Все под контролем

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Июнь 1993 г.

Форт-Брэгг, Северная Каролина

ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ ДО МОГАДИШО

Сидя между двумя другими операторами в дверях «Черного ястреба», зависшего над соснами, видневшимися внизу, я не мог разобрать, что кричал стоявший позади меня командир экипажа. Но звучало это очень похоже на: «Мы сейчас навернёмся!».

Мы ждали, пока несколько вертолетов AH-6 «Маленькая птичка» остановят колонну машин, которая приближалась к месту засады, после чего на тросовых системах быстро спускались на землю с «Черного ястреба», штурмовали колонну и захватывали всех «плохих парней» в машинах.

Такая подготовка имела особую цель. Эскадрон «С», в состав которого я входил, тренировался с элитной вертолетной эскадрильей специальных операций, известной как «Ночные сталкеры» и рейнджерами, для возможной отправки в некое место в Африке под названием Сомали. По всей видимости, один из полевых командиров напал на миротворцев ООН, которые охраняли грузы с продовольствием, предназначенные для голодающих людей.

Это еще не было боевой операцией, но мы готовились так, будто находились в боевых условиях, с большим количеством тренировок по ближнему бою и городским боям. Хотя большинству операторов не нравилась даже сама идея работы в городской местности.

Боевые действия в городских условиях имеют множество осложняющих факторов, включая присутствие большого количества гражданских лиц. Городские бои сводили на нет преимущества одной из сторон в бронетехнике, тяжелой артиллерии и авиационной поддержке, особенно если эта сторона беспокоилась о жертвах среди мирного населения. В таком месте, как Могадишо, было бы трудно отличить ополченцев от мирных жителей, поскольку одеты все были одинаково. Плохие парни также не стеснялись использовать мирных жителей в качестве живого щита, зная, что Соединенные Штаты не захотят атаковать, если гражданские лица окажутся под угрозой, как с моральной точки зрения, так и с точки зрения паблисити.

В тесных городских кварталах небольшие группы бойцов уничтожали целые бронированные колонны из противотанкового и другого тяжелого оружия, скрываясь до последней минуты, а затем устраивая засаду на врага с близкого расстояния. Здания ограничивали поле зрения и обстрела, а противник мог затаиться внутри, стреляя из окон, дверных проемов и с крыш. Улицы можно забаррикадировать, чтобы ограничить преимущество мобильных сил.

Из-за того, что звук отражается от сооружений, определить, откуда стреляют, было сложно. Пули рикошетили от стен, так что даже если огонь противника был неточным, он все равно мог быть смертельным.

Подразделения сухопутных войск регулярной американской армии хорошо подходят для ведения городских боев, потому что они обладают достаточной численностью, чтобы продвигаться от дома к дому. Они могут захватывать участки местности или городские кварталы, выставлять там охранение и продвигаться дальше. С другой стороны, подразделение, выполняющее специализированную задачу и действующее для этого небольшими группами, не создано для того, чтобы прокладывать себе путь через город сквозь большое количество вражеских бойцов. Вся его стратегия заключается в том, чтобы войти и выйти как можно быстрее, пока у противника нет возможности провести контратаку.

Развитие подобного сценария означало, что что-то пошло не так в первоначальном плане. Если существовала вероятность того, что это может произойти, Подразделению нужно было готовиться к этому. Поэтому мы извлекли старые армейские учебники по ведению войны в городе и стали тренироваться.

В тот конкретный день мы отрабатывали перехват автомобилей, и уничтожение или захват их пассажиров. И в тот момент меня больше волновало то, что говорил командир экипажа, чем то, что происходило в Африке, и от спокойного ожидания, чтобы сделать свое дело вместе с другими пятью операторами, находившимися в «Черном ястребе», я быстро перешел к охреневанию!

— Что? — крикнул я, перекрикивая рев вертолетного двигателя.

И снова командир экипажа произнес что-то нечленораздельное, в котором звучало слово «авария». Я схватил трос и стал ждать, что скажут: спускаться или свернуться клубком на полу вертолета и надеяться на лучшее.

Когда летчик завис на вертолете, чтобы остановить его движение вперед, командир экипажа крикнул мне, чтобы я бросил трос. Именно тогда я почувствовал запах: отчетливый запах горящей хвои, знакомый каждому, кто хоть раз побывал летом в окрестностях Форт-Брэгга. Но было и что-то еще… вонь горящего топлива.

