В тени Рюджина

Глава 47. Белый Змей

1 мая 49 года от начала Эпохи Какурезато

Несмотря на просьбу Орочимару, Сара не стала далеко удаляться от центрального зала храма. Она видела, какой мощи был создан барьер, с такой защитой вряд ли ей могло что-то грозить. А вот подсмотреть сквозь него на могущество шиноби было интересно.

Королева Роурана никогда бы не позволила своей единственной дочери приблизиться к настоящей битве по-настоящему сильных людей. Банальная предосторожность. Несмотря на многолетний опыт занятий традиционной для пустынных народов борьбой, несмотря на собственную связь с Рюмьяку и возросшие в последнее время навыки контроля чакры Драконьих жил Сальма все еще оставалась королевой, женщиной от битв весьма далекой. И хоть своей дочери она позволяла постигать искусство кендзюцу и тайдзюцу, но никогда бы даже не подумала, что той придется пользоваться приобретенными знаниями на практике.

В последние десятилетия даже дайме восточных стран давно забыли свои истоки, оставив боевые искусства, хотя многие из них выходили из самурайских родов. В Роуране же тем более испокон веков правитель был стратегом и тактиком, но никак не воином. Сара — первое за многие столетия исключение.

— Потрясающе, — тихо прошептала Сара, сама не слыша своих слов за доносящимся из-за барьера грохотом.

Она никогда не отличалась большим талантом сенсора и плохо ощущала чакру, но сейчас, казалось, протяни руку — и сможешь ее коснуться.

Призванный дракон был соткан из чакры, воздух задрожал от его энергии. В ответ которой вырвалась чакра шиноби. Толстые жгуты кровавой воды рокотали подобно набегающим штормовым волнам, им вторил рев синего пламени и звон массивных цепей. С треском ломались копья молний о черные щиты Гэмбу. Омушимару-сенсей создавал их с такой легкостью, которая Саре казалась просто недостижимой.

Битва поражала воображение юной принцессы. Шиноби сражались ведь даже не в полную силу. С полной отдачей, но аккуратно, стремясь поймать дичь, а не убить ее. Но непринужденность применения некоторыми из них Шичи Тенкохо ошеломляла. Безудержное пламя Мататаби пугало. Костяные пики, тяжелые цепи и водяные драконы подавляли своими масштабами. Аккуратные и выверенные движения Омушимару, от которых сотрясалась вся громада Когенрю, казались совершенными.

И Орочимару.

Когда-то, при первой встрече в Роуране, он показался Саре жутковатым из-за странной внешности. Она не могла понять, что в нем видят люди, которые почитают его как живого ками. Но сейчас он преобразился. И дело не в объявшем его тело изумрудном пламени чакры. Глядя в его прямую спину, Сара ощущала незримое давление. Нечто схожее она чувствовала в Омушимару во время обучения тайдзюцу, но сейчас это давление становилось почти физически ощутимым.

Это даже не сакки в его привычном понимании. Это духовное давление не несло убийственного намерения. Оно вообще не было направлено на Сару, его волны просто расходились в стороны и словно сокрушали что-то в сознании, заставляли ощущать свою незначительность перед чем-то огромным и великим. Принцесса могла сравнить это чувство лишь с первым впечатлением от увиденной ею собственной дворцовой башни в Роуране в детстве. Это был первый ее выход. Первый взгляд на дом с уровня его основания. Она смотрела на устремленную ввысь гору и, как бы ни задирала голову, не могла увидеть ажурного шпиля на ее вершине. И даже ее тень терялась вдали.

Это незримое, даже толком не ощущаемое могущество поражало куда больше, чем зримая мощь Орочимару.

Был ли отец Сары таким же? В детстве девушка бы не задумываясь сказала бы, что Тацума Гото был даже еще более сильным, потому что нет никого сильнее него в этом мире. Но с годами эта детская иллюзия стала рассыпаться под давлением реальности.

Сжав рукоять Кавакихиме, Сара чувствовала уважительный трепет перед силой собственного учителя и его соратников. Но из глаз невольно текли слезы от странной и непонятной боли на сердце. Словно вместе с выстроенным в голове образом отца окончательно погибал и сам он. Хотя, наверное, погибала всего лишь ее детская слепая вера.

Глубоко вздохнув, чувствуя в душе странное опустошение, Сара еще крепче сжала рукоять Кавакихиме, чувствуя загрубевшей от долгих тренировок ладонью плотную шелковую перевязь, участки шершавой кожи и холодные декоративные вставки в виде парящих драконов. На мгновение эти ощущения словно заполнили все сознание, остальные события проносились, словно минуя сознание. Сара еще успела заметить, как фигура Орочимару исчезла в воздухе, и коридоры старого храма сотряслись от чудовищного рева дракона.

На фоне этого грохота почти не слышным был легкий хлопок, серая пелена на миг закрыла взор, после чего девушка словно оглохла и ослепла. Грохот битвы словно отсекло, а мир вокруг погрузился в кромешную тьму. А самое главное — ладонь, только что лежащая на твердой рукояти меча, сжала лишь пустоту. Кавакихиме пропала!

— Наконец-то! — прежде чем паника успела полностью заполнить сознание принцессы, в темноте раздался самодовольный женский голос. — Я смогла!

— Кто здесь?! — быстро подобравшись и приняв боевую стойку, спросила Сара.

Пусть без оружия, но за себя постоять она способна.

— Я здесь! — гордо заявила тьма в ответ.

Во мраке вспыхнул призрачный голубоватый огонек, выхватив из тьмы человеческий силуэт. Девушка. Возраст Сара определить не могла, но на старуху не похожа. Красные волосы свободно падали на плечи, белое кимоно делало незнакомку похожей на какого-то призрака.

— Я — Кавакихиме, — лучась самодовольством, ответила девушка, приложив правую ладонь к груди.

— Кавакихиме? — не особо поверила Сара.

— Да-да! Наконец-то! Наконец-то я могу говорить! Как же мне этого не хватало! Я уж думала, что вообще уже разучилась это делать! Орочимару! Мелкий поганец! Его джудзюцу было слишком крепко. Я последовала за ним по его просьбе, и чем он мне отплатил?! — возмущенно запричитала девушка. — Я Кавакихиме, а он какое-то ничтожество, возомнившее себя ками!

