Вельруф

5. За Гомеза!

Дорога стала поприличнее, чем была, да и лесов-рощ в окрестностях не наблюдалось. Дорога шла по этакой речной долине, при виде сверху выглядящей как разделяющаяся на несколько рукавов река, собирающаяся вновь в одно русло в её окончании. Ну а дорога до Старого Лагеря проходила фактически в центре этой долины. При этом, какие-то твари, в основном, шершни, копошились в отдалении. Но к мостам, выполненным из гранита с белыми прожилками, и к дороге не приближались. Видимо их действительно регулярно прорежают, и особо наглые кончились.

Но помня слова Ратфорда о предосудительной связи патрульных старого лагеря с желающими странного сексуально неудовлетворёнными заключёнными, топал я аккуратно, слегка пригибаясь. И, кроме как на мостах, по обочине, укрываясь в высокой траве, отслеживал дорогу. И вот на одном из мостов показалась троица с хорошо заметным издали красным цветом шмоток. Цветовая дифференциация штанов в деле, что забавно, но попадаться этим патрульным мне неохота. При этом, наблюдение из зарослей травы показало, что эти типы то ли тоже нахлобучены, то ли по жизни отвественные ребята. То есть, двигались медленно, держали оружие наготове, оглядывали обочину пристально. Один из них на моих глазах стрельнул из арбалета по излишне приблизившемуся шершню. Причём попал, а шершень от этого попадания плюхнулся в речную воду. Над мелководьем речки эти жутковатые гибриды слепня и стрекозла и летали.

В общем, вариант сныкаться в траве от патруля и пропустить их мимо смотрелся бледно. Вероятность получить арбалетный болт в жопу выходил неприятно велик. Причём в жопу — это если повезёт, хотя в жопу такое везение! В общем, надо было либо удаляться от дороги, либо встречаться с этим патрулём. Либо что-то придумать, чем я и занялся. А через минуту — аккуратно пошуршал травой к мосту. Поразглядывал округу, примерился и заныкался под мост: живности там не было, а тролли в Готике если под мостами и водились, то точно не под этим, над узкой (хоть и быстрой) речушкой-притоком. Ну и патруль этот с моста не свешивался, под них не заглядывал, мониторя обочины дороги.

Правда, двигались еле-еле, паразиты: я четверть часа под мостом провёл, издёргался, выискивая покушающихся на меня жрунов, которых, к счастью, не было. Но, главное, уже стал беспокоится, не случилось ли с этими патрульными деятелями чего-то нехорошего а то и противоестественного? Ну реально, сижу четверть часа, и сколько мне ещё журчанием насаждаться? До вечера?

В общем, может, и глупость, но решил проверить. Аккуратно уцепился за порожек моста, подтянулся… и ме-е-едленнно стал опускаться: башка одного из патрульных чётко увиделась на мосту, под которым я прятался, а что на мой “плюх” на мелководье не отреагируют — не верится совсем. Так что медленно опустился, покачался, спрыгнул на бережок, к счастью практически без звука. Выдохнул, приготовился ждать, и тут в меня тычется что-то. Я повёл себя не слишком разумно, но тут объяснение только то, что окрестности за опасность, здесь и сейчас, не воспринимал, сосредоточившись на патруле. В общем, отмахиваюсь рукой и чую холодную такую, с гладкой чешуёй… Обернулся я за секунду и вижу: из воды высовывается башка на длинной шее. Башка… ну вообще, особых опасений “на вид” вроде как не вызывает. Очень похожа на крокодила Гену из мультика, в смысле, добродушная такая, с улыбочкой, пучеглазыми добрыми глазами. И даже менее хищная, чем у мультяшного крокодила: такая, более плоская и гладкая, полукруглая с морды. Вот только башка эта — сантиметров семьдесят, а то и побольше длинной. Из воды, откуда она высунулась на длинной шее — торчат несколько весьма здоровых и злостных шипов, несомненно, крепящихся к телу башки. А лапы, активно работающие, чтобы удерживать башку на месте, снабжены крайне неприятными на вид, даже сквозь воду, когтями. Изогнутыми, заострёнными, и здоровыми такими!

