Возвращение Проклятого

Глава 21. Поиски в пустоте

Вот и снова Этания. Миша еще некоторое время валялся в постели, приводя свои мысли в порядок. Вчерашние события никак не укладывались у него в голове, и надо было что-то делать с этим новым знанием.

Спустившись вниз, он позвал слугу и приказал найти Вилару.

Чародейка появилась так быстро, что он еще не успел поесть, поэтому после церемониального приветствия сразу перешел к делу.

— Вы можете достать «матаксин»? — спросил он.

— Да, — если ее и удивила просьба Миши достать наркотик, то она никак не показала этого, — будет еще до того, как вы вернетесь на Землю.

— Спасибо, — он поднялся, — для меня нет никаких указаний от мастера?

— Нет, — она покачала головой.

— Спасибо еще раз. Может вы голодны? — спросил Проклятый.

— Нет, благодарю.

Они попрощались и чародейка ушла.

Закончив завтрак, он сразу отправился в Солимбэ, ему не терпелось поговорить с Адэхи.

На этот раз он пришел первым. Адэхи не было, по всей видимости, индеец еще не спал. Миша прошелся по копии своей бывшей квартиры, в очередной раз отметив, насколько она напоминает настоящую. В ней все было так, как он запомнил. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, Проклятый подозревал, что Солимбэ подстраивается под его восприятие реальности и показывает то, что он готов увидеть. Правда не всегда и не везде, но вот в таких местах — да.

Выглянул в окно. Да, тот же вид что и дома на Земле, с той лишь разницей, что улица была пуста, ни человека, ни зверя, ни птицы. Стукнула дверь и Миша отвлекся от созерцания, его гость пришел.

— Приветствую, — Проклятый кивнул индейцу и выслушал ответное приветствие.

— Я готов ко второму шагу, состав сейчас продиктую. Думаю, вы его запомните? — продолжил он.

— Да, — Адэхи кивнул, и добавил, — я так понимаю, у вас есть второе задание для меня?

— Есть, — ответил Миша, — мне необходимо передать в «Аусграбун» некую информацию. Сделать это надо через того, кому они доверяют.

— Вы предлагаете, чтобы передал ее я? — спросил индеец после небольшой паузы.

— Можно и вам, — пожал плечами Миша, — но если есть на примете кто-то способный сделать это, и кого не жалко, то лучше было бы через него.

— Подарок, я так понимаю с душком?

— Да. Думаю, он им сначала понравится, а потом разонравится, — усмехнулся Проклятый, — так у вас есть кто-то на примете?

Адэхи ответил не сразу. Некоторое время он молча сидел, с прикрытыми глазами, а по лицу индейца было невозможно прочитать, о чем он думает. Но Миша подозревал, что там мысли несутся наперегонки.

— Есть такой человек, — сказал индеец через пару минут, — если конечно вы сможете до него добраться и чем-то его заинтересовать.

— Рассказывайте, — Миша уселся напротив индейца и приготовился слушать.

Адэхи прикрыл глаза, помолчал, собираясь с мыслями и вспоминая.

***

— Ну что, где сегодня гуляем? — вопрос принадлежал молодому мужчине, на вид лет двадцати пяти — тридцати.

— А какие есть варианты? — спросила молодая девчушка, совсем еще подросток.

— Это зависит от того что мы хотим, накупаться, побухать, а может поэкстримить? — его глаза вспыхнули азартом, — Ну или опробовать совсем уж экзотичные варианты?

— Например? — вопрос принадлежал невысокому светловолосому парню.

— Недавно я нашел один карман, не думаю, что его могли найти до меня.

— Давай уже, — девушка потеребила его за плечо, — заканчивай болтать и поехали.

— Терпение Белла, терпение, — мужчина остался невозмутим, — там очень красиво, но магазинов нет, потому предлагаю всем затариться и встретится тут через час.

Никто не возразил против такого предложения, вся компания обожала, когда Гротак находил новое место для развлечений. Дело не ограничивалось какими-то экзотическими или красивыми местами, типа земных гор, морей, пляжей, океанов и прочего. Нет. Иногда Гротак находил поистине удивительные места, где у гостей настолько менялось восприятие реальности, насколько они и вообразить не могли. Иная палитра красок, непохожий на земной набор звуков, который казалось напрямую ласкал центр удовольствий, или полное падение магических ограничений. В таких, карманах магам казалось что они сбросили свинцовые тяжеленные оковы и на самом деле могут взлететь. Гротак был мастером находить такие места, и что более важно, знал когда оттуда надо уходить, чтобы не остаться насовсем, не дождаться того момента когда сказка обернется кошмаром.

