Восхождение лорда Темпера

Глава 3 Маленький лучник

270 г от З. Э.

Время имеет свойство бежать независимо от наших желаний.Ведь кажется, что только вчера я спокойно перебирал травы в домике у Хлои, а уже сегодня трясусь в телеге, проклиная нашего лорда, экономящего на дорогах, и пытаюсь хоть что-то подложить под болящую пятую точку. С того дня прошло уже 5 лет.

Следующие дни, после начала нашего с братом воинского обучения, не отличалась особой оригинальностью. Всё тоже пробуждение за час до восхода солнца, пробежка, разминка и бег в полной экипировке. Дальше я шёл либо на обучение к Хлое, которая после моего изучения всех лекарственных свойств растений, известных ей, начала обучать меня создавать яды и противоядия, либо на охоту, где отрабатывал стрельбу из лука и умение ставить ловушки, попутно уменьшая количество лесной живности и увеличивая свой кошелёк. Единственное разнообразие в этой расписание принесла мама, когда попросила вместе с мясом постараться добыть рыбы. Видать родным надоел полностью мясной рацион, и они захотели его разнообразить. Так у меня появилось новое развлечение — вставать на скалы в мелководье реки и пытаться застрелить рыбу. Первое время я только портил стрелы, но вскоре у семейства Колд появились рыбные дни.

Так тихо пролетело полгода, пока отец не решил, что нашей выносливости хватит, и этот этап тренировок мы прошли. Начался новый ад. Теперь мы каждый день сотни раз отрабатывали различные удары из разных стоек с различным оружием. И ладно бы просто махать мечом или секирой, так отец поставил условие — все движения должны быть идеально выверенными, с точностью до миллиметра. По его словам, боевой стиль его клана был заложен в непрекращающихся атаках. Они достигались за счет использования и нейтрализации инерции за счет силы мышц. Каждое движение должно перетекать в следующие, постоянно нанося удары из самых разных и неожиданных положений, или резко останавливаться, чтобы сбить ритм противника, нанеся тому удар из неудобной, по его мнению, позиции. И если с мечом и кинжалом это было легко проделать, то с секирой отец творил настоящие чудеса. Свою 7 килограммовую боевую секиру, которая так-то было двуручной, он вертел словно палочку, держа её одной рукой и забывая о существовании инерционных сил. Это больше было похоже на искусство, чем на способ убивать людей, но все сомнения о силе и опасности его техники пропадали, когда он, играючи, с одного удара перерубил пополам дерево, четверть метра диаметром. Богатырская сила, которую по его словам, мы тоже унаследовали и приумножили. Как потом рассказывал отец, этот стиль владения секирой придумал прошлый глава его клана, живший полтора века назад.

По легенде, он однажды побывал в Миэрине, одном из самых больших городов на другом континенте — Эсоссе. Там был местный аналог Колизея — бойцовские ямы. По рассказам, предающимися из уст в уста, там он наблюдал за сражением двух гладиаторов. Один использовал лёгкий меч, похожий на иголку, а другой — гигантский боевой топор, настолько большой, что по слухам его владелец отрубил им голову слону. Битва в итоге окончилась победой гладиатора с лёгким мечом, выигравшим благодаря своей технике — плавной и спокойной. Предок поразился зрелищу и задумался — а что если бы гигант обладал такой же техникой, и умел плавно наносить удары своим оружием. Обладателя такого боевого стиля было бы очень сложно победить.

Первые люди, от которых произошли северяне, всегда славились своей силой и ростом, и не уступали по физической мощи тому проигравшему гладиатору, бывшему для местных великаном. Так и был рождён стиль владения тяжелым оружием опирающиеся на все его плюсы, но основанный на мягкости и техничности, а не на силе и весе.

Меня этот рассказ очень сильно впечатлил, ведь предок клана, из которого вышел отец, проделал то же самое что Сасаки Коджиро на Земле. Создал стиль владения тяжёлым оружием убирающий его главный недостаток — дикую инерцию. С такой мотивацией я стал гораздо больше тренироваться с секирой. А Эйрис… это Эйрис. Отец так и не смог выбить из него нелюбовь к топорам и их производным, и он так и остался ярым любителем мечей, большую часть времени тренируясь именно с ними. Хотя должен признать, талант у него был именно к этому оружию.

