Все под контролем

ГЛАВА ВТОРАЯ

Август 1990 г.

Кэмп-Макколл, Северная Каролина

На грунтовой дороге, по которой я шел, из темноты материализовался высокий светловолосый мужчина. Казалось, он появился из ниоткуда и меня напугал.

— Тебе не кажется, что нам следует сойти с дороги и тактически передвигаться через лес? — прорычал он, падая рядом со мной.

Потребовалось мгновение, чтобы вглядеться в свои очки ночного видения, но я узнал его. Его звали Джон М., суровый на вид, крепкого телосложения человек, который откровенно нервировал меня своим напором. Рядом с ним маячил и его товарищ, Майк Рэмпи. Я как раз проходил квалификационный курс армейского спецназа, или «Q-курс», — крайний этап подготовки перед тем, как в свои двадцать три года стать «зеленым беретом».

Ни один из них не был физически внушительным. Майк тоже был высоким и светловолосым, но, как и его постоянный спутник Джон, выглядел он скорее подтянутым, чем крупным. В свои тридцать с небольшим они были старше всех остальных, были более зрелыми, кроме самых старых инструкторов спецназа. Но даже рядом с инструкторами они, казалось, излучали совершенно другой уровень компетентности и профессионализма.

Держались они в основном особняком, и я почти не общался с ними, хотя и заметил небольшие различия в чертах их характеров. Майк был немногословен и казался дружелюбным. Джон, напротив, почти не разговаривал. В его вопросе о том, как я считаю, должны ли мы идти по дороге или «передвигаться тактически через лес», было больше слов, чем он сказал мне за пять месяцев нашего пребывания в Кэмп-Макколл.

В ту ночь меня поставили во главе других пятидесяти кандидатов на время проведения учебной засады. Мы только что завершили четырехмильный переход через лес по пересеченной и болотистой местности в безлунную ночь, когда один из инструкторов приказал мне направить своих людей по дороге к грузовикам, которые должны были отвезти нас обратно в казармы в Кэмп-Макколл.

Отдав только эти инструкции, мне предоставили самому решать, как их выполнить. Я посчитал, что, поскольку боевая задача уже выполнена, то нет смысла действовать тактически, скрытно приближаясь к грузовикам через лес, поэтому велел своим людям просто отправляться по дороге к ожидающим их машинам.

Теперь Джон, этот странный, суровый человек, только что поставил под сомнение — или, говоря точнее, прокомментировал — мое решение. Я воспринял это не очень хорошо; мне показалось, что он намекает на то, что я делаю что-то не так. Поэтому пришлось объяснить ему, почему мы пошли по дороге.

— Я также придерживаюсь своего плана, — добавил я.

Джон, выпятив нижнюю губу, наклонил голову, стиснул зубы, отчего мышцы его челюсти напряглись, и сказал:

— Ты знаешь, я убил много людей.

И с этими словами он ушел в темноту, оставив меня гадать, что он имел в виду.

Здесь, в Кэмп-Макколл в Северной Каролине, я проходил мучительную подготовку, чтобы стать «зеленым беретом». Но моя служба в качестве военнослужащего началась осенью 1985 года, когда школьный друг, находившийся дома в отпуске после начальной военной подготовки, уговорил меня завербоваться в армию. Это случилось, когда мы ехали на концерт Джона Кугара Мелленкампа в Индианаполисе, катили по шоссе № 65, бросая банки с пивом на заднее сиденье, а в стереосистеме играл сам Мелленкамп.

— Армия — это чертовски здорово! — воскликнул мой приятель, потирая рукой щетину на голове. — Я даже не против армейской стрижки!

В то время я был обычным, ничем не примечательным молодым американцем, носил маллет[6] и жил в Коламбусе, штат Индиана, куда моя семья переехала, когда мне исполнилось двенадцать лет. В старших классах я занимался спортом и, похоже, умел быть тем парнем, вокруг которого сплачивались друзья и товарищи по команде.