Вообще-то в миру его звали Казимир, но он не любил свое имя. Всем говорил что Гротак, это неудержимый на одном из внеземных языков, и что ему это прозвище подходит как нельзя лучше.

Их компания сформировалась несколько лет назад и, несмотря на некую разношерстность участников, состав группы не менялся все это время.

Центром их группы был тот самый парень по имени Гротак, который рассказывал о найденном им кармане. Он был среднего роста, спортивного телосложения, с коротко стриженными черными волосами и пронзительными серыми глазами. Парень был очень талантливый странник, всегда интуитивно чувствовал переходы, короткие пути, и легко находил пригодные для жизни карманы. Несмотря на сложившиеся дружеские отношения, Гротак мало рассказывал о себе и о своем прошлом. Все знали лишь то, что родился он в Польше, никогда не был женат и не имел детей. В организации у него был некий особый статус. Ему почти все сходило с рук, и отсутствие дисциплины, и исчезновения на долгие периоды, да и еще многое другое, за что иных просто стирали в порошок.

К жизни Гротак относился, как к веселому приключению. Им двигал азарт, страсть, поиск нового и неизведанного. Земля совсем мало интересовала странника, только дорога, только то, что лежало меж стен, за гранью. Иногда он попадал в поистине необычные места, а иногда в смертельно-опасные, но ко всему происходящему при этом, относился с равным интересом.

Вторым в их компании был молчаливый краснокожий мужчина, лет тридцати. С Гротаком они были старыми друзьями, которых объединяла одна страсть — страсть к путешествиям за гранью. При этом они были абсолютно разными. Если Гротак относился к путешествиям, как к бесконечно веселому, хоть и опасному, но приключению, то Адэхи был «правильным». Всегда скрупулезно соблюдал правила, не открывал путей сверх меры, и никогда не шутил с пространством. Потому легко отдавал пальму первенства Гротаку, но при этом каждый раз внимательно следил за его работой. В глубине души он завидовал талантливому товарищу, но эта зависть совсем не мешала им оставаться хорошими друзьями.

Третей в их компании была молоденькая, очень красивая итальянка Белла. Несмотря на юные годы, хрупкую фигуру и кукольное личико она была очень сильным магом. К тому времени уже успела пройти обучение в латинской Америке, где и познакомилась с Адэхи. Своих биологических родителей девушка не знала, слышала только, что они оба работали на «Аусграбун» и погибли при выполнении какого-то задания. Ее взяли на воспитание в один из приютов финансируемых организацией, в котором воспитывали будущих бойцов «Аусграбуна». Тогда Белла еще не знала, насколько ей повезло.

Волей случая настоятелем данного приюта был человек, не разделяющий идеологию Париса, из тех, кого называют отщепенцами. Он так удачно маскировался, что никто из инквизиции даже и не подозревал что Антонио, так звали настоятеля, на самом деле ищет тех, кто сможет в будущем стать сильными магами.

Беллу он заметил сразу и сделал все, чтобы кроме него, никто не обратил внимания на эту талантливую девчушку.

В том приюте она прожила до десяти лет, и Антонио решил, что ей пора проходить настоящее обучение. Ведь программа, по которой обучали детей в приюте, совсем не подходила для настоящих магов, и прятать там девушку дальше, было равносильно тому, чтобы загубить на корню ее талант.

Тогда Антонио договорился со своим старым приятелем Адэхи, и тот вывел Беллу ведомыми только ему тайными тропами, из Италии прямо в Мексику. А еще через пару дней, Белла официально перестала существовать, «погибнув» при выполнении очередного учебного задания.

В Мексике она жила у друзей Адэхи, и там начала учиться уже по-настоящему. До четырнадцати лет прошла все необходимые посвящения для обучения магии, инициацию, и стала начинающим магом. Девушка продолжала учиться много и прилежно, но ее жизнь не ограничивалась лишь учебой. С Адэхи они очень сдружились, несмотря на разницу в возрасте, и он часто брал ее с собой в путешествия. Индеец лично знал учителя Беллы, и тот не возражал против совместных путешествий юной волшебницы и странника. Обучение девушки было весьма нестандартным, поэтому путешествия на земную изнанку не мешали учителю.