Через год к этим упражнениям добавилось еще верховая езда и изучение рыцарского кодекса. На вопрос, зачем этот свод правил нам нужен, экс-рыцарь сам пожал плечами и сказал что это своеобразный триггер, отделяющий благородного от простого убийцы. Вопросы прекратились. Последующие годы ничем особо не отличались, за исключением окончания моего ученичества у Хлои в 9 лет и начала учёбы у Берна, взявшего меня к себе из-за солидарности, что я наполовину северянин, и долгих уговоров, подкреплённых 3 серебряными лунами. Хоть у меня были большие сомнения, что он сможет меня чему-нибудь научить, с моими то знаниями, но лучшее место для практики найти было сложно.

Со старой травницей я всё также продолжал общаться, часто заходя к ней в гости и отдавая собранные на охоте травы. Первое время она пыталась вручать мне за это деньги, но натыкалась на вежливые отказы и аргументы что у семьи денег не берут, а я искренне считал её своей бабушкой. Последнее её настолько растрогало, что она научила меня нескольким «секретным» рецептам, не входящих «стандартный» набор травника. Попытки отплатить за помощь после этого прекратились, но я прекрасно видел, как она передавала небольшой кошель моей матери, которая отложила его к другим накоплениям.

Сейчас мы держали путь в Эшмарк, где проводился турнир и ярмарка в честь пятых именин Адама Марбранда — наследника этих земель. Планы на эту поездку у меня королевские. Во-первых, надо купить породистого жеребёнка, который в будущем станет моим конем. Я планировал уйти из дома в 14 лет — достаточный возраст для путешествия в одиночку и выхода из-под опеки семьи. Чем раньше я это сделаю, тем лучше. Приближается буря. И это понятно даже без моих знаний. Эйрис II Таргариен или Эйрис Пустозвон, как его начали называть в народе за его пустые заявления, уже показал себя как отвратительный правитель. Начал ссориться с хранителем Запада, отменил большую часть реформ своего деда, Эйгона Невероятного, послал куда подальше Железный банк, ввёл гигантский список пошлин, сильно усложнивших торговлю по всему материку, и окончательно пал в глазах духовенства.

По рассказам септона, недавно проезжавшего в Ланниспорт из Королевской гавани и остановившегося в постоялом дворе, недалеко от хутора, вышло что Эйрис, раньше разделявший горе супруги от потери детей, умерших в младенчестве, начал предъявлять королеве вздорные обвинения, заявляя, что «Семеро не допускают на Железный Трон бастардов» — якобы все мертвые дети были плодами измен Рейлы с какими-то любовниками, а сам король к ним отношения не имеет. Вся Королевская гавань знает, что он заточил свою жену в темницу, оставив там несколько женщин-монахинь надзирателями. После такого уважение к нему, как к королю упало ниже плинтуса. Жителям Западных земель более-менее повезло — пока Великий лев Запада, Тайвин Ланнистер, является десницей, он не позволит людям короля грабить свои земли. Остальным, к сожалению, так не улыбалась Фортуна.

Второй причиной является турнир. Мне ещё рано участвовать в общих схватках или турнирных сшибках, но в состязании лучников принять участие я могу. Отец же хотел размяться в общей схватке, доказав себе что он не заржавел за время мира и еще «может дать люлей напыщенным рыцарькам».

Третья причина была банальна — торговля. Урожай ещё не поспел и до «осенних пашней» ещё далеко, так что большинство товаров в нашей телеге — моя добыча. Рога гигантских оленей, клыки кабанов и волков, десятки выделанных шкур, несколько мешков с перьями и пухом и наконец, целый центнер копчёного мяса любой дичи, начиная от простых куропаток до ноги гигантского кабана. И нельзя забывать о моей гордости — целом мешке дорогих шкурок горностаев, ласок и соболей — большой редкости в наших землях. Обычно они обитают намного севернее — на северных землях Речного края или на самом Севере. На Западных землях их мало и местные, ввиду доступности другой добычи, не привыкли на них охотится.

Так-то в Вестеросе, как и в средних веках, запрещено охотиться на крупную дичь, поскольку она является собственностью короля и его вассалов. Но всегда есть исключение. Вспоминая, каким идиотом я себя чувствовал, когда узнал что за участие в подавлении восстания Рейнов и Тарбеков, нашей семье позволено охотиться на любое зверье в Западных землях, мне хочется повеситься на ближайшем суку.