Сразу после окончания школы я начал работать на стройке, что мне очень нравилось, и подумывал об открытии собственной компании. Я также курил много травки, пил много пива, тусовался с приятелями и встречался с симпатичной, миниатюрной брюнеткой по имени Дебби.

Но я понимал, что не нахожусь на быстром пути к тому месту, где хочу быть, — и даже не был уверен, где это место находится. Холодное пиво, беготня за девчонками и зажигательные вечеринки — это, конечно, весело, но далеко не заведет. Меня всегда интересовали военные, поэтому я прислушался к тому, что говорил мой друг.

Я с удовольствием смотрел военные фильмы, такие как «Зеленые береты», «Рэмбо» и даже более старые, например, «Пески Иводзимы». Я предпочитал их неприкрытый патриотизм и героизм солдат, которых они изображали, «серьезным» фильмам, показывающим темные стороны войны и кровавые подробности реальных сражений, таким как «Взвод» и «Цельнометаллическая оболочка». Война казалась героической, даже если иногда погибали хорошие парни; она включала в себя парады, обожающих тебя женщин и соседей, которые ждали возвращения воинов с большими табличками «Добро пожаловать домой».

Я не связывал увиденное в кино с бездомными ветеранами Вьетнама, которых я видел, когда приезжал в «большой город» Индианаполис с их длинными патлатыми волосами, налитыми кровью, отчаянными глазами, всклокоченными бородами и грязными полевыми куртками, стоящими на углах улиц и просящими милостыню. Я не мог отделаться от мысли, что они должны делать больше, чтобы помочь себе, вместо того чтобы выглядеть как бомжи, пахнуть алкоголем и опускаться до того, чтобы выпрашивать мелочь. Меня они нервировали, и я не хотел иметь с ними ничего общего.

В феврале 1986 года я поступил на военную службу и был направлен в Форт Леонард-Вуд в штате Миссури для прохождения начальной военной подготовки, или, как ее еще называют, лагеря для новобранцев. Военная подготовка мне понравилась, особенно понравилось учиться стрелять. И у меня это очень хорошо получалось. Мой инструктор по стрельбе сказал, что я был идеальным учеником, потому что никогда не обращался с чем-то бóльшим, чем воздушка. То есть я мог учиться с нуля, без багажа дурных привычек в обращении с огнестрельным оружием.

Я ценил то, что в армии царила атмосфера требовательности и дисциплины. Если ты был не в форме, тебя приводили в порядок. У меня с этим не было никаких проблем, и я легко справлялся с требованиями по физической подготовке. С другой стороны, если ты был умником, как я, то из тебя быстро это все выбивали. Похоже, я тоже получил свою долю этого, включая прозвище «Дерьмо», в смысле: «Ты в мире дерьма, Дерьмо».

Я полагал, что словесные оскорбления должны были психологически закалить новобранцев и породить ощущение «мы против всего остального мира» — в данном случае под словом «мир» подразумевались сержанты. Ни ругани, ни насмешек, ни физического насилия никто не избежал, со всеми обращались одинаково.

Армия хотела разложить нас по полочкам, чтобы потом переделать под свой образ солдата. Речь шла о том, чтобы взять отдельных людей и объединить их в целое подразделение, которое делает то, что ему говорят, и тогда, когда ему говорят это делать. Упор делался на формирование убеждения, что вместе мы сильнее, чем порознь.

Маршировали мы вместе, вместе бегали, вместе мы часами стояли в строю под жарким солнцем, вместе ели, вместе занимались спортом. Мы вместе ходили в туалет к длинному ряду унитазов, открыто стоящих вдоль стены без перегородок и кабинок. Все ложились спать в одно и то же время и одинаково вместе вставали. Нам даже подстригали всем волосы, чтобы мы все выглядели одинаково. И если кто-то лажал, от последствий этого страдали тоже все вместе. Какой из способов может быть лучше для того, чтобы превратить двести незнакомых людей в двести солдат, которые состоят в воинском братстве и называют друг друга «брат», чем подвергнуть их одинаковым испытаниям?