В таких переходах она и познакомилась с Гротаком. Они тоже подружились, но не так близко, как с Адэхи.

В Гротаке она интуитивно чувствовала очень сильного человека, настоящего мастера своего дела, и очень опасного.

Белла уважала его и немного опасалась, но не испытывала такой симпатии, как к Адэхи.

Кроме них троих в компании были еще два неплохих чародея, брат и сестра из Испании. Они тоже хорошо относились к девочке, по всей видимости, видели ее потенциал, а она уважала их как старших по ремеслу, но не более того. Испанцы ничему не учили ее, а Белла и не хотела быть ученицей кого-то из них.

Гротак и Адэхи умели видеть невидимое, недоступное даже магам, умели открывать несуществующие для других двери и проводить остальных в по-настоящему прекрасные места. Прекрасные не только из-за природной красоты, но еще и потому, что в них Белла чувствовала себя иначе, не так, как на Земле. Девушка понимала, что вот тут, в таких местах, она может по-настоящему раскрыться, стать настоящей волшебницей.

Адэхи понимал свою подругу, как никто другой. Он видел, как Белла менялась, когда они приходили в какой-нибудь карман, где магия не была так сильно скована земными ограничениями, где и Белла и их друзья маги могли проявить свою истинную суть.

В один из таких дней, индеец привел ее на берег волшебного озера. Это место скорее было похоже на картинку где изображена изумрудная трава, чистейшая вода и белый песок, где магии девушке не мешало ничего. В тот день они стали любовниками. Тогда Белла впервые познала мужчину, а он в тот момент понял, что все его прошлые любовницы, опытные, красивые ухоженные дамы, или развязные, не знающие ограничений красивые шлюхи, никто из них не стоил и ногтя этой молоденькой девушки.

Именно после этого, как потом казалось индейцу, в их дружеских отношениях с Гротаком появился намек на трещину. Возможно, поляк сам хотел быть с Беллой, хоть и не показывал этого, а может и наоборот, считал, что она слишком сильно влияет на его друга, но он не порадовался их связи, хотя внешне никак не проявил недовольства.

Но с того момента, Гротак стал как одержимый искать новые места, сложные пути изнанки, и как считал Адэхи, начал искать выход на дорогу между мирами.

Так прошло шесть лет. Белла выросла, прошла все необходимые посвящения, стала самостоятельной волшебницей. Адэхи научился определять длинные переходы, чувствовать выходы на изнанку там, где раньше прошел бы мимо, начал все дальше заходить в своих странствиях, и потихоньку задумывался о том, чтобы выйти за грань по настоящему, научиться покидать Землю. И Гротак думал о том же самом, но в отличии от осторожного друга, он предпринимал реальные попытки выйти за грань, и начал играть в опасные игры.

А вот брат и сестра теперь путешествовали с ними все реже и реже, при этом особо не рассказывали о своих делах. Белла подозревала, что они начали игру против инквизиторов и присоединились к отщепенцам. Сама Белла тоже симпатизировала отщепенцам, но не собиралась противостоять инквизиторам, ни открыто, ни тайно. Девушка хотела, как можно дольше оставаться невидимкой, и для этого компания Адэхи и Гротака подходила ей, как нельзя лучше.

В последнее время они все чаще путешествовали только вдвоем с индейцем. Гротак же заходил все дальше и дальше, и такая его ретивость начинала волновать осторожного Адэхи. Впрочем, он никогда не пытался ни остановить, ни предостеречь друга, да и Гротак никогда никого не слушал.

Два странника дружили, постоянно подначивали друг друга, помогали, но никогда не мешали делать глупости. Правда индеец этим особо и не страдал, никогда не рисковал больше необходимости, придерживался высказывания — «тише едешь дальше будешь». Он мечтал выйти на большую дорогу, так неформально называли путь между мирами, а не просто между земными карманами. Выйти на некий путь, по легенде связывающий различные обитаемые и не обитаемые миры. Мечтал об этом, несмотря на то, что никаких доказательств существования этой дороги на Земле найдено не было, были лишь легенды. Но при этом Адэхи никогда не выходил за рамки, не рисковал сверх меры и не ввязывался в опасные авантюры, во всяком случае в такие, какие он сам считал опасными.

