Все под контролем

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

27 ноября 2003 г.

Международный аэропорт Багдада, Ирак

Человек с мягким техасским говором повернулся и удивленно спросил у меня:

— Ты его уже поймал?

Застигнутый врасплох, я не сразу сообразил, кто это «он», но лишь на мгновение, поскольку предмет вопроса тоже не выходил у меня из головы. Саддам Хусейн. Пиковый туз.

Хотя вопрос был задан мне в полушутливой манере, по ясным голубым глазам собеседника я понял, что он не шутит. Мы стояли за камуфляжной сеткой, свисавшей с потолка большой столовой, где питались все военные, работавшие в аэропорту, и ждали, когда этот человек, президент Джордж Буш, сделает сюрприз войскам, которые он приехал навестить на День благодарения.

За несколько дней до визита Крис Ф., сержант-майор эскадрона «С», вызвал меня в Центр боевого управления и представил Тони, агенту Секретной службы США.

Тони был высоким, худым и дружелюбным. Он также был абсолютно серьезен, когда объяснял, что Буш прибывает в Ирак и что мой отряд будет обеспечивать безопасность президента. Повышенная угроза, если враг узнает о визите, обязывала держать это в строжайшем секрете. О том, кто прибывает, я не должен был сообщать даже своему отряду.

Обеспечить секретность оказалось проблематично. Мне нужно было, чтобы мои люди должным образом подготовились к визиту, но при этом им нельзя было сообщать, кого именно они будут охранять. Немного пораскинув мозгами, я придумал идею, и сказал своим людям, что мы будем охранять девушек-чирлидеров из группы поддержки «Далласских ковбоев»[38],которые прилетят развлекать войска. Не стóит и говорить, что парни были в восторге.

Моим людям не требовалось много практики. Будучи в Подразделении профессионалами, они все хорошо знали, как обеспечивать безопасность; мы просто ознакомились с местностью и проследили маршрут, по которому «чирлидерши» отправятся в столовую после прибытия. Тони был представлен им как сотрудник «Далласских ковбоев», которого прислали, чтобы убедиться, что о девушках должным образом позаботятся и учтут все детали.

В День благодарения люди были в прекрасном настроении, ожидая вечером увидеть дюжину молодых красавиц. И что самое приятное, они окажутся рядом с гостями, в то время как остальные солдаты будут ревностно наблюдать за ними издалека.

В сумерках мы находились на своих позициях на асфальте, когда по радио передали, что скоро приземлится самолет президента. Взглянув вверх, один из моих парней заметил самолет, по спирали снижающийся прямо над аэропортом, и спросил:

— А это разве не «Борт номер один»[39]?

Улыбаясь, я увидел и почувствовал замешательство среди своих людей. «Борт номер один» — это специализированный сине-белый «Боинг-747», используемый исключительно для перевозки президента Соединенных Штатов. Это был не обычный коммерческий вариант самолета, он был заполнен секретными средствами связи и другим особо секретным оборудованием, включая ядерные коды. Очевидно, не имело смысла использовать его для перевозки футбольных чирлидерш.

В этот момент я решил раскрыть истинную личность ВИП-персоны, которую им предстояло охранять. Разочарование, которое поначалу испытывали парни, сменилось волнением от того, что им предстоит обеспечивать безопасность президента. Все они гордились тем, что их выбрали для этой работы; независимо от личных политических убеждений человека, охрана президента — это большая честь.

Мои люди были не единственными, кого удивил визит президента в Ирак. Он был проведен с такой невероятной секретностью, что жене президента, Лоре, и его родителям, бывшим президентам Джорджу Бушу-старшему и Барбаре Буш, тоже ничего не сказали заранее. Они, как и вся страна, думали, что он проведет День благодарения с ними на своем ранчо под Кроуфордом, в штате Техас.

Уловка была доведена до такого уровня, что пресс-секретарь Белого дома Клэр Бьюкен даже зачитала прессе меню, начиная с «индейки, выращенной на свободном выгуле» и заканчивая «пирогом “Часовня прерии”, приготовленным из орехов-пекан с ранчо президента».

