Записки нечаянного богача – 3

Глава 31 Пела и плясала. Но не сразу

А со следующего дня начался ад…

Мы с Надей, как уже бывавшие в ЗАГСах, второй раз заходили в орган записи без ажиотажа и лишней суеты, как к себе домой — без цыган, медведей, голубей и кукол на капотах. Избежали таких неотъемлемых атрибутов, как битьё посуды о дорожное покрытие, кусание каравая на время и на площадь. Похищение невесты и питьё из обуви тоже миновали нас, как и прочие конкурсы и розыгрыши всяческих тамод. Или тамадей? В общем, никакого тамады у нас не было. Зашли — вышли, очень по-современному. А заявление вообще через «Госуслуги» подавали. Надя подкалывала меня до сих пор, что предложение ей сделал не будущий муж, а автоинформатор, прислав уведомление на электронную почту. Я, признаться, упустил как-то этот момент — был уверен, что мы раз дату выбрали, то, стало быть, всё уже обсудили. Головину, кстати, рассказал про эту историю, и он наморщил ум, видимо, уже планируя операцию по добыванию паспортных данных будущей невесты.

А вот с подготовкой к сочетанию Ланевских дела пошли, как паровоз под горку: дым коромыслом, искры во все стороны, синхронный визг тру́сов и тормозов. Уходи с дороги, птица, короче говоря. Я в дурном сне себе не мог представить, что объёмы упавшей на меня информации будут подобны горной лавине. Хотя, скорее даже селю или камнепаду. Потому что лавина — это «ух!» и всё, кругом тишина и холодное белое безмолвие, лишь где-то наверху роют наст специальные собаки с фляжками бренди на ошейниках. Я читал про таких когда-то, вроде бы в Альпах они живут. А вот камнепад — это когда сперва тихонько потрескивает и пощёлкивает горная порода, проверяя на чувствительность к намёкам, слух и интуицию. Потом валятся мелкие камешки, проверяя на здравый смысл и логику. Тех, кто проверки не прошёл — давит в блин волна крупных камней и грязи, съезжающая на беспечные головы после всех предупреждений.

Было чем-то похоже, честно говоря. Начиная прорабатывать одну какую-то идейку, утыкаешься в пять ограничений, из которых три — непреодолимые. И ещё с десяток условностей, за каждой из которых стоят свои дополнительные «вопросики». А идея, зараза такая, всё сильнее захватывает и манит-не отпускает! И приходится принимать неожиданные решения и находить вовсе уж оригинальные выходы. Или через вход выходить, как Штирлиц из анекдота.

Вот кто бы знал, например, что запускать на стенах и в ночном небе фантастически красивые картинки называется странным термином «три дэ маппинг»? Ну, кто-то, может, и знал, но точно не нечаянный богач с гуманитарным образованием. Я лишь придумал краешек, самую чуточку: что в ночном зимнем небе Могилёва должен пробежать волк, и чтобы над ним летела ворона, а потом они превратились в пару молодожёнов. Так, чтоб со всех улиц это видно было. Да, в части идей, очень слабо сочетающихся с реальностью, у меня проблем не было вообще. А теперь ещё появилась какая-никакая денежка. И желание подарить друзьям лучшую в мире свадьбу стало острее, чем обсидиановый взгляд Второва. И оно начало натуральным образом зудеть и чесаться.

С Михаилом Ивановичем поделился парой идеек, исключительно в надежде на добрый совет из серии: «да брось ты, Дим, это невозможно!». Ну, как Головин приходил ко мне насчёт свадьбы советоваться. Но закончилось всё точно так же: у мощного старика загорелись глаза и он треснул мне ровно в тот же самый многострадальный синяк на плече. Идеи взялись обрастать подробностями на глазах, растя и, не побоюсь этого слова, пучась, как облако пепла над готовящимся извергнуться вулканом с тем исландским названием, на произнесении которого погорело столько телеведущих. Но три головы — Второва, Головина и моя — работали значительно, несказанно лучше одной моей персональной. И понеслась череда хороводов событий такого масштаба, такого уровня случайных совпадений и везения, что ахнуть!