— Ты Кавакихиме?..

— Да! Да!!! Сколько мне нужно еще об этом сказать? — грозно сдвинув брови, произнесла девушка. — Не веришь? А так? — девушка скрылась за пеленой дыма, после чего на землю со звоном упал обнаженный меч.

Очень хорошо знакомый Саре меч. Буквально несколько секунд катана пролежала перед глазами Сары, после чего новая волна дыма накрыла оружие, оставив после себя длинную желтую шипастую змею. Чем-то она напоминала привычную для Роурана эфу, но как будто вздыбленая чешуя придавала ей щетинистый вид. Еще раз окутавшись дымом, змея вновь приняла облик девушки.

— Техника Перевоплощения, — гордо заявила Кавакихиме. — Я отлично ей владею. Стоп! У нас же мало времени! Генрью точно не продержится против Орочимару долго! А я привела тебя сюда не для того, чтобы себя показать!

Резко метнувшись вперед, Кавакихиме схватила Сару за плечи. Глаза змеи в человеческом облике горели нездоровым блеском, на лице явно читалось сильное возбуждение. Трепещущий огонек придавал облику Кавакихиме жути.

— Я давно хотела тебе сказать, — заговорщицким шепотом произнесла змея, — джудзюцу Орочимару мешало. Но аномалия Корьюзана нарушила технику и позволила мне перенести тебя сюда, а здесь джудзюцу и вовсе не действует! О, как же я ждала этого момента!

Лихорадочно облизнув губы, Кавакихиме сделала глубокий вдох, открыв алый ротик и блеснув длинными острыми клыками. Ошеломленная Сара была уже готова пытаться вывернуться из железной змеиной хватки, но прозвучавшие в следующую секунду слова оглушили принцессу.

— Ты дочь Орочимару! — слетела с уст Кавакихиме короткая фраза. — Орочимару твой отец, понимаешь?! Он твой отец!!!

— Что?.. — не сразу уловив смысл слов, спросила Сара. — То есть как?

— Ты же слышала эти россказни, что Рюджин может встретиться под разными ликами? — возбужденно затараторила Кавакихиме. — Орочимару и в самом деле так может! Омушимару — это Орочимару, веришь мне?! Это он! Его клон! И тот, кто пришел в Роуран под именем Тацумы Гото, это тоже Орочимару! Я сама была с ним тогда, понимаешь?! Тацума Гото — это Орочимару. Это Рюджин! Ты — дочь Рюджина!

— Но… Почему?.. Как? Я же…

— Не знаю, почему, — небрежно фыркнув в ответ на несвязный лепет Сары, сказала Кавакихиме. — Потому что дурак. Он всегда был им, уж мне-то поверь. Не от этого мира он! Что творится в его голове, никто не знает. А те, кто пытается это сделать — сходят с ума! Представляешь, что там творится, да?

Мрак озарила длинная трель девичьего смеха. Саре показалось, Кавакихиме или та, кто ею назвался, тоже сейчас немного сошла с ума. Но девушку интересовало больше свое собственное душевное состояние.

Орочимару — ее отец? Если задуматься, то между Омушимару и Орочимару есть много схожего, и это не только потому, что они оба носят фамилию Рюсей. И, вообще, откуда мог взяться этот Рюсей, если в Конохе у Орочимару никогда не было ни братьев, ни племянников, ни дядьев, ни сватьев. Из всех родственников — только мать, и та погибла еще до рождения Сары. Но, главное, отношение матери к Омушимару. Точнее, к Орочимару. Та пощечина в борцовском зале. И все, что потом происходило с Сальмой. Значит, она знала?!

Значит, принцесса Роурана — дочь Рюджина?!

— Невозможно… — потеряно прошептала Сара.

— Возможно! Еще как возможно! — радостно воскликнула Кавакихиме и от избытка чувств затрясла Сару. — Давай! Давай, приходи в себя быстрее! Нам возвращаться нужно, а то… А то… О, нет! Нет-нет-нет!

В голосе Кавакихиме Сара почувствовала неподдельную обеспокоенность. А потом внезапно погас призрачный огонек, и девушка почувствовала, что тьма вокруг нее пришла в движение.

— Что происходит? — требовательно спросила принцесса.

— Нас заметили, — неловко и как-то затравленно ответила Кавакихими из темноты.

— И что теперь?

— Не знаю… — потерянно ответила змея, когда чувство движения прекратилось.

В застывшей на несколько секунд тишине уши Сары уловили частое и неглубокое дыхание все еще сжимающей ее Кавакихиме. Но кроме него, было еще чье-то. Глубокое и басовитое. Вот вновь массы воздуха оказались втянуты каким-то невидимым гигантом. К привычному шуму дыхания примешался треск тлеющей травы, и в кромешном мраке заалел факел, тусклый свет которого озарил огромную змеиную морду.

— Хакуджа-сама, — обреченно и почтительно прошептала Кавакихиме, словно завороженная глядя в огромные глаза гигантской змеи.

— Интересного человека ты привела ко мне, Каваки, — скрипучий громогласный голос разнесся по пространству, отражаясь от невидимых стен эхом. — Говоришь, это дочь Орочимару, да?

— Хакуджа-сама, я… — не нашлась что сказать Кавакихиме.

Да Сара и сама потеряла дар речи, разглядев, к кому они попали. Тело гигантской белой змеи терялось во мраке. Ее голова была увенчана копной рыжих волос и странной диадемой. А факел во тьме был длинной зауженной сигаретой в костяном мундштуке. Света она давала немного, но эти тусклые отблески позволяли разглядеть очертания огромного каменного трона и высеченную в камне фигуру грозного дракона позади него, в пасти которого покоился гигантских размеров свиток.

— И что же нужно этой маленькой обезьянке? — выдохнув облако серого, удушливого дыма, спросил огромный змей. — Сендзюцу? Я не прочь помучить ее природной энергией и съесть.

— Нет! — решительно выступив вперед и задвинув Сару за спину, ответила Кавакихиме. — Она оказалась здесь случайно. Мы уже покидаем Рьючидо.

— О, уже? — вновь затянувшись ядреной табачной смесью, с ленивым любопытством переспросила гигантская змея. — Думаешь, что я это позволю?