Соскользнув по тросу на землю, я повернулся, чтобы посмотреть наверх. Командир экипажа указывал на лес, и посмотрев в ту сторону, я увидел шлейф темного дыма — источник запаха. Тогда до меня дошло, что это разбился другой вертолет.

Я бросился бежать к источнику дыма, за мной последовали остальные сотрудники группы. Пробежав через лес, мы вырвались на небольшую поляну, где два летчика пытались отползти от того, что осталось от «Маленькой птички».

Еще свистели реактивные двигатели ударного «борта», но пламя из них уже вырывалось на сухую хвою с яростью газовой горелки. Пожар продолжал распространяться, пока мы подбегали и пытались остановить двигатели, забрасывая их землей. Рик С., заместитель командира группы и бывший командир экипажа вертолета, знал, что делать. Он бросился вперед, нашел на борту огнетушитель и выстрелил им в воздухозаборник двигателей, погасив их.

Пока Рик работал, я переключился на то, чтобы оттащить летчиков от горящих сосновых иголок и двигателей в безопасное место. Прибывшие медики вскоре стабилизировали состояние экипажа и подготовили летчиков к транспортировке.

После того как пожар был потушен, и все оказались в безопасности, для охраны объекта ночью был переброшен взвод рейнджеров. Командованию было передано сообщение: «Все под контролем» — и операторы Подразделения вернулись на базу, чтобы «перемыть» то, что только что произошло — подобный разбор проведенной операции проводится после каждого выполненного задания, пока все подробности, хорошие и плохие, еще свежи в наших головах[15]. Хотя «разбор полетов» проводился в большинстве подразделений специального назначения, ни один из них, насколько мне известно, не был таким тщательным, как у нас; с анализом того, что было сделано правильно, а что — нет, и поиском путей улучшения, а также недопущения совершения одной и той же ошибки дважды.

По словам летчиков, они ждали под линией деревьев, чтобы преградить путь приближающейся колонне, но зацепились за одно из деревьев. Времени на исправление ошибки не было, и они упали. Но если не считать двух пострадавших летчиков и одну списанную «Маленькую птичку», это был еще один тренировочный день. Никто из нас не знал, что этот инцидент предвещает то, что ожидает нас впереди.

На следующий день мы вернулись к тренировкам для возможного боевого развертывания в Могадишо, — городе, который все больше и больше выглядел как реальное место нашей следующей служебно-боевой командировки.

Могадишо, известный сомалийцам как Ксамар или Хамар, расположен между пустыней и Аравийским морем на Африканском Роге, который, вытянувшись на сотни километров в океан, вот уже более тысячи лет является пересечением важных морских торговых путей.

В Средние века регион находился под властью различных мусульманских султанатов. Но, как и бóльшая часть Африки, территория, которая сейчас называется Сомали, подверглась европейской колонизации — сначала Португалией, а затем, в конце 1800-х годов, она стала Итальянским Сомалилендом со столицей в Могадишо. Большое количество итальянского населения переехало сюда, создав несколько промышленных предприятий, которые и помогли отстроить процветающий город.

После Второй мировой войны и поражения Италии страна перешла под контроль британцев и находилась под их протекторатом до 1960 года, когда была создана Сомалийская Республика. Известный своими элегантными колониальными виллами, а также более скромными, но аккуратными саманными домами, улицами, обсаженными деревьями, и общественными парками на фоне зелено-голубого моря, город рекламировался как «Белая жемчужина Индийского океана». Хотя большинство улиц города представляло собой твердый грунт цвета охры, в целом они были опрятными, а жители, прогуливавшиеся по ним, счастливыми и обеспеченными, — по крайней мере, по африканским стандартам.

Однако к 1970 году политическая и экономическая ситуация скатилась к кровавому хаосу и жестокости. Движения сопротивления, спонсируемые и поощряемые Эфиопией, начали воевать с правительством и друг с другом, и к 1991 году страна оказалась полностью втянута в гражданскую войну, во время которой за контроль над Сомали, в частности над Могадишо, стали бороться различные клановые ополчения. Почти за два года в гражданской войне в Сомали погибло пятьдесят тысяч человек.

В борьбу за власть, главным призом которой стал Могадишо, вместе со своими ополченцами вступили два полевых командира, Мохамед Фаррах Айдид и Али Махди Мухаммад. Столица быстро превратилась из вполне современного, хотя и сонного морского порта в кровавое поле боя, где группировки и кланы вели жестокие уличные бои за право обладания различными районами города, причем их владения зачастую были отделены лишь шириной проезжей части.