Вот кто бы мог знать, что один из трёх лучших в мире специалистов по тому самому три-дэ-чего-то-там, чем рисуют на небе яркие картинки, заметные из космоса, окажется русским? Да ещё и будет оголтелым фанатом того самого якутского вокально-инструментального ансамбля из Белой Горы, продюсером которого выступала семья Кузнецовых? Ну, вернее, я, если быть предельно откровенным, при деятельной поддержке Серёги, который, видимо, заразился от меня привычкой не мелочиться, потому что быстренько организовал студию звукозаписи и что-то типа продюсерского центра. Так вот, с экспертом в три-дэ-что-то мы с Головиным договорились за возможность ему принять участие в следующем клипе молодой якутской группы, с упоминанием его компании и демонстрацией новых достижений и веяний световой индустрии. При том, напомню, что ни я, ни Тёма не смыслили в этом ровным счётом ничего. Но парень-световик показался мне честным и толковым, и обещал сделать танец Волка и Вороны на ночном небе так, что на подтанцовку спустятся ангелы. Головин при этом сделал такое лицо, которое громко, хоть и молча, сообщало, что к ангелам он привычно не торопится, но без обещанного шедевра теперь с этого нового подрядчика не слезет.

Несказанно помогла баба Дага. Мы с Тёмой сидели на пляже, рисуя на мокром песке схемы одновременной доставки какой-то очередной нужной хрени в Могилёв из Санкт-Петербурга, Казани, Парижа и Мадрида. Океан заботливо, как по заказу, выкинул нам под ноги какой-то прутик с облезлой корой как раз в тот момент, когда мы вконец отчаялись изобразить схему исключительно иллюзорно и почти полностью перешли на повышенные матерные тона. И тут — такой подарок стихии! Разломав веточку на две части и «зачистив» босыми ногами операционное поле, мы упали на задницы и принялись чертить.

— Вы пока лаялись — понятнее было, — заставил нас вздрогнуть голос старухи. Шелест песка под широкими покрышками её модной колесницы мы предсказуемо пропустили.

— Да вот, каменный цветок не выходит никак, — плюнул прямо в чертёж злой Головин. — Надо грузы привезти к свадьбе, а тут то одно, то другое! А Серёге никак нельзя говорить — весь сюрприз псу под хвост тогда. Все мозги сломали!

— Дай телефон, Тёма, — спокойно протянула в его сторону ладонь старая Ворона, — только номер набери, я на этих ваших гладких экранах не могу.

Она продиктовала цифры, не забыв про «плюс» и код Беларуси. Он, судя по лицу, послушал первый гудок, кивнул и вложил смарт ей в руку.

— Андрусь, здравствуй. Это я, — произнесла она в трубку. И в трёх словах обрисовала задачу, которую мы мусолили, разбавляя солёными военно-морскими выражениями, уже полчаса.

— Я трубку передаю Артёму Головину, он по этим вопросам будет с тобой работать. Смотри, Андрусь, не подведи — внучкину свадьбу готовим, ошибаться нельзя никак, — вроде бы мягко закончила она, возвращая аппарат Тёме. Но что-то было такое в её голосе, что допускать ошибки расхотелось даже мне.

Друг принял телефон и тут же пошёл вдоль берега, глядя на океанскую гладь, отвечая на какие-то вопросы собеседника: чётко, ёмко, по-военному, как отлично умел.

— Андрей у Витольда логистику курировал, — пояснила Дагмара на мой невысказанный, но, видимо, излишне явно висевший в воздухе вопрос. — Всякую. Он как-то на спор в наш зоосад слона привёз. Вчистую сделал, со всеми бумагами и прививками, настоящего, живого и здорового. Пришлось за один день вольер там ему городить утеплённый — по весне дело было, холодно, жалко скотинку, — в голосе проскочила трогательная забота, будто она прямо сейчас видела до крайности изумлённое животное, попавшее из саванны в снежный край лесов и болот.

— Спасибо, баба Дага, — только и смог сказать я.

— Так не на чем, Дима. Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать. Да и то, получается, не для тебя, а для внучки своей. Сперва всё пыталась понять, какой тебе резон и профит в той свадьбе. А потом поняла. Никакого. Но для друзей и родных ты ни сил, ни времени, ни денег не то, что не пожалеешь — даже считать не станешь.

— Не стану. Меня Серёга за это ругает постоянно, — согласно кивнул я.