В среду сотрудники Секретной службы президента вывезли его из Кроуфорда на автомобиле без опознавательных знаков, после чего он вылетел на базу ВВС Эндрюс под Вашингтоном, где к нему присоединились несколько советников, а также несколько избранных журналистов, все из которых поклялись хранить тайну. Затем группа поднялась на борт самолета «Борт номер один» и продолжила путь в международный аэропорт Багдада.

Обеспечить безопасность такой свиты было непростой задачей. Ирак был страной, охваченной войной, и коалиционные силы ежедневно подвергались десяткам нападений повстанцев. Только за этот месяц погибло более шестидесяти американских солдат.

Охрана аэропорта и прилегающей к нему территории также была не рядовой задачей. За неделю до прибытия президента ракетой из переносного зенитно-ракетного комплекса был сбит транспортный самолет. Транспортник совершил аварийную посадку без человеческих жертв, но это продемонстрировало уязвимость «бортов», заходящих на посадку в аэропорту. Именно по этой причине было принято решение садить «Борт номер один» в аэропорт в момент, когда наступала ночь и видимость была низкой.

Однако с той теплотой и сердечностью, с которой Буш поприветствовал меня и моих ребят у подножия трапа самолета, казалось, что он наносит визит во Флориду. Он был искренним и уважительным, лично приветствуя каждого человека.

На протяжении всего визита я держался на расстоянии вытянутой руки от президента, одетый в одежду полувоенного образца с иракским платком-куфией, и с винтовкой M4 наготове. Я был там, когда Буш ужинал с Полом Бремером, главным администратором США в Ираке, и когда президент подавал ошеломленным солдатам ужин на День благодарения, как в кафетерии.

Буш казался человеком приземленным, и мне он понравился. Я только жалел, что не могу сообщить ему лучшие новости о Саддаме, когда он спрашивает.

Выполняя ежедневные задания по уничтожению сторонников режима невысокого ранга, повстанцев и пособников, мы с отрядом никогда не теряли из виду основную цель — захват Саддама Хусейна. На самом деле мы надеялись, что каждый пленный, которого мы захватим, поможет нам продвинуться чуть дальше по пищевой цепочке и в конечном итоге приведет нас к свергнутому диктатору.

Было множество сообщений о том, что Саддама видели в разных местах, но ни одно из них не подтверждалось. Захват Саддама был более важен с психологической точки зрения, чем с военной. Отчасти причиной того, что он так успешно скрывался, было его молчание; он не пользовался мобильными телефонами, по которым его можно было бы отследить, и его местонахождение было известно лишь очень немногим людям, которым он мог буквально доверить свою жизнь. Но это также означало, что он был отрезан от повстанцев, с которыми боролись его последователи. Им было выпущено несколько аудиокассет с призывами к иракскому народу «сопротивляться захватчикам», но в остальном контактов с внешним миром он избегал.

Ложных наводок было так много, что в отряде стали придумывать шутки про «погоню за Элвисом», который появлялся в каком-нибудь отдаленном месте, но к нашему прибытию исчезал. Мы провели так много операций, основанных на необоснованных сообщениях, что начали сомневаться, жив ли он вообще.

Спустя восемь месяцев после вторжения в Ирак и ухода Саддама в подполье, мы, безусловно, были разочарованы тем, что его так и не поймали.

— Вы уже поймали его? — спросил Буш, и, несмотря на легкую улыбку на лице президента, я увидел в его преисполненных надеждой глазах, что на самом деле он не шутит.

Спустя годы я все еще задаюсь вопросом, зачем я это сделал, но тогда я брякнул:

— Мы сделаем это вашим рождественским подарком, господин президент.

Буш усмехнулся и кивнул головой.

— Было бы очень мило, — сказал он, выходя из-за занавеса. — А теперь мне нужно поговорить с некоторыми ребятами.

В общей сложности Буш провел в Ираке два часа и тридцать две минуты. Самолет «Борт номер один» уже направлялся обратно в Соединенные Штаты, когда в 20:00 по иракскому времени, то есть в полдень по американскому, когда американские семьи собирались на праздник, было объявлено о его неожиданном визите.

Когда я смотрел, как «Борт номер один» исчезает в ночном небе, мне хотелось биться головой о стену. Я только что пообещал президенту Соединенных Штатов, что мы захватим Саддама Хусейна к Рождеству, но я понятия не имел, как мы собираемся это сделать.

