В тени Рюджина

Глава 3. Деревня скрытая в листве

24 июня 45 года от начала Эпохи Какурезато

Встряхнув верхнее кимоно над ванной, Кизаши скептически осмотрел этот элемент своей одежды. Кажется, на темно-зеленой шелковой ткани не осталось больше никаких пятен, помимо положенного белого круга на спине — камона клана Харуно. Искусство ирьенина и хороший контроль чакры помогает не только людей лечить, но и избавляться от физиологических жидкостей на одежде.

— Хотя под водой ткань почистить стоит, хотя бы чтоб совесть очистить, — кивнув сам себе, Кизаши приступил к делу.

Дом Микото был подключен к центральному водоснабжению Конохи и к тому же имел резервуар для сбора воды на крыше. Так что в ванной комнате имелись все сантехнические удобства, и из крана даже текла горячая вода, нагретая жарким летним солнцем в баке.

Промочив кимоно под напором воды, Харуно быстро вытянул влагу из ткани с помощью Суйтона. Еще раз проверил одежду, уже на себе и покрутившись перед зеркалом. Следов срыгнутого младенцем молока больше не наблюдалось. Придя к этому утешительному выводу, Кизаши уверенно кивнул своему отражению и направился обратно в гостиную, где его уже ждала сама хозяйка дома и ее подруга детства, Хьюга Нами.

Обе девушки склонились над манежем для детей, изготовленным из натянутой на сплетенный из ивы каркас мелкой сетки.

— Вот каков ирьенина удел, — расстроенно и нарочито громко пробубнил Кизаши, возмущенный отсутствием внимания к своему возвращению. — Ребенка осмотрел и оказался не у дел.

— Тише ты! — сердито зашипела на него Нами и радостно добавила: — Они уснули!

— Ну так правильно, — удивился той радости, с которой Хьюга сообщила о сне детей, Кизаши. — Если поели, то что еще остается делать?

— Но они такие милашки! — шепотом воскликнула Нами, развернувшись к Харуно лицом. — Ты сам посмотри!

— И когда дети спят, в доме тишина, — холодно добавила Микото, тоже обернувшись к своему бывшему напарнику по команде. — И если Итачи проснется, то укладывать спать его будешь ты!

— Твои слова прозвучали так, словно это была угроза, — почесав в затылке, неуверенно сказал Кизаши.

На всякий случай он все же предпочел тоже перейти на шепот.

— Пойдем на кухню, — предложила Микото, убедившись, что Харуно внял ее предупреждению. — Расскажешь все.

Кухня в доме Микото была отделена от гостиной лишь барной стойкой, так что Кизаши не видел особого смысла в смене дислокации для разговора. Все равно манеж с детьми будет в нескольких метрах, и младенцы могут услышать голоса. Но перечить хозяйке дома Харуно благоразумно не стал. Только сразу предупредил:

— Никакого чая, я какигори чаю.

— А больше ничего ты не чаешь? — нехорошо прищурившись, посмотрела на Кизаши Микото.

— Дынный сироп, — охотно высказался Харуно. — Можно клубничный, но какигори я больше люблю с дынным сиропом.

Естественно ни дынного, ни даже клубничного сиропа у Микото в доме не водилось, но в достатке было сладкой бобовой пасты. Так что примерно через пять минут хозяйка дома и ее гости расселись вокруг стола на кухне. Учиха и Хьюга пили чай, а Кизаши уныло ковырялся в строганом льду, сдобренном нелюбимым им десертом. Впрочем, в такую жару и такой какигори хорош. Тем более у Микото в доме, несмотря на раскрытые окна, даже сквозняка нет, чтоб охладиться.

— Рассказывай, — требовательно напомнила Учиха.

— Да что рассказывать? Все с твоим чадом хорошо. Хотя Итачи, конечно, акселерат, но для шиноби это нормально.

— Акселерат? Это что такое? — удивилась Нами.

— Слишком развит для своего возраста, — пояснил Харуно. — Вот твоей Хибакари уже около двух месяцев, а Итачи нет даже одного, но выглядят они, как будто родились в один день. Вообще, многое, начиная от слюнных желез и венозного протока, заканчивая эмоциональным спектром, у сына Микото развито больше, чем должно бы быть. Но главное — это глаза. Он уже отлично видит, умеет сосредотачивать внимание, и его глазные мышцы активно работают.