«Сколько же денег я упустил из-за своей тупости, проворонив такое количество добычи» — от этих мыслей моя рука сама собой приземлилась на лицо, сделав классический в моём родном мире жест. О том интересном факте, что отец участвовал в подавлении восстания и бился в обеих битвах при Тарбекхолле, я узнал лишь полгода назад, и то случайно. Не любит он это упоминать из-за своего нового прозвища, полученного в бою. Какого к сожалению не известно.

Наш хутор располагался недалеко от Речной дороги, на равном расстоянии от Эшмарка, Сарсфилда и Золотого зуба, поэтому путь до нужного места занимал всего полдня. Выехав на повозке из дома утром, к вечеру на горизонте уже показался замок принадлежащий роду Марбранд.

Сам Ясеневый рубеж располагался на высокой скале, попасть на которую можно было лишь пройдя все три уровня укреплений, в виде трех рядов высоких стен и глубокого рва. Только тогда можно было вступить в донжон и основные помещения замка.

Но нам туда не нужно было. Мы держали путь в Ясеневую деревушку — придаток к любому замку, где жили простолюдины, обслуживающие лордов и всех приезжих. Ярмарка будет длиться неделю, и завершится турниром, на который съедутся все окрестные рыцари и вольные всадники.

Оставшись на ночевку у родственников матери, которые за символическую плату в несколько гроутов предоставили нам комнату в постоялом дворе, мы стали готовиться

И если глава семейства сейчас начищал и проверял свои доспехи, готовясь к турниру через 7 дней, то я был занят более социальными вещами. Нужно было поговорить с постояльцами — узнать цены, последние новости, интересные слухи, недавние события — одним словом всё, что может помочь в завтрашней ярмарке. Необходимо заранее выяснить, кому и за сколько можно выгодно продать наш товар.

Из-за постоянных тренировок, вместе с братом, и индивидуальных, и моего полу-Северного происхождения, уже сейчас для местных я выгляжу как четырнадцатилетний парень. За ребенка, при котором болтать можно всё что захочешь, уже не примут. Пришлось целый вечер, терпя непередаваемое амбре из запаха грязных тел, гнилых зубов, дешевого вина и паров алкоголя, расспрашивать пьянь, то есть торговцев и местных крестьян, насчёт цен на мясо и меха. И если с первым проблем пока не было, то шкуры можно было продать достаточно выгодно.

Приближалась новая зима. Новости пришли с севера. Прошлый год был очень жаркими — так называемое «духово лето». Зимы идущие после них — одни из самых жёстких и во время них погибало больше всего народу. Цены на одежду и зерно вскоре взлетят. Главное не продешевить и выгодно продать все, что уже накопилось. Вернувшись в нашу комнату уже за полночь, я увидел лишь храпящего во всю глотку отца, так и уснувшего с секирой в обнимку. Военная привычка. Сам я лёг лишь когда в очередной раз замочил самые дорогие шкурки в растворе из сока яблок, мандрагоры и яблочных лепестков. По словам Хлои, мех приобретет лёгкий яблочный запах, который очень нравится женщинам. Их можно будет продать жене лорда за хорошие деньги.

«Привычка — вторая натура» — думал я, как всегда просыпаясь за час до рассвета. Поднявшись с кровати и отряхнувшись от местных блох (брр, у нас дома я их давно уже вытравил), пошёл на улицу, к колодцу. — «Где бы ты ни был, но тренировки прекращать не стоит».

Спустившись во двор, в центре которого был прорыт колодец, я принялся за водные процедуры и легкую разминку. В таком виде меня и застала местная официантка. Соблюдая все штампы какого-то второсортного кино, она сначала покраснела, потом побледнела, а после, опять вспыхнув румянцем, унеслась в дом.

«Что за девушки пошли? Раздетых людей в своей жизни не видела?» — подумал я, обливаясь очередным ведром холодной воды. И подумаешь, что это время я был в одних штанах. Мы все люди. Отличаемся только вторичными половыми признаками. Средневековье, что тут скажешь.