— Хакуджа-сама… — потеряв львиную долю только что показанной решительности, неуверенно проблеяла Кавакихиме.

— Нет, не позволю, — сам ответил на свой же вопрос змей, названный Хакуджой. — От этой обезьянки исходит знакомый аромат. Она связана с Рьюмьяку! Это интересно.

Во тьме зазвучал новый звук. Громкий шорох белой чешуи по камню. Едва очерчиваемый тусклым светом силуэт Хакуджа зашевелился. Алый факел во мраке начал медленно приближаться к Саре. Кавакихиме неуверенно начала отступать назад, подталкивая туда же принцессу.

— Мне давно хотелось посетить западное побережье, — раздался во мраке низкий голос, — но старый слизняк из Мьебокузана этого бы наверняка не оценил. А теперь ключик к Рюмьяку сам явился ко мне. Разве не глупо было бы отказываться от такого подарка?

— Она дочь Орочимару! — выкрикнула Кавакихиме. — Он будет зол, если с ней что-то случится.

— И это тоже хорошо, — прозвучал спокойный ответ из тьмы. — Змееныш наконец явится сюда, чтобы быть сожранным.

— Хакуджа-сама, вы с ума сошли?! — истерично воскликнула Кавакихиме.

В ответ мрак разразился насмешливым шипением, огонек на конце огромной сигареты тревожно замигал и затрепетал.

— Ну уж нет, — ответил Хакуджа. — Этого момента пришлось ждать очень долго, но я пока в своем уме.

С этими словами алеющий во тьме факел стремительно ухнул вниз. И когда кусочки тлеющего табака яркими искрами брызнули в стороны, разбившись о пол, могучая сила подхватила Сару, срывая ее с места.

— Тебе не сбежать, Каваки, — донесся до ушей принцессы грохочущий и полный дикого азарта голос Хакуджа.

— Прости меня, Сара, — тихо прошептала Кавакихиме, вновь подхватив Сару и метнувшись с ней в сторону, уходя от очередного выпада. И еще раз. И еще.

Сара не знала, что творится вокруг. От резких прыжков ее начинало мутить, резкие ускорения и остановки окончательно дезориентировали девушку. Последний источник света пропал, в кромешном мраке принцесса слышала только грохот ударов и их эхо. Сара с трудом боролась с паникой и странным оцепенением одновременно. За последние несколько минут на нее свалилось слишком много шокирующих событий. События развивались слишком стремительно, но вбитые обучением матери навыки заставили сознание абстрагироваться и начать думать над решением первоочередных задач, отринув лишние эмоции.

Судя по эху, они оказались в огромной пещере. И выхода из нее, похоже, нет, раз Кавакихиме вынуждена метаться из стороны в сторону. Ситуация аховая. И она усложняется тем, что Кавакихиме начинает выдыхаться, а Сара просто ничего не видит.

Еще один рывок закончился болезненным ударом о камень. Железная хватка рук Кавакихиме на миг ослабла, а с ее уст сорвался болезненный всхлип.

— Мне нужен меч, Каваки, — перекрикивая грохот, решительно сообщила Сара.

— Даже не думай! — пыхтя, ответила Каваки, вновь прыгая в сторону с принцессой на руках. — Ты не сможешь!

Этот прыжок завершился не просто ударом о камень. Сара услышала вскрик Кавакихиме, хватка ее рук резко пропала, и бок принцессы встретился с камнем. По инерции ее потащило вперед. Кожу обожгло огнем и болью.

— Каваки! — испугано вскрикнула Сара, только остановившись и начав слепо шарить руками вокруг.

— Я здесь… — раздался в ответ сиплый и прерывистый шепот, руки Сары коснулась холодная узкая ладонь Каваки.

— Меч! — резко крикнула Сара, чувствуя, как по спине веет холодом от приближающейся опасности. — Давай же!

Кавакихиме не ответила, но через миг Сара почувствовала, что ее ладони касается знакомая, родная рукоять. Шелковый переплет, шершавая кожа, бронзовые драконы. Сознание утонуло в резко накатившей волне покоя и умиротворения.

Тело само начало действовать, опираясь на вбитые тренировками с Омушимару рефлексы. Это были техники Орочимару. Техники ее отца! И пусть раньше она лишь с огромным трудом могла их повторить, но сейчас…

Энергия вырвалась из тела Сары, пронизывая камень у ее ног, окружающий ее воздух и тьму. По ее воле потоки воздуха стремительно прильнули к телу, податливо обволакивая кожу, струясь к белому клинку Кавакихиме. Прикрыв глаза, уже чувствуя дыхание огромного змея, Сара резко выдохнула и взрезала пространство мечом.

Кромешный мрак пещеры неуверенно разбили крохотные яркие искорки белого пламени, высеченные прямо из воздуха техникой Сары. Слыша, как от напряжения рвутся мышцы, подобно сухой тряпке, но пока не чувствуя боли, девушка продолжила движение, и тьма в страхе отпрянула от нее, разгоняемая стремительно разрастающимся пламенем. Стук сердца в ушах заглушил все остальные звуки, в голове пульсировала тупая боль, но языки жгучего пламени были подхвачены и умножены ветром, сплетаясь в жгуты мышц и панцирь чешуи.

Яркое сияние выхватило из мрака отпрянувшего в сторону белого змея и сотни метров каменного пола, но не смогло пробиться сквозь тьму до далеких стен и потолка. Колени подогнулись, Сара рухнула вниз, устало завершив технику. Рев пламени ударил по ушам, пробившись сквозь бешеный стук сердца. Волна сухого жара опалила в лицо, но девушка продолжала жадно хватать ртом этот обжигающий воздух, с восторгом наблюдая, как величественно вырастает вокруг нее огненный смерч, как неистово полыхают огнем огромные глаза, как трепещут на волнах жара длинные пламенные усы. Как опаляет камень огненная плоть величественного, сотканного из огня дракона.

Сара только-только овладела Сузаку, одной из техник тайдзюцу Орочимару. И едва приступила к тренировкам Сейрю. Но сейчас она создала странную смесь двух техник — огненный смерч в форме дракона. Находясь в ее центре, девушка была окружена неистово ревущим, пляшущим в бешенном танце пламенем. Издавая угрожающий низкий гул, повинуясь вложенной физической энергии, огненное тело дракона ринулось вперед, заставляя белого змея стремительно отступить.

