Загадай желание

Глава 31

– Ты выступила великолепно! – воскликнула Анна, обнимая Рути, когда концерт завершился. – Я не знала, что у вас и танцевальные движения будут!

Рути просияла.

– Миссис Грин сказала никому не говорить, чтобы сделать сюрприз родителям. Я репетировала сто лет. Хорошо, что я не перепутала движения из степа с движениями для этого выступления. Хотя было неудобно танцевать с пластиковым младенцем на руках. На одной репетиции его голова вообще отвалилась и закатилась под рояль. – Она снова широко улыбнулась. – Сэм!

– Привет, Рути! – сказал Сэм. – Я принес тебе колу и вкусный торт. Мне кажется, на нем листья остролиста с ягодами.

– Выглядит как пенис с шипами, – заявила Рути.

– Рути! – воскликнула Анна.

– Что? Так и есть.

– Ну, – сказал Сэм, передавая тарелку Рути, – в чем-то ты права.

– Рути, иди же сюда, обними папу и Николетту!

Анна нахмурилась. Ее тошнило от его показушности. Она была рада, что он пришел, но она не была в восторге от того, что он привел Николетту. Хотя Анне стоило помнить о том, что Николетта и ребенок внутри нее были теперь его семьей и шли с ним в комплекте.

– Ты сегодня принимал душ? – спросила Рути у Эда.

– Конечно, – ответил Эд, подходя ближе к ним. – Что за глупый вопрос. – Он притворно засмеялся.

Анна нахмурилась еще сильнее. Как же мало он знал о Рути. Вопрос был не глупый. Только не для нее.

– Нет, спасибо, – сказала Рути. – Но мы можем изобразить объятие в воздухе, если хочешь.

Она сделала полукруг руками, в одной из которых держала бумажную тарелку с тортом, и похлопала по воздуху другой. Эд встал как вкопанный.

– Сэм принес мне колу и торт с пенисом, – объявила Рути и впилась зубами в одну из красных ягод, покрытых глазурью.

– Подразумевалось, что это остролист. Торт сделал кто-то по имени Рини, – сказал Сэм.

– Тебе понравилось, как мы пели, папа? – спросила Рути, продолжая радостно жевать.

– Спели отлично, малышка.

– А танцы?

– Танцы мне больше всего понравились, – ответил Эд.

– Правда? – спросила Рути, округлив глаза так, будто Эд объявил о том, что она получила Нобелевскую премию мира. – Просто ты все выступление смотрел в свой телефон.

Анна прикусила губу. Типичный Эд. Типичный гребаный Эд. Он пришел и, решив, что этого вполне достаточно, предпочел экран телефона выступлению, в котором его дочь солировала. А Рути заметила это, потому что она никогда ничего не упускала.

Николетта протянула руку и дотронулась до Рути.

– Я смотрела, Рути.

Анна затаила дыхание, а Рути отпрыгнула, словно ее укусила гремучая змея. Зачем Николетта так сделала? Как теперь Рути отреагирует? Она разозлится или расстроится? Будет ли это полномасштабная агрессия или только саркастичное раздражение, за которым скроются настоящие чувства? Или полное опустошение? Может, Анне стоит вмешаться и попробовать переключить ее внимание…

Слишком поздно. Рути мгновенно побледнела, Анна слишком хорошо знала это выражение лица.

– Ты… дотронулась до меня, – сказала Рути дрожащими губами и побелела еще больше.

– Рути, – сказала Анна, шагнув к дочери. – Давай прогуляемся, подышим свежим воздухом.

В любом случае в помещении было и впрямь жарко, наверное, чтобы никто из постояльцев не замерз. Если учесть, что всюду были взволнованные подростки, работали чайные бойлеры и висело столько рождественских гирлянд, сколько не висит даже на центральной улице Ричмонда, жара становилась удушающей, а большинство людей при этом сидели в верхней одежде.

– Мне не очень хорошо, – сказала Рути. Она смотрела беспокойно и вытянула руку, которую тронула Николетта, так, будто та состояла из ядерных отходов, от которых нужно держаться подальше.

