Вельруф

26. Избранные шалости

Четыре дня я занимался магией, ну и дань-тянь вздрачивал, раз уж возможность была. Из пещерки просто не выбирался, жалел разве что об отсутствии испытуемого. На себя часть “заклинаний” Спящего применять было не только страшновато, но и невозможно. Впрочем, даже без этого статистика набралась и заставляла СЕРЬЁЗНО задуматься.

И для начала, что я ТОЧНО установил — к Белиару колдунство Спящего не имеет отношения от слова “совсем”. Хотя и скелеты предыдущих обитателей пещеры моего пребывания и их ритуал — тоже к данному божеству вряд ли имеют отношение. То есть, активировал я свиток — и та же, совершенно однотипная с инносной магия. Действие, как понятно, совсем другое. И ощущение черной дымки, которая была на месте воскрешения Безымянного, при призыве скелета была та же.

Вот только скелет ни черта не был “скелетом”. Это была магическая конструкция, без грамма вещества. Что-то управляющее, отдающее белиаровской чернотой, в этот конструкт просачивалось, но это явно был “управляющий модуль” магического конструкта с временными свойствами материальности в виде скелета. От скелетов “природных” это белиарова поделка отличалась всем, кроме вида. Впрочем, “природность” боевитых костяков бывших владельцев пещеры — вещь сомнительная, но они точно не белиаровой волей стали нежитью: магический ритуальный конструкт на полу пещеры был именно “древней магии”, факт.

Единственное, что чисто теоретически (хотя я ни черта в это не верю, если начистоту, но проверить надо) может объяснить странности и непонятки, ну кроме самого очевидного, так это если Спящий — “демон” не Белиара, а Адонаса. Но для этого мне надо переться в Новый лагерь, смотреть-торговать с магами-попами великого утопителя всея Морграда. В принципе, если откинуть одну теорию “мирового заговора” и рассмотреть другую, то Адонас в качестве сценариста дальнейшего веселья выглядит вполне возможным. В смысле, не только пользуется, но и является первопричиной… Но посмотрим.

Если на частоту — не слишком в это верится. Магия Спящего реально была “не такой”, а если уж совсем честно — я бы её не называл магией вообще. Но пока не проверю — отложим выводы и планы. Возможно, кстати, будет иметь смысл наведаться к некрохрычу всея Миненталя, Ксардасу. Не для того, чтобы дать ему меня попользовать, само собой. А именно, чтобы понять, что из себя представляют не скелеты и прочая некровеселуха, а именно демоны. Каковым Спящий вроде как и является.

Амулеты же особого интереса не представляли: у меня толще и лучше, но именно каменные поделки… Не Зодчие это, точно. Тот же “отсос” и то же “немагическое действие”. Причём, действующее на когнитивные процессы, так что я один опробовал и больше не связывался. Серьга, положим, тоже с мозгом работает, но делает это понятно. А каменюки от Спящего… а ну нахрен. Совершенно не нулевая вероятность, что после месяца-другого ношения этого амулета я стану орать в каждого встречного “Спящий пробудится!” с радостной улыбкой промытого мозгом сектанта.

Ну и направился я, потихоньку, к Старому лагерю… Ни черта не удачно, хотя это под вопросом. В общем, через час после того, как я покинул пещеру, в каньоне, ведущем к Старой шахте, натыкаюсь я на караван Старого лагеря. Причём, стражники, ведущие этот караван, навели на меня арбалеты, и вообще имели очень подозревающие рожи.

— За Гомеза! — не без ехидства, но и с некоторым опасением помахал я лапой этим типам.

— Ты что здесь делаешь, призрак? — убрал арбалет, но смотрел на меня ОЧЕНЬ подозрительно чёрный властелин Старого лагеря.

В смысле, Торус, насколько я понимаю — выходец из Варранта, ну или каких-то южных островов. Негр-папуасом, с тёмной кожей, отливающей красным… Но и не совсем. Что-то типа эфиопского типа: нос не сплющен, губы просто полные.

Меня этот тип явно не знал, а “призраком” обозвался после того, как один из знакомых стражей (в смысле, тех, на кого в своё время оралось: “Я — Вельруф!”) шепнул ему на ухо, очевидно, про меня. Сам я его видел только издали, но по доспехам узнал: такие же, как у Шрама-Марвина.