— Он Учиха, — словно это все объясняло, веско сказала молодая мать.

— Ага, ага. Ну, по весу он все же явно уступает Хибакари, иначе я б решил, что ты, Микото, родила еще в апреле. Но в целом малыш здоров. А срыгивания и колики — это от заглатывания воздуха. Ты правильно его держишь при кормлении и не перекармливаешь, просто он слишком возбудимый. Сейчас, когда у него стало вырабатываться больше слюны, станет лучше. Но я б тебе все же посоветовал как-нибудь успокаивать его.

— Как? — в короткий вопросе оказалось вложено столько эмоций, в основном безнадежности и безысходности, сколько Кизаши не видел у Микото уже несколько месяцев.

— Ну, ты с ребенком воркуешь, это хорошо, но для его спокойствия мало, — наставительно произнес Кизаши, покручивая ложкой в воздухе. — Ты же сама сказала, что он Учиха. Зрение у него более чем отличное. Ему нужен визуальный контакт и отклик. В моей памяти еще смутно витают образы времен нашего обучения в Академии. Кажется, ты тогда чаще улыбалась и не носила на лице эту твою безэмоциональную маску. Улыбайся, гримасничай, играй с ребенком — это его успокоит. И не забывай про массаж после купания. Иногда это все же лечение, а не развлечение. Еще можешь играть на своем пылесборнике. Тихая музыка поможет заставить его напрячь свои мозги и отвлечься от раздражителей.

— Играть на кото, да? — подперев подбородок ладонью, Микото посмотрела в угол гостиной, где стоял прислоненный к стене музыкальный инструмент. — Ты не знаешь, где бы мне научиться играть на нем?

— Так ты не умеешь? А зачем тогда держишь? — удивился Кизаши.

— Это… — Микото помедлила с ответом, обдумывая слова. — Этот кото я нашла в доме сенсея.

— А… Ха-ха! Понятно. Ну, тогда пусть лежит, где лежит, наверное. Струны не трава, да и ты не коза. Зачем их щипать, если душа к этому не лежит, — неловко рассмеявшись, брякнул Кизаши, мучительно соображая, как бы перевести разговор в другое русло.

— Пусть сама разбирается, коза она или нет, — сердито буркнула молчавшая до сих пор и внимательно слушающая разговор Нами. — Ты скажи лучше, как Хибакари?

— На первый взгляд она физически здорова, — с готовностью ответил Кизаши, радуясь возможности сменить тему. — Хотя есть некоторые аномалии в структуре костной и хрящевой ткани, но я бы не сказал, что это критично.

— Но она больна! — встревоженно подскочила на стуле Нами. — Ты же сам видел!

— Да, ее симптомы… Отсутствие реакции на уколы пальцев, судороги, светобоязнь, спазм век, гортани и стенок сосудов, — монотонно пробубнил Кизаши, навалившись локтями на стол и глядя в пустоту. — Явные проблемы с нервной и нервно-мышечной системами. Но повреждений никаких я не заметил. Гм… Причина, проблема в нейромедиаторах? Нет! Это я бы заметил. Проблема глубже. Наверно… Нарушение ионного обмена? Да. Да!

— Кизаши, — осторожно похлопала по плечу парня Микото, привлекая его внимание и возвращая к реальности. — Мы еще здесь, вообще-то.

— А? Да, да! — отмахнулся Харуно. — В общем, мы недавно изучали похожее состояние. У девочки наверняка нарушен электролитный состав плазмы крови. Нехватка кальция может иметь именно такие симптомы.

Кизаши удовлетворенно покивал самому себе. Да, нужно еще взять кровь на анализ, чтобы подтвердить диагноз, но он должен быть верен. Не так давно Харуно вошел в состав сформированного Цунаде Ирье Бутай. Это новое подразделение шиноби Конохи состояло исключительно из медиков, которые формировали полноценные команды, возглавляемые капитанами.