Хакуджа недовольно ощерился, извернувшись всем телом и ускользая от объятий огненного смерча. Борясь с болью и тошнотой, чувствуя, как едва не разрывается сердце, Сара обреченно наблюдала за тем, как танцуют ожившее пламя и гигантский змей. Последний, несмотря на свои размеры, оказался слишком ловким, чтобы попасться в огненный капкан. Теперь принцесса испытала еще большее уважение к Кавакихиме, умудрявшейся ускользать от атак такого противника с весомой ношей на руках.

Глядя на стремительные движения огромного змея, Сара также понимала, что уже обречена. Как не смогла сбежать Кавакихиме, так не сможет справиться с противником и этот дракон. Техника не бесконечна, даже один раз призвав ее, из-за спешки девушка слишком сильно вымотала себя и даже нанесла увечья. Острая боль растекалась по порванным мышцам. В руках чувствовалась странная слабость, Сара просто физически не могла их поднять и лишь продолжала крепко сжимать рукоять меча. Легкие горели, сердце бешено колотилось и ныло в груди.

По крайней мере, Сара сделала все, что было в ее силах.

Устало выдохнув, она потеряла равновесие и завалилась на бок. Руки отозвались болью при попытке смягчить падение и только едва дернулись, словно чужие. Сумев защитить голову от удара о камень, Сара болезненно ушиблась плечом. Она все еще могла наблюдать за схваткой собственной техники и Хакуджа. И могла видеть, как медленно тускнеет пламя, и как все более решительно действует змей.

Вот его тело странно раздулось, а через секунду из гигантской пасти вперед рванул неистовый поток ветра, смешанного с серой пылью. Неизвестная техника встретилась с тайдзюцу Сары и начала стремительно его сметать, словно буря выстроенный из песка замок.

Рев пламени быстро угас, последние всполохи улетели прочь, за спину Сары, влекомые потоком. Эта пыль лезла в глаза, но к подобному Сара была привычна. Сощурившись, она видела в последних отблесках огня, как самодовольно вздыбливает шею змей, как быстро мелькает раздвоенный язык в вытянутой пасти. Как гигантское белое тело стремительно обрушивается сверху, чтобы одним махом проглотить беззащитное человеческое тело.

И в этот момент почти вновь погрузившийся во мрак зал разрезал яркий лазурный луч. Его блеск, его переливы напоминали глубокое небо. Словно твердь земли была расколота и во мрак пещеры пробился свет дня.

Хакуджа вновь удивил Сару, показав еще большую прыть, чем ранее. Девушка даже не успела заметить, как все огромное тело белой змеи извернулось, проскальзывая вдоль яркого лазурного луча, стремительно отступая обратно во тьму. И тут же от ощущения приближения чего-то запредельного, непостижимого волосы на голове Сары зашевелились, а по спине прокатилась волна холода. К горлу подкатил комок, а сознание почти утонуло во взметнувшемся из самых глубин души первобытном ужасе. Ощущение неотвратимости смерти, дыхание небытия, пустоты и забвения прямо за спиной, едва не заставили и без того исстрадавшееся за последние минуты сердце разорваться. Но ощущение потустороннего холода сошли на нет, словно смытые водой.

Сару лишь едва задело самым краем нечеловеческого сакки Орочимару, чьи шаги в наступившей внезапно тишине она смогла расслышать. Лазурный луч также стремительно, как появился, исчез, сжавшись до размеров длинного, продолжающего сиять ровным, успокаивающим светом пламенеющего клинка. Еще несколько шагов, и Сара смогла увидеть силуэт вставшего перед ней Орочимару. Он пылал от переполняющей его чакры, третья активация Шичи Тенкохо заставляла силу бурлить в его теле, образуя языки янтарного пламени, лижущие бледную кожу, покрытую изумрудными чешуйками, сотканными из природной энергии.

По телу Сары пробежала волна мурашек, когда взгляд сияющих багрянцем глаз с вертикальным зрачком скользнул по ее лицу.

— Одной сгнившей от сырости пещер веревке-переростку надоело влачить свое жалкое существование, я смотрю, — переведя взгляд на тьму, в которой скрылся Хакуджа, холодно произнес Орочимару, и эхо придавало его голосу угрожающий звон. — Я готов оборвать твою жизнь, Хакуджа Сеннин, раз таково твое желание.

— Постойте, постойте! — поспешно раздался еще один голос, на этот раз женский, и в нем слышались испуганные нотки.

Сара заметила, как зашевелились серьги в ушах Орочимару, быстро упав ему на плечи и разрастаясь. То же произошло с нефритовым браслетом на его руке. Украшения стекли с рук Рюсея на землю, обернувшись сначала массивными змеями, а затем приобретя человеческую форму. Чем-то три женщины напоминали Кавакихиме: схожая одежда и неестественно красивые бледные лица.

— Можно же просто поговорить. Наверняка это просто ошибка! — судя по голосу, теперь заговорила уже другая женщина.

— Не нужно ссориться! — более лаконично завершила мысль третья.

— Поздно, — отмахнулся свободной рукой Орочимару от тройки женщин. — Помогите Саре. Быстро.

— Лучше вам не спешить с этим, — вновь зарокотал во мраке голос Хакуджа. — Принесите мне девчонку и не мешайтесь, пока я не отведаю плоть одного зарвавшегося змееныша.

Троица девушек, уже начавшая двигаться в сторону Сары, резко замерла на месте, затравленно обмениваясь взглядами.

— Вы слышали мой приказ, — коротко сказал Орочимару, даже не взглянув в их сторону. — Вы знаете, что нужно делать.

— Д-да, Рюджин-сама! — после паузы дружно ответили женщины, испуганно закивав головами и поспешно подбежав к Саре.

Почти сразу же их руки окутало зеленоватое сияние ирьениндзюцу, медицинская чакра ласково проскользнула в меридианы Сары, направилась в поврежденные ткани, стимулируя регенерацию.