— Охочусь, — хмыкнул я, прикинув по-быстрому варианты.

Просто ситуация с Рабеном… скажем так, совсем идиотом я его не считал. Да, грязекнязный тип, говнюк и жадина, но не идиот. Но, видимо, моя чертовски остроумная и невинная шутка насчёт “рудный барон раздел”, да и не шутка, в общем-то, обросла кучей подробностей от информационного агентства “один заключённый сказал”. При этом, ржут над недотыкомкой не только рукожопы, но и “при дворе Гомеза”, причём видимо — неоднократно. В общем, его “найм” — вещь неприятная и, видимо, “принципиальная”. Насколько у недотыкомки вообще может быть такая вещь, как “принципы”.

И то, что я призрачного Кортеза прибил — неплохо. И в Старом я постараюсь даже не ночевать: заскочил, сдал “норму”, закупился и свалил. Но… скажем так, надо бы мне себя поставить “покруче”, так, чтобы у недотыкомки вообще не было “человеческого ресурса” для гадостей, ну кроме совсем уж конченых идиотов. В перспективе вообще стоит валить из Старого, конечно. Но пока я прикован к нему Безымянным, да и заказом у Стоуна.

И, кроме того, я оказался… без денег. Ну, точнее, без “мер руды”. После капитальной закупки у идола у меня осталось меньше сотни мер. Более чем неплохо для рукожопа… Но явно не соответствует моим текущим потребностям.

И вот, три фактора: “всемирная слава”, “потребность в финансах” и “неожиданная встреча с караваном” очень неплохо закрывались… тролльей шкурой. Дорогущая вещь, которая мне, в общем-то, не слишком нужна. Мой текущий доспех более чем неплох, а обвешиваться меховыми пелеринами у меня как-то потребности не возникает.

И если раньше я, чтобы не раздувать шумихи, думал спокойно сплавить актив в Новом, как доберусь, то сейчас — надо “быть большим, злобным, сильным”. С которым проще не связываться. Тоже не без недостатков план, но в рамках мне известного — оптимальный на текущий момент. А дальше посмотрим.

— И на кого ты тут охотишься? — с сарказмом поинтересовался Торус.

— На троллей, — широко улыбнулся я, демонстрируя как бы извлечённую из сумы скрутку.

— Ик, — сказал Торус.

— Ик-ик, — бэк-вокалом поддержали начальство стражи.

Чёрный властелин аж стал смахивать на мулата, так побледнел, бедолага.

— Один? — с некоторым опасением, но и сомнением уточнил он.

— Тролль — пока один, — ответил я. — Шкура большая, тащить лениво. А так есть ещё несколько. Мои тролли! — алчно заявил я.

— Да мы… как бы… не претендуем, в общем, — задумчиво выдал Торус.

Ну, “как бы”, убийство тролля в одно рыло — вещь довольно эпичная. Вокруг не игрушка, так что воевать с этой зверюгой в одну морду тот же Торус вряд ли согласится.

— Кстати, — вдруг вскинулся Торус. — А ты призрака Марвина случайно не видел?

— Ну так-то знаком, но уже неделю не видел. А что? — естественно, заинтересовался я, оценив некоторую иронию вопрос: “призрак Безымянного” был довольно мрачной шуткой, да и не совсем шуткой, учитывая случившееся с ним.

— Не видел — и ничего, — бросил Торус, потопав вперёд и жестом зовя караван за собой.

Я, естественно, караван пропустил и потопал дальше. При всех прочих мне с этим караваном повезло: зверьё они надёжно распугали. А у меня появилась возможность подумать, что это про Безымянного аж сам Торус интересуется.

Ничего, впрочем, толкового не надумал. В принципе, если спрашивают “не видел ли” — то парня нет в Старом. Ну его и когда я в Болотный направлялся, тоже не было. Небось, загулял Избранный, хмыкнул я, отложив вопрос до прибытия в лагерь.

На полпути увидел в отдалении стаю падальщиков, на которых нацелился: продуктовая, чтоб её, повинность. А живность караван распугал чертовски качественно.