Многоквартирные дома, предприятия, гостиницы и даже больницы подвергались нападениям, многие здания от взрывов бомб и гранат РПГ превратились в руины. Большинство домов были изрешечены пулеметными и автоматными пулями; улицы были испещрены воронками от снарядов и завалены обломками. В конце концов, силы Айдида одержали верх не только над войсками, но и над бóльшей частью южной половины Могадишо. Популярный и обширный рынок Бакара стал местом, где за небольшие деньги любой мог купить АК-47 или даже РПГ. По улицам безнаказанно разгуливали вооруженные люди.

В то же время, когда бушевала гражданская война, Африканский Рог переживал засуху, которая привела к массовому голоду, усугубленному распадом правительства и системы правопорядка. Начиная с 1991 года более трехсот тысяч человек, многие из которых были детьми, умерли от голода. Жестокие полевые командиры, особенно Айдид, стремились сорвать доставку гуманитарной помощи, используя продовольствие как оружие для контроля над населением.

Совет Безопасности ООН объявил Сомали «несостоявшимся государством» и в декабре 1991 года принял резолюцию об отправке туда контингента миротворцев ООН во главе с США для обеспечения гуманитарных усилий. Девятого декабря 1991 года морские пехотинцы США «высадились на берег» в Могадишо в ходе хорошо срежиссированного, снятого для телевидения мероприятия под названием «Операция “Возрождение надежды”». Средства массовой информации, которые были уведомлены о времени и месте, записали это событие, чтобы показать его всему миру.

С восемнадцатью сотнями морских пехотинцев, стоящих на страже, гуманитарные усилия начали приносить результаты. Однако ополченцы, особенно Айдид, рассматривали усилия ООН как угрозу своему господству. Он побуждал своих людей — большинство из них находились под воздействием ката, растительного стимулятора родом с Африканского Рога, который они жевали весь день, — вступать в перестрелки с силами ООН на протяжении всего 1992 года.

Затем, 5-го июня 1993 года, силы ООН, состоящие из пакистанских солдат, попали в засаду, устроенную людьми Айдида. Когда все закончилось, двадцать четыре пакистанских солдата были убиты. На следующий день Совет Безопасности ООН принял резолюцию о «задержании ответственных» за нападение, а 17-го июня командующий силами ООН в Сомали отдал приказ об аресте Айдида. Объявление приказа было ошибкой, так как заставило полевого командира перейти на нелегальное положение.

В Соединенных Штатах приказ был передан генерал-майору Уильяму Ф. Гаррисону, тому самому человеку, чей голос с валуна возвестил мне, что я успешно завершил «Долгую прогулку». Теперь он был командиром вышестоящего штаба Сил специальных операций, который курировал Подразделение.

В июле, в связи с плановой ротацией на службу, моему эскадрону «С» была поставлена задача захватить Айдида и подчиненных ему полевых командиров. Мы немедленно начали подготовку к выполнению этой задачи.

Согласно первоначальному плану, получившему кодовое название «Каустическая сера», предусматривалась отправка небольшой группы из пятидесяти операторов. Но по мере того как продолжалось лето, а ополченцы Сомалийского национального альянса Айдида (СНА) продолжали нападать на миротворцев ООН и препятствовать гуманитарным усилиям по доставке продовольствия и товаров населению, план Подразделения изменился в сторону увеличения задействованных сил.

Теперь в состав сил и средств для проведения операции под кодовым названием «Готический змей» входил весь эскадрон «С», насчитывающий около ста тридцати операторов, и все необходимые вспомогательные подразделения, включая роту 75-го полка рейнджеров и шестнадцать вертолетов 160-го авиационного полка специальных операций «Ночные сталкеры».

Подразделение часто сотрудничало с 75-м полком рейнджеров — воинским формированием, история которого восходит к временам Французской и Индейской войн. Военнослужащие Подразделения и рейнджеры вместе сражались в Гренаде и Панаме, а затем во время войны в Персидском заливе 1991 года, когда их небольшими группами перебросили в Ирак, поручив охоту за ракетными установками «Скад», терроризировавшими Израиль.

Легко вооруженные, очень мобильные, но хорошо подготовленные и агрессивные в бою, рейнджеры, работая с Подразделением в городских условиях, таких как Могадишо, имели перед собой главную задачу — выставить охранение, создав периметр, пока операторы Подразделения штурмуют здание-объект. Они должны были перекрыть все наземные подходы и блокировать любые попытки помешать операциям Подразделения.