— Серёжа за это тебя уважает так, как никого, наверное, — неожиданно ответила Ворона. — Он, почитай, только о тебе и говорит: «Дима то, Дима сё». И подвести тебя боится. Только ему не говори.

— Не скажу, конечно, — я опять сперва молча кивнул, а потом вспомнил, что она не увидела этого.

— Они как-то с Тёмой разговаривали, тихо, но у меня слух-то, как и нюх, хорошие. Мне фраза понравилась, что ты, может, и талант во всякую странь вляпываться, но не подлый, не жадный, не трус и не предатель. Головин сказал — вообще таких штук семь за всю жизнь встречал, но осталось, почитай, трое. А Серёжка признался, что было у него искушение как-то там что-то с документами нахимичить, ты б не понял никогда ничего, и не догадался даже. Но я, говорит, вдруг как будто физическое отвращение к самой этой мысли почувствовал. Так что повезло тебе с друзьями, Дима. Сам честь по чести живешь, и люди тебя такие же окружают.

— Спасибо за науку, баба Дага, — помолчав, ответил я. — Раз довели Боги с хорошими людьми рука об руку идти — значит, так тому и быть, спасибо им. И тем, кто идёт, и тем, кто их мне посылает по дороге. А свадьба будет такая, какой сроду не бывало, это я тебе обещаю!

Головин ругался так, что на лимоне дрожали листья:

— Да ты спятил что ли вконец⁈ Этой хреновине, как я понял, цены нет, а ты решил её просто так отдать⁈ Задарма! Там сколько ни дай — мало будет, а ты вообще за так⁈

— Не ори, а? Неправильно ты считаешь. Криво. Сам же сказал: сколько ни дай — будет мало. Значит, надо менять. На что-то сопоставимое. Хотя бы примерно, плюс-минус два лаптя. Вот я и меняю.

— Объясни тогда, умный ты наш и до боли оригинальный, на какие такие сопоставимые вещи ты собрался менять ценность, за которую все музейщики мира друг другу бороды вырвут и съедят? — язвительно попросил он.

— Сколько стоит счастье, Тём? А восторг? А детские улыбки, тем более на лицах у взрослых? — поднял я глаза на него.

— Тьфу на тебя, идеалист проклятый. Опять уел, — он перестал нарезать круги вокруг меня и уселся рядом на ступеньку. — А не кинут?

— Если кинут — я расстроюсь. Очень, — ровно ответил я.

— В гробу я видал — тебя расстраивать, — его аж передёрнуло. — Искренне надеюсь, что эти твои контрагенты тоже так думают. Павлик сказал, по поисковым запросам если смотреть — ты теперь за кордоном очень популярный персонаж. Того и гляди — пришлют Джеймсбонду какую-нибудь по твою душу.

— А на всякую их хитрую разведку у нас есть контрразведка, ещё хитрее, гора-а-аздо, — протянул я, хмыкнув, глядя на Головина, который гордо расправил плечи и вскинул нос к синему испанскому небу.

Павлик, которого давно знал Тёма, оказался начальником Второвских очкариков или головастиков, в общем — той самой уникальной группы анализа. Звонкий Илюха, запомнившийся мне по полёту в Новгород, был его заместителем, но работали мы теперь напрямую. Михаил Иванович, прослушав ту пару моих идеек насчёт будущего мероприятия, внезапно проникся и дал «зелёный свет» на привлечение своих сотрудников. Это воодушевляло. Его ребята могли всё, и всё остальное тоже, просто надо было немного подумать. «Вдуматься», как всегда говорил их начальник группы. Этим он очень напоминал мне оранжевую плюшевую куклу Кубика из детской передачи «Улица Сезам», которую недолюбливал мой младший брат, а мне приходилось смотреть с ним вместе. Так вот, помимо синего, жадного и вечно голодного Коржика, здоровенного и всегда позитивного, словно под препаратами, Зелибобы и розовой Бусинки с противно-визгливым голосом, там был Кубик. Который на любой вопрос начинал отвечать так: «Если вдуматься…». В точности так говорил и главный аналитик.