Мой отряд вернулся к рутине ежедневных, обычно многократных, специальных мероприятий по захвату или уничтожению особо важных целей. Пока что мои предчувствия, возникшие после перестрелки на Хэллоуин, о том, что присутствие иностранных джихадистов изменит характер наших задач, не оправдывались. Мы по-прежнему уничтожали бывших сторонников режима, повстанцев-националистов и ученых, а также охотились за обычными преступниками, пытавшимися воспользоваться хаосом. Но иностранных боевиков больше не становилось.

Однако то, что люди, которых мы захватывали, не были сумасшедшими религиозными экстремистами, желающими умереть, чтобы попасть в мусульманский рай, не делало нашу работу безопаснее. Во-первых, мы заметили увеличение числа придорожных бомб и террористов-смертников.

Этот урок я усвоил на собственном опыте вскоре после визита президента, когда нас вызвали на одну из операций днем, чтобы уничтожить одного из просаддамовских подозреваемых. Судя по прошлому опыту работы с подобными функционерами, особой угрозы в бою он не представлял, поэтому я не волновался.

Замысел заключался в том, чтобы подъехать к намеченному дому на бронированном автомобиле, оснащенном устройством, которое выпускало водяную струю такой силы, что позволяло сбивать ворота. Это было быстрее, тише и безопаснее для местных жителей, чем срывать ворота с помощью взрывчатки. Я ехал в бронетранспортере, а мои группы находились в машинах впереди и позади меня. Они должны были штурмовать здание сразу после запуска водомета и сноса ворот.

Однако, когда машина подъехала к зданию, водитель заметил, что ворота уже открыты. На подъездной дорожке стояли двое иракцев и курили сигареты. Поскольку в водомете уже не было необходимости, я приказал водителю свернуть с дороги — мне не хотелось, чтобы машина случайно сработала и задела людей на подъездной дорожке или мою группу, которая уже выдвигалась на место.

— Не могу. Передо мной припаркован автомобиль, — указал водитель.

— Так убери его с дороги, — ответил я, открывая заднюю дверь БТРа, чтобы выйти и последовать за своими людьми в дом.

Как только водитель подтолкнул машину, раздался грохот, и тринадцатитонный бронетранспортер подался назад, подбросив меня в воздух. Перевернувшись на бок, я приземлился на плечо и шею в тридцати футах от дома и сразу же увидел звезды, поскольку моя правая рука онемела.

Придя в себя, я понял, что меня отправила в полет взорвавшаяся машина. Я знал, что ранен, но встал и побежал к штурмовым группам. Когда я добрался до въезда, то увидел, что люди, курившие сигареты, не пострадали, а их охраняет штурмовик. Я немедленно отправил его продолжать работу и взял людей под стражу, чтобы начать их допрашивать.

Когда «удар» уже был проведен, я с удивлением подумал, как это меня не вырубили. Все были настолько сосредоточены на своей работе, что я даже не знал, видел ли кто-нибудь мою воздушную акробатику.

Высадив задержанных и приведя себя в порядок, я решил не идти на осмотр к медикам. Голова болела, правая рука еще не отошла, но я надеялся, что это пройдет, поскольку не хотел оставлять своих людей, пока меня отстранят по медицинским показаниям.

В течение нескольких недель после инцидента мне снились взрывы и полеты по воздуху, пока это не вошло в другие мои кошмары, но я делал вид, что нахожусь в порядке как психологически, так и физически. Не хотелось, чтобы кто-то считал меня слабым.

Однажды вечером, спустя чуть больше двух недель после визита президента Буша, разведка перехватила сигнал мобильного телефона, связанного с Мохаммедом Ибрагимом Омаром аль-Муслитом. Он был родственником Саддама Хусейна и его личным телохранителем во время нахождения Саддама у власти, и мы полагали, что этот человек является одним из немногих входящих в ближний круг лиц, все еще поддерживавших контакт с бывшим диктатором.