Впрочем, много времени это не займёт, а пожрать снаффовой стряпни я не против, не говоря о том, что ещё с собой таскаю запасец в пространственном кармане. В общем, направился я к птичкам, с целью раскулачить их на окорочка…

И там же чуть не получил по надутому рылу… То есть с падальщиками справился, без проблем. Семь туш, пара минут. И только было начал разделывать, как слышу — цокот и топот, неприятный такой. Вскинулся, и тут же пришлось падать-перекатываться: на меня летела здоровенная, зубастая и злостная пасть, причём не одна!

Снепперы, тиранозаврообразные твари. Вроде не слишком опасные… Да конечно! Нет, на одно снеппера я бы плюнул. И на пару. Но они, сволочи, стайные! И как выяснилось, мало того что быстрые, так ещё умнее тех же падальщиков.

В общем, пяток разогнанных ящеров пролетели мимо меня на весьма приличной скорости, начав закладывать дугу для повторной атаки. Росту — метр-метр двадцать в холке, длиной — метра два с мелочью, с хвостом. Вот только башка — сантиметров сорок. И большая часть этой башки — злостная пасть! Неприятные твари, впрочем — не критично, думал я, как услышал цокот… сзади. Ещё снепперы, то ли в засаде сидели, то ли не успевали. Но это уже не смешно: кирасу они, положим, не прокусят. Но у меня куча мест, которые не слишком защищены от атаки “на сжатие”. А с учётом того, что у этих ящеров замещает должность пасти… Неприятно. И быстрые. Магия, решил я.

И начал буквально танцевать, отмахиваясь шестопёром, пыхая молниями магии, ну и объективно критикуя сволочных тварей. И справился, хотя даже подустал: беготня и махание шестопёром в сочетании с тратой магии реально утомили. Так ещё и шкуру пришлось снимать с четырёх, у которых она была целой. Оставить мне не позволял хомяк, несмотря на все прочие равные до сих пор напоминавший мне о пролюбленной шкуре мракориса.

В итоге в Старый завалился уже почти ночью, в сумерках. Добежал до Снаффа, скинул ему окорочков, прихватил пожрать и завалился в свою лачугу: опять ночевать в Старом, хотя собирался быть поменьше… Ну, значит, с утра по-быстрому сделаю дела.

А вот на рассвете меня разбудил стук. Спросонья я чуть не пальнул из взведённого самострела, но потом решил, что не стоит. Раз стучится — то может быть приличным человеком.

— Вельруф, есть разговор, — раздался голос стукачка, оказавшегося Диего.

— Заходи, Диего. Привет тебе, — отозвался я.

— И тебе привет, — зашёл идальго, взял протянутую волчью шкуру, кивком поблагодарил и уселся на неё. — Скажи, ты не видел Марвина в последнии дни?

— А что с ним случилось? Пропал, что ли? — ну не то, чтобы забеспокоился, но точно заинтересовался я.

— Скорее сбежал, — не очень громко, с кривой ухмылкой, сообщил Диего.

— За Барьер? — немного окосел я.

Ну единственное, что пришло в голову. А с учётом избранности и прочих качеств… Ну скажем так, я подобный расклад находил возможным. Хотя и не слишком приятным.

Диего на мой вопрос тоже окосел в умеренной форме, помотал головой.

— Барьер непроходим, Вельруф. Хотя сотворил этот мальчишка вещь… Примерно такую же по глупости. И лучше бы он с разбегу врезался в барьер. Слушай… — начал рассказ Диего, правильно сынтерпретировав мою мимику и жесты.

А я слушал… И желание поржать было. Но не слишком весело поржать: ситуация выходила скорее грустная, уж в перспективе уж точно.

Итак, Избранный всего Миненталя, Безымянный, наречённый мной Марвином… Спёр девку у баронов! Спёр, сбежал с ней из лагеря и сейчас хрен знает где! Вроде бы — ту самую Велаю, по крайней мере, судя по всему мне известному, выходит так.