Сам ученик Орочимару считался отличным ирьенином и был назначен одним из капитанов. Эта должность дала ему не только команду из нескольких человек, но и возможность обмениваться опытом с самой Цунаде. Если бы не последний факт, то вряд ли бы Кизаши смог диагностировать болезнь Хибакари. Только вот понять, чем вызваны симптомы болезни — это одно. Неплохо бы узнать, чем именно она болеет и как ее вылечить.

— Микото, выходи!!! — истошный крик донесся с улицы и ворвался в дом сквозь распахнутые окна, сбив Харуно с мысли.

— Это кто там разорался?! — возмущенно воскликнула Нами, подскочив со стула.

Хьюга, видно, собиралась метнуться на улицу и как следует проучить неизвестных крикунов, но ее остановила Микото.

— Постой, — схватив за руку подругу, попросила Учиха. — Полиция сейчас разберется с ними.

— Да сколько эту полицию можно ждать? Они же детей раньше перебудят! — справедливо возмутилась Нами.

— Мы в квартале Учиха, здесь полиция всегда рядом, — поморщившись, сказала Микото, отпустив подругу.

— Рядом-то рядом, — все еще раздраженно сказала Хьюга, тем не менее сев обратно, — но не настолько же, чтоб…

— Анко, валим! — снова раздался с улицы крик, но голос уже был другим. — Хинэ повылазили!

— Хинэ? — снова зашипела от злости Нами, услышав сленговое название полицейских. — Это что за шпана у тебя под окнами бегает?

— Брось, — отмахнулась Микото, которая больше интересовалась детьми в доме, чем криками на улице. — Хорошо, что не разбудили в этот раз.

— В этот раз?! — пуще прежнего взвилась Хьюга. — Значит, они не впервые тут под окнами горланят? Ох, попади они мне только в руки…

— Это дети из приюта, — вздохнув, пояснила Учиха. — Кажется, они когда-то видели Орочимару и теперь хотят, чтобы я, его ученица, их научила чему-нибудь.

— Вот как, — постепенно остыв, произнесла Хьюга и даже рассмеялась тихонько. — Звучит очень знакомо.

— Я не кричала у него под окнами, — надулась Микото, поняв, к чему клонит Нами. — Это и в самом деле шпана, ты правильно сказала. Невоспитанные дети. Я в свои пять лет была поумней, чем эти в семь.

— Но ты и не в приюте воспитывалась, — резонно заметил Кизаши.

— Да-да, защищай их, — фыркнув, обиженно заявила Микото. — Вот скажу им в следующий раз, что ты тоже у Орочимару учился, и посмотрю, как ты запоешь.

— Ладно, полиция и в самом деле появилась быстро, — тихо хлопнув в ладоши, завершая тему, сказала Нами. — На чем мы остановились?

— На нехватке кальция, — напомнила Микото.

— Ага. Да, — кивнув, подтвердил Кизаши, — у Хибакари нарушен электролитный состав плазмы крови, мне кажется, что ей не хватает кальция, потому что он идет на укрепление костей. Это странно. Даже не знаю, почему такое может происходить. Да и вряд ли кто-то в Конохе знает, потому что у девочки — особенное наследие.

Кизаши покосился в сторону манежа, где сейчас спали спеленатые младенцы. Мальчик с жиденькими черными волосами был сыном Микото, а вот девочка с почти прозрачной мягкой щетиной на головке принадлежала клану Нами. Впрочем, сама Хибакари пока Хьюга не была, но имела все шансы ею стать.

Историю девочки Нами обрисовала лишь в общих чертах, но Кизаши этого было достаточно, чтоб выстроить общую картину. Та, кого Нами назвала Хибакари, была найдена где-то на границе Страны Огня отрядом Хьюга. По всей видимости, там они нашли остатки клана Кагуя. По итогам этой встречи у Хьюга появилась Хибакари, а клан Кагуя лишился еще нескольких членов.