Мои группы выполняли так много заданий, что все они сходились в моей голове. За это время было столько ложных зацепок и слухов о Саддаме, что трудно было радоваться еще одной. Однако если нам удастся поймать аль-Муслита, это может стать тем самым прорывом, к которому все так долго стремились. Нельзя было терять время: такая важная цель вряд ли задержится надолго на одном месте, а аль-Муслит был слишком крупной рыбой, чтобы упустить ее из-за задержек.

Хотя это неприятно напоминало мне Сомали, я решил действовать согласно типовому порядку действий, а не ждать, пока командиры групп выработают план действий. Мы вышли за ворота через десять минут после получения разведданных.

К счастью, местоположение объекта находилось всего в десяти минутах езды от «Зеленой зоны», что увеличивало шансы на то, что он все еще будет там. Группы быстро покончили с домом и взяли несколько пленных, но найти аль-Муслита не удалось.

Разочарованные, мы готовились к отъезду, когда зазвонил мобильный телефон одного из наших задержанных. Звонок был с того же номера, который нами отслеживался, и сигнал проследили до места, расположенного неподалеку.

В то же время я услышал выстрелы, доносившиеся с задней стороны дома. Отправившись посмотреть, в чем дело, я одновременно выслал одну из своих групп на новое место. Спецназовцы прибыли к небольшому многоквартирному дому, окруженному, как обычно, стеной с воротами, с двумя квартирами на первом этаже и двумя выше через лестничный пролет. Один из тех, кто проделывал проход, как раз устанавливал на ворота подрывной заряд, когда к ним изнутри подошел человек. Охранник заметил операторов тогда, когда стало слишком поздно, — с приставленным к лицу пистолетом, он отпер ворота и впустил группу.

Штурмовики быстро разделились и обследовали каждую из четырех квартир. В трех квартирах не было ничего интересного; четвертая тоже казалась «сухой дырой», однако, когда один из моих операторов, Брэд Т., допрашивал жильца, он заметил, что матрас на одной из кроватей лежит не совсем на своем месте.

Отодвинув матрас, спецназовцы обнаружили, что под ним прячется человек. Он сжимал в руках, как оказалось, игрушечный АК-47, и ему очень повезло, что его не подстрелили.

Брэд внимательно осмотрел мужчину. Ему показалось, что тот соответствует описанию аль-Муслита, которое у нас было. Мужчина это отрицал, но спецназовцы скрутили его и привели туда, где с остальным отрядом располагался я. Мы забрали его с собой, и он был отправлен в следственный изолятор в Баладе.

В ожидании, что разведка сообщит нам о новых задержанных, я приказал парням немного поспать. Может пройти какое-то время, прежде чем задержанные заговорят, и все должны быть начеку, если новости будут хорошими.

Хорошие новости дошли до нас рано утром. Человек, прятавшийся с игрушечным автоматом, определенно был аль-Муслитом, и сейчас он вываливал все, что знал, утверждая, что Саддам прячется на ферме к югу от Тикрита, небольшого города в девяноста милях к северо-западу от Багдада.

Место было вполне логичным. Город был местом рождения Саддама и родовым домом его племени тикрити, выходцы из которого составляли большинство руководителей режима, а также Республиканской гвардии. Беглецы обычно бегут туда, где они чувствуют себя в безопасности, а Тикрит, вероятно, был единственным местом во всем Ираке, где Саддам мог считать себя в безопасности и окруженным верными последователями.

Тринадцатого декабря 2003 года началась операция «Красный рассвет». Поскольку отряд С-1, который возглавлял мой друг Даг К., базировался в Тикрите, аль-Муслита переправили туда на вертолете. Используя карту, предоставленную Дагом, бывший телохранитель указал, что Саддама, скорее всего, можно найти в одном из двух мест. Он находился либо в фермерском доме, расположенном на отдаленном участке, либо в соседнем доме, где жил его личный повар.

Пока все это происходило, я со своим отрядом экипировались под музыку в стиле хэви-металл, вновь накачиваясь «Рип Итсом». Когда все были готовы, мы сели в наши пять бронемашин и начали более чем двухчасовую поездку в Тикрит.

Предстояло ответить на множество вопросов. Лгал ли аль-Муслит, надеясь отвести нас от своего босса, направив не туда? Возможно ли, что это ловушка? Мы старались не слишком надеяться на успех, ложных зацепок было и так слишком много. Но никогда прежде в наших руках не оказывался человек, настолько близкий к окружению Саддама, и, похоже, все складывалось как нельзя лучше.