По мере того как продвигалась подготовка в лагере, я чувствовал, что становлюсь частью чего-то бóльшего, чем я сам и мир маленького городка, в котором я вырос, и что путь, по которому я теперь иду, имеет цель. Защитить Америку, защитить свой дом и семью, защитить тех, кто не может защитить себя сам. Спасать невинные жизни. Уничтожать плохих парней.

После прохождения начальной военной подготовки я был направлен для прохождения службы на базу сухопутных войск США в немецком Вильдфлеккене. Нервничая по поводу отъезда за границу и новой жизни в армии, я женился на Дебби, чтобы не ехать туда одному. Не самая лучшая причина для свадьбы, но я был похож на многих других новоиспеченных солдат, впервые отправляющихся посмотреть мир.

По прибытию в Вильдфлеккен, я был приписан к 54-му инженерному батальону в качестве механика-водителя гусеничного бронетранспортера M113. В задачу батальона входила подготовка к отражению наступления советских войск в Фульдском коридоре — основном маршруте вторжения в Западную Европу для советских танков и танков стран Варшавского договора. Если бы началась война, задача моего подразделения заключалась бы в том, чтобы замедлить наступление достаточно долго, чтобы НАТО и американские военные успели отреагировать.

Поначалу моя работа была забавной. Не каждому доводится водить то, что по сути является маленьким танком, за исключением орудийной башни. Другой стороной армейской жизни, особенно для молодой семейной пары, было употребление большого количества пива и шнапса. Отправляешься на службу, тренируешься, напиваешься, ложишься спать и все повторяется на следующий день. Это начинало казаться очень похожим на дом.

Когда я устал от однообразия обычной армейской рутины, я начал прислушиваться к разговорам о «зеленых беретах», почитаемых силах спецназа. С одним из таких спецназовцев я познакомился во время подготовки по специальности после курса молодого бойца, и был впечатлен его профессионализмом и тем, как он себя вел. Он явно был на голову выше других солдат, с которыми я встречался, включая моих сержантов. У моего армейского приятеля Кевина была фотография, на которой его отец, который служил «зеленым беретом» во Вьетнаме, держал его на руках в младенчестве в отцовском зеленом берете. Кевин мечтал пойти по стопам отца. Ему я об этом не сказал, но, глядя на эту фотографию, я принял его мечту как свою собственную. Мысль о том, что я могу стать одним из «лучших в Америке», пришлась по душе той части меня, которая всегда пыталась доказать, что я достаточно силен и хорош, чтобы изменить мир к лучшему.

Еще одно значительное влияние на мой дальнейший жизненный путь оказала пара сержантов моего взвода, которые побудили меня посетить курсы подготовки «коммандос», проводимые подразделениями Сил специальных операций во Франции и Германии. Эти курсы требовали больших физических и психологических усилий, чтобы отсеять слабых.

Один из самых жестких курсов коммандос, «Взводный тренинг уверенности», был организован сержантами «зеленых беретов», у которых был свой девиз: «Боль — это всего лишь слабость, покидающая тело».

Это был тот самый вызов, который меня привлекал. Когда другие солдаты бросали дистанцию, я еще сильнее стремился закончить ее и, если получится, финишировать первым. Я гордился тем, что был одним из немногих, кто продержался до конца.

Я поступил на все специализированные курсы, какие только мог, в том числе на курсы немецких Сил спецопераций, где мне пришлось соревноваться с тысячей других парней из батальона. Я посещал дополнительные занятия, предлагаемые армией, и в 1987 году был признан в батальоне «Солдатом года». Эта награда была всем, что мне было нужно, чтобы разжечь мой аппетит и добиться как можно бóльшего в силах спецназа.

Было и еще одно событие, которое изменило ход моей жизни. Все началось с того, что я посетил информационный брифинг по набору в некое «подразделение специальных задач», — название, за которым на самом деле скрывалось Подразделение.