А вот Гротак, в отличии от осторожного друга, ждать не хотел. Его любимой присказкой было — «лучше сделать и пожалеть, чем жалеть о несделанном». Все его поиски карманов, все путешествия, как в одиночку, так и с их группой, все это служило лишь одной цели — сбору информации о выходе на большую дорогу.

А еще он иногда заключал некоторые сделки, о которых Адэхи догадывался, но не хотел знать. Были на изнанке и в некоторых мирах-карманах, такие сущности, которые индеец не смог бы описать, да и встречаться с ними не хотел, потому что не знал их природы, но нутром странника понимал, насколько они могут быть очень опасны. Впрочем, эти сущности не наглели, и если их специально не искать, то на пути не попадались.

Но Гротак считал иначе. Он как-то по пьянке сказал Адэхи, что готов сыграть в пан или пропал, так как не уверен что успеет дожить до того момента, когда сам поймет как выйти в междумирье.

Это был единственный раз, когда индеец попробовал отговорить старого друга от безумной авантюры, ибо обычно такая игра приводит к «пропал». Гротак особо не спорил, но Адэхи видел, что все его аргументы разбиваются о безумно-азартный блеск темных глаз старого товарища.

Больше они к этой теме не возвращались, и через год индеец решил, что Гротак отказался от опасной затеи. И ошибся. Их последний разговор индеец запомнил на всю жизнь.

— Я нашел путь, — сказал Гротак вместо приветствия, — нашел дверь, осталось ее открыть.

— Рассказывай, — на лице Адэхи тогда не дрогнул ни один мускул, но он весь обратился вслух.

— Я был в ни на что не похожем кармане, попал туда через сорок с лишним переходов. Мне кажется, что на самом деле это и не карман вовсе, а уже шлюз, — говорил Гротак, — там тихо и спокойно, и там очень опасно, в этой тишине можно остаться навсегда.

Повисло молчание. Адэхи не любил задавать риторических вопросов, а Гротак похоже собирался с мыслями, что было совсем не свойственно для этого горячего как лава мужчины. Индеец чувствовал, что их разговор будет тяжелым.

— Там есть, — Гротак задумался, подбирая слова, — есть группа камней обладающих каким-то сознанием. Это что-то типа указателя, но не такого как камень, на котором написано что будет, если на лево пойдешь … . Это нечто иное, что я не могу описать, это какое-то коллективное, не живое сознание.

Он снова помолчал и продолжил,

— Я поговорил с ними, мы обменялись образами. Я спрашивал, что лежит за ними, так как мне показалось, что это самое важное, что я должен знать. И получил ответ — «бескрайность», — вот именно так.

— Бескрайностью может оказаться что угодно, — осторожно сказал Адэхи, — в том числе и вариацией бесконечностей, которые никуда не ведут.

— Я тоже так подумал, и попробовал все выяснить, но они не очень-то разговорчивы. Если объяснять точнее, то не захотели давать информацию просто так, им нужен маг. Причем не как жертва, а именно как носитель дара, и тогда я, — Гротак резко выдохнул, — и я пообещал познакомить их с Беллой.

Впервые за долгую жизнь Адэхи на некоторое время потерял контроль над эмоциями и в следующую секунду он уже стоял, держа Гротака за грудки.

— Что ты пообещал? — хрипло спросил он.

— Не психуй, — Гротак даже не старался освободиться, а просто стоял и смотрел в переносицу друга, — я ведь не собираюсь тащить ее против воли, отпусти меня и поговорим.

— Говори, — к индейцу вернулась привычная невозмутимость, и лишь в глубине глаз полыхало выдающее его гнев пламя.

— Я уверен, что эти сущности обладают огромным магическим потенциалом. Я думаю, девушка сможет многому научиться у них, а зная ее, почти уверен, что она согласится.

— А вот я уверен, что нет, — возразил Адэхи, — любые неизвестные сущности, по умолчанию недружелюбны, их помощь может быть смертельно опасной, а может оказаться и вовсе не помощью, а ловушкой.