Он, например, выяснил, что одна мега-популярная певица родом из Австралии уже несколько лет пыталась выстроить свою родословную. Пока добралась только до бастарда одного из известных английских родов, но туманная история Альбиона дальше её не пускала никак. Внезапно распаковавшийся в ходе обсуждения архив рассказал, что корни титулованных британцев тянулись за Ла-Манш, притом довольно далеко. Настолько, что, получив красиво оформленную и железобетонно, насколько это вообще можно было сделать, аргументированную историю семьи, певица с удовольствием согласилась посетить историческую родину предков и выступить на небольшом концерте, посвященном свадьбам моих друзей.

Он же как-то дознался, что вокалист одной из моих и Серёгиных любимых с детства групп, помимо экстремальных видов спорта, разведения пчёл, охоты и коллекционирования редких гитар, увлекается ещё и старинным оружием. Один пистолет из тайника Волк-Ланевских под красно-серым камнем и два клинка с гравировкой из болотного бидона-амфоры, фото которых он увидел, привели увлечённого человека в крайне возбуждённое состояние. Проще говоря, он почти полностью перешёл на слова из четырёх и пяти букв родного алфавита и аж затрясся. И поклялся страшными словами, что коллег своих, датчанина, мексиканца и сына ирландца и филиппинки, тоже убедит приехать. Ну, то есть все они, разумеется, были настоящими чистокровными американцами, но внутренний реалист требовал смотреть не по верхам, а глубже. Вокалист завершил реплику крайне эмоционально, заявив, что класть он хотел на всех диктаторов всего мира, и что он слишком стар, чтобы бояться чего бы то ни было. И, чуть сбавив обороты, уже вежливо, справился о том, с кем можно обсудить несущественные мелочи, вроде гонорара, страховок, проживания и прочего «ол зат шыт»(1).

Через некоторое время я поймал себя на мысли о том, что вся эта заваруха стала напоминать мне старый анекдот, про то, кому нужен зять президента США, если он глава швейцарского банка. Внутренние скептик и фаталист, кажется, прокляли меня и перестали со мной разговаривать, после того, как я пригласил на свадьбу одного канадского певца, тупо взяв его на «слабо́». К тому времени я уже чуть поднаторел в общении со звёздами мирового шоу-бизнеса, и голоса в трубке, слышанные мной ранее только из динамиков колонок и наушников уже почти не вгоняли меня в панический ступор, как в самом начале подготовки к этой, как начал говорить Головин, «адовой, мать её, свадебке». Разговор с канадцем запомнился.

— Здравствуйте, Майкл! Меня зовут Дмитрий, ваш контакт мне передал мистер Фостер. Он обещал предупредить Вас о моём звонке, — вежливо и культурно начал я. Хотя Тёма и говорил, что с моим именем только и звонить, что англичанам с американцами. В их понимании «Дмитри» — это же то же самое, что «блади рашен, гэнгста, коммьюнист энд олигак»(2).

— Привет, Дмитри! Рад слышать! Как Вы? — ну да, ну да, «чо, им всем интересно, как у меня дела?».

— Спасибо, Майкл, всё отлично, а как у вас? — но порядок быть должен, мы же «мать их джентльмены», как сказал Тёма. Он про мать вообще последние три-четыре недели очень часто вспоминал.

— Отлично тоже, спасибо! Не знаю, чем Вы взяли старика Дэвида, но он звонил дважды и требовал принять Ваше предложение, даже если мне придётся приплатить! — и захохотал, видимо, крайне довольный своей шуткой.

— И о какой сумме идёт речь? Сколько Вы готовы отдать, чтобы попасть в наше шоу? — скучным голосом уточнил я. Что ж, иногда нужно использовать и плохую репутацию земляков.

Смешливый канадец подавился следующей, видимо, заготовленной заранее, шуточкой.

— Шучу, Майкл, просто шучу. Вы — тот, кого я хотел бы услышать на свадьбе друзей, а Богам было угодно сделать так, чтобы я мог себе позволить это. — Давний, ещё в университете наработанный навык думать и строить фразы на английском вернулся после третьего, вроде бы, звонка, под удивлённым и недоверчивым взглядом Тёмы.

— А с чего Вы взяли, что я хочу принять участие в Вашем шоу? Я занятой человек, у меня концерты, выступления и прочие события, которые я не могу пропустить, — опомнился певец. А я подумал, согласившись с внутренним реалистом, что смотреть надо не поверх, а вглубь. Вот говоришь ты с канадцем — а он, пусть на осьмушку, но хорват. И это очевидно.