Я заметил растущее волнение среди своих солдат и был вынужден признать, что тоже чувствую его. Мы охотились за Саддамом почти три месяца, а до нас это делали эскадроны «В» и «А». Наша девяностодневная служебно-боевая командировка почти закончилась, и поимка бывшего диктатора стала бы чертовски приятным восклицательным знаком в конце нашего турне перед возвращением домой. Мы не ожидали публичного признания этого факта — обычно армия ставит успехи в заслугу какому-то другому подразделению, а не сообщает о том, что в выполнении задания участвовало Подразделение, — но это будет известно нам, и сообществу Сил специальных операций тоже.

Прибыв в Тикрит, мы соединились с Дагом и отрядом С-1. Командование координировало свои действия с регулярной армией, чтобы обеспечить дальнейшее прикрытие и не допустить разглашения новостей — если бы об этом стало известно, частью «удара» захотел бы стать каждый. Однако нам удалось соблюсти скрытность, и удержать сведения об этом на уровне минимально необходимой информированности.

С помощью командования мы с Дагом разработали план. Отряды C-1 и C-2 будут использоваться для проведения налётов и рейдов, а 4-я пехотная дивизия, которая являлась соединением регулярной армии, ответственным за этот район, окружит город, установив контрольно-пропускные пункты для контроля за въездом и выездом. В то же время мы должны были поддерживать радиомолчание между двумя отрядами. По соображениям безопасности нам нужно было как можно дольше сохранять тайну о своей задаче и захвате любых лиц. Если в Тикрите распространится информация о том, что захвачен Саддам, мы можем оказаться в очередном Могадишо.

Поскольку Тикрит был районом ответственности отряда С-1, и они знали его особенности, спецназовцам предоставили выбор, какой объект брать: фермерский дом или дом повара. Фермерский дом стоял в стороне от других жилых зданий, хотя на территории, у небольшой реки, была хижина. Дом повара находился в небольшом поселке, похожем на американский квартал, с несколькими магазинами по углам.

Даг выбрал фермерский дом. Я был разочарован, так как считал, что это более вероятная цель, но с другой стороны, мой отряд будет выполнять свою работу в доме повара и, возможно, нам повезет. Этот повар должен был быть мастером по приготовлению рыбы, поскольку мы знали, что Саддам любит этот продукт. Может быть, мы застанем его за ужином.

Погрузившись в машины, мы отправились в путь. Отряд С-1 планировал отделиться, когда они доберутся до грунтовой дороги, ведущей к фермерскому дому, а мы отправимся брать повара. Время нужно было подгадать идеально, чтобы ни один из них не смог предупредить другого.

Было непонятно, чего ожидать. Это был бывший лидер своей страны, и у него по-прежнему было много верных последователей. Однако благодаря новейшим технологиям, таким как беспилотники, мы смогли убедиться, что рядом с объектом нет большого количества вооруженных людей. Конечно, они могли прятаться в домах неподалеку от дома повара, но не было никакой возможности узнать это, не побывав на месте.

Пока наша колонна катилась мимо танков 4-й пехотной дивизии и блокпостов на дорогах, я не сводил глаз с местных жителей, стоявших на обочинах. Но они казались обычными мирными жителями, занимающимися своими делами, безоружными и незаинтересованными в том, что делают американцы.

Мы свернули к дому повара и покатили по горячим следам прямо к объекту. Машины остановились, и из них высыпали спецназовцы. Дом был окружен, на каждой двери был установлен подрывной заряд, который затем был подорван — и все это в течение пятнадцати секунд.

Группы двинулись в дом, я пошел следом за ними, и тут почувствовал под ногами что-то мягкое. Посмотрев вниз, я увидел, что практически наступаю на маленьких детей, которые спали на полу.

«Как кто-то мог проспать такое?» — задался я вопросом, осторожно поднимая их и перекладывая на диван.

Через десять секунд в доме было все под контролем. Но Саддама не было. Я доложил начальству, расстроенный тем, что мои ребята, которые так радовались этой возможности, потерпели очередное фиаско.