— Проклятье! Проклятье! Проклятье! — истерично шептала одна из девушек-змей, закрыв глаза и вжав голову в плечи. — Что нам делать?!

— Тагори, это тебе пришла мысль связаться с Орочимару! — обвиняюще воскликнула вторая, зло глядя на третью, молчаливо кусающую губы.

От избытка эмоций с лиц этих девушек начала сходить человечность, сквозь слишком безупречные маски начали проступать жутковатые змеиные черты. Если бы могла, Сара точно отшатнулась бы от таких помощниц в страхе.

— У нас нет выбора, мы все это знаем, — наконец, тихо сказала та, которую назвали Тагори. — Эта старая рухлядь не сможет убить Орочимару, даже если проглотит всю чакру этого его тела. Контракт не пропадет. Если мы… Я не хочу провести вечность во чреве Шинигами! Или еще что хуже. Поэтому мы повинуемся Рюджину-сама! В худшем случае, Хакуджа всего лишь убьет нас за это.

Выслушав слова Тагори, остальные две девушки с мрачной решимостью кивнули в ответ, продолжая направлять медицинскую чакру Саре.

— А ты умеешь убеждать, змееныш. Это сакки, эта воля и духовное давление, — убедившись, что ни одна из змей не спешит исполнять его приказы, произнес Хакуджа из тьмы. — Твоя сила поражает даже меня. Она продавила Рюджинкё в Рьючидо, что удивило и насторожило меня. И не зря. Это и в самом деле похоже на то, что смогла сохранить моя память. Ты совсем не тот Орочимару, которого ждал этот мир. Чудно!

Тьма разразилась предвкушающим шипением, которое прервалось чеканной фразой огромного змея:

— Твоя сила станет моей!

После этих слов Сара только и успела заметить, как тело Орочимару покрылось едва видимой дымкой марева, и через миг он пропал из виду, а пространство пещер затряслось и заполнилось грохотом и хаотичными вспышками света.

Хакуджа Сеннин. Я уже давно печенкой чуял, что ничего доброго ожидать от этой твари не стоит. После моего обучения сендзюцу престарелый белый шланг начал проявлять подозрительную активность. Даже не знаю, как это объяснить. Вроде, все было как обычно, но я нутром ощущал угрозу. Поэтому старался не появляться в Рьючидо. Однако судьба когда-то все равно должна была привести меня сюда. Правда, в итоге сделала это не лучшим образом.

Кавакихиме! Я был полон решимости спустить с нее шкуру, когда узнал причину пропажи дочери. Стоит узнать еще мотивы такого поступка, но простым порицанием она точно не отделается. Хорошо еще, что я успел вовремя совершить обратный призыв к Хиро и пробиться сквозь барьеры к Хакуджа Сеннину.

Вот только теперь передо мной стоит задача куда изощреннее. Нужно выбраться отсюда с живой Сарой. Настрой противницы не предполагал моего отступления, поэтому добровольно она меня из своих владений не отпустит. Собственно, я на этом не настаивал. Не знаю, что тут происходило, я успел лишь на последние секунды стычки Сары со змеей, но я знал одно.

Змея, именуемая Хакуджа Сеннином, должна умереть.

Пока это древнее ископаемое, умудрившееся даже попасть в число демонов Узумаки под именем Нуреуба, распиналось бессмысленной речью, я сосредоточился на подготовке.

Мне практически ничего не известно о способностях владычицы Рьючидо, но могу догадаться, что от нее ожидать. Сендзюцу. Все пространство пещеры пропитано ее сендзюцу-чакрой. Я могу ощутить и частично видеть, что и сама окружающая нас порода, и воздух могут стать оружием Хакуджа, повинуясь ее воле.

Я ненавижу сражаться на чужой территории. Даже с заведомо более слабым противником это может обернуться поражением, а Хакуджа к таким не относилась. Поэтому нужно было хотя бы немного сравнять шансы. Я успел.

Кецурьюгану тьма не была помехой. Стремительное движение Нуреуба не ускользнуло от додзюцу. Одновременно с ним сорвался с места и я. Но прежде, чем мое тело объял плотный Покров Чакры Ветра, я ощутил мощнейший откат от собственной техники. Созданное мною джудзюцу вырвало из моего тела всю накопленную природную энергию, разбрызгивая ее в стороны, нарушая привычное течение сил и мешая кому бы то ни было использовать сендзюцу.

Скрипнув зубами от прострелившей все тело боли и мотнув головой, на которую словно пыльный мешок накинули, я все же смог продолжить движение, с натугой создавая пламя Сузаку. Без природной энергии создание столь могущественных техник тайдзюцу оказалось проблематичным. Тело вообще словно утратило давно ставшую привычной легкость, а восприятие резко сузилось. В таком состоянии я даже одного крыла Экикё не смогу завершить. Но и Хакуджа явно было сейчас не многим лучше. Однако легкой победы мне ждать не приходилось.

Кольца огромного тела мелькнули в воздухе, проскальзывая мимо озаряющих пространство пещеры алыми всполохами огненных птиц. Череда выпадов Кусанаги также лишь сорвала пару чешуек, даже не пустив кровь. Зато я, слишком приблизившись к Хакуджа, едва не оказался раздавлен массивным хвостом. Без сенсорики сендзюцу я даже не сразу заметил стремительно приближающееся со спины белое чешуйчатое бревно. Повезло, оно увязло во внешнем контуре Футон но Йорой, а техника поглотила часть удара и просто снесла меня с места, спасая от участи быть раздавленным.

В полете успеваю поймать взглядом пару огромных желтых блюдец глаз. Мои собственные глаза обожгло мимолетной болью от усилившегося давления чакры. Гендзюцу Кецурьюгана затопило частичку сознания бесконечным кровавым океаном, в котором должна была полностью утонуть Хакуджа. Но через миг пришлось срочно отменять технику. Меня самого чуть не затянуло в собственное гендзюцу, в котором кровавое море внезапно сменилось бесконечным полем, кишащим белыми змеями.

Хакуджа подчинила себе мое гендзюцу! Не думал, что такое вообще возможно без как минимум шарингана.

С подлым приемом змеи я справился, но все равно замешкался и едва не был рассечен потоком воздуха.

Тенсо!