Вообще, проконсультировавшись и подумав, я не мог не оценить иронию положения “женщин баронов”. Просто выходил расклад, что быть наложницей того же Гомеза… счастливый билет для девяносто девяти процентов женщин Морграда. Уж королевства Робара — точно. Потому что “простая приличная” женщина оказывалась в том же положении “постельной грелки”, в большинстве своём даже не зная до брака будущего мужа, да ещё и будучи отягощенной в браке массой забот и трудов. Нормальный средневековый патриархальный уклад, в чём-то даже полегче земного: никто женщин “отродьями аццкого сотаны” не считал и на кострах не поджаривал. При этом, казалось бы, в словосочетании “магическое средневековье” кроется основание для снижения патриархальности… А вот фиг. Маги — это и священники. Иннос женщин в попы не принимал. Адонас, в известной Ойкумене — тоже. Про Белиара промолчим. Вот и выходило, что магия в Морграде не только не “уравнивала” возможности, вопреки физическим кондициям, так ещё и добавляла патриархальности. И “женщины-воительницы”, как понятно, были слабо реализуемой фантазией.

В общем, основной барский “гарем” от тёплого места бежать не стал бы, гарантированно. А вот “новенькая” — хоть как-то подходила на роль “похищаемой”. То есть орала и отбивалась от Безымянного не слишком сильно, что и дало ему совершить “легендарное деяние”.

Гомез, со слов Диего, рвал, метал и вообще проявлял непонятное недовольство мелкой шалостью Марвина. Как этот герой-любовник вообще осуществил свой подвиг — в деталях никто не знал, но по шеям, как я понял, получили вообще все. Ну и Марвин оказался “публичным врагом” Старого, с ценником в десяток тысяч за голову.

Картина, конечно, маслом по сыру, блин. И ведь куда эта парочка смазала лыжи — вообще непонятно. Долина, конечно, побольше игровой, но не так уж и велика, а уж мест, где можно жить — три штуки. И в каждом лагере, если рассматривать реалистический сценарий, девку затрахают до смерти. Если сценарий очень оптимистический — то затрахают до полусмерти, сдав недотраханную главным. Вариант выживания Марвина-Безымянного не рассматривается ни в каких сценариях — прибьют безоговорочно. Если он, конечно, не откупится девкой, для, например, тёплого места в Новом лагере… Но всё, что я про парня знал, указывает на невозможность такого расклада.

Для меня всё это неприятно тем, что этот озабоченный сто процентов не будет заниматься разрушением барьера. А будет заниматься прятками, беготнёй, ну и окучиванием девки, само собой. И… обидно, досадно, да и хрен бы с ним, в конце-то концов. Пусть живёт и радуется, да и дуля, в роли большого пальца которой выступает безымянный хер, выходит довольно забавная. Божкам, которые его воскресили, само собой.

— Благодарю за рассказ, Диего, — кивнул я. — А теперь у меня к тебе разговор.

— И какой же? — приподнял бровь старший призрак.

— Первое, был такой призрак Кортез.

— Был?

— Был. Больше он не будет. Напал на меня по дороге в Болотный лагерь.

— Хм-м-м, — глубокомысленно протянул Диего.

— Кому броню продавать? — уточнил я. — Мне она не нужна, но вроде как Призрака старого лагеря.

— За пять сотен кусков куплю, если ты её не повредил, — подумав, ответил Диего.

— Я — охотник, Диего. Естественно целая, шкура не испорчена, — остроумно отметил я. — Принесу через часок. И вопрос второй: я тут недавно прибил тролля, не знаешь ли, кто купит шкуру?

— Чего? — немного удивился идальго.

— Хочу продать свежеснятую шкуру тролля, — терпеливо пояснил я, демонстрируя скрутку.

К чести Диего, больше глупых вопросов он не задавал. Осмотрел шкуру, мимикой выражал офигевание, но подумав минуту, ответил:

— Обратись к стражам жилища баронов, Вельруф. Продавать это стоит разве что Бартоло, рудному барону и управляющему. И с кем ты охотился на тролля?

— А что, для охоты на него кто-то нужен? — залупал я глазами с удивлением.

— Кому-то нужен, кому-то нет, — пожал плечами Диего. — Ладно, пойду я, Вельруф. И я тебя понял, — с ехидной миной обернулся он в дверях. — Призраки узнают, что не стоит связываться с охотником на троллей Вельруфом. Да и не только призраки, — негромко пробормотал он, уже уходя.

А я по быстрому привёл себя в порядок и потопал в замок. Надо быстро закрывать вопрос с рудой и валить из Старого на недельку. Может, к пирамиде Зодчих наведаюсь, подумаю ещё. А главное — надо думать, что делать, с учётом “сваливания” Безымянного с избранной дорожки, версии два.