Я никогда не слышал об Подразделении и задавался вопросом, чем оно может отличаться от других частей Сил специальных операций. Затем на экране вспыхнула карта мира.

— Это наш учебный полигон, — произнес лектор, одетый в дешевый костюм человек с длинными волосами, которого нам представили просто как «мистер Смит».

Стоя в конце аудитории, слушая и глядя на карту всего мира, я размышлял: «Должно быть, так поступают настоящие профессионалы. Никаких границ. Никаких ограничений. Просто делают то, что нужно, где бы это ни происходило. Именно поэтому я записался в армию».

Я знал, что не смогу сразу попасть в Подразделение. У меня не было звания, и, судя по всему, туда брали только лучших из тех, кто уже служил в подразделениях специального назначения, таких как «зеленые береты» или рейнджеры армии США. Это была мечта, до которой было еще очень далеко.

К концу 1988 года, когда до окончания срока службы оставался еще один год, я задумался о том, что делать дальше. Мне не хотелось оставаться в армии, если это означало, что мне придется служить в регулярных войсках, и я решил, что попробую попасть в спецназ. Я знал, что перед «зелеными беретами» стоят пять задач: организация и ведение партизанской войны, внутренняя безопасность иностранных государств, ведение специальной разведки, проведение специальных мероприятий и борьба с терроризмом. Но главной их задачей еще со времен Вьетнама было обучение местных сил обороны, или партизанских отрядов, в оккупированных странах.

Все это звучало захватывающе и содержательно, однако меня особенно привлек именно девиз спецназа — De Oppresso Liber, то есть «освобождай угнетенных». Отчасти из-за того, что в детстве я подвергался издевательствам, я считал, что знаю, каково это — чувствовать себя беспомощным перед более сильным врагом. И наоборот, я также знал, насколько это хорошо, когда мне удается постоять за себя и своего товарища.

Идея учить других защищаться от тиранов и террористов меня сильно привлекала. Я не был на войне и не представлял, что она может сделать с человеком. Это все еще походило на большое приключение, о котором рассказывали в фильмах, по телевизору и на парадах, где солдаты были героями.

Решив стать «зеленым беретом», я сразу же столкнулся с препятствиями. Одним из основных требований, предъявляемых к военнослужащим армейского спецназа, было прохождение курса, который будет проводиться только через шесть месяцев. Чтобы не ждать, я решил добровольно поступить в школу парашютно-десантной подготовки в Форт-Беннинге, штат Джорджия, которая для спецназа требовалась в любом случае. Если бы мне удалось туда поступить, меня бы направили на службу в воздушно-десантное подразделение в Форт-Брэгг, огромную армейскую базу в Северной Каролине, которая также являлась домом для Сил специальных операций. Таким образом, я окажусь еще ближе к своей мечте, а Дебби — ближе к дому, что, как я надеялся, сделает ее счастливее.

Работа над продвижением моей армейской карьеры означала много времени, проводимого в полевых условиях, часто по несколько дней в неделю, не попадая домой, а также посещение специализированных курсов, которые могли длиться неделями. Тем временем Дебби было нечем заняться, кроме как ждать меня. Иногда казалось, что мы даже не живем вместе, и когда я возвращался, нам приходилось преодолевать эмоциональную дистанцию.

В результате мы часто ссорились. Из-за денег; из-за количества времени, которое я проводил на полигоне; ни из-за чего, кроме как того, что мы все больше отдалялись друг от друга. Я надеялся, что возвращение в Штаты поможет справиться с этим, но сначала мне нужно было пройти школу парашютистов, а это означало еще больше времени вдали от дома.

В августе 1989 года, имея за плечами парашютную подготовку, я был зачислен на курс отбора и оценки сил спецназа в Форт-Брэгге. В отличие от парашютной школы и даже других курсов коммандос, двадцативосьмидневный процесс отбора в армейский спецназ был сущим кошмаром. Он начинался с того, что новобранцы должны были пройти тесты на физическую подготовку, выполнив или превысив минимальные требования.