— Мы все играем в крайне опасные игры, — пожал плечами Гротак, — само ее существование опасно, ведь стоит инквизиции узнать о ее потенциале и Белла станет вечной беглянкой.

Повисла тишина. Адэхи прекрасно знал, что Гротак не угрожает, что он не будет сдавать Беллу инквизиции, а просто озвучивает очевидное. Но еще знал и то, что своего согласия на эту авантюру он не даст никогда.

— В любом случае, — продолжил Гротак, — решать ей. Я надеялся, что ты мне поможешь уговорить ее, и мы отправимся туда все вместе. Она получит новые знания, я ведь вижу что ее настоящая страсть — это магия и сила, а мы сможем выйти в межмирье, и наконец добьемся того о чем всегда мечтали.

— Я не только не предложу ей пойти с тобой, я еще и сделаю все, чтобы отговорить Беллу от такого безумия, — отчеканил Адэхи.

Гротак лишь покачал головой.

— Не заражай ее своей нерешительностью, девушке тоже нужны новые горизонты, на Земле, таким как мы, мало места.

— Можно оказаться там, где все намного хуже, — не согласился индеец, — и я, и ты знаем, что есть вещи гораздо пострашнее инквизиции.

— Без риска не подняться до истинных высот, — Гротак не собирался отступать, — и такой шанс дается не часто.

— Нет, — Адэхи остался непреклонным, — как раз таки просрать свою жизнь да, такой шанс дается много раз. Ты рисковый человек, но Белле так рисковать не стоит.

— Это не тебе решать! — Гротак вскочил, — ты всегда излишне перестраховываешься, и потому до сих пор привязан к этому миру. Но незачем рубить крылья ей!

— Ты то, как раз не о ней думаешь! — Адэхи тоже встал, — сам смертельно рискуешь и хочешь втянуть девчонку в свои игры, поманив пряником в виде знаний, да сдается мне, что совсем не пряники там ее ждут!

Они тогда поругались и Гротак ушел, а Адэхи же сразу пошел к Белле и все рассказал ей, не утаивая ничего. Лишь предостерег, что сам он не верит в успех, а почти уверен, что там их ждет смертельная ловушка. Белла прислушалась к другу, и как Гротак не уговаривал ее, так не пошла с ним. Поляк тогда грязно выругался, высказал им все, что думает о такой осторожности, которая в его понимании на самом деле — обычная трусость и ушел.

Больше Адэхи его не видел, и лишь через несколько лет узнал, что бывший друг все-таки доигрался и навечно застрял в круговой ловушке.

Все эти воспоминания пронеслись перед внутренним взором индейца, словно события произошли вчера. Проклятый терпеливо ждал, пока Адэхи молчал и вспоминал.

— Так, запоминай, — начал индеец.

— Он — странник, зовут Гротак…

***

Миша внимательно слушал индейца и думал о том, что все складывается как нельзя лучше. Так что поневоле задумаешься, а нет ли тут еще дополнительного подвоха? Но все эти сомнения не помешали ему, он решился использовать информацию, полученную от Магреса, и уже ничто не могло остановить его, ничто кроме смерти.

— Значит, он застрял в круговой ловушке? Что ж, это упрощает дело. Мне надо подробное описание Гротака, его фото, и еще место, где эта ловушка пересекается с нашей реальностью. В общем, вся возможная информация об этой точке. Я подозреваю, что она под присмотром «Аусграбуна», значит можно встретиться с охраной? Еще хочу знать, что может ждать там меня и моих друзей.

— Все это будет считаться выполнение моих обязательств для второго шага? — уточнил индеец.

— Именно так. Кроме того, мне бы хотелось передать вам всю кровь как можно быстрее, — сказал Проклятый, — слишком уж много времени я ее собираю на Земле. С составом последующих шагов определимся позднее. Думаю, что передам тоже, так как у меня могут быть проблемы, а я не хотел бы нарушить наш уговор.

— Согласен, — ответил Адэхи.

— У меня будет лишь одно условие, — Проклятый посмотрел на индейца, лицо которого оставалось невозмутимым, — делайте с моей информацией что угодно, но пятый шаг вы делаете лишь после выполнения всех своих обязательств, либо после того, как я в течении месяца не буду выходить на связь. Тогда можете меня считать мертвым, и соответственно освободиться от обязательств передо мной.