Вообще, белоглазые вряд ли бы проявили такую заботу, начиная процедуру принятия найденыша в клан, если бы не два «но». Во-первых, кажется, Хибакари владела шикоцумьяку. Это Хьюга поняли по начавшей оформляться Системе Циркуляции Чакры девочки, а сам Кизаши невольно убедился, увидев особенности ее строения. Во-вторых же, у Хибакари были необычные глаза. Светлая радужка была почти не видна и лишь на ярком свету отливала легким фиолетовым оттенком.

Встретить бьякуган у шиноби, не принадлежащих Конохе, почти нереально. Очень редко он пробуждается у потомков клана Хьюга, которые и думать забыли о родстве с белоглазыми. Но вряд ли Хибакари относилась к подобным наследникам додзюцу. Ее бьякуган был слишком чист. Как минимум мать или отец должны быть Хьюга.

Кагуя всегда отличались дикостью и нравы до сих пор сохраняли, словно жили в прошлой эпохе. Насколько знал Харуно, они старательно поддерживали свой кеккей генкай. У них было несколько ветвей клана, живущих на восточном побережье и в Стране Воды, и между ними постоянно происходил обмен невестами. Иногда в род приливалась свежая кровь — подходящих девушек просто брали силой.

Кизаши не знал, что именно Кагуя не поделили с Орочимару, но факт остается фактом: сейчас численность членов древнего клана резко пошла на убыль. И, видимо, это толкает Кагуя на отчаянные меры. Вообще, мысль выкрасть Хьюга для получения потомства не нова, но раньше это было бесперспективным занятием — джуиндзюцу прекрасно справлялось с сохранением кеккей генкай, запечатывая глаза и убивая носителя. А сейчас медицина развилась достаточно, чтобы смерть мозга уже не была препятствием для получения детей. Из мужчины после смерти можно получить семя, да даже женский организм можно поддерживать в вегетативном состоянии достаточно долго, чтоб успеть сделать все дела. Процедура на любителя, но это возможно. Тем более результат стоил неудобств.

Потомок Хьюга и Кагуя, унаследовавший бьякуган и шикоцумьяку… Это должен быть непобедимый демон тайдзюцу. Если сможет дожить хотя бы до подросткового возраста.

— Один я не смогу помочь, — хмуро резюмировал результаты осмотра Хибакари Кизаши. — Я могу облегчить симптомы с помощью ирьениндзюцу, но проблемы это не решит. Наверное, это какая-то особенность владельцев кеккей генкай Кагуя. Нужно в ней разбираться. Я простой практик-ирьенин, а тут нужен кто-то вроде Цунаде. Или Орочимару.

— Примерно то же самое сказали наши клановые целители, — печально вздохнув, сказала Нами. — Жаль.

— Раз так, то стоило сразу идти к Цунаде, а не ждать, пока меня Микото позовет, — пожав плечами, высказался Кизаши. — Кстати, я не твой личный лечащий врач! Хватит звать меня всегда, как у Итачи случится отрыжка! У вас в клане есть медики, способные исцелить за раз от всех зараз!

— Не ворчи, я же знаю, что ты рад мне помочь, — слабо улыбнулась Микото в ответ.

— Я не ворчу, — раздраженно поправил подругу Харуно. — И все-таки, Нами, почему сразу не обратилась к Цунаде?

— Ну, — замялась Хьюга. — Сначала старейшины клана восприняли появление Хибакари с воодушевлением, но потом поняли, что она больна, и болезнь, скорее всего, какая-то генетическая. Поэтому желание принимать ее в клан у них пропало.

Кизаши задумчиво кивнул. В решении старейшин свой резон есть. Одно дело перспективный член клана, который может вырасти сильным шиноби, дать новую кровь роду, может быть, развить кеккей кенкай, а другое — больная девчонка, которая не факт, что доживет до подросткового возраста. Они надеялись на члена клана, который принесет прибыль, а получили того, кто скорее станет иждивенцем. Дети — это все-таки не груши на дереве, их растить — занятие дорогое. Иногда и на родных денег не хватает, а тут чужой ребенок, да еще и больной.

— Я хотела сначала точно узнать, насколько серьезна болезнь у Хибакари. Если бы я сразу пошла к Цунаде, а она начала лечение, и нам потом пришлось бы его оплачивать, то это не понравилось бы старейшинам. И… саннин могла задавать ненужные вопросы, а отказывать в ответах Цунаде Сенджу было бы сложнее, чем вам, — надувшись, завершила объяснять Нами.

