В заливе ветров

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Тяжелые темные тучи, почти касаясь верхушек деревьев, неслись над Пожарищем. Ветер словно большим невидимым гребнем прочесывал густые хвойные вершины, полные ароматной смоляной жизненной силы, отбирал пожелтевшие и утратившие эту силу иглы, отрывал их и бросал на землю. И хотя кругом стоял густой лес, ветру удалось пробраться сквозь Пожарище к реке Пуорустаёки и поднять на ней мелкую рябь, — для волн воды тут уже не хватало, она почти вся ушла. Болото, через которое Воронов дней десять назад пробирался по колено в воде, можно было перейти, едва замочив подошвы. Бревна плыли по реке день ото дня все медленнее, как будто они устали и теперь искали местечка, где бы приткнуться и отдохнуть. Малейшее соприкосновение с отмелью и береговой зарослью останавливало их.

Еще днем Потапова известили, что он должен выехать в Туулилахти на партийное собрание. Но он все не уезжал. Казалось, задерживаться больше не из-за чего. Как ни медленно подвигалась древесина, хвост сплава все же приближался к Пожарищу. Но Потапов все словно ждал чего-то.

Пекшуев не понимал, чего медлит бригадир. Люди работали на славу, продвинулись сегодня на такое расстояние, какого трудно было и ожидать. Когда он заговорил об этом с Потаповым, тот ответил загадочно:

— Слишком быстро махнули.

— А что тут плохого?

— Да нет, это я так…

Потапов задумчиво перекладывал содержимое берестяного кошеля, который всегда брал с собой в поездки.

Пришли плотники и, ничего не говоря, уселись вокруг бригадира. Потапов понял их безмолвный вопрос: что дальше? Все это время они занимались заготовкой материалов для новой плотины, но не там, где приказал начальник сплава, а ниже болота.

— Пойдете со мной в поселок, — промолвил Потапов, завязав клапан кошеля.

— А что мы скажем начальнику? — спросил старший плотник и оглянулся на своих товарищей.

— Я буду говорить, — Потапов сердито выпрямился. — Я ему прямо скажу. Надоело каждое лето канителиться с капризами этой речушки. Нам нужно настоящее водохранилище. Вот это я и скажу ему. Мы не в очко играем, проигрался и ушел, нам тут десятки лет придется лес сплавлять.

— Попадет нам от Михаила Матвеевича, — старший плотник еще колебался. — Обязательно спросит, почему приказа не выполнили.

— А если приказ неправильный? — разгорячился Потапов. — Вам надо закончить строительство электростанции. А то, говорят, там уже хотели машины отобрать.

Наконец подошли сплавщики, зачищавшие хвост сплава, — одни усталые и молчаливые, другие веселые и шумные. Рябой парень, любитель позубоскалить, и сейчас не удержался:

— Эй, бригадир, ты бы велел по чарке раздать в награду за хорошую работу! Как думаете, ребята, а?

Не отвечая на шутку, Потапов спросил:

— Ну, где теперь хвост?

— Смену сдали у Травяной заводи.

— Это хорошо. А Ольховый берег очистили?

— Да вот они там прошли, — один из сплавщиков кивнул на рябого и на его молчаливого товарища.

— Ничего там не осталось. — Рябой почему-то понизил голос, а когда Потапов взглянул на него, отвернулся и принялся старательно обтирать мокрой травой свои сапоги.

— И много там было бревен? — спросил Потапов, словно между прочим.

— Да нет, не так-то… — парень явно уклонялся от ответа.

Потапов молча опустил кошель на землю и сказал:

— Ну что ж, отдыхайте. Я пойду посмотрю.

Пора было отправляться в Туулилахти, но он не мог не проверить этот берег. Да и поведение этого парня было подозрительно. От Пожарища Потапов прошел на топкое болото и, не обходя его, двинулся напрямик, погружаясь по колено в мутную жижу. Карабкаясь по кочкам, он с трудом добрался до суши, раздвигая ветки ольхи, нашел еле заметное среди травы бревно, за ним второе, третье… Он насчитал тридцать штук.

— Работнички! — буркнул он про себя. Долго стоял в раздумье. Что тут делать? Надо, видимо, звать людей. Одному не справиться — бревна остались и за ольхами.

Однако возвращаться за людьми не пришлось. Встревоженные сплавщики уже догнали его. Впереди спешил рябой, только теперь он был не очень-то весел. Запыхавшийся, жалкий, он качал головой и повторял:

— Как же я не заметил? Ведь я тут проходил…

— Не ври! — гневно прервал его Потапов. — Ты обошел болото, ноги побоялся замочить, думал, пусть останутся, хватит и так что сплавлять. Лентяй и болтун ты, а не сплавщик!

— Завтра пусть он один здесь и трудится, — предложил Пекшуев.

— Нет, мы сделаем все сегодня и без него, — уже спокойно сказал Потапов.

— Так тебе же надо ехать.

— Успею, я не поеду, пока тут такое творится. А ему понизим разряд.