— Меня устраивают ваши условия, и тот способ, которым вы передаете кровь, тоже, — сказал Адэхи и встал.

***

Филипп лениво перевернулся на спину и прикрыл глаза рукой. Было жарко, но не настолько, чтобы это доставляло дискомфорт.

Два дня назад он решился и взял предложенный Медведем отпуск. Не то чтобы он устал, просто Филиппу надо было разобраться со своими мыслями. Ему не нравилось то, что происходило, совсем не нравилось. Но хуже всего было то, что он не мог понять, что его тревожит.

На работе он был на хорошем счету, его никто не трогал, не напрягал. Филипп тренировался работать с оборудованием, искал новые пути и переходы, тренировался чувствовать выходы с изнанки. От него ничего не требовали кроме вот этих тренировок, и немец не понимал от чего тревога. То ли из-за того, что его к чему-то готовят, к чему-то особенному, то ли просто для него нет работы, и он тренируется, чтобы не терять время.

Сами тренировки не отвлекали от мыслей, а вот мысли не радовали. Он никак не мог выкинуть из головы похищение ребенка. Не то чтобы он так сильно жалел детей, просто ему все чаще казалось, что именно ради этой работы его вообще нашли. Мозгами он понимал, что это не так, никто бы не стал вкладываться в ценного специалиста после выполнения задания, но от этого становилось только хуже. В голове крутилось — «а что еще от меня захотят? Куда пройти, кого украсть или убить?»

Вот он и решил отдохнуть от всего этого, взять таймаут и подумать, как быть дальше.

Место, где он оказался, Филиппу понравилось. Теплое чистое море, белый песчаный пляж, окруженный незнакомыми немцу деревьями. Их запах напоминал сосну, но при этом деревья были лиственными. Тут построили отель, не слишком шикарный, но очень неплохой. Удобные номера, прекрасная кухня, вежливый персонал. Но больше всего Филиппу нравилось то, что тут почти не было людей. Лишь несколько человек, никто из которых немцу не был знаком. Они не общались, а лишь вежливо здоровались, встречаясь утром в ресторане или холле отеля.

Ему не хотелось ничего, он лишь купался и валялся на солнце, стараясь не думать о будущем. Получалось это плохо. Из головы не выходила сцена похищения, общение с веселым парнишкой, который в и тоге оказался демоном, от того во что превратился «Аусграбун». Интуиция подсказывала немцу, что организация изменилась, причем далеко не в лучшую сторону.

Вот и сегодня он собирался вдоволь поплавать, затем выпить пива в баре и просто нежится на солнце. Но его планам не суждено было сбыться. Зайдя в бар, он постоял несколько секунд, привыкая к полумраку зала, и вдруг услышал пьяный возглас.

— Ооо, какие люди, рад тебя видеть Филипп!

Немец обернулся в сторону окрика и с удивлением увидел сидящего за крайним столом Медведя.

— Иди сюда, — махнул шеф рукой, и отпил прямо из бутылки.

Филипп пару секунд поколебался. Он не был уверен, что хочет пить с Медведем, но потом понял, что может услышать что-то интересное и сел рядом с шефом. Тот пил коньяк и немец решил, что тоже хочет.

— Давай за удачу, что ли? — Медведь налил Филиппу до краев ни пролив, ни капли.

Немец отметил, что шеф уже изрядно пьян, но видимо еще не дошел до той стадии, когда нарушается координация.

— Да, определенно за удачу, — решил Медведь, — она нам всем ой как понадобится, — и поднял рюмку.

Филипп помедлил секунду, но все-таки взял рюмку и залпом выпил. Поморщился и взял лимон. Кислота лимона погасила привкус крепкого алкоголя, и стало легче, а в голове слегка потеплело.

— Молодец немец, — одобрительно кивнул шеф, сам он даже не поморщился когда выпил, и пододвинул к Филиппу тарелку с мясом, — закуси лучше, — сказал он, — а то сойдешь с дистанции быстрее, чем надо.

— Спасибо, — Филипп кивнул и взял с тарелки кусок побольше, он был голоден, да и не хотел быстро опьянеть.

— Эх, Фил, — шеф разлил по второй, но немец решил, что не выдержит такого темпа.

— Я сейчас, — сказал он, поднялся и подойдя к барной стойке попросил бокал, пакет сока и ведерко со льдом.