– Ее же не стошнит, да? – спросил Эд, многозначительно покачав головой.

– Эд! – воскликнула Анна.

– Эй, Рути, посмотри на меня, – сказал Сэм, наклоняясь к ней ближе.

Анна видела, как Рути перевела взгляд на Сэма.

– Помнишь, что я тебе говорил насчет школьных хулиганов?

Рути решительно кивнула и, словно кто-то выстрелил из стартового пистолета, сорвалась, протиснулась мимо своего отца и со всех ног побежала к выходу, лавируя между тележками с нарезанным рождественским тортом и лотерейными билетами.

Анна смотрела вслед дочери; она выбежала по коридору на улицу, где остановилась на парковке под уличным фонарем, глубоко вдыхая морозный воздух.

– Нельзя вот так дотрагиваться до Рути, – сказала Анна Николетте. Она старалась говорить спокойным тоном, но было сложно, потому что, как бы она ни старалась, всегда находился тот, кто все портил.

– В каком смысле? – спросила Николетта. – Я просто сжала ее ладонь. Это дружеский жест.

Сэм дотронулся до руки Анны.

– Я пойду проверю, как она.

Он не ждал ответа, а просто направился к выходу, пока Анна не сводила глаз с Эда и Николетты.

– Все нормально, – сказал Эд, обнимая Николетту за плечи. – Ты не обязана была знать, что такой простой жест может вызвать такую реакцию.

– Да, – огрызнулась Анна. – Но ты должен быть в курсе, Эд. Ты прекрасно знаешь, что Рути не любит, когда к ней прикасаются, не спросив у нее разрешения.

– Если честно, я говорил с приятелем на работе, его ребенок наблюдается в центре психического здоровья детей и подростков. И он сейчас проходит экспозиционную терапию. Если Рути не хочет, чтобы до нее дотрагивались, это проблема. Что она будет делать, когда подрастет? Нельзя же слетать с катушек каждый раз, когда едешь в метро.

Анна покачала головой. Она просто не верила своим ушам. Она уже почти не узнавала в этом человеке мужчину, в которого влюбилась, за которого вышла замуж и от которого родила ребенка. Он стал холодным, резким, самодовольным. Это был вовсе не тот парень, который помогал ей полировать старые деревянные полы, собирал кроватку для Рути и мастерил скворечник в саду.

– У нее аутизм, не забыл? – спросила Анна. – Это не какое-то отклонение, которое можно вылечить гипнозом. Это не страх или фобия. И, если честно, я понятия не имею, как она будет справляться с поездками на метро, учебой в колледже и работой, но я точно знаю, что людям придется проявлять гораздо больше понимания, чем ты сейчас.

– Не хотите ли кусочек рождественского торта, дорогая? – спросила сотрудница дома престарелых, подкатившая к ним тележку.

– Нет, спасибо. – Анна постаралась ответить максимально вежливо.

– Ох, наверное, твой новый парень весь из себя такой понимающий? И знает все про особые потребности и женщин за тридцать, – зло бросил Эд.

Анна была настолько в шоке от такого язвительного комментария, что растерялась. Послышался вздох, но вздыхала не она.

– Да кто ты такой, чтобы говорить подобное?! Ты сейчас в комнате, где полно женщин за тридцать, и каждая из них ведет себя приличнее, чем ты! Если бы ты был моим бывшим мужем, я бы схватила вон тот огнетушитель и спустила бы из него всю пену на тебя, пока ты не стал бы походить на Санта-Клауса или мистера Мишлена. А потом выставила бы тебя на парковку в надежде на то, что все крысы района примут тебя за меренгу и будут очень-очень медленно грызть пену, как закуску в предвкушении основного блюда – твоего члена, – закричала Нита.

В комнате воцарилась тишина, и, казалось, все вокруг уставились на их компанию. Анна не знала, на чем остановить взгляд, и ей ужасно захотелось, чтобы под ковром цвета мочи оказалась дыра, через которую ее засосало бы прямо под землю. Но, поскольку надеяться на это не приходилось, она сделала то, что сочла единственно верным. Она побежала в точности как бежала Рути.