— Ваш отказ ранит меня в самое сердце, Майкл, — продолжал я нести протокольную ахинею, — но Ваши коллеги, согласившиеся принять участие, думаю, будут крайне разочарованы, не встретив Вас здесь. — Эту «двоечку» я разыгрывал уже третий раз. Первый — с одним известным актером, а второй — с певицей. Её я «купил» как раз тем, что на свадьбе споёт этот канадец. Она согласилась.

— Не думаю, что сильно расстрою кого-то своим отказом, Дмитри. А кто уже подтвердил, что будет? — Тёма поднял большой палец и изобразил красочным рыбацким жестом: «подсекай, клюёт!».

Я тем же скучно-равнодушным тоном перечислил полдесятка имён и фамилий, будто читал содержание какого-нибудь сверхмодного журнала из жизни мировых звёзд первой величины. Уже на третьей фамилии Майкл перестал пытаться перебить меня своим «Вы шутите⁈». На пятой, кажется, начал икать. И обещал быть непременно.

— Ловко ты его! — довольно потирал руки Головин. — А то ишь ты, торговаться он начал, цену набивать. Набивать мы и сами умеем! У нас и чучельник знакомый есть!

— Ага. Но лучше всего у нас получается набивать баки, — со смехом поддержал друга я.

Архитекторы, проектировщики и строители, услышав наши пожелания к конструкции, которую нужно было возвести за три недели над и вокруг стадионом практически в центре города, дружно ответили отказом. Я ещё удивился единодушию, выраженному в столь разных формах, словах и выражениях. Деликатные и утончённые архитекторы, все пятеро, наперебой взывали к нашему здравому смыслу, указав на вопиющее несоответствие в сроках и объёмах. Проектировщики аргументированно сообщили, что здание, построенное в 1956 году и реконструированное в 2009 технически не пригодно для того, что мы удумали. Строители ответили лаконично. Сказали, что не выйдет у нас ничего. По буквам если, используя фонетический или авиационный радиоалфавит — получалось пять имён. Последними шли Ульяна и Яков.

Я к тому времени не спал вторые или третьи сутки, и два часа как прилетел из Басте́ра, столицы Сент-Китс и Невис. До позавчерашнего дня я это государство и на карте не нашёл бы, даже с лупой. А тут довелось побывать. Очень интересные впечатления, конечно, только всегда казалось, что с гор за мной в оптику внимательно наблюдал Андрей Ярцев, тот самый, из «Земли лишних» Андрея Круза. Потому что крошечное островное государство один в один напоминало территорию Ордена, с виллами и закрытыми для туристов частными зонами. Ну и климат, конечно, тоже благоволил. Там я встречался с тремя приглашёнными, которым было почему-то важно поговорить со мной с глазу на глаз. Хотя, их тоже можно понять, конечно. Для них Белоруссия была — как для меня Виргинские острова, совершеннейшая терра инкогнита. Из знаний — одни стереотипы: снег, медведи, диктатор. В меру сил, лингвистических, логических и эмоциональных, я убедил собеседников в том, что им ровным счетом ничего не угрожает, кроме русского мороза, но от него спасут подаренные меховые вещи. Ушанка, извлечённая мной из рюкзака на веранде закрытого гольф-клуба, вызвала интерес и одобрение. Все трое по очереди померили её и сделали селфи, заставив внутреннего скептика презрительно скривиться и пробормотать что-то про дикарей. Финалом аргументации было то, что из Европы выезжать не потребуется. Потому что географический центр той самой Европы располагался аккурат в городе Полоцк, республика Беларусь. Я нашёл нужную страничку в Википедии и показал сомневавшимся, открыв её на английском. А интересовавший нас «Моги́льоф» был рядом, в двух шагах практически, что подтвердили Гугл-карты. Надо же, взрослые, вроде бы, люди, в возрасте, с опытом — а повелись на статью в Вики и карту.

Как бы то ни было, встречи, переговоры, перелёты и прочие джетлаги выбили из меня последнее человеколюбие, и я забыл, что мы с Тёмой по-другому распределили роли доброго и злого полицейских. А скептическое пренебрежение в заплывших салом глазах директоров строительных фирм сорвало предохранительную чеку с огнетушителя. Или, скорее, наоборот, щедрой рукой плеснуло на тлеющие угольки бензину. Хотя, наверное, даже эфира или чего-то ещё более огне- и взрывоопасного. Потому что багровая ярость полыхнула разом, да так, что все присутствующие сразу поняли — им несказанно повезло, что беседа была онлайн. Сиди мы за одним столом вживую — я бы словами не ограничился совершенно точно.