В общем, что это за “крокодил Гена”, я вроде как понял, но додумать не успел. Отпихнутая пасть укоризненно похлопала добрыми глазами и разверзлась. И мне как-то стало не до бестиария Готики. Потому что пасть была здоровая, усеянная множеством острых, крючковатых зубов. И явно нацелилась на меня, несомненно, стремясь познакомить со своим богатым внутренним миром.

Положение было ни черта не радостным и, выбирая между потенциальной опасностью от патрульных и реальной — от луркера (а был это, несомненно луркер, ящер-амфибия, обитатель мелководья в Хоринисе), я выбрал очевидное. Воевать с этим ящером под мостом у меня не было совершенно никакого желания: здоровый, сволочь, даже в игрушке — крайне неприятный противник. Не говоря о том, что потенциальная схватка привлечёт патрульных, и я окажусь в положении, когда меня “поймали”, так ещё и вымотанный схваткой. Это если повезёт, и я с луркером справлюсь, что совершенно не факт.

Так что подпрыгнул я, оттолкнувшись от свёдшего на носу глаза от подобного хамства луркера, ухватился за край моста, и с радостным воплем “здрасти!” выскочил на мост. Под ноги офигевшим, с выпученными глазами и отвисшими челюстями патрульным. Впрочем, немая сцена продлилась недолго: через несколько секунд сзади раздался громоподобный плюх, и в брызгах воды появился луркер, зацепившийся за мост когтистыми лапами. Деловито на него взбирающийся, явно намеренный со мной рассчитаться за оскорбление действием. Патрульные, окаченные брызгами, начали обтекать уже и в прямом смысле, но от ступора отошли, хватаясь за клинки. А я понял, что совершенно лишний на этом празднике жизни. Перекатился, вскочил на ноги и, не разгибаясь, втопил по дороге к Старому Лагерю. Делая вид, что прогуливаюсь и вереща на бегу:

— Доброй охоты, почтенные стражи Старого Лагеря! Пусть Иннос благословит ваше оружие! За Гомеза-а-а!!!

В ответ мне послышались недооформленные вопли матерного содержания, но патрульным явно было не до меня: беглый взгляд показал, что они упорно гвоздят недовольного луркера мечами, без внятного результата. А сам ящер-амфибия отвешивает им тумаки лапами, выкинув одного из стражников с моста. В общем, ребятам и без меня весело, гнаться не будут, да и не догонят, если что.

В общем — удачно получилось, довольно шествовал я по дороге из жёлтого кирпича… Ну, точнее, из желтоватого гранита, но прямоугольной формы, да и в целом звучит символичнее. Претензии ко мне эти достойные урки… в принципе, могут иметь, факт. Но альтернатива выглядела неприятнее, да и в целом задержаться в Старом лагере и интегрироваться в бандитский социум… Не слишком хочется. Посмотрим по месту: мне почему-то кажется, что письмо магам огня даст мне некие бонусы.

Кстати, ориентироваться на игру и слова рекрутёра Нового лагеря тоже не слишком дальновидно. Но вот что я точно знаю — в Болотный лагерь я не ходок, не ходюн и даже не ходец. Наркоту, непременный атрибут этого достойного места, я не слишком уважаю. Даже против неё — ну в смысле, в себе любимом. Право других гробить себя и свою личность я оспаривать не намерен: они — взрослые разумные, а я — не политикан или мент.

Под такие размышления я топал и топал. Патрулей, луркеров, шершней и даже ментов мне не попадалось, так что дотопал я до окрестностей Старого лагеря. Который заметно отличался от того, то было в игрушке: стены каменные, а не из непонятной фигни-текстуры. Поселение за этими стенами, не менее четырёхметровой высоты, а судя по проёму-воротам — двухметровой толщины, в несколько раз побольше, чем было в игрушке. Что занятно, в окрестностях стен была куча малозаметных, но многочисленных развалин. То есть, до падения барьера то, что было сейчас Старым лагерем, являлось крепостью, а население обитало за стеной.

Правда, сейчас предстоял напрягающий момент: в просторном проёме ворот отчётливо виднелись пара фигур стражей, не менее отчётливо на меня уставившихся. Так что подходил я к входу готовый к тому, что возможно, придётся бить или бежать. Притворяться мёртвым в данном случае точно не поможет.

— Ты кто такой? Из воров Нового лагеря? — грозным дискантом, не вяжущимся со зверской, заросшей щитиной мордой, поинтересовался один из стражей.