Через полчаса ко мне присоединился отец, став на пару со мной смущать местных крестьянок. Дальше последовал лёгкий спарринг на затупленных мечах, завтрак, который по сравнению с едой матери был так себе, и наша отправка к месту проведения ярмарки.

Если кто надеялся, что эта ярмарка была похожа на те, что показывают в мультфильмах и сериалах, то он глубоко ошибается. Не было стройных и аккуратных рядов лотков, встречающих расхваливающими свой товар торговцами, не было менестрелей поющих свои песни, о великих героях и принцессах, не было людей устраивающий в танцы вокруг костра. По факту это был просто огромный пустырь, где куча народа, под надсмотром местной стражи, заняла строго отведенное место и начала торговать. Танцев здесь никто не устраивал, а менестрели, если и были, то сейчас отсыпаются после вчерашней пьянки. Это братия всегда была поголовно алкоголиками.

Потянулись серые скучные дни. Если кто-то думает что жизнь торговца — постоянный спор с покупателями, планирование сделок, разговор с клиентами и попытки их обмануть, то он может быть прав, но не в моём случае. Первые пять дней прошли очень скучно. Только сиди и смотри, чтобы мелкие воришки ничего не украли. А единственными островками радости были сами моменты торгов, происходящие не часто. О-о-о… Это было прекрасно. Сразу вспоминаю прошлую жизнь, когда я торговался на рынках в Багдаде и Тегеране, посещая эти города по работе. Этот вечный спор, нагнетание цен, игра в оскорблённую невинность… Еврей в моей душе пел. А ведь всего-то надо не отказывать напрямую, делать легкие и ненавязчивые намеки, осторожно сравнивать товар с чужим в пользу своего и давать покупателю иллюзию, что он сам установил цену. Как же мне это нравилось. На местных это шоу действовало стопроцентно. Они уходили и не понимали, как умудрились купить мясо или клыки, используемые здесь в ремесле или знахарстве, раза в 2 дороже, чем у остальных. Разность менталитетов решает. Но были и тертые калачи. Купцы из Ланниспорта и Речных земель не повелись на мою игру. Вот с ними пришлось торговаться серьёзно.

За одну только «беседу» с торговцем из Староместа, происходящую сейчас, под конец пятого дня, пожелавшего купить рога гигантского оленя, были вспомнены все предки до 7 колена, вся болеющая и бедная родня, все мыслимые и не мыслимые виды обид, все самые заковыристые проклятия и льстивые комплименты, за милю несущие сладкой патокой. Расстались мы в итоге через 2 часа полностью довольные друг другом — я своими пятью драконами, 138 оленями и 27 грошами и он с гигантскими рогами, которые, из-за запретов большинства лордов на охоту, очень трудно достать.

— Надо было раньше тебя на такие ярмарки брать. — От эйфории после хорошей сделки меня отвлек голос отца. Выглядел он пришибленно, как и все остальные торговцы на пустыре. На их глазах я делал то, что они не могли — торговался с купцами — людьми, которые в повседневной жизни двумя словами могут заставить крестьянина продать свой урожай за бесценок. — Больше денег бы выручили.

В местных реалиях крестьяне не привыкли торговаться. Не зная такой вещи как ценообразование и не умея правильно показать свой товар, обычные люди просто соглашались на цены предложенные торговцами. Те конечно сильно не борзели, отдавая такую цену, чтобы крестьянин смог выжить и в следующем году опять поставить им товар, но сами продавали «честно» купленное в два, а то и в 3 раза дороже. Спекуляция в чистом виде. Уверен, эти рога уйдут мейстерам Цитадели минимум за пятнадцать драконов.

— Так я не против. — Убирая не проданные шкуры в телегу, сказал я. Сегодняшний день подходил к концу, и нужно было убрать прилавок. — Но ты всегда мне отказывал, говоря, что от меня пользы не будет.

— Кто ж знал, что у тебя такой талант в словоблудству? — хмыкнул отец в свои усы. Он вообще последние дни, оставив торги на меня, либо тренировался в постоялом дворе, либо спал. Пить ему не позволяло слово. Моё слово, которое я обязательно скажу матери. А отец не хочет повторного знакомства его лица и деревянной скалки. Своим горячим нравом Серсея очень похожа на свою знаменитую в будущем тезку, которой уже исполнилось четыре года.