Головин смотрел на меня широко распахнутыми глазами и только что не записывал. А меня несло и крутило, как горелую спичинку — ревущим горным потоком. Выдохся я минут через десять, наверное. К этому времени на связи оставался один проектировщик, два чуть не плакавших архитектора и один строитель, самый худой из четверых, что были на связи изначально. Что помешало им всем отключиться от трансляции ролика «гнев нечаянного богача кошмар ужас 40+ уберите детей и женщин» — не было понятно.

— Знатно лаешься, — с уважением сказал строитель, когда я смог-таки перекрыть вентиль на фонтане красноречия, — в стройбате не служил?

— Нет, — кратко выдохнул я, даже удивившись тому, что вслед за этим словом не полетели по привычке остальные, одно хуже другого.

— А мог бы. Как песню спел, ей-Богу. Есть ребята одни, в Подмосковье, они быстровозводимые конструкции делают. Люминь (3), дюраль, ткань специальная навроде брезента, «баннер» называется, и утеплитель. Думаю, возьмутся и даже успеют.

— Вот и я про них подумал, — включился проектировщик, — только хотел предложить! Толковые они, и в портфолио у них спортивные объекты есть, много. Делают быстро и хорошо, но, правда, дороговато. Хотя, думаю, тут это не аргумент.

— Простите, Дмитрий, а какой величины звёзды будут на планируемом мероприятии? — уточнил дрожавшим голосом один из архитекторов, протирая очки и старательно не глядя на меня в камеру. Напугал я его, что ли?

— Вы, не сочтите за бестактность, какого года рождения? — уточнил я.

— Семьдесят пятого, — робко ответил тот.

— Тогда Фредди Меркьюри точно помните. Как пример масштаба.

— Но он же умер, — поражённо выдохнул архитектор.

— А Волкову похрену, — влез-таки Головин. — Он когда дудеть начинает — под его дудочку одинаково пляшут что живые, что покойники. Страшный челове-е-ек! — протянул он зловеще, теперь уж точно напугав собеседника.

— Я в деле! — включился второй архитектор. — Сдается мне, тут будет что-то такое, чего пропустить точно нельзя. Если не возьмусь — буду себя корить всю жизнь!

К вечеру пришли первые наброски концепции. Получалось даже лучше, чем мы с Тёмой думали. Заинтригованные и отмотивированные творцы взялись за дело.

В затянутом поверх строительных лесов тканью стадионе творился лютый драйв и экшен, как говорили в один голос приглашенные гости и специалисты из-за рубежа. Там круглосуточно кипела работа, что внутри, что снаружи. Правда, вокруг объекта трудились в основном Тёмины коллеги, вычисляя и выпроваживая лишних заинтересованных лиц. Репортёры и прочие блоггеры со всего мира будто конкурс объявили — кто первый пролезет на арену, чтобы вызнать — что же такое интересное и настолько тайное там готовится, что даже жители города лишь руками разводят? К слову, Могилёв цвёл и пах, невзирая на зиму — в гостиницах не было ни единого свободного места, квартиры, комнаты и даже углы были сданы все до одного. Мы с Головиным прилетели и включились в эту суету со всем энтузиазмом и усердием — счёт шёл уже на дни.

