно не веря в то, что произносит эти слова сам, прохрипел Кьюби. — Может, моя память не слишком хороша, но то, как я жил в джинчурики, я помню очень хорошо! Даже сейчас я чувствую ту боль, которой меня связывает печать в Кушине! И она наложена тобой!

Нахмурившись, я наблюдал, как огромные глаза Курамы передо мной засверкали бешенством. Недовольно цокнув языком, раздраженный больше на себя, чем на Кураму, я выпустил сакки, сконцентрировав максимально возможное духовное давление на Кьюби. Этот прием требовал от меня особого ментального настроя, не обычной для шиноби кровожадности и жажды убийства, а осознания неотвратимости небытия для всего, что окружает меня. Я словно возвращался к той форме своего существования за гранью жизни, с высоты которой обычное человеческое существование было уже обреченным на тлен мгновением.

И даже бессмертный, казалось бы, биджу, на самом деле, был крупинкой под жерновами мироздания, которое в какой-то момент неизбежно перемелет и его.

— Успокойся, Курама, — спокойно попросил я застывшего биджу, гримаса на морде которого как-то мимолетно начала отражать не ярость, а, скорее, страх. — И прости, я не думал, что печать может доставлять тебе неприятные ощущения. Надо подумать, как можно это решить.

Мелкая дрожь прошла по телу Девятихвостого, который словно пытался стряхнуть с себя липкие прикосновения. Ему удалось быстро справиться с моим сакки, но оно все-таки смогло его вразумить и заставило остыть. Поерзав на месте, будто устраиваясь поудобнее, он разлегся на животе и опустил массивную голову на лапы, чтобы снова вперить меня подозрительный взгляд.

Постепенно снизив до минимума давление сакки на Кьюби, я позволил ему прийти в себя, внимательно следя за его поведением.

— Как это решить? — после паузы произнес Курама, словно ничего и не произошло. — Зачем вообще нужно было делить мою силу?

— На то было много причин. Во-первых, Кушина была при смерти, при выходе из нее ты разрушил многие меридианы. Чтобы спасти ее, пришлось вернуть хотя бы часть твоей чакры. Во-вторых, мне не выгодно, чтобы кто-то знал, что в Отогакуре есть биджу. В-третьих, мне не выгодно портить отношения с Конохой еще сильнее, чем сейчас. В четвертых… — я задумчиво посмотрел в алые глаза биджу. — В четвертых, есть еще несколько малозначимых причин, вроде необходимости мне лояльного джинчурики в Конохе. А что касается боли от печати, то, может, попробуешь поговорить с Кушиной, чтобы она ослабила печать? Позволь ей пользоваться частью твоей силы в обмен на большую свободу.

— Договариваться с пленителем хуже, чем сдаться победителю!

— Тебе-то сейчас какая разница? В Кушине только половина тебя, но в твоих интересах, чтобы все считали, что ты в ней весь. Ты здесь и ты в Кушине связаны. Пока ты живешь в Стране Звука и можешь жить не хуже ничтожных людей, так ли уж важно, в заточении ли твоя вторая половина? Главное, избавиться от главных неудобств. Да и стоит смотреть на проблему шире. Тебе нужна спокойная жизнь, но ее не добиться, просто ожидая момента, чтобы вырваться на свободу. Люди помнят буйства биджу и причиненные вами смерти — ты помнишь боль и унижение, причиненные ими. Круг ненависти не разорвать, не научившись прощать. Простить нельзя, не начав говорить. Хотя у тебя есть еще вариант — попытаться убить всех людей, но даже с учетом твоего бессмертия, шансов у тебя не много.

— Люди могут и сами уничтожить себя, — презрительно фыркнув, прокомментировал Кьюби.

— Ждать, пока мимо проплывет труп врага — тоже стратегия, — не стал спорить я, — но ты же не Чомей, чтобы на полном серьезе верить в такую свою удачу? Выгоднее из врага сделать если не друга, то союзника. Люди слабы и ничтожны, но они компенсируют слабость умом, хитростью и подлостью. Чтобы не проиграть им, не обязательно перенимать все их черты, но их нужно знать. Хотя, может, ты и так все знаешь, вроде, сам не дурак и умеешь оценивать силу. Ты не бросился на меня при первом взгляде, когда вырвался из Кушины. И ты не ринулся сломя голову в бой, как это сделал бы любой другой биджу, при встрече с Мадарой, когда он пришел, чтобы захватить тебя. Почему?

Ответил Курама не сразу, несколько секунд он молчал, все так же подозрительно рассматривая меня и прижав длинные уши к голове.

— Мадара был таким же слабаком и ничтожеством, как прочие люди, но он был опасен, — наконец, нехотя признал он. — Чакра в его глазах мне не понравилась сразу. Твоя чакра тоже опасна, напоминает Хашираму. Но эмоции напоминают Мадару. Вы оба были слишком уверены в том, что не проиграете.

Я с любопытством посмотрел на Кьюби, который немного подобрался и нервно подергивал хвостами. Кажется, мои слова его немного обеспокоили, но готовности нападать в нем не видно. Поэтому я решил, что можно полюбопытствовать еще.