— Ты и не спрашивал. — На мои слова он лишь улыбнулся. Завтра последний день ярмарки. Единственный день, когда лорд и его семья спускаются из замка и сами посещают ярмарку, надеясь найти что-то уникальное и интересное. Взгляд на замок заставил меня лишь хмыкнуть. — Судя по слухам леди Марбранд большая модница.

— Это ты к чему? — Глядя на недоумевающий взгляд отца, я лишь улыбнулся, ожидая завтра весёлое шоу.

— Сколько?!!

— Тридцать драконов.

— Это грабеж! Эти лоскутки не стоят и одного дракона! — Рев лорда Дамона Марбранда расходился над ярмаркой волнами, заставляя затихнуть все остальные звуки.

— Так не покупайте. — Ответил я, делая вид, что меня больше интересует мои ногти, чем красное от бешенства лицо знаменосца Ланнистеров. Сам лорд имел длинные черные волосы, овальное лицо с большим квадратным носом, и серые бесцветные глаза, которые сейчас будто горели от бешенства. — Эти меха с удовольствием купит любая леди в Западных землях и по большей цене.

Эти слова были адресованы не лорду, а той кто стоял у него за спиной — леди Марбранд, держащей за плечи пятилетнего мальчугана — причину «праздника» — наследника Эшфорда Адама Марбранда. Судя по тому с каким восторгом леди рассматривала шкурку песца, постоянно поднося ее к своему лицу и вдыхая её запах, Хлоя оказалась права.

— Да ты в курсе, мальчишка, что за такие деньги я могу двух рыцарей нанять и экипировать! По-твоему твой товар стоит таких денег? — Судя по всему он уже успокоился, и гнев у него заменился на холодную ярость. Неприятно благородному, когда ему выдвигает условия простой безродный торгаш.

— Стоит. — По выпученным глазом Дамона было видно, что он не ожидал такой дерзости. — Сами подумайте — ласки и горностаи огромная редкость в Западных землях. А эти ещё и уникальны. Я нашел их в старом яблоневом саду, где они всю жизнь питались сочными и дикими яблоками. Вся их шерсть была пропитана запахом этих фруктов. Где ещё в этих землях вы найдете такое? Кто ещё сможет предложить вам такой уникальный мех, которому позавидуют даже купцы из Эссоса?

После такой тирады, к выпученным глазам добавилась отвисшая челюсть. Чтобы сориентироваться и прийти в себя, лорду потребовалось секунд 10. Пообещав глазами мне все кары небесные, он уже хотел развернуться и уйти, как наткнулся на взгляд обещавший ему тоже самое. Судя по резко развернувшейся голове и появившемуся пониманию во взгляде, до Марбранда дошло, что весь монолог был адресован не ему, его жене. И если он не купит эти меха, легче будет утопиться в ближайшем колодце, чем возвращаться в замок. А использовать своё право лорда и просто отнять мой товар ему не позволяет три вещи — собственная гордость, репутация, которая будет разбита после такой выходки на глазах у всех присутствующих людей, и мой отец, спокойно точащий в стороне боевой топор. А точнее фибула, висящая на его плаще, в виде большого золотого и малого красного льва. Такие украшения могут носить только те, кто хорошо себя проявил во время восстания Рейнов и Тарбеков, и, следовательно, лишь те кому благоволит Великий лев. «Жалких» 30 драконов не стоят хоть малой тольки недовольства Льва Запада.

— Хорошо. Давай сюда эти шкуры. — Сказал Марбранд, начав отсчитывать 30 золотых кругляшей из кошеля. — Но если хоть одна шкурка будет испорчена или без запаха, то я тебя повешу на ближайшем суку, за обман лорда. — А вот последнее он сказал, чтобы хоть как-то восстановить репутацию. Нужно ему помочь — тридцать драконов не стоят врага среди знати.

— Я ручаюсь за свой товар. — Положив руку на сердце и слегка поклонившись в пояснице, сказал я. Такая поза рефлекторно заставляет человека немного расслабиться. Главное не забывать о мягком, но не лебезящем тоне. — Позвольте мне вас поздравить. Вскоре, как только ваши мастера поработают над этой прекрасной пушниной, весь Вестерос узнает о вашей любви к жене и готовности идти ради неё на такие большие траты.