Где-то за неделю до часа «Ч», который стальной приключенец называл то часом «Х», и это не икс, то часом «П», а чаще «Полный П», от Лорда мне прилетела ссылка на ролик одного из американских новостных каналов. Импозантный и уверенный в себе ведущий с акцентом и лошадиной мордой уроженца южных штатов белозубо щерился в объектив и сообщал о том, что в нищей восточно-европейской стране Белораша, стонущей под пятой диктатора, готовится какое-то событие, что должно прогреметь на мировой арене шоу-бизнеса. На заднем плане в это время показывали что-то, напоминавшее Братиславу из фильма «Евротур», известного многим по слову «флюгегехаймен». Со слов ведущего, дикие русские и не менее дикие белорусы планировали какой-то праздник, приуроченный к Новому году и древнему языческому дню жертвоприношений. А ещё из достоверных источников было известно, что там же состоится свадьба сына таинственного русского олигарха Майкла Второфф и дочери одного из арабских шейхов. Союз направлен на усиление влияния русских на востоке и на ослабление экономики Соединенных Штатов путём махинаций с ценами на нефть. Вторая версия — с той же целью женится в четвёртый раз сам Второфф старший, уже отравивший в своём замке третью жену. Показали снятый издалека замок. Не знаю, чей — на тульскую резиденцию Михаила Ивановича было не похоже совсем. А белозубый продолжал нагнетать. Русский олигарх уже саботировал и парализовал подготовкой к этой свадьбе весь рынок мирового шоу-бизнеса: суперзвёзды отказываются от туров и концертов в предновогодний период. В аэропортах Европы и Америки были замечены певцы, музыканты и артисты в тёплой одежде. Дальше шли кадры, фото- и видеоколлажи с теми, кого именно спалили папарацци. Посол Великобритании в Белораша, комментируя происходящее в республике, не исключал возможности бунта против тирании и даже военных действий. Показанный после этих слов классический, эталонный англичанин, светловолосый, лысоватый, с длинными зубами и вытянутым сухим лицом, одинаково похожий на крысу и на воблу, всем видом выражал опасение и, кажется, просился домой.

— Дима! Что происходит⁈ — заорал в трубку Серёга.

— Где? — удивился я.

— Я тебе щас в рифму отвечу! Ты видео посмотрел? — нельзя так близко к сердцу телевизор воспринимать, конечно. Трубка аж дрожала от его экспрессии.

— Ну смотрел. Ничего нового. Журналюги плетут чего ни попадя. Я вот думаю, что мне по этому поводу скажет наш мощный старик. Наругает, наверное, — фальшиво-печально вздохнул я. И тут услышал сигнал параллельно идущего вызова. — Прости, Серёг, перезвоню — Второв на второй линии!

— Да, Михаил Иванович! — ну вот, помяни, называется.

— Дим, привет! Смотрел новости? — судя по голосу, прямо сейчас орать не должен. Вроде как даже весёлый?

— Да, только что, перед Вашим звонком Ланевский прислал. Ничего святого в журналистах нет, — честно ответил я.

— И не было никогда, это точно! Но как ловко мои ребята им фотку и дезу (4) слили, а? Оценил? — вот теперь он точно веселился от души. Не то, что я.

— Ваши? Слили⁇ — понимание ситуации не приходило никак.

— Ну да! Устанут потом опровержения давать, когда наш МИД на них нажмёт! Хоть бы проверяли, что плетут! А замок у Ким Чен Ына неплохой, да?

— У кого? — ослабевая, переспросили мы хором со скептиком.

— Да у северокорейского председателя, того, с забавной причёской и ядерной бомбой, которого все боятся. Мы с Лосём придумали! — он явно гордился собой. А я, кажется, окончательно перестал понимать происходящее.

— Как у вас в целом-то там? Успеваете?

— Да, всё по графику, работают на всю катушку люди, — подтвердил я.

— Ну давай, не буду отвлекать тогда. Классную тему ты завернул, молодец! — и в трубке загудело. В голове тоже.

Мы с ним буквально пару дней назад обсуждали один из сценических номеров. Я никак не мог отделаться от ощущения нереальности происходившего: великий без всяких кавычек человек советовался со мной, какой может быть эффект от той или иной песни, которым предстояло прозвучать в определенный момент церемонии. Он предлагал поставить «Супербизонов» (5), чтобы насытить старшее поколение светлой ностальгией по Союзу. Я эту композицию слышал, но в цвете ностальгии уверен не был. И к моменту она подходила, как седло корове. Но сказать об этом Второву мне не позволяли воспитание и инстинкт самосохранения. В результате мы сторговались на песне «Байконур-66» (6) — она обоих вполне устроила, он даже поблагодарил меня за неё — не слышал раньше. И с каждым новым днём мне всё сильнее казалось, что после той «адовой свадебки» мы все возьмём отпуск на полгодика, не меньше.

— Серёг, прости, на чём мы остановились? — спросил я у друга, что ответил сразу после первого гудка.

— Орал? — с сочувствием спросил он меня.