Однако что-то здесь было не так. Я понял это, когда начал требовать, чтобы мне сообщили, где находится Саддам. Жену повара скрутило от страха, а сам повар, которому на вид было около 80 лет, стал хвататься за сердце и задыхаться, словно собирался потерять сознание. Я был уверен, что он знает, где прячется его босс, и мне нужна была эта информация, причем прямо здесь и сейчас. Подозвав медика, я настойчиво продолжил задавать вопросы.

Перепуганный до смерти повар отрицал, что знает о местонахождении Саддама. Он сказал, что они с женой просто мирно живут на участке со своими внуками.

Я наклонился вперед так, чтобы оказаться у него перед лицом.

— Если здесь только вы и ваша жена, почему у вас в морозилке лежит сорок пять фунтов рыбы?

Остальные присутствующие операторы поняли, что я его раскусил. Они ранее уже видели подобную реакцию на «всезнающего американского солдата». Повар начал что-то лепетать в ответ — да, он мог бы привести нас к Саддаму, если мы оставим в покое его семью, и указал, что его босс прячется за фермой.

Я спросил у медика, может ли хозяин передвигаться. Тот ответил, что может, но ему потребуется наблюдение.

— Мне все равно, что ты будешь делать, только сохрани ему жизнь, — попросил я.

Мы готовились к эвакуации и уже погрузили повара в машину, когда меня вызвало командование, приказав возвращаться на базу в Тикрите. Я сообщил по рации, что у меня есть сведения о возможном местонахождении Саддама и положительное подтверждение от «Джек Пота № 2», нашего кодового имени для повара. Я сказал, что хочу провести каскадную операцию, то есть что у меня есть еще один объект, который нужно проверить.

— Не подтверждаем. Возвращайтесь на базу, — приказали мне.

Я повторил свою просьбу, но мне снова отказали. На этом все и закончилось. Пришлось вернуться, у меня даже не было шанса убедиться, что повар был прав.

На обратном пути я был подавлен и чувствовал усталость. Это была долгая ночь, пока мы захватывали Аль-Муслита, и раннее утро, чтобы подготовиться к рейду в Тикрит. После всего этого планирования и долгой дороги я был измотан и чувствовал, что меня прервали так близко к реальному шансу поймать Саддама.

Добравшись до дворца в Тикрите, я пошел жаловаться Крису Ф., сержант-майору моего эскадрона. Мне сказали, что Крис находится в одной из комнат для допросов, и я отправился на его поиски, однако ворвавшись в комнату, готовый выплеснуть свое разочарование тем, что меня отстранили от задания, я остановился на полуслове.

Криса там не было, там находился только охранник, а через стол от меня сидел бородатый, лохматый пожилой мужчина. Он выглядел как бездомный бомж со станции нью-йоркского метро, и мне потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что этот «бомж» и есть Саддам Хусейн.

Несмотря на свой потрепанный вид, он смотрел на меня с неприкрытой ненавистью.

— Это он? — с недоверием спросил я охранника. — Этот грязный старый ублюдок похож на дядюшку Фестера[40].

При этих словах Саддам наклонился вперед и плюнул в меня, попав в щеку. Я подумал, не перепрыгнуть ли мне через стол и не ударить ли его, но сдержался, и вместо этого лишь улыбнулся и произнес:

— Ничего страшного. Ты скоро умрешь.

С этими словами я повернулся и вышел из комнаты, чтобы пойти рассказать об увиденном своему отряду.

Как вскоре выяснилось, мы действительно чуть было не поймали Саддама. Когда отряд С-1 вошел в дом, в нем был только один человек, отрицавший, что он знает о местонахождении бывшего диктатора.

Однако аль-Муслит повел отряд С-1 через большое поле к маленькой хижине у речки, которую мы видели на картах и с воздуха. Она тоже оказалась пуста. Но когда операторы уже собирались уходить, один из них заметил конец веревки, торчащий из-под ковра. Он отодвинул ковер и обнаружил лаз, ведущий вниз.

Открыв люк и направив оружие в паучью дыру, спецназовцы увидели, что из прохода идет туннель. С помощью переводчика они сообщили, что если кто-то там и находится, он должен сдаться, иначе туда полетит граната. Через мгновение появился растрепанный старик, которого вытащили из дыры.