Я гордился тем, что всегда превышал минимальные требования, поэтому явился на экзамен и продавил его, сделав столько приседаний и отжиманий, сколько смог, а затем пробежал две мили так, как будто участвовал в забеге.

Сдача нормативов по физподготовке была нужна только для того, чтобы убедиться, что новобранец находится в достаточно хорошей форме, чтобы выдержать изнурительные физические нагрузки на отборочном курсе. Как и в европейских школах коммандос, здесь проводились длительные марш-броски с тяжелым грузом и оружием, а также тесты на ориентирование на местности. Однако в спецназе особое внимание уделялось командной работе — ведь их главная задача заключалась в том, чтобы заставить местных жителей сформировать свои собственные отряды обороны, — поэтому в групповые упражнения входило преодоление полосы препятствий, а также переноска длинных телеграфных столбов или поиск способов, как совместными усилиями протолкать старый пикап с отсутствующим колесом на расстояние в восемь миль, неся при этом все свое личное снаряжение и оружие.

Во время групповых упражнений кандидаты не могли подбадривать или давить на своих товарищей. Они должны были бороться сами, а значит, должна была бороться и вся группа. Однако было вполне нормально, если лидеры выходили вперед и, не говоря ни слова, брали на себя ответственность.

Я стал одним из таких лидеров. Когда другие падали духом, я гордился тем, что становлюсь сильнее. Я помогал всем, чем мог, даже если это означало положить дополнительный мешок с песком на рюкзак и нести еще два или три мешка в руках, чтобы облегчить ношу других членов моей группы. Что бы это ни значило.

Упражнения позволял выявить лучшие и худшие качества кандидатов, иногда приводили к спорам и ссорам, когда люди ломались. Личности менялись, как в реалити-шоу, где участники начинают как друзья, но, когда дело доходит до драки, вцепляются друг другу в глотки. Но я старался сохранять хладнокровие, и большинство персональных конфликтов обошло меня стороной, поскольку я сосредоточился на завершении процесса отбора.

Шли дни, и кандидаты начали выбывать. Это было похоже на вирус: один парень увольнялся, а потом это распространялось на других. Стоило кому-то добровольно отказаться от продолжения курса, как слухи об этом быстро распространялись, и вот уже другие парни садились в грузовик, чтобы их отвезли обратно в казарму, где они собирали свое снаряжение и отправлялись обратно к месту своей службы.

Такой уход лишал кандидата шансов стать «зеленым беретом», а это не входило в мои планы. Я никогда не сдавался, даже в конце, когда мне предстояло совершить финальный тридцатидвухмильный марш-бросок на время, который нужно было пройти, неся груз весом в сорок пять фунтов.

После завершения программы отбора и оценки моей следующей остановкой должен был стать «Q-курс», на котором я должен был получить свою воинскую специальность в спецназе — специалиста по инженерному делу. Тем временем я вернулся в свое парашютно-десантное подразделение в Форт-Брэгг.

Хотя я был рад, что прошел через отборочный процесс в спецназ, оставался один недочет — я пропустил операцию «Правое дело», вторжение США в Панаму 20-го декабря 1989 года с целью свержения диктатора Мануэля Норьеги, которого Соединенные Штаты обвиняли в торговле наркотиками, а также в том, что он подвергал опасности американских граждан в стране.

Во время этой боевой операции мы с Дебби находились дома в Индиане, навещали свои семьи на рождественские каникулы. Мое парашютно-десантное подразделение не входило в состав сил вторжения, однако наблюдать за происходящим по телевизору все равно было неприятно.

Неучастие в боевом развертывании меня сильно тяготило. Мне хотелось узнать, что такое бой. Я должен был узнать, на что это похоже. Маленьким мальчиком я играл в солдатиков, а подростком смотрел военные фильмы, сидя на краешке кресла и восторгаясь тем, как героические американские воины преодолевают невозможные трудности и побеждают злых людей.