— Неа. Оказывается, эту тему со свадьбами он сам и придумал. Там, похоже, внешняя политика подключилась, притом на таком уровне, что и подумать страшно, — вздохнул я. Вот так бывает: организуешь ты себе междусобойчик планетарного масштаба, а потом выясняется, что играешь на трубе.

— Сам⁈ Зачем? — ахнул Лорд.

— А я чего-то не стал спрашивать. Мне и без этих знаний уже анекдот запомнить некуда. Давай женись скорее — да и дело к стороне, а то мы тут с Тёмой все нервы оставили.

— Да я бы хоть сейчас, сам извёлся, — горячо заверил он меня. И неуверенно уточнил, — Дим, а правду там говорят… ну, про певцов и музыкантов? Прям вот сами приедут выступать?

— Врут! Нагло врут! — резко отрубил я. Скрестив пальцы на левой руке. Ещё не хватало сюрприз самому же и испортить.

Ближе к знаковой дате мы узнали, чем отличается звукорежиссёр от звукооператора и саундпродюсера. Ну, в общих чертах. Задача была нетривиальная: здание, хотя скорее даже имущественный комплекс с довольно спорной акустикой, сцена, трибуны, столы, спецэффекты, а главное — нужна была возможность записывать и сводить звуковые дорожки, или как там они назывались, с разных источников. Да так, чтобы это происходило не когда-нибудь потом, а на ходу, на месте. Для этих целей в Могилёв прилетели два светила по части звука. Один — из России, второй — из Швеции. И они натуральным образом оскорбились, увидев друг друга. Видимо, в их среде корпоративная солидарность была не в чести. Вопя и ругаясь, коллеги грозили оставить нас вовсе без звуковой поддержки. Спас ситуацию Головин, поставив на стол бутылку и стаканы. Взяв привычно удар на себя, он выступил медиатором, при помощи двух литров водки изящно погасив тянувшийся десятилетиями конфликт интересов. Эти трое уходили заселяться в номера домиком, точнее, даже шалашиком — причудливой конструкцией на шести неровных ногах. Но наутро взаимопонимание было налицо. Шведу особенно понравилась и даже восхитила тайная русская традиция называть абсолютно всё сложное техническое оборудование одним странным словом. По-английски оно звучало как полная белиберда: «два — кто — новый», «two — who — new», но работало изумительно. Стоило ткнуть пальцем в микшер, пульт, ресивер или акустический кабель и сказать волшебное: «умри — два — кто — новый» — и требуемое тут же оказывалось в руках.

В мировых СМИ творилась истерика. Казалось, впервые в жизни они не знали чего-то совершенно точно, и начали очень сильно, напоказ, переживать по этому поводу. Собирались ток-шоу, орали и брызгали слюной политологи, дипломаты, конспирологи и прочие писатели-фантасты. Громче всех разорялись, конечно, журналисты, выдавая версии — одна чище другой. И шахту к земному ядру в Могилёве начали рыть русские. И установили там, под баннером, выводок ракет класса «Адская сатана», тайных и смертоносных. Поговаривали и о человеческих жертвоприношениях, которыми издревле славилась Белораша, по мнению некоторых знатоков. Местные хохотали с тех новостей от души. Двадцать девятого числа к ним присоединились и мы с Тёмой, не спавшие, кажется, неделю. Но перед церемонией надо было себя заставить. Поэтому мы посмотрели пару роликов, сошлись во мнении, что наш министр иностранных дел был совершенно прав в оценках западных партнёров ещё тогда, и безропотно дали «Надьке и Бадьке» растащить нас по комнатам над корчмой, которая уже давно превратилась в штаб-квартиру, ставку и притон в одном флаконе.

Завтра предстоял великий день!

1. All that sh!t — вся та ерунда (англ.).

2. Bloody russian, gangster, communist and oligarch — чёртов русский, бандит, коммунист и олигарх (англ.).

3. Люминь — алюминий (строит. сленг.).

4. Де́за — дезинформация вероятного противника.

5. Разные люди — Супербизоны: https://music.yandex.ru/album/4179172/track/34071410

6. Без билета — Байконур 66: https://music.yandex.ru/album/306388/track/64453581

Попаданка в орчанку, оказавшуюся убийцей. Но не все так просто, как сперва кажется. Отличное городское фэнтези с элементами юмора и боевика https://author.today/reader/403158