Ну, насчёт всего континента я загнул, но все Западные земли за счёт местных торговцев и менестрелей, являющиеся местными всемирными сплетницами, об этом узнают точно. Судя по появившейся мимолетной улыбке, лорд Дамон прекрасно понял мой намёк. Леди Марбранд в девичестве была Ланнистер из Ланниспорта. Тамошние Ланнистеры очень хорошо отреагируют на такой жест хозяина Эшмарка. Улучшенная репутация стоит гораздо больше жалких 30 золотых.

Уходили местные лорды довольные сверх меры — один почти бесплатно улучшил репутацию с семьёй своей жены, вторая обзавелась уникальным товаром, который очень трудно достать, а третий — именинник — просто был рад покинуть это место, где смрад за 6 дней стоянки стал почти невыносимым.

Для остальных же наблюдателей сейчас произошло чудо — лорд, мало того что не убил наглеца, посмевшего от него что-то требовать и задирать цену, так ещё и заплатил установленную плату, которая для простых людей была целым состоянием. После этого оставшиеся немногочисленные товары разлетелись как горячие пирожки. Большинство покупало даже без торгов, мгновенно соглашаясь на установленную цену. Ведь как. Раз сам лорд купил здесь меха по такой высокой цене, значит товары здесь очень качественные и прослужат намного дольше. А то, что сильно не отличаются от других на рынке… так лорду виднее. На Земле подобное происходило, когда знаменитости рекламировали какой-нибудь девайс, становясь гарантом качества и популярности.

Через пару часов ярмарка закончилась. По итогам, мы с отцом стали обладателями 36 золотых драконов, 408 оленей и 812 грошей. При условии, что за медный грош можно купить самую дешевую колбаску и рог эля, на серебряного оленя — плотно поужинать в придорожном трактире, и ещё останется пригоршня медяков в качестве сдачи, это очень хорошие деньги. Новый полный комплект рыцарских доспехов — длинная кольчуга, латный воротник, рукавицы и шлем — стоит у того же Берна 800 оленей, а то и больше. Хотя на ярмарке старые изношенные доспехи межевого рыцаря были проданы всего за 200 оленей. Так что тридцать драконов для небогатого человека, например, певца — целое состояние, на эти деньги можно уплыть в Вольные города и вести там полную удовольствий жизнь.

Даже десять драконов можно назвать «целым состоянием», которые мгновенно ушли, после одной важной покупки. Но хороший породистый жеребёнок, который вырастет сильного и могучего боевого коня (я видел его родителей — монстры, а не кони) стоил этих денег. Он был из породы северных шайр — самых больших коней в Вестеросе, достигших в холке почти двух метров, похожих на гибрид испанских андуэзцев и английских шайр. Единственными поставщиками в этих прекрасных коней являясь Ри́свеллы — одни из самых древних коневодов континента. Считается что их кони самый лучший вариант для тяжёлого всадника, на ровне с Бракенами и Флорентами. Другие породы мне не подойдут. Если судить по темпам роста, то в скором времени я значительно превзойду отца размерах, а он так-то ростом метр девяносто сантиметров.

— Не думал, что у нас хватит денег на такую роскошь. — Сказал отец, смотря как я играясь с маленьким жеребёнком, которому от силы было два года, а тот уже был размером с большую взрослую собаку. Каким он вырастет при хорошем питании и тренировках, я боюсь даже представить. Тут мои скромные знания, почерпнутые от друга, содержащего лошадей и собственный ипподром, пасуют. Могу назвать парочку пород лошадей и все. В приручении и воспитании просвещать меня, наравне с братом, которому тоже купили жеребенка, хоть и не такого хорошего — «всего» за 5 драконов — будет глава семейства. — Ты хорошо торговал. Деньги никогда лишними не бывают. Но запомни сынок, когда будешь путешествовать разграничивай свою личность рыцаря и торговца. Они друг друга взаимно ненавидят, поскольку жизнь рыцарей построена на благородных традициях и чести, в то время как у торговцев на прибыли, ради которой они эти традиции и честь продать могут.

— А ты отец? — Спросил я, пока мы шагали к стойке регистрации, оставив жеребят на попечении конюха. Ристалище возвели ещё вчера, около замка, и сегодня был последний день записи на турнир. — Ты же вроде бы рыцарь?