— Угу, хорошо, — признавая и право на секреты Хьюга, и то, что характер Цунаде достаточно решительный, чтоб ставить свое мнение выше чужого, сказал Кизаши. — А теперь, когда ты выслушала мое мнение, что будешь делать?

— Убивать Хибакари старейшины не станут, значит, у меня еще будет возможность ей помочь, — уверенно ответила Нами. — Клан в любом случае возьмет ее под опеку из-за бьякугана. Жаль только, удочерить мне ее не разрешат, раз я жена главы клана.

— Ого, а ты решительно настроена, — удивленно посмотрела на подругу Микото.

— Ты видела, какая она миленькая? И еще удивляешься? — нахмурила брови Нами. — И они посмели отнестись к ней, как к отработанному материалу! Ничего, они еще поймут, как сильно ошибались. Когда-то и меня старейшины считали ни на что негодной девкой, способной только детей рожать и не достойной главной ветви клана. Но Орочимару показал этим хмырям, что к людям нужно присматриваться тщательнее! И кто я теперь — жена главы клана! И старейшины, и весь клан у меня вот где! — Нами демонстративно сжала свой кулачок. — И Хибакари еще им всем покажет.

Кизаши с нарастающим удивлением выслушал произнесенный яростным шепотом спич Хьюга. С первого взгляда Нами показалась ему более спокойной особой. Можно даже сказать, милой и кроткой. Кто бы знал, что за этой маской скрывается столь эмоциональная женщина. Правда, не совсем понятно, как, по ее мнению, сочетается то, что она держит весь клан в кулаке, и необходимость учитывать мнение старейшин при лечении найденыша. Впрочем, внутриклановые отношения — это дело темное и стороннему наблюдателю непонятное.

— Если этих сморчков старых не устраивает лечение от Цунаде, то я обращусь к другому специалисту! — пламенно заявила Нами под конец своей речи.

— О, нет…

— Да, Микото! И ты мне поможешь!

— Нет! — решительно мотнула головой Учиха. — Нет-нет-нет! Я с грудным ребенком даже из деревни не выйду! И на миссии меня не отправят. Тем более в Страну Звука.

— Страну Звука? — удивленно спросил Кизаши. — При чем здесь Страна… Ты хочешь спросить совета у учителя?

— Ты ведь сам сказал, что только он может помочь.

— Ну… Я еще Цунаде упоминал. И она как бы все-таки ближе, — неуверенно почесал затылок Харуно. — Да и проблем с Конохой у нее чутка поменьше, чем у учителя.

— Ох, Кизаши, — расстроенно покачала головой Нами. — Мы же все прекрасно понимаем, что Цунаде замечательный, превосходный ирьенин. В полевой медицине ей нет равных, но лечить болезни — это не ее профиль. А тебе, Микото, все равно нужно будет выходить на задания. Или ты скажешь, что у тебя много накоплений? Или, может, клан тебя поддерживает после того, как ты понесла ребенка на стороне в обход планов старейшин? Ты в любом случае скоро станешь наставницей в Академии, как минимум.

Подскочив как ужаленная, Микото ткнула пальцем в лоб Нами, с угрозой прошипев:

— Не лезь не в свое дело! У меня достаточно денег, чтобы воспитывать своего ребенка! Я могу несколько лет обойтись без заданий, и уж тем более мне не нужны подачки клана!

Громкий удар ладонью по столешнице заставил двух женщин замолчать и возмущенно посмотреть на невольного свидетеля их перепалки.

— Хьюга-сан, Учиха-сан, настоятельно рекомендую вам удалиться в соседнюю комнату, — стойко выдержав два испепеляющих взгляда, строго произнес Кизаши. — Вы беспокоите детей.

Обе девушки одновременно испуганно обернулись к манежу, где обеспокоено ворочались младенцы. И, похоже, они уже были готовы начать хныкать.

— Я присмотрю за ними, а вы пока разберитесь между собой, — уже более спокойно посоветовал Харуно.