А теперь, когда я был подготовлен к боевым действиям, я сидел дома, украшал рождественские елки, навещал старых школьных друзей и заливал свое горе. Мне было интересно, чем занимаются мои друзья в Панаме и даже кого они там убивают. В общем, настроение у меня было далеко не рождественское.

Через несколько месяцев я снова был в полном порядке и усердно выполнял все требования по подготовке специалиста сил спецназа. Затем, в сентябре 1990 года, была достигнута моя первая большая цель — завершение подготовки и выпуск.

Пришли Дебби и моя семья. Моя сестра Шелли, в частности, гордилась мной; она видела разительную разницу между обычным солдатом, который слишком много пил и ссорился с женой, и молодым «зеленым беретом», который сейчас стоял перед ней. Я светился от гордости, и она была рада за меня.

Дебби тоже была счастлива. Я сказал ей, что, когда стану «зеленым беретом», покончу со всеми школами и буду реже уезжать. Особую гордость испытывал мой отец. Он хотел знать все, через что я прошел, и что ждет меня впереди.

После выпуска, как и все новоиспечённые «зеленые береты», я начал четырехмесячный курс обучения в языковой школе в Форт-Брэгге.

Примерно через месяц после начала языковой подготовки ко мне подошли двое людей, Майк и Джон, — тот самый парень, который подверг сомнению мою тактику и закончил разговор словами «я убил много людей». Они спросили, знаю ли я о Подразделении и не хотел бы я пройти туда отбор, добавив, что заприметили меня еще во время подготовки и решили, что у меня есть все необходимое, чтобы хотя бы попробовать.

— Конечно… эм… звучит здорово, — ответил я. — Да, я бы хотел попробовать. Когда начинать?

На самом деле я мало что знал о Подразделении, как его называли на базе. Только то, что эти люди были скрытными, одевались по гражданке, носили длинные волосы и бороды, надевали солнцезащитные очки «Окли» и носили пейджеры. Несмотря на обычную ревность к другим группам специального назначения, большинство, похоже, относилось к Подразделению с большим уважением, поскольку большинство его сотрудников были рейнджерами, армейскими спецназовцами и даже иногда «морскими котиками» или морскими пехотинцами.

Я знал, что Подразделение работает по всему миру в составе небольших групп, спасая заложников, убивая террористов и даже уничтожая наркокартели. Ходили слухи, что у них был «неограниченный бюджет» для проведения операций — неслыханная экстравагантность для американских военных, — но они избегали любой публичности. Их операции редко попадали в новости, а если и попадали, то армия обычно приписывала их какой-нибудь другой части.

Мне нравилась вся эта мистика и секретность, окружавшая Подразделение, и я был счастлив, что меня заметили и пригласили пройти испытание. Предполагалось, что это лучшие из лучших, и меня это привлекало. Я получу лучшее снаряжение, буду работать с лучшими из лучших, путешествовать по миру, уничтожать плохих парней и защищать свою страну. О том, что это может означать для меня, моей семьи и друзей на личном уровне я не задумывался.

Один из людей, Майк, объяснил мне процесс отбора в Подразделение и сунул мне карточку с номером.

— Позвони им сейчас, — сказал он.

В том, как Майк сделал ударение на слове «сейчас», было нечто такое, что я понял: это значит сделать звонок прямо сейчас, а не ждать до конца дня. После того как двое парней ушли, я так и поступил. Меня удивило, что человек, ответивший на вызов, похоже, уже знал обо мне и просто ждал моего звонка. У них были готовы все необходимые документы, чтобы отправить их мне. Впервые я почувствовал, насколько эффективно работает Подразделение.

Из-за телефонного звонка я опоздал на занятия по иностранному языку. Но это не имело значения. Теперь я стремился к более высокой цели, и это было все, о чем я мог думать.