Боль пронзила все тело. Сразу же использую Замену Тела, сбрасывая покрытую ранами пустую оболочку. И уже через миг суставы восстановленного тела взвыли от боли.

Бьякко!

Пришлось напрячься, хлопок ладонью о пустоту громом разнесся по воздуху, искажая его и рождая призрачное тело огромного тигра, который тут же врезался в спину Хакуджа. Покрытая прочнейшей чешуей кожа лопнула, орошая белизну алым. Ударная волна проволокла змея вперед, дробя им скалы. Неплохой удар, но я немного просчитался. Не я один умею сбрасывать кожу.

Неистово грохоча, Бьякко врезался в стену, вминая и разрывая белую чешую, но лишь пустую старую кожу. Сама Хакуджа успела нырнуть под землю, разрывая скальные породы, словно песок. И эта ископаемая сволочь едва не переиграла меня! Следующая атака была направлена не на меня. На Сару.

Ожидаемо, но я все равно просчитался.

Тенсо!

Снова боль волной прокатилась по телу, дробя кости и разрывая мышцы. Снова Замена Тела! Морда змеи уже слишком близко.

Не успевая возиться с ручными печатями, складываю пальцы ладони в простейший жест Конфронтации. Чакра хлынула потоком по телу, норовя вырваться из-под контроля, но все же она влилась в печать на моем теле, вырывая один из самых бережно хранимых мною секретов.

Резкая боль обожгла кожу под правой ключицей. Горячая кровь хлынула наружу, пропитывая белое кимоно. Но техника сработала, вырывая из печати пару Мангекьё Шаринганов, вокруг которых быстро сформировался теневой клон.

Глаза появившейся рядом со мной копии сверкнули багрянцем, но вместо вертикального зрачка Кецурьюгана в них совершили один оборот три томое, тут же превратившись в концентрический узор.

Белая туша всей своей немалой массой врезалась в пламенеющие пурпуром реберные дуги Сусаноо. Волна трещин разошлась от моих и моего клона ног, но не успевшая ничего даже сообразить Сара и окружающие ее перепуганные змеи не пострадали, оказавшись под защитой техники Мангекьё Шарингана.

Я не мог воплотить полноценное Сусаноо, думаю, клон даже просто не выдержал бы подобной нагрузки, но этого и не нужно. Главное, он способен выдержать иную технику Шарингана.

Мьёджин!

Пурпурный остов Сусаноо быстро истаял, пропав в воздухе и скрывая всех, кто находился в нем. И вместе с тем в воздухе появился сразу десяток половинчатых скелетов Сусаноо с моими клонами в центре. Горящие пурпуром костлявые руки потянулись к белому телу Хакуджа, заставляя его стремительно отступать.

Мьёджин, техника Мангекьё, создавала иллюзию невидимости, позволяющую скрыться от чужого взора подобно технике Второго Цучикаге, и она же создавала клонов, которые, к сожалению, не были материальными, поэтому единственное, на что их хватало — это испугать и отвлечь противника. Но у меня была еще одна техника.

Онамуджи!

Только что бывшие иллюзорными руки клонов, облаченных в Сусаноо, врезались в камень, дробя его на куски. Кто-то успел угодить по слишком юркому для своих размеров Хакуджа.

Онамуджи, техника второго глаза, делала иллюзии реальными. Но была слишком сложной и отнимала много чакры.

Созданные Мангекьё клоны растворились во тьме, а мой теневой клон устало упал на пол. Из его глаз по лицу тянулись кровавые дорожки. Один из шаринганов опасно потускнел, но, надеюсь, второго хватит для защиты Сары. Я должен успеть расправиться с Хакуджа раньше, чем мой клон исчерпает чакру.

Проблема была в том, что он отнял много моих сил, которые мне пришлось, фактически разделить. А следующие пару минут растянулись в вечность, во время которой я старался разделать проклятую змеюку на колбасную нарезку. Получалось не очень. Шичи Тенкохо и Футон но Йорой серьезно выматывали. И хоть мне удалось несколько раз ранить Хакуджа, но та пока успевала восстанавливаться.

У нее было треклятски много чакры! И, несмотря на джудзюцу, мешающее использовать сендзюцу, Хакуджа все равно поглощала природную энергию. Зараза! Хорошо, что она не могла ее толком использовать, но это мешало мне прибить это живое ископаемое.

В итоге, я совершил еще одну ошибку. Когда после очередного применения Тенсо, я перестал чувствовать одну из рук и понял, что она не пожелала телепортироваться со мной, а просто отвалилась где-то в стороне, я не придумал ничего умнее, кроме как метнуть сжатый в оставшейся руке Кусанаги в Хакуджа, чтобы отпугнуть ее и сложить ручную печать для Замены Тела.

Я еще успел удивиться, когда лазурная молния Кусанаги метко угодила в цель. Сияющий клинок попал прямо в раскрытую пасть, но не нанес урона. Он был проглочен!

В следующий миг от потока энергии, ударившего в лицо, меня отшвырнуло в сторону. С недобрым предчувствием я имел сомнительное удовольствие наблюдать, как потрепанное тело Хакуджа покрывает лазурное пламя выплескивающейся чакры.

Это было препаршиво. Я даже не обиделся на загрохотавший в пещере язвительный смех этого белого чулка, набитого потрохами. Дурак, признаю. Но с проблемой нужно было что-то делать.

Ямата но Дзюцу!

Чакра разлилась по телу. Огромная пещера стремительно стала тесной, как когда-то давно, когда я только учился здесь же использовать сендзюцу.

Восемь шей уперлись в оказавшийся низким потолок. Восемь пар глаз вспыхнули багрянцем в темноте, топя сознание Хакуджа в кровавом океане гендзюцу. В этот раз она не смогла перехватить технику, но и не полностью в нее попала. Неважно! Должно хватить!

Восемь хвостов толкнули мое тело вперед, к теперь кажущейся не такой уж большой Хакуджа. Мои зубы впились в сияющую лазурью плоть змеи, впрыскивая в нее яд, шеи обвились вокруг длинного тела, мышцы напряглись, сдавливая сосуды и силясь сломать ребра. Я старался поглотить чакру Хакуджа! Но вот она едва шевельнулась, и одна из моих шей оказалась просто разорвана на куски. Змея все еще была под гендзюцу, но меня это уже не спасало. Я успел потерять еще пять шей, прежде чем яд укусов подействовал на Хакуджа.