— Я воин, сын. Как и все северяне. — Серьезно посмотрев на меня, проговорил он. — Когда ты каждый день живёшь на краю лезвия, и неизвестно останешься ли завтра жив, тебе становится неважны принципы рыцарей. Главное выжить и вернуться домой. Любой ценой.

— Понятно… Мы пришли. — Место записи на турнир представляло собой небольшую стойку с тремя деревянными щитками, с изображением копья, меча и лука. Сидел за ней небольшой толстенький мужичок, постоянно зевающий и обмахивающийся бумагами, словно веером.

— Приветствую многоуважаемого распорядителя турнира. — Даже наше появление не отвлекло его от своих дум, судя по взгляду на таверну, направленных на выбор вина, которое он будет пить вечером. Лишь голос отца заставила его отвлечься и посмотреть на нас более осмысленно.

— Приветствую будущих участников турнира! — Его лицо мгновенно стало улыбчивым и заискивающим, стоило лишь заметить фибулу, висящую на плаще у отца. Таких украшений всего 500 и достались они самым проявившим себя участникам подавления восстания. Это сразу говорит, что перед тобой сильный воин, который может легко снести тебе голову. — Позвольте узнать ваши имена и на какие этапы вы хотите записаться? Наверняка вы, сир, хотите поучаствовать в сшибках, показав свою силу, мощь и благородие…

— Хватит, хватит. — Прервал его отец, когда понял, что этот распорядитель будет каждое соревнование так описывать. — Меня зовут Александр Колд. Я хочу записаться на общую схватку. Это мой сын — Феликс. Его запишите на состязании лучников.

— Конечно, сир. — Если каждый распорядитель такой я не очень хочу участвовать в турнирах. Его слащавая улыбочка очень сильно меня напрягала, создавая ассоциации с любителями маленьких мальчиков. Хоть мне это не грозит. Я его раньше убью. — Итак, сир Александр Колд участвует в общий схватке, а юный Феликс Колд…

— Не Колд. Он мой второй сын и еще не посвящен в рыцари. — Поправил его отец. — У него пока нет фамилии.

— Хорошо. — Если его раздражало что мы его прерывали, то он мастерски этого не показывал. — Юный Феликс будет участвовать в состязании лучников. Всё правильно?

— Да.

— Тогда поздравляю с записью на Эшфордский турнир, посвящённый пятилетию наследника лорда Дамона Марбранда, Адама Марбранда. — Изрек он десятки раз сказанную фразу, которые говорят всем рыцарям, принимающим участие в этом турнире.

Попрощавшись с распорядителем, и мысленно пожелав с ним больше не встречаться, мы с отцом отправились в гостиницу. Требовалось выспаться и проснуться пораньше, полностью размяв тело и дух.

Следующий день встретил нас ярким теплым солнцем, мягко греющим всех вокруг. Если к этому добавить насыщенный красный и жёлтый цвет листьев, уже полгода висящих на деревьях, то создавалась иллюзия, будто мир пылает в ярких желтых красках. Пушкину бы в этом мире понравилось — здесь целый год можно любоваться его любимой осенью.

С утра, размявшись и хорошенько позавтракав не слишком тяжелой пищей, мы с отцом отправились на турнир. В начале дня проходят конные сшибки, где рыцари выбивают друг друга копьями на всём скаку. Потом проходит общая схватка — этакая борьба, где каждый сам за себя. Одновременно с этим проходит состязание лучников, где местные умельцы хвастаются своими навыками стрельбы.

«Конечно жаль, что не увижу как отец сражается. А ведь так хотелось» — Такие мысли посещали меня, пока я шел к месту проведения своего состязания. Конная сшибка мне не особо понравилось. Слишком уж специфичный этот вид соревнований. Изначально турниры создавались для тренировки и демонстрации умений рыцарей в мирное время. Суть конных поединков заключалась в том, что конные рыцари сражаются друг с другом специальными тупыми копьями. Их целью является повалить соперника на землю, как можно удачнее ударив. Тот, кто сможешь продержаться в седле дольше всех, объявляется победителем.

В реальных битвах такое происходит лишь в момент столкновения рыцарской конницы. Умение удержать себя в седле — главное условие выживания в такие моменты. Остальная часть реальной битвы на турнирах представлена схваткой. Само по себе это просто рубилово, где конные или пешие бьются друг другом, пока не останется один победитель. По моему, умение прибить ближнего своего в бою, должно цениться выше умения ткнуть копьем врага в начале боя. Но здесь все наоборот.