— Спасибо, — коротко бросила Микото, резко развернувшись к лестнице на второй этаж.

Хьюга и Учиха быстро скрылись в верхних комнатах дома, откуда до гостиной доносились лишь приглушенные возгласы. Разобрать, о чем там девушки так жарко спорили, было невозможно. Да Харуно и не горел желанием ничего узнавать.

Уронив лицо на ладони, он благодарил судьбу за то, что его возлюбленная не принадлежала к клановым шиноби. Пусть у нее характер бывает не сахар, но с ней гораздо проще, чем с этими двумя. А он-то еще восхищался кротостью Нами! Она оказалась столь же двулична, как и подруга. Помнится, в Академии Микото тоже ему показалась милой девчонкой, а оказалась откровенной стервой. И со временем она, кажется, ничуть не исправилась.

Харуно вздохнул поглубже, успокаивая нервы, и встал из-за стола. Так и не доеденный и растаявший какигори пришлось смыть в раковину. Повозившись с посудой, Кизаши, как и обещал, уделил время детям.

— А я надеялся, что они разберутся там раньше, чем я закончу мыть посуду, — уныло посетовал Харуно, рассеянно глядя на два ворочающихся создания. — И что с вами делать-то?

Почесав затылок для стимуляции умственной деятельности, Кизаши не придумал ничего лучше, чем прибегнуть к своим способностям ирьенина. У детей пока не сформирована Система Циркуляции Чакры, поэтому нужно было действовать осторожнее — даже медицинские дзюцу могут нанести вред. Но Харуно не зря считался одним из лучших медиков Конохи: целебная чакра мягко обволокла тела младенцев, даже не проскользнув внутрь их. Нужно было всего лишь немного повлиять на духовную энергию, чтобы успокоить разум новорожденных и вернуть их к прерванному сну.

Облегченно выдохнув, Кизаши с самодовольной улыбкой вытер выступившие на лбу капли пота.

— Ну и мамашки у вас, — негромко проговорил он, склонившись над манежем. — Примите мои соболезнования.

Дети, что характерно, ему не ответили, чему Кизаши даже был рад. Сейчас ему хотелось побыть в тишине и спокойствии. И доносящиеся со второго этажа несвязные звуки совсем не входили в список его желаний. Чтобы избавить себя от участи невольно подслушать чужую ссору, Харуно предпочел выйти на улицу.

Дом Микото был построен в современном стиле. У него не было длинной энгавы, но зато имелась лоджия на первом этаже, в которую можно было выйти через раздвижные двери, сейчас по случаю жары распахнутые настежь. С самой лоджии открывался вид на сад. Точнее, на небольшой огрызок земли, отгороженный от улицы высоким забором, на котором умещалось несколько камней и лужа, гордо именуемая Микото прудом.

Вот на этот пруд с края лоджии и решил полюбоваться Кизаши для успокоения нервов. Хотя похоже, что садом никто давно не занимался и пруд не помешало бы почистить после зимы, но зато на водной глади плавало три белых цветка кувшинок. Когда-то мать Микото старалась создать для своей семьи красивый уголок для летнего отдыха.

Кизаши вдохнул полной грудью теплый летний воздух, к которому примешивался едва заметный запах тины и аромат цветов.

Тишина. Красота.

Но благоденствие продлилось недолго.

— Давай быстрее! — раздался приглушенный и сдавленный голос. — А то сейчас снова хинэ понабегут!

— А это точно ее забор? — встревоженно спросил другой голос.

— Точно-точно, мы же вместе считали.

— Когда мы бежали от той ненормальной тетки, я чего-то сбился со счета…

— Не дрейфь! И лезь уже быстрее, мелкий!

Через пару секунд в траву под оградой упал ребенок. Паренек лет пяти с черными, длинными, подвязанными полоской белой ткани волосами. Одет в потрепанную и бесформенную тренировочную одежду шиноби. Черный доги явно был с чужого плеча, но старательно подогнан под нового хозяина. Пока Кизаши рассматривал незваного гостя Микото, мальчишка флегматично отряхивался и заметил Харуно не сразу. Заметив же, на мгновение замер, после чего медленно выпрямился, широко расставил ноги и… поднял руки вверх.