Меланхоличный бармен выполнил его просьбу, и Филипп вернулся за стол. Медведь уже снова наполнил рюмки, и немец просто перелил свою порцию в бокал, добавил пяток кубиков льда и взял еще кусок мяса.

— Пральна! — одобрительно сказал Медведь, — пей так, как привык, не надо за мной гнаться.

Медведь снова выпил залпом. Филипп же не торопился и цедил небольшими глотками. Он был уверен, что услышит что-то важное и не собирался напиваться до того, как это произойдет. И не ошибся.

— Как твои успехи, Фил? — неожиданно спросил Медведь почти трезвым голосом, — в это, как его, закулисье ходишь, как к себе домой?

— Закулисье? — переспросил Филипп.

— Ну, изнанку, или как там ее? — Медведь снова разлил коньяк, Филипп еще не допил, и шеф просто долил ему, невзирая на робкие возражения, — короче за стену.

— Да, получается все лучше и лучше, — осторожно ответил немец, стараясь понять, куда ведет разговор шеф.

— Мне что, скоро предстоит новое задание? — все-таки спросил он.

— Не знаю, — пожал плечами шеф и выпил.

Филипп не ответил и не стал переспрашивать. Он был уверен, что Медведь все расскажет сам, и не ошибся, шефу явно хотелось выговориться.

— Не знаю! — повторил он громче, — и меня это больше не касается, — он посмотрел на Филиппа и криво ухмыльнулся, — да и вообще, я больше не твой шеф.

Подумал немного и добавил:

— Да и вообще больше ничей, — и снова выпил, уже не обращая внимания на немца, явно погрузившись в свои мысли.

Филипп не перебивал и не переспрашивал, боялся вспугнуть пьяного собеседника.

— Ушли меня, Фил, — вздохнул бывший шеф, — не оправдал оказанного мне висёкого доверия, — добавил он, имитируя незнакомый немцу акцент, и выпил.

Филипп тоже пригубил, но совсем чуть-чуть, ему было очень интересно, что будет дальше.

— Теперь всем будет рулить Матвей, вот так, — Медведь выпил и погруженный в свои мысли замолчал.

Матвей. Почему-то информация о том, что он стал главным, не удивила немца. Он вспомнил их первую встречу и то, как принял Матвея за полноватого увальня, этакого простецкого крепыша. Но уже находясь в доме Стариковых Филипп понял, что Матвей профи и очень опасен. И сейчас его подозрения подтвердились.

— Знаешь, — Медведь пьяно икнул и Филипп заметил, что шеф реально пьян в стельку, что совсем не контролирует себя.

До этого момента он еще сомневался, не проверяют ли его лояльность, но сейчас убедился, что если и проверяют, то делает это точно не сидящий перед ним бывший шеф.

— Знаешь, — повторил тот, — кстати, — как это иногда бывает с пьяными, Медведь вдруг переключился, — а ты чего не пьешь?

— Задумался, — миролюбиво улыбнулся Филипп и быстро допил содержимое бокала, ему очень хотелось услышать, что еще скажет бывший босс.

— Это дело! — одобрительно хмыкнул Медведь, — знаешь, гнильцой попахивает это дело, я много чего нюхал, этот нос, — он ткнул себя в переносицу, — где этот нос только не бывал, но сдается мне эта передряга совсем не такая, она вообще не то!

Филипп с трудом подавил вздох разочарования. Похоже, собеседник окончательно терял связку с реальностью, и скоро просто вырубится, так и не сказав ничего, но неожиданно голос Медведя обрел прежние нотки.

— Мы же уже сто раз могли их взять, всех, и мелкого пройдоху и его жену, и, — он выпил и махнул рукой, — но нет же, надо читать эти гребаные письма и строго выполнять инструкции, а если нет, то, — он выдохнул и затейливо выматерился.

Снова воцарилась тишина, и Филипп наполнил свой бокал. Напиваться он не собирался, но решил немного поддержать собеседника.

— А я видел бывшего босса, — Медведь снова сменил тему, — он был матерым волчарой, а стал пустышкой. Мне раз хватило заглянуть в его глаза, чтобы понять, там никого нет дома, никого, просто пустота в прежнем теле. — Он потянулся за бутылкой, неудачно задел и та чуть было не перевернулась, но каким-то чудом устояла.