«Ночные сталкеры» были способны летать на высоких скоростях и низких высотах в условиях плотной городской застройки, а также действовать в темноте, как и предпочитало работать Подразделение. При работе с нами «Ночные сталкеры» в основном использовали два типа вертолетов: «рабочую лошадку» — многоцелевой вертолет UH-60 «Черный ястреб», названный в честь вождя американских индейцев, и ударный вертолет AH-6 «Маленькая птичка»[16].

Вертолет «Черный ястреб» поступил на вооружение армии США в 1979 году в качестве средства тактической поддержки. Четырехлопастный вертолет имел длинный низкий профиль, что позволяло перевозить его на борту транспортного самолета C-130 «Геркулес», и мог быть вооружен 7,62-мм миниганами, устанавливаемыми в боковых дверях, способными непрерывно извергать тысячи пуль в минуту, а также неуправляемыми авиационными ракетами.

В качестве боевого транспортного средства, этот «борт» мог перевозить дюжину солдат и все их снаряжение; операторы Подразделения и рейнджеры обычно ехали, сидя в дверях с обеих сторон лицом наружу, свесив ноги через борта.

Если «Черный ястреб» был рабочей лошадкой, то «Маленькие птички» были сердитыми шершнями. Маленькие, легкие и очень маневренные, они могли действовать в ограниченном пространстве, например, в городах. В случае, когда спецназовцы усаживались на выдвигающихся из вертолета капсулах — полностью снаружи — «Маленькие птички» можно было использовать для вывода и эвакуации групп. Но они также использовались для разведки, а их НУРСы и 7,62-мм миниганы были смертельно опасны в атаке.

По мере того, как становилось все более очевидным, что нас направят в Африку, для выполнения этой задачи на борт были приняты несколько новых парней. Одним из них был Тим «Гриз» Мартин, крупный мужчина из Индианы, который, казалось, всегда улыбался. Он был опытным оператором, который также стал верным другом. Обычно Гриз был в эскадроне «мастером проникновения», следившим за тем, чтобы все группы прошли обучение новейшим технологиям и способам проделывания проходов и проникновения. Он был женат, и у них с женой Линдой было три дочери. Спустя почти двадцать лет службы он подумывал о том, чтобы уйти на пенсию и открыть свой небольшой бизнес. Но на время операции в Сомали он остался в Подразделении и был назначен в нашу группу.

Моим лучшим другом и товарищем по команде в то время был Джейк Л., очень высокий светловолосый парень, преданный работе, как никто другой в Подразделении. Он прибыл в эскадрон через шесть месяцев после меня, и мы сразу же нашли общий язык. Шутка заключалась в том, что мы были настолько неразлучны, что для всех остальных были одним целым — «Том и Джейк»[17].

Еще одним товарищем был Мэтт Риерсон. Он был крупным парнем из Айовы, не являвшемся частью культуры жестких вечеринок, доминировавшей в остальном Подразделении. Вместо этого он был преданным семьянином, который не мог дождаться, когда вернется домой после тренировочного дня к своей жене Трише и двум маленьким мальчикам. Один из лучших стрелков из пистолета в эскадроне, Мэтт часто приглашал меня сопровождать его на соревнования по стрельбе.

Другие наши друзья — Эрл Филлмор, Джон Хейл и Робин Рапп — находились в другой группе. Мы встречались, играя в водное поло, а после работы вместе проводили время в барах.

Помимо людей, которые стали моими друзьями, в Подразделении были и эксцентричные личности. Одним из них был Дэн Буш, который присоединился к группе через шесть месяцев после меня, но затем перешел в снайперский отряд. Тихий, религиозный человек из глубинки Аппалачей, он был «креационистом», не верил в эволюцию и считал, что миру всего несколько тысяч лет. За его убеждения его часто поддразнивали, в том числе и я, но он хорошо переносил насмешки.

По мере того как длилось лето, росло ощущение, что приближается день, когда нас отправят в Сомали. Все смотрели новости и читали донесения разведки о том, что происходит, и ничего хорошего в этом не было.

Двенадцатого июля 1993 года под руководством американцев был проведен налёт на комплекс в Могадишо, где, как считалось, скрывался Айдид. Американские боевые вертолеты «Кобра» выпустили по комплексу шестнадцать ракет и тысячи снарядов из 20-миллиметровых пушек.