— Простите, дяденька, я тут просто мимо проходил. Не надо меня убивать, ладно? — полным безнадежности голосом произнес он.

Еще через секунду рядом с пареньком по стенке сполз еще один ребенок. Одет он был в почти такой же поношенный доги, только размером поменьше и светло-коричневого цвета. Второй незваный гость оказался девчонкой на пару лет старше паренька. Кареглазая мелочь имела немного фиолетовый оттенок волос, что говорило о том, что в ее предках водились какие-то представители кланов шиноби. Либо о том, что она красится, но это маловероятно.

И ее реакция на Кизаши совершенно отличалась от таковой ее напарника.

— О, мы что, все-таки промахнулись? — расстроенно сказала она, осматриваясь по сторонам. — Как так-то?!

Нарочно громко прочистив горло, Кизаши привлек внимание вертящей головой девчонки.

— Так, мелочь. Давайте я отсыплю вам мелочь, и вы отсюда потихоньку уйдете.

— Эй, мы не попрошайки! — возмутилась девчонка.

— И не воры, — счел нужным уточнить мальчишка.

— Мы шиноби! — гордо задрав носик, заявила его напарница.

— Почти, — скромно добавил паренек.

Озадаченно смерив парочку взглядом, Кизаши невольно потянулся к затылку, но вовремя остановил руку. Перед детьми лучше показать себя уверенным взрослым человеком, а чесание затылка не добавит образу достоверности.

Кстати, голоса парочки что-то уж больно знакомы.

— Так это вы, значит, в ученики Микото набиваетесь? — поинтересовался Кизаши.

— Не, — ответила девчонка таким тоном, как будто Харуно сказал какую-то глупость. — Нам бы просто парочку уроков от мастера получить. Мы ж еще Академию не закончили. Вот когда закончим, тогда можно и учениками стать.

— Ну, тогда облом вам. Сегодня у мастера неприемный день, — хмыкнув, сказал детям Кизаши.

— Как?! — выпучила глаза оторва. — У Микото-сан бывают приемные дни?! Почему я не знаю?! О, боги! Я говорила тебе, что нужно было вчера приходить! А если приемный день был вчера! Это мог быть шанс всей моей жизни!

— Сегодня мы мешаем Учиха Микото-сан? — вежливо уточнил паренек, так и продолжая держать руки на виду и игнорируя свою напарницу.

— Я б сказал, что вы ей в любой день мешаете, — поскребя подбородок, честно ответил Харуно.

— Но сегодня особенно? — настаивал мальчишка.

Прислушавшись к приглушенным голосам на втором этаже, которые до сих пор не сбавили тональности, Харуно вынужден был признать:

— Сегодня особенно, шкет. Думаю, не сама Микото, так ее подруга способна вас если не прибить, то в больницу отправить.

— О, так мы не ошиблись домом?! — девчонка услышала в словах Харуно лишь то, что хотела.

— Ага. Но сегодня я б не советовал вам ее отвлекать.

— Да? — подозрительно спросила девчонка. — А когда можно?

— Это нужно уточнять заранее…

— А как? А вы ее секретарь? Можно через вас, да? Когда у нее ближайший приемный день? — завалила Кизаши вопросами девочка.

— Так, я не секретарь, а ее друг. Единственное, что я могу сделать, это поговорить о вас с ней. Но для начала… Вы, вообще, кто такие?

— Я Анко! Анко Митараши! — гордо заявила девчонка и уточнила: — Шиноби.

— Охеми, — просто представился мальчишка, изобразив поклон.

— Хорошо. А я Харуно Кизаши. И, Охеми, опусти ты уже руки. Так, вы, значит, хотите чему-то научиться у Микото?

— Ага!

— Чему?

— Всему, что пожелает мастер!

Кизаши еще раз осмотрел незваных гостей. Жизнерадостная и активная девчонка прямо-таки лучилась нетерпением, а вот парень мрачно осматривался по сторонам и желал поскорее убраться подальше. И хоть девочка была старше, с первого взгляда было понятно, кто из этого дуэта является более благоразумным индивидуумом.