Филипп молчал, он полностью обратился вслух.

— И знаешь, Фил, — Медведь наклонился, и немец с трудом подавил желание отстраниться, — я вот боюсь, что и мои глаза вот так опустеют, понимаешь.

Он выдохнул, обдавая Филиппа перегаром, и продолжил:

— Уж лучше подохнуть. Вот знаешь, я реально сейчас допью и, — он вдруг замолчал, глядя куда-то за плечо немца так, что тот даже обернулся, но там никого не было.

Тогда Филипп снова посмотрел на Медведя, но тот уже выпрямился и сидел в кресле, глядя в пустоту.

— Не думаю, что все так уж плохо, — осторожно сказал немец, не для того чтобы поддержать шефа, он надеялся что тот продолжит свой монолог.

Но Медведь не ответил. Его лицо стало бесстрастным, взгляд потускнел, он держал бокал с коньяком и покачивался взад вперед. Филипп налил себе еще, пригубил и понял, что больше не хочет пить. Он уже собрался встать, как вдруг шеф молча поднялся и, не прощаясь, поплелся в сторону лестницы на второй этаж, туда где располагались номера.

Немец думал, что Медведь так и уйдет, и уже сам решил последовать его примеру, как вдруг шеф обернулся.

— Знаешь, Фил, а твои глазки тоже могу потухнуть, помяни слово старого лиса, могут! И я бы бежал на твоем месте, ты в отличии от меня можешь так, — он махнул рукой сверху вниз, — можешь так бульк в свое закулисье, и нет тебя, и пусть ищут — свищут! А давай обнимемся? — неожиданно сказал он, и быстро приблизившись, заключил Филиппа в крепкие объятия. Немец стоял столбом не понимая, что делать и чего ждать дальше. Объятия Медведя совсем не радовали, и он не знал чего ждать дальше от пьяного шефа, не ровен час, полезет еще в драку.

— Ладно Фил, — шеф отстранился и покачал головой, — ничего вы немчуры не можете по нормальному, ни пить, ни веселиться.

После этих слов он развернулся и, опустив голову, стал подниматься по лестнице.

Филипп посидел еще минутку, надеясь, что Медведь выдаст еще что-нибудь, но тот скрылся молча. Тогда немец подошел к кофейному автомату и сделал себе «Американо». С чашкой стал у окна, и некоторое время смотрел на море. Разговор с шефом оставил тягостное впечатление. Казалось, что тот не сказал что-то очень важное, хотел, но так и не сделал этого. А может и сделал, но Филипп просто не понял этого, потерял смысл в той словесной шелухе, которая сыпалась из пьяного босса.

Купаться и загорать больше не хотелось и, несмотря на выпитый кофе, он понял, что совсем не против прилечь и поспать. Немец посмотрел на лестницу, но шефа там уже не было, видимо успел подняться и добраться до коридора.

Он вздохнул и тоже пошел в свой номер. Второй этаж встретил его тишиной и пустотой. Похоже, шеф уже зашел в свой номер и скорее всего, вырубился. Что ж, пора и ему на боковую, отпуск же. Его номер был в самом конце коридора, а сегодня тишина давила, и не хотелось нарушать ее, поэтому Филипп непроизвольно старался не шуметь. Тихо дошел до своего номера, по дороге прислушиваясь, но ни из-за закрытых дверей не доносилось ни звука.

Стоило добраться до номера, и Филипп понял, что абсолютно обессилен. Видимо вода, плюс солнце, плюс алкоголь оказались убойной смесью. Не было сил даже на то чтобы принять душ, и он, не раздеваясь, упал на застеленную кровать. Несмотря на дикую усталость, сон не шел, а в голове прокручивался разговор с шефом. Немец никак не мог отделаться от ощущения, что этот разговор будет иметь последствия.

Затем он подумал, что спать в одежде не стоит, но сил не было даже на то, чтобы пошевелиться, и он продолжал лежать постепенно засыпая. И даже когда тишину разорвал звук похожий на выстрел, даже это не вывело его из блаженного расслабления, показалось частью приходящего сна. Лишь ленивая мысль на краю сознания, — «неужели шеф все-таки решился и вышиб себе мозги», — но даже это не заставило его подняться, и через пару секунд он уже крепко спал.