Состязание лучников отличается. Его устраивают для простолюдинов, так как для них лук, по мнению аристократии, являющийся оружием черни, намного ближе, чем дорогое копье или меч. Чаще всего это простая стрельба по мишеням, но иногда делают исключения. В Дорне чаще всего турниры проходят в формате солнечного копья — испытании, когда надо поразить не горизонтальную, а вертикальную мишень. Нельзя забывать про стрельбу по движущимся целям и стрельбу по кольцам, которые проводят в случае больших турниров, когда почти все присутствующие — землевладельцы, которым неинтересно смотреть «традиционное» состязание.

Но сейчас всё по шаблону.

— И сегодняшний победитель нашего турнира лучников — молодой лучник по имени Феликс, сын Александра! — громко вещал распорядитель турнира, после моего последнего выстрела.

«Могло быть и лучше» — Подумал я, смотря на свою мишень, где десять стрел подряд попали в центр мишени, размером с фалангу мизинца, а последняя вообще повторила старую легенду о Робине Гуде — расколола одну из стрел пополам.

Остальные участники, являющиеся больше охотниками из окрестных земель или вольными стрелками, смогли попасть максимум восемью стрелами из 10. Сыграла свою роль специфика их ремесла. Наемникам важно умение стрелять навесом в больших группах, во время сражений.

Конечно, есть среди них профессиональные стрелки, но такие давно занимают хорошие места в наемничьих отрядах и им неинтересны такие местечковые состязания. С охотниками другая проблема — расстояние и тренировка. Обычно зверье отстреливают с 50 шагов, в то время как минимальные расстояние для турниров — 70. Да и стреляют они редко, только на охоте, где большая часть времени отведена выслеживанию дичи или установке ловушек. В то время как я тренируюсь как минимум 4 часа в день с одним только луком. По словам отца, я уже являюсь прекрасным стрелком, но этого мало.

«Многие возводят владение луком в ранг искусства, но это не так» — Такие мысли кружились в моей голове, пока я помогал отцу снять доспехи в нашем шатре. — «Искусство это то, что люди не понимают и не могут объяснить с их нынешними возможностями, а то, что можно тренировать, совершенствовать и объяснить является навыком, который нужно стремиться доводить до недосягаемого совершенства».

Отец тоже победил в общей схватке. По словам виночерпия, которого я успел поймать и расспросить, под угрозой кулака под носом, он раскидал всех своих противников, просто раздавая удары направо и налево своей гигантской секирой. Мальчишка, хоть по факту и был моим ровесником, говорил, что это было похоже на танец, где каждый удар был отточен и выверен, и с каждым взмахом один из рыцарей падал на землю ристалища сломанной куклой.

«Если двумя словами — батя повеселился».

Церемония награждения проходила на том же ристалище. Награды были средние для турнира такого уровня. Странствующему рыцарю из Простора, победившему в рыцарских сшибках, достались сто золотых драконов и бутылка золотого арборского вина. Судя по тому, что тот радовался вину, больше чем деньгам, скоро в таверне Ясеневой деревушки пропьют хорошую сумму. Отцу за победу достались 50 драконов и хороший стальной меч, стоящий как минимум несколько сотен оленей. Это хороший дар — лишь один из 10 кузнецов умеет ковать оружие и найти их та еще проблема. Нам в этом отношении повезло — Берн был очень хорошим универсалом, умеющий ковать оружие и доспехи.

Моя награда была самая скромная — 30 золотых драконов и хороший берёзовый лук, сделанный из древесины привезенной с Севера. Только ради того чтобы не видеть моей улыбающейся рожи, лорд Марбранд заставил выдавать мою награду своего сына, что не прибавило настроение мальчику, оторванного от материнской юбки.

Послушав финальную речь лорда, сведенную к благодарности за посещение дня рождения его сына и приглашению приехавших благородных господ к столу в замке, мы с отцом отправились в гостиницу. Нужно было собираться, и завтра отвалятся домой, к ждущей нашего возвращения семье.

Так и закончился мой первый, но далеко не последний турнир в этом мире.