— Ладно. Более-менее понятно, — нахмурив брови, произнес Харуно. — Вы хотите учиться. Это похвально. Но бесплатного обучения у такого мастера, как Микото, получить невозможно, вы же понимаете?

— Ага, — немного приуныла Анко, но быстро пришла в себя, заявив: — Когда я стану джонином, я оплачу все усилия Микото-сан в тройном размере!

— А ты настойчивая, — недовольно пробормотал Кизаши.

Он-то надеялся, что она бросит эту глупую затею. Потому что ну какие деньги у этих двоих? Если они попали в приют, значит, у них нет прямых родственников. Скорее всего, вообще родственников нет. И единственные их деньги — это пособие от деревни и зарплата за подработки, которые им все равно не выдадут, пока они не выпустятся из детского дома. Хотя, если они уже учатся в Академии, значит, из приюта эти двое уже выпустились, и деревня выделила им жилье, а получают они стипендию. Которая поболее пособия и выдается на руки, но слишком уж она мизерная. У какурезато не так много денег, чтобы ставить всех сирот на щедрое довольствие.

Обычно, если у ребенка оставалось в Конохе наследство от родителей, то его распродавали и выручку откладывали для обеспечения сироты. На него же потом, после выпуска из приюта, покупали или арендовали жилье и выплачивали увеличенное пособие. И, похоже, эти двое как раз из таких. Иначе так рано их из приюта не выпустили бы. Но так или иначе, денег у них в принципе много быть не может.

— Не подходит, да? — расстроенно спросила Анко.

— Понимаешь, Микото — молодая мать, — постарался объяснить Кизаши, — у нее ребенку меньше месяца. Как она может вас чему-то учить, если все время уделяет ребенку?

— О! Так это же хорошо! — обрадованно воскликнула Митараши. — Мы можем помочь! Я несколько лет в приюте за детьми ухаживала! Если надо, я могу отплатить, поработав нянькой! Могу дома убираться, пеленки стирать. Что угодно! И время освободится у Микото-сан. А Охеми готовит хорошо. Он у меня живет, я точно знаю. Пальчики оближешь!

— Ты сейчас серьезно? — удивленно посмотрел на девчонку Кизаши.

— Ага!

— Да-а… Нужно поговорить на этот счет с Микото, — неуверенно произнес Харуно, мечтая поскорее уже отделаться от детей. — Так-то, кажется, у нее проблем с уборкой и готовкой нет. Вот если б вы на кото играть умели, тогда другое дело.

— Ну… Я как бы умею, — неуверенно произнес Охеми.

— Правда? — скептически спросил Харуно. — Вроде, маловат ты для такого, пацан.

— Я не так давно потерял родителей. Они были из мелкой аристократии на северо-восточной границе страны, — мрачно и неохотно поведал парнишка. — После того, как у нас построили святилище Инари, они посчитали, что я должен научиться играть на кото, потому что богине, вроде как, нравится этот инструмент.

— Н-да, — рассматривая странную парочку, произнес Кизаши. — В любом случае я сначала поговорю насчет вас с Микото. А сейчас вам лучше пока свалить.

— Да? А вы нас потом как найдете, когда она согласится? — без капли сомнения в голосе спросила Анко.

— В Академии узнаю твой адрес.

— Хорошо! Договорились! Если что, я и о вас там узнаю, Харуно Кизаши-сан! — легкомысленно произнесла девчонка, примериваясь, как бы половчее взобраться на стену.

— Харуно-сан, а можно выйти через парадный вход? — схватив за руку уже готовую карабкаться на ограду напарницу, спросил Охеми.

— Ага, — махнул рукой в сторону выхода Кизаши. — Идите.

— Спасибо, — глубоко поклонился мальчишка.

Дети направились к выходу, а Кизаши продолжил задумчиво смотреть на пруд и наслаждаться ароматом кувшинок.

Мирная жизнь, оказывается, может быть такой беспокойной, что военное время и в подметки не годится ей. Но это прекрасно.

— Харуно-сан, — отвлек от философских мыслей прозвучавший в стороне голос Охеми. — А мелочь, про которую вы говорили… Можно немного? А то кушать хочется.