— Да ты совсем нюх потерял, Шото, — лениво протянул второй. — Ну какой он вор? Одежда хуже рудокопа, её даже мясной жук прогрызёт. Ни лука, ни арбалета. Рожа ошалевшая и растерянная. И что из него за вор?

— А дубинка? — тыкал в мой шестопёр тонкоголосый.

— А вот пусть сам и расскажет. На обменную площадку только-только воры нападали, сам знаешь. Ты только появился в Минентале?! — нахмурился на меня стражник.

— Ага, — радостно улыбнулся я. — Только я башкой долбанулся, когда меня скинули. Как не потонул — сам не знаю. Очнулся в воде, вокруг трупы. Нашёл на бережку дубинку, да и пошёл по дороге, — лыбился я во всю пасть.

— А не жирно ли новичку… — начал было тонкоголосый.

— Остынь, Шото! — почти рявкнул хмурый. — Ещё не хватало, чтобы мы новичков раздевали, как этот скот Буллит, — громко прошипел он. — Сами такими были, а повезло ему — ну так пусть везёт. Если не гробанётся, может, в люди выбьется. Нам поможет, на смену станет.

— Блеешь, как священник. — сморщился тонкоголосый Шото. — Ну да Белиар с тобой, проходи, — махнул он на меня рукой.

Задерживаться я не стал, мысленно облегчённо выдохнув. А то была у меня очень “смешная”, но очень неприятная мысль, что все мои попытки “не быть избитым и ограбленным” окажутся бессмысленными. То есть бегал-бегал, а привратники Старого меня нахлобучат, причём повезёт, если в переносном смысле. Но — пронесло. А я вошёл в Старый лагерь, с интересом вращая башкой.

И первое что бросилось в глаза — сходство и различие. Сходство в этакой “трёхярусной” застройке. От ворот шла каменистая дорожка, ведущая к центральному замку по прямой. Сам замок — стена повыше внешней, скатные крыши и высоченная наблюдательная башня, с четырьмя острыми шипами на крыше. А пространство между замком и стеной было заполнено этакими трёхрядными насыпями. Не геометрически точно, конечно, но вполне отчётливо. И на каждом ярусе, от пристенного, до призамкового стояли одноэтажные дощатые хибарки различной степени раздолбанности. У врат в замок стояли мордовороты, во вполне себе пристойных металлических доспехах, с меховыми вставками и красными элементами, но уже “серьёзных”. Даже в шлемах, хотя и не закрытых. А вот чёрного пластилина Старого лагеря Торуса, круглосуточно торчащего у входа в замок в игрушке — не наблюдалось, что и неудивительно.

Короче, Старый лагерь походил на игровой “в общем”. Но был настоящим, как ни удивительно: гораздо больше, чем в игрушке, практически пустой на вид — что и логично, люди тут немного делом заняты, на пропитание зарабатывают, а не сутками ждут, когда Безымянный обратит на них своё внимание.

Ну и, кстати, никто ко мне, теряя тапки, и сабатоны не бежал, крышевать, предлагать делиться и прочее подобное не предлагал.

Так что поводил я физиономией и решил, для начала, совершить променад по лагерю. На округу посмотреть, может, что-то полезное узнать, да и сверить воспоминания игрушки с реальностью. А то окажется всё задом наперёд, совсем наоборот. И после уже прикидывать, как мне к магам огня проникнуть… Хотя вполне возможно, что можно просто попросить: вряд ли, но что стража замка будет непрошибаемо не пускать, пока “не покажешь себя” — совершенно не факт. Да и ещё варианты есть, окинул я замок взглядом. Но проверить надо.

Направился я, как и положено приличному человеку, налево от ворот. И кучи народа не увидел, хотя некоторые типы время от времени мелькали. От явных работяг в некрашенной одежде, кожаной и грубого (и грязного) сукна, до вполне себе одоспешенного типа на боевом ходу стены. Правда, тип пырился не за стену, а на сам лагерь, рассевшись там на какой-то табуретке. Видимо — приглядывал за лагерем или делал вид, чёрт его знает. Быт тут, конечно был… не огонь, прямо скажем. Двери не на всех лачугах, грязные шкуры на грубо сколоченных топчанах, а то и вовсе на досках пола. Очаги без труб, просто каменные круги с углями и пеплом. Может, и не везде, но в среднем выходило “мда”. Я, конечно — не запредельный сибарит, но жильё в Старом лагере, в собственном доме (если вообще получится этой недвигой без “игровых условностей” обзавестись) выглядело как “жёстко-походный” вариант, в лучшем случае. И какие-то лютейшие сковородки над очагами на улице…

— Эй, новичок! — пробасил голос, от которого я поднял глаза и увидел весьма колоритного дядьку.