— Вот черт! — воскликнул один из бойцов. — Это же Саддам!

Захват Саддама Хусейна закончился не так, как надеялись некоторые высокопоставленные чины американского командования — там дали понять, что было бы лучше, если Саддам погибнет во время операции. Опасения были связаны с тем, что известие о его захвате активизирует повстанцев.

Однако в отряде не было ни единого человека — и уж точно их не было в тот день — который оказался бы готов казнить безоружного человека, каким бы злонамеренным он ни был. Но это не означало, что Саддам отделался легким испугом.

— Я Саддам Хусейн, правитель Ирака, — высокомерно объявил через переводчика неопрятный бывший диктатор. — Я хочу вести переговоры!

«Переговоры» закончились мгновением позже, когда один из операторов ударил его по лицу и заявил:

— Джордж Буш передает тебе: «Привет, сука!»

На этом поиски пикового туза закончились.

Новость о поимке Саддама быстро распространилась как в «Зеленой зоне», так и в Багдаде, где жители праздновали это событие, стреляя в воздух из своих АК-47. Несомненно, в тот вечер было много счастливых иракцев и солдат коалиционных сил.

В Вашингтоне президент Буш обратился к нации, заявив, что захват стал поворотным пунктом в войне в Ираке и «обнадеживающим днем» для иракского народа. «Вам больше не придется бояться правления Саддама Хусейна».

Однако его послание для американцев было более осторожным. «Поимка Саддама Хусейна не означает конца насилия в Ираке. Мы по-прежнему сталкиваемся с террористами, которые предпочтут продолжать убивать невинных людей, чем смириться с возрождением свободы в сердце Ближнего Востока».

Многие американцы знали о Саддаме только по телевизионным репортажам, в которых он был одет в западные костюмы и спокойно сидел за столами заседаний в окружении членов своего режима, или в форме, стреляя из АК-47 в воздух и обещая «мать всех войн». Но даже такие образы не раскрывали всей глубины его злодеяний.

Войска коалиции, включая операторов Подразделения, которые охотились за ним, знали, что его режим был убийственно безжалостным. Они обнаружили средневековые камеры пыток с кандалами на стенах, в которых допрашивали заключенных, и камеры, в которых насиловали жен тех, кто не хотел сотрудничать. Мы увидели, каким настоящим злом был он и его верные последователи. Было приятно и радостно, что нам удалось положить конец его царству террора.

Все, кто не был на объекте операции, немного сожалели, что их не оказалось там в тот момент, когда его вытащили из паучьей норы. Но в конце концов большинству бойцов, в том числе и мне, было все равно, кто схватит его или любого другого говнюка, за которым охотились. Мы рисковали своими жизнями каждую ночь на протяжении почти трех месяцев, преследуя их, и были рады, что этот этап закончился.

Многие операторы чувствовали, что наша миссия выполнена. Мы могли покинуть эту адскую дыру и вернуться домой. И, надеюсь, никогда не возвращаться.

Конечно, Подразделение не получило никакой публичной похвалы за поимку Саддама — армейское командование уже приписало его пленение 4-й пехотной дивизии. В прессу просочилось несколько фотографий плененного диктатора с солдатами, позирующими рядом с Саддамом и паучьей норой, и ни один из них не был из нашего Подразделения.

Для нас такие фотографии «ради славы» были недопустимы, однако мне хотелось что-то сделать для воинов, которые, рискуя жизнью, захватили жестокого диктатора и, как я надеялся, положили конец повстанческому движению.

Через несколько часов после захвата Саддама должны были доставить в тюрьму, где ему предстояло ждать суда. Я велел бойцам своего отряда выстроиться по обе стороны коридора и сказал, что заключенный на выходе вынужден будет пройти через нас.

Когда Саддам дошел до конца коридора и увидел, что там выстроились в ряд все спецназовцы, он приостановился. Затем, когда видеооператор начал снимать происходящее, ему пришлось медленно пройти мимо людей, которые его выслеживали.

Это последнее унижение злобного, жестокого человека никто никогда не увидит за пределами Подразделения. Оно будет хранится под замком и останется тайной. Но это было не страшно. Мы знали это, и этого было достаточно.