— Я надеялся, что ты понял, что несмотря на осознание своей слабости перед биджу, и я, и Мадара, и Хаширама имели шансы на победу, так как знали твои слабости и могли победить не силой, а хитростью, — негромко, так, чтобы слышал только Кьюби, уточнил я. — Но раз уж ты упомянул чакру, то мне стало интересно. Мадара и Хаширама. Их чакра похожа на ту, что имели Индра и Ашура?

В этот раз Девятихвостый молчал дольше, и хвосты его подрагивали гораздо интенсивнее.

— Теперь, когда ты сказал об этом, я припоминаю, что они могли чем-то напоминать друг друга, Мадара и Индра, — наконец, медленно ответил лис. — Хаширама и Асура… Не уверен. Но ты спросил не просто так, значит, должны быть похожи? Ты слишком много знаешь. Про старика и про его детей. Даже про меня.

— Заглянул в прошлое, что в этом такого необычного? — с легкой досадой отмахнулся я.

А ведь я уже думал, что теперь найти Ашуру будет легче легкого. Он ведь может и среди кучи Узумаки в Отогакуре родиться. Выявить такого уникума заранее было бы, по-моему, небесполезно. С другой стороны, схожесть чакр Индры и Мадары уже хоть что-то.

— Ладно, это не так уж и важно, — все еще с чувством сожаления произнес я. — Мы вообще говорили не о том. Так вот, еще со времен нахождения в Ашуре, ты должен был бы догадаться, что даже заведомо более слабый способен победить сильного. И, в отличие от Мадары, Ашура использовал не хитрость. У младшего брата не было шансов победить старшего, если бы не ты, если бы не поддержка его сторонников и отца. Несколько шиноби способны победить тебя и любого другого биджу. Поэтому стоит подружиться хотя бы с частью шиноби. Начни с Кушины и Отогакуре. Пойми их и дай понять себя, докажи самому себе и своему старику, что ты не просто сгусток чакры, что ты сильнее и выше людей и можешь преодолеть самого себя, подавив ненависть первым.

Молча выслушав мою тираду, Курама шумно вздохнул, прикрыв глаза. И только спустя минуту, вновь открыл их, несколько секунд посмотрев сначала на безмятежно медитирующую Отохиме в окружении мико, затем на ожидающее его тело, он с открытой неприязнью и нехотя все же произнес:

— Хорошо. Я готов.

— Отлично, — даже с некоторым облегчением ответил я.

Все-таки, несмотря на то, что я уже некоторое время общаюсь с Курамой через Отохиме, но все равно не могу полностью понять, что творится в его душе, и что он может учудить. С людьми такое тоже часто происходит, но у них хотя бы мысли можно прочитать, да и сам я, вроде, человек и могу прогнозировать поступки других людей. С биджу все сложнее. Они созданы человеком, но не рождены людьми, у них свое внутреннее устройство, полностью основанное на чакре, которое я не знаю как работает. Что они чувствуют, как думают, почему они вообще могут это делать? Хвостатые, конечно, воспитаны людьми и ведут себя более или менее по-человечески, но это совсем не значит, что они и думают, как люди.

Люди воспринимают мир на основе своего опыта и видят не сам мир, а свое представление о нем, выстроенную в сознании единую гипотезу о том, что их окружает. И человека в детстве долгое время учат выделять из этой целостной картины отдельные предметы: форму предметов, цвета, вкусы, запахи и прочее. Но опыт состоит не только из научения и получения прочей внешней информации, но и из внутренних переживаний. Даже из экспрессии определенных генов при развитии плода и биохимических процессов внутри нейронов.

И если биджу вообще имеют сознание, значит, в них есть некий аналог мозга, в котором существует аналог нейронных сетей со своими механизмами возбуждения. Они получают некий опыт в результате научения, и его можно понять, так как сами Хвостатые воспитывались в человеческой культуре. Но у них нет миллионов лет эволюции за спиной, в их мозгах нет таких же генетически обусловленных, образованных вследствие биохимических закономерностей нейронных групп, считай, инстинктов, которые уже и усложняются научением. У них есть свое основание для интеллекта и сознания, которое вообще непонятно как устроено и, скорее всего, получено от Десятихвостого. Или выстроено самим Хагоромо, но тогда он гений из гениев, и я готов при личной встрече расцеловать его в десны.

Вот только что ж он, зараза, инструкции по эксплуатации своих боевых машин с искусственным интеллектом не оставил, вместо этого понаписав всякую ахинею, которую без риннегана или хотя бы Мангеке шарингана и прочитать-то нельзя толком?

Тем временем процесс помещения Кьюби в новое тело не занял много времени. Без сопротивления биджу потребовалось лишь направить чакру в заранее подготовленную печать, и раскрывшаяся на животе девушки черная бездна, заключенная в кольцо слабо разборчивых письмен, поглотила превратившегося в чакру Кураму.

Еще через несколько секунд тело сделало первый вдох, и прикрытые веками глаза распахнулись, засияв алым огнем.

— Ну, — протянув руку к пытающемуся отдышаться и приспосабливающемуся к новым ощущениям Кураме, произнес я, — со вторым днем рождения, что ли, Курама.

Посмотрев на протянутую руку, Кьюби довольно уверенно схватил ее своей. Похоже, с моторными функциями у него все в порядке. Неплохо.

— Время для первой прогулки по нашей деревне, — сказал я, помогая новому, надеюсь, жителю Страны Звука.