Сплавщики взялись за работу. Бревна с шумом и треском перекатывались через ольху в воду. Рябой тоже было взялся за багор. Потапов сердито буркнул:

— Отойди, лентяй!

Парень с дрожащими от обиды губами отошел в сторону.

Когда работу наконец закончили и сплавщики пошли к Пожарищу, Потапов еще раз проверил берега. Вернувшись к костру, он долго сидел молча, посасывая трубку.

— Ну, как там дела? — спросил Пекшуев.

— Паршивые дела… — ответил Потапов. — Надо еще в трех местах установить направляющие боны и коссы вдоль берега, иначе посадим хвост сплава на мель.

Потапов стал распределять людей на строительство дополнительных бонов.

— Ты и сам собираешься туда? — удивился Пекшуев. — Отдохнул бы немного перед дорогой.

— Нашел время для отдыха! — махнул рукой Потапов. — На партийном собрании меня спросят не только об уставе партии, но и о сплаве. Как ты думаешь?

— Да что тут думать! — воскликнул Пекшуев. — Это же не только твое, а наше общее дело. Можешь спокойно уезжать. Да и лодырям наука — теперь станут работать на совесть! А в случае чего, я тут присмотрю.

Ветер над Пуорустаёки все усиливался. Русло, казалось, стало у́же, но тем быстрее текла в нем вода. У камней и отмелей все прибавлялись сооружения. Люди ограждали течение реки, охраняя ее, как дорогу жизни.

В конторе сплавного рейда царила тишина, слышалось только шуршание бумаг и стук костяшек на счетах. Мякелев готовил сводку по сплаву за десятидневку.

Он предупредил сидящего в первой комнате делопроизводителя, чтобы к нему никого не впускали. Заместитель начальника любил одиночество и тишину во время работы.

И все же тишина была нарушена. В комнату делопроизводителя, а оттуда к Мякелеву ввалился Потапов с плотниками. На речных и лесных просторах они привыкли говорить громко, потому и здесь шумели так, будто им надо было перекричать шум ветра и бушующей воды.

Мякелев раздраженно засунул документы в папку, словно испугался, что ветер, который эти люди принесли с собою с реки, сдует бумаги со стола. Он поднялся навстречу рабочим, прижимая папку к столу рукой.

— Мы прибыли! — сказал бригадир плотников. — Здесь ли начальник?

— Разве Михаил Матвеевич еще не поправился? — спросил Потапов.

— Я его заместитель, — заметил Мякелев, обиженный, что спрашивают Воронова, а не его. — Что случилось?

— Только то, что мы прибыли! — повторил плотник.

— Это я вижу. А плотина? А как древесина на Пуорустаёки? Где она? — Мякелев приоткрыл папку и вынул оттуда сводку. — Она должна сейчас быть…

— Нет, она не тут, — заметил бригадир, кивком головы указав на папку. — Она там и направляется сюда! — он указал большим пальцем через плечо куда-то в сторону видневшихся за Туулилахти холмов.

Мякелев положил свои очки на стол.

— Плотину, значит, не строите? — В его голосе послышалась строгость. — А что вы там делали? И где древесина? Будьте добры, объясните. Государственного отношения к делу у вас тут не видно… — Мякелев хотел повторить сказанные ему Ипатовым слова, но еще не знал, в чем можно обвинить этих людей.

— Древесина? Она вот здесь… — Потапов подошел к висящей на стене карте сплавной трассы и показал, где остался хвост сплава.

Мякелев сел снова за стол и внес изменения в сводку.

— А как же плотина? Почему люди вернулись? — Мякелев обвел взглядом плотников.

Потапов стал объяснять, что плотина не восстановлена, но зато заготовлен материал для новой плотины, которую надо ставить ниже болота, а чтобы обеспечить сплав этого года, сделаны боны и коссы… Мякелев не дал ему кончить.

— Боны и коссы — это старина, мой друг. Мы живем в новое время, когда нужно облегчать труд людей машинами и гидротехническими сооружениями. Не пора ли понимать это!

«Смотри-ка, куда загнул!» — подумал Потапов не без удивления. Он чуть растерялся, потом все же заговорил твердо:

— Вот насчет нового времени я и подумал. При новой плотине мы получим настоящее водохранилище.

Мякелев рассердился не на шутку:

— Кто вам дал такой приказ? С каких это пор у нас каждый может приказывать? Если руководитель заболел, то мы обязаны еще больше усилить трудовую дисциплину, работать еще лучше, чем прежде! А вы… Значит, вы хотите построить плотину в новом месте, ниже, где река шире? А сколько это будет стоить? Кто оплатит дополнительные расходы? Вот к чему приводит самоуправство. А еще готовишься к приему в партию! — Мякелев покачал головой. — Я беспартийный, но…

— Партию ты оставь! — резко сказал Потапов и вышел, не попрощавшись. Плотники ушли следом.

Мякелев в сердцах швырнул свою папку в стол. В таких условиях он не может работать. Впрочем, немного успокоившись, он пришел к выводу, что Потапов навредил только себе. Теперь его нетрудно будет поставить на место. А то слишком уж много он о себе думает! И, вполне довольный, принялся писать докладную Воронову.