Вообще, это был повар, в почти белом переднике на голое, могучее и мускулистое тело и в кожаных штанах, торчащих из-под передника. Средних лет, с бородкой и довольно приветливым взглядом. И своими могучими, перевитыми мышцей ручищами он бодро помешивал какое-то варево в котле, стоящем у очага фактически рядом со стеной замка. Но и помимо котла вокруг этого повара были какие-то сковородки (одну, особо лютую, я как раз и разглядывал, чуть не споткнувшись о неё), разделочные столы, сушильни-коптильни, небольшие навесы. В общем, фактически, кухня под открытым небом.

— Я — Вельруф, — отозвался я. — А как ты понял, что я новичок?

— Я — Снафф, Вельруф, повар. А понял потому, что я всех знаю. А жрать хотят все, и все ко мне приходят, даже стражники. И даже бароны, — задрал он нос. — Возьми, как новичку положено, — с этими словами он набулькал какого-то рагу из котла, поменьше, чем тот с которым он возился, в деревянную миску, стопка которых стояла на каменной плите. И протянул мне.

— Ах да, ты новичок, возьми ещё, — вытянул он из кармана деревянную ложку.

Хм, вообще-то выходит довольно логично, с учётом времени. Ну в смысле, столовые приборы — ценность и у всех свои, обычно даже в трактире или там гостях.

Взял, принюхался, попробовал. Рис, какие-то коренья, какое-то мясо. Не удивлюсь, если насекомые, но происхождение белка, мной потребляемого, меня никогда особо не волновало, в отличие от способа обработки. И довольно вкусно, хотя горчит немного… испортилось? Хотя…

— Соль — морская? — уточнил я между парой ложек.

— Само собой, Вельруф. Белую соль передают для баронов, но я её и не видел. Чем думаешь заняться в Минентале? В шахтёры? — уточнил он.

— Для начала — хочу осмотреться и понять, — ответил я.

— Одобряю. Ладно, если хочешь — могу тебе рассказать о том, что и как у нас в Старом Лагере. Едят все, я тебе говорил, — подмигнул здоровяк. — Но не просто так.

— Денег нет. Но вы держитесь, — поскучнел я.

— Да откуда у тебя руда, у новичка, — аж заблеял Снафф от смеха, что было довольно забавно. — Да и не особо она мне нужна, — понизил он голос, вызвав довольно сильный интерес.

Ну в смысле, руда — вроде как деньги в пределах рудниковой долины. И “не особо нужны” — это как-то… ОЧЕНЬ нетипично. И на психа Снафф не похож.

— Если принесёшь мне кое-каких трав, или мясных жуков, или мясо кротокрыса — я не только расскажу тебе про лагерь, но и буду кормить не этим… — страдальчески сморщился он, смотря на большой котёл.

— Окорок падальщика подойдёт? — деловито уточнил я.

— Не вздумай, пар… хотя… Ты — охотник? — пригляделся он ко мне.

— Так подойдёт?

— Само собой! Не такое вонючее, как у кротокрысов. Только Вельруф, падальщике в Минентале сильнее и опаснее…

— Угу, — поставив миску направился я от повара.

— Удачи тебе, Вельруф! — послышалось в спину.

А я зашёл в закуток между хижинами и извлёк мясо из пространственного кармана. Секрет… ну такой, конечно. Но при этом извлекать из него вещи на глазах повара я находил не слишком уместным.

— Это… — принял Снафф две вырезки через минуту. — Знаешь, Вельруф, я НЕ ХОЧУ знать, где ты прятал это мясо, — опять заблеял-захихикал повар. — Но спасибо, мясо свежее, хорошее. И слушай…

И начал дядька, поджаривая, помешивая и вообще всячески готовя, посвящать меня в местные скорбные дела.