Содрогнувшись всем телом, она исторгла из себя кровавый комок, и затряслась в кашле, извиваясь под тяжестью оставшихся двух из Восьми Ветвей. Но даже это не остановило Хакуджа. Она почти вырвалась из гендзюцу Кецурьюгана. Я уже чувствовал, как начинают трещать мышцы моего измененного тела, когда все резко изменилось.

Онамуджи!

Моего клона хватило на то, чтобы еще раз повторить эту технику. Он тут же пропал. Теперь уже Сару ничто не скрывало от взора Хакуджа. Но зато мой иллюзорный, простейший и нематериальный клон, которого я сумел создать мгновением раньше, стал реальным. Он стал мной. Туша Ямата но Дзюцу, лишившись контроля моего сознания, повалилась на содрогающуюся от яда Хакуджа. Я же Шуншином оказался возле глаз змеи. Сверкнувший отблесками лазурного сияния чакры клинок, похожий на увеличенный кунай, вошел в плотную чешую и пробил кости змеи на удивление легко.

Клинок Дракона, только что полученный мною от Тацуширо, неистово засиял, вбирая в себя голубую чакру Хакуджа и направляя ее в меня. Я почувствовал странную эйфорию клинка, но у меня не было времени обращать на это внимания. Мое тело, только что воссозданное техникой Мангекьё Шарингана, едва не рвало на куски сотрясающейся в агонии Хакуджа. Необычная лазурная и сильная чакра в ней все еще сохранялась, Рьюджин не мог поглотить ее всю и сразу. И та сила, которая недавно разрывала могучие шеи Восьми Ветвей, теперь обрушилась на мой человеческий организм.

Сцепив зубы, я держался за рукоять Клинка Дракона и направил почти все силы на технику исцеления. С трудом согнув пальцы, кости в которых так и норовили раскрошиться, я сумел сложить печать, потянувшись мысленно к Кусанаги.

Удача!

Тело Хакуджа разорвало изнутри сонмом острейших лезвий. По ее коже побежала мелкая дрожь агонии.

— Ну нет, ты так просто от меня не уйдешь! — с трудом разлепив губы, простонал я, заставляя бушующую во мне поглощенную чакру прийти в движение.

Держась мертвенной хваткой левой рукой за Рьюджин, я опустил правую ладонь на лоб Хакуджа. Движение получилось смазанным. На белой чешуе остался длинный кровавый след от ладони, но, главное, сработала техника.

Черные линии фуиндзюцу быстро зазмеились по телу Хакуджа. Огромная голова начала сминаться, искажаться, втягиваясь в фуиндзюцу. Одновременно на волю вырывалась вторая змеиная туша, куда больших размеров, но фиолетового цвета. Понадобилось всего несколько секунд, чтобы заменить в собственной печати тело Манды на Хакуджа.

Хозяйка Рьючидо была втянута в печать, я же, находясь на ней, упал на раскрошенный камень. Внезапно наступившая тишина заставила пошатнуться. В ушах стоял гул, подобный грохоту прибоя. Используя Шичи Тенкохо в комбинации с Футон но Йорой, я, похоже, переступил грань третьей активации и приблизился к четвертой. Несмотря на воссозданное Онамуджи тело, резервы были исчерпаны. Мышцы были словно ватными, но больше всего пострадала кровеносная система и мозг. Кажется, некоторые сосуды мозга лопнули, и я едва успевал их сращивать. Потребуется время, чтобы это тело вновь начало полноценно подчиняться моему сознанию. Но это потом. Сейчас важнее другое.

— Получилось? — негромко пробормотал я, пытаясь сфокусировать взгляд на собственной руке.

Зрение плыло. Глаза ныли и горели. Мне передались ощущения от развеявшегося клона, который использовал мощные техники Мангекьё. Да и собственное додзюцу сегодня пришлось напрягать больше обычного. Ничего хорошего в этом не было. Пошатнувшись, я рухнул на колени. Сильно мутило, и попытки хоть что-то разглядеть только усугубляли положение.

Хорошо, что это тело не особо чувствительно к боли. Иначе я б уже просто сдох. Причем давно.

Сдернув левой рукой обрывки кимоно с правой, я смог все же рассмотреть фуиндзюцу. Изображение Манды на печати изменилось. Теперь там была белая змея с рыжей гривой волос, что делало ее похожей на восточного дракона.

— Неплохо, — пробормотал я и зацепился взглядом за до сих пор сжатый в левой ладони предмет: — А вот это плохо.

Рьюджин, Клинок Дракона, который мне так расхваливал Тацуширо, не пережил первой же битвы в моих руках. От него осталась только оплавленная и смятая, словно глина, рукоять. Я даже не успел его изучить. Глупо как-то. Зато…

Шевельнув пальцами правой руки, я совершил манящее движение. И через секунду, рассекая плоть продолжающих валяться на камне тел Манды и моих Восьми Ветвей, ко мне метнулся сияющий лазурью клинок Кусанаги.

— Если бы еще и тебя не стало, то я бы расстроился куда сильнее, — облегченно выдохнув, сказал я, убедившись, что с мечом, вроде, все в порядке.

А вот от остатков Ямата но Дзюцу можно уже избавиться. Осмотревшись, я понял, что просто ничего не вижу за горами этого искусственного мяса.

Измученное тело с трудом повиновалось. Создать технику удалось с еще большим трудом, но все же Восемь Ветвей рассыпались прахом, который тоже быстро исчез. Остался только Манда, но с этим я уж пока ничего не могу поделать. Я и стоять-то не могу пока.

Устало усевшись на камне, я осмотрелся по сторонам, пытаясь в темноте рассмотреть Сару. Без додзюцу это было трудно, но мне быстро пришли на помощь. В нескольких метрах впереди и снизу от меня вспыхнул неровный огонек, в свете которого показались Ичикишима, Тагори и Тагицу. На руки двух последних опиралась и Сара. Ее успели подлечить, но чувствовала она себя явно неважно.