Нападение стало пиар-катастрофой. Айдид отсутствовал во время атаки, но его министр внутренних дел утверждал, что погибли семьдесят три человека, включая женщин и детей. Соединенные Штаты назвали цифру в двадцать человек, все мужчины, а Международный комитет Красного Креста насчитал пятьдесят четыре погибших. Четыре журналиста, прибывшие освещать инцидент, были разорваны разъяренной толпой. Гибель мирных жителей в конечном итоге объединит сомалийцев против присутствия ООН и США в Сомали.

Восьмого августа боевиками Айдида с помощью самодельного взрывного устройства (СВУ), подорванного с помощью пульта дистанционного управления, были убиты четверо американских солдат, патрулировавших Могадишо. Две недели спустя вторая бомба ранила еще семерых военнослужащих.

В ответ на это президент Билл Клинтон в первый же год своего правления приказал воинскому формированию из четырехсот человек под кодовым названием «Тактическая группа “Рейнджер”» прибыть в Могадишо, чтобы найти, захватить или убить Айдида и его командиров.

Вернувшись домой в Форт-Брэгг, бойцы Подразделения сосредоточились на подготовке и внимательно слушали указания наших командиров. В тот день, когда сработали наши пейджеры и мы явились на базу на инструктаж, нам сообщили, что через пять дней мы отправимся в Могадишо. Перед отъездом нам дали список дел, которые нужно было выполнить, в том числе обновить завещания, договориться с семьями и попрощаться.

«И подстригитесь», — сказали нам. Пентагон до сих пор официально не признал существование Подразделения, и начальство не хотело, чтобы СМИ или кто-то еще, включая Айдида, интересовался, что это за парни с длинными волосами и усами сопровождают рейнджеров.

Вернувшись домой, я сказал Дебби, что мне нужно будет уехать через несколько дней, и рассказал ей, куда отправляюсь, но не стал рассказывать о задаче. Да она и не спрашивала.

Ее занимала работа в военторге, а я сосредоточился на своей карьере. Я любил свою работу, и это делало меня счастливее дома. Мы редко ссорились или спорили, но мы и не проводили много времени вместе, а интимная близость стала редкостью.

У нее были свои друзья, и она часто ездила домой в Индиану. Я же тусовался с другими друзьями Подразделения — крепкой, сильно пьющей командой, которая гонялась за женщинами и жила на широкую ногу. Дебби я не изменял, по крайней мере тогда, но выпивал и гулял в свое удовольствие.

В назначенный день она отвезла меня в Форт-Брэгг. По дороге мы молчали. Было видно, что я взволнован; наконец-то мне предстояло испытать себя в бою. Я готовился и мечтал об этом моменте годами. То, что мы отправились за полевым командиром, который морил людей голодом и нападал на миротворцев ООН, делало этот момент еще лучше. Ребенок, который в конце концов противостоял хулиганам, теперь, став мужчиной, был счастлив преследовать одного из них.

Подъехав к стоянке у работы, я вышел из машины. Наступил тот неловкий момент, когда я понял, что, возможно, и не вернусь.

Наклонившись, чтобы взять сумку, я поцеловал Дебби в щеку.

— Увидимся, когда увидимся, — вот и все, что я смог сказать.

Она слегка улыбнулась.

— Отсутствие новостей — это уже хорошие новости.

Когда я повернулся, чтобы присоединиться к своим спутникам, Дебби отъехала, чтобы отправиться домой. В тот момент никто из нас этого не знал, что наша совместная жизнь изменилась навсегда.

Три часа спустя, погрузившись на шесть тяжелых транспортных самолетов C-5, мы отправились в тактическую группу «Рейнджер». Более опытные операторы, те, кто побывал на войне, восприняли все спокойно. Они были готовы к вылету, но не ожидали его с нетерпением. Они знали, что убийство — это дорога в оба конца.

Молодые парни вроде меня были воодушевлены. Это не было «оценкой безопасности» в Южной Америке, или даже преследованием террориста в составе небольшой группы в каком-нибудь далеком уголке Азии. Мы отправлялись на войну, где нам предстояло столкнуться с большим количеством вражеских бойцов, помогая беззащитным людям добывать еду и мирно жить, не находясь под сенью жестокого полевого командира.

У нас было самое лучшее снаряжение и самые подготовленные воины в мире. Мы могли противостоять всему, что могли бросить в бой отряды сомалийских ополченцев.

Когда мы только вылетели в Африку, было много волнений, но потом все стихло. Некоторые ребята коротали часы за продолжительными карточными играми или «Риском» — настольной игрой под названием «Завоевание мира». Но большинство, казалось, замкнулись в себе и либо пытались уснуть, либо просто сидели, погрузившись в свои мысли.