— Рюджин-сама, — с почтительным поклоном обратилась ко мне Ичикишимахиме. — С вашего позволения…

Змея в образе девушки протянула вперед руки, на которых покоились два шарика глаз. Мангекьё Шаринган.

— Подойди ближе, — поморщившись, попросил я. — Я пока не в настроении двигаться.

— Простите, Рюджин-сама, но… Я не могу, — неуверенно ответила Ичикишимахиме, украдкой посмотрев на меня. — Вы… на троне. И раньше никому не дозволялось его занимать, кроме Хакуджа.

— На троне? — удивленно переспросил я, пытаясь осмотреться, но получалось плохо.

— Именно, — вмешался в разговор еще один голос.

— Хиро, и ты здесь уже, — узнал я говорившего, но неприятно удивился тому, что сейчас я даже не смог заметить его приближения.

Тьму разрезал куда более сильный источник света, чем тот, который создавала троица змей. Он всплыл над головой большого, почти с Манду уж вымахал зараза этакий, полосатого змея. Я редко призывал Хиро, но он все равно оставался, наверное, самым близким и понятным мне жителем Рьючидо, даже в сравнении с тремя нахлебницами, вечно висящими на мне. Наверное, и он понимал меня лучше, чем они, поэтому догадался создать новый источник света, который позволил мне разглядеть не только его самого, но и большую часть окружения.

Я и в самом деле оказался на троне Хакуджа. Он сильно потрепан оказался во время битвы, но прямо над моей головой тусклые лучи света падали на свиток, сжатый в зубах каменной фигуры дракона, которая все еще была целехонькой и возвышалась сейчас за моей спиной на добрый десяток или даже больше метров. Но не это главное, за что зацепился мой взгляд. Кроме Хиро в зал успели проникнуть и иные змеи самых разных размеров. С три десятка я их насчитал.

Да уж, наверняка наша с Хакуджа битва многих привлекла.

— Хех, что же… Хакуджа Сеннин умер, да здравствует Хакуджа Сеннин, — попытался неловко пошутить я, соображая, как поскорее мне в нынешнем состоянии убраться из Рьючидо вместе с Сарой.

Не думаю, что в ближайшие пару дней я хоть на что-то буду способен. Нужно призвать сюда клонов. Сражаться с такой оравой змей, пусть каждая из которых и слабее Хакуджа, мне не хочется. Не думаю, что моя шутка разрядит странную атмосферу и что они проникнутся иронией моих слов. Ведь Хакуджа Сеннин — это дословно Белый Змей-Мудрец. А меня многие знают под именем Белого Змея и сеннина, то есть Широхеби Сеннин. Иероглифы одни, а чтение разное.

На самом деле, хорошая шутка. Сам бы над ней посмеялся, не будь я в своем нынешнем положении.

— Хакуджа Сеннин умер, да здравствует Хакуджа Сеннин! — к моему большому удивлению, хором, словно репетировали, повторили мои слова три нахлебницы, склонившись в поклоне.

— Всегда поражался, как ты умеешь находить красивые и подходящие слова под самые разные ситуации, — уважительно произнес Хиро, склоняя свою массивную голову. — Хакуджа Сеннин умер, да здравствует Хакуджа Сеннин!

— Я бы не сказал, что они так уж красивы и уместны сейчас, — больше недоуменно, чем шокировано, пробормотал я, наблюдая, как один за другим склоняют свои головы змеи, повторяя один за другим:

— Да здравствует Хакуджа Сеннин!

Происходило явно что-то из ряда вон выходящее. Как я вообще оказался в таком положении? Хотя стоп! Я помню как!

— Кавакихиме, — холодно произнес я, когда эхо змеиных голосов умолкло в просторном зале.

— Да, Хакуджа-сама, — обреченным тоном вымолвила выползшая из-за спины ошарашенно оглядывающейся Сары змея в своем изначальном облике. — Я здесь и я признаю свою вину. Прошу только даровать мне простую смерть. Прошу, Хакуджа-сама.

— Смерть?! — едва не подпрыгнула на месте, услышав эти слова, Сара. — Стойте! Рюджин-сама! Каваки спасала меня ценой своей жизни! Я не могу позволить ей умереть. Я… Она просто хотела рассказать мне правду. И я… Я прошу тебя… Отец.

Мои пальцы невольно сжались на оплавленной рукояти Клинка Дракона, окончательно сминая и ломая ее на куски.

— Понятно, — глубоко вздохнув, произнес я.

Да, мне кажется, я и в самом деле начинаю понимать, что послужило причиной попаданию в Рьючидо Сары. Все демоны Узумаки, как же это глупо! И что мне теперь делать с этими девчонками?

Взглянув в глаза дочери, я понял, что выбора-то у меня нет, если я хочу оставаться отцом и не хочу лишиться дочери.

— Хорошо, — еще раз вздохнув, кивнул я. — Глупость не порок, но она должна быть наказуема в любом случае.

На вмиг воспарявшей после моих слов Каваки все еще держалась моя техника перевоплощения, с помощью которой она долгое время могла находиться в образе меча. Пусть недавно эта девчонка смогла ее ослабить, но в своем нынешнем состоянии я еще способен внести изменения в уже созданное дзюцу.

Тело змеи на секунду погрузилось в дым. И пока я скрипел зубами от боли после использования чакры, Каваки шокировано рассматривала свое новое тело, явно не в силах поверить глазам.

— Ты помилована, Кавакихиме. Но в напоминание о собственной глупости будешь носить более подходящий тебе облик, — довольный собой, устало поведал я вертящейся под взором десятков пар змеиных глаз макаке, в которую мной была превращена Кавакихиме.

— Ичикишимахиме, — с трудом поднимаясь на ноги, позвал я одну из нахлебниц.

— Да, Хакуджа-сама, — не в силах отвести взгляда от впавшей в прострацию Кавакихиме, ответила змея.

— Нам нужно вернуться, пока люди не начали волноваться. Ты же сможешь нас переместить?

— Да, Хакуджа-сама!

— Сара, — позвал я тоже глядящую во все глаза на Каваки дочь.

— Отец?

Неловко улыбнувшись от такого обращения и направленного на меня взора дочери, я негромко попросил:

— Давай мы оставим все произошедшее в тайне от мамы, ладно? Ну, хотя бы большую часть.