Глава 31 Затишье перед бурей

Мин Сянь проснулась в своей постели, когда Чжоу Су разбудил ее утром. Она приподнялась на локтях, со стоном отмечая головную боль.

– Что случилось, Ваше Величество? – встревоженно спросил евнух.

– Голова, – пояснила императрица. – Кажется, Мы вчера выпили слишком много вина.

– Да, великий советник вчера снова ругал прислугу за то, что принесли вам кувшин, – пряча усмешку, сказал Чжоу Су, убирая полог в сторону и закрепляя на опорных столбиках.

– Шан Юй? Он вчера приходил? – Мин Сянь нахмурилась, пытаясь вспомнить. Голова снова разорвалась болью. Она решила отложить этот момент – приходил так приходил. Если Шан Юй ушел, значит, все нормально. Кажется, она вчера была совсем не в себе.

– Вы не помните? – удивленно спросил Чжоу Су. Перед его глазами до сих пор стояла картина, как Шан Юй несет заснувшую императрицу в постель – евнух как раз зашел проверить, не нужно ли Ее Величеству чего-нибудь. Шан Юй шикнул на евнуха и посмотрел своим фирменным пронзительным взглядом, а затем поманил из покоев, сначала убедившись, что Мин Сянь плотно укрыта одеялом. Чжоу Су решил не напоминать императрице об этом – та наверняка разозлится. Она терпеть не могла, когда великий советник находился к ней слишком близко – даже несмотря на вечно равнодушное лицо, Чжоу Су неплохо умел считывать ее эмоции.

Служанки принесли девушке таз для умывания и полотенце. Императрица принялась готовиться к утреннему собранию, не переставая хмуриться от головной боли. Чжоу Су уже принес ей лекарство, но нужно было подождать, пока оно начнет действовать.

– Что насчет Лю Цзиньцина? – спросила императрица.

– Этот слуга позаботился о том, чтобы никто не проговорился о вчерашнем. По официальной версии, бывший министр Лю от стыда покончил с собой, – тихо сказал евнух.

– Прекрасно, – кивнула Мин Сянь, массируя виски. Служанки надевали на нее официальные одежды, хлопоча вокруг. Из-за практически бессонной ночи и вина под глазами императрицы залегли темные круги, и ее лицо казалось еще белее и болезненнее. – Постарайся поскорее найти Ли Мэй, о которой мы вчера говорили. Как можно скорее, – подчеркнула она. Евнух Чжоу кивнул. – Можешь заняться этим вместо сопровождения Нас. Других слуг будет более чем достаточно.

Евнух удивленно вскинул на нее глаза. Он не понимал, к чему такая спешка, но спрашивать не стал. Все эмоции императрицы уже снова скрыла эта посмертная маска.

– И прикажи пригласить к Нам Ян Лэя после утреннего собрания – только тайно. И Цзи Хэ со слугой, – распорядилась императрица, бросая на себя взгляд в зеркало. – Можешь идти.

– Вы… уверены, что мне не стоит пойти с вами на утреннее собрание? – осторожно спросил Чжоу Су. Он ожидал, что чиновники сегодня будут особенно яростными – из-за «самоубийства» Лю Цзиньцина, – и не знал, сможет ли Ее Величество выстоять одна. Он не способен ничем помочь, но плечо верного слуги рядом могло послужить каким-никаким облегчением…

– Уверены, – твердо отозвалась Мин Сянь, направляясь к дверям. – Как можно скорее выполни то, что Мы сказали.

– Да, Ваше Величество, – поклонился старик.

* * *

Как и ожидал Чжоу Су, утреннее собрание оказалось полной катастрофой. «Самоубийство» Лю Цзиньцина резко отвернуло от него его немногочисленных сторонников, которые теперь опасались, что возьмутся за них. Никто больше не сомневался, что он виновен. Чиновники проклинали и бранили его все собрание, перекрикивая друг друга и устроив настоящий балаган, отчего только утихшая головная боль императрицы вспыхнула с новой силой.

Она устало подперла подбородок кулаком и посмотрела на министра Вэя. Для того самоубийство Лю было подарком судьбы, но дядюшка наверняка уже разузнал, что она побывала вчера у бывшего министра незадолго до смерти.

Мин Сянь гадала, когда же тот выскажется, но Вэй Шаопу хранил молчание. Шан Юй отсутствовал – Мин Сянь не знала причины, но ей было все равно. Если тот приходил вчера, то наверняка тоже знал, что она была в темнице.

Так и не дождавшись ни слова от своего правого министра, Мин Сянь распустила двор и направилась к матушке. В последние дни она редко ее навещала, но теперь была просто обязана наведаться, иначе прослывет непочтительной дочерью.

– А-Цюй, это ты! – воскликнула Вэй Жуи, увидев ее. – Ты плохо выглядишь, – сообщила матушка ей, разглядывая ее бледное лицо.

– Плохо спала, – отозвалась Мин Сянь, усаживаясь с ней на кан. Вдовствующая императрица приказала подать чай и тоже присела в молчании. Она уставилась на дочь тяжелым взглядом. Мин Сянь подумала, что, должно быть, она хочет ей что-то сказать. Так и оказалось. Как только принесли чай и служанка ушла, в комнате остались только мать и дочь. Тетушка Ли замялась в дверях.

– А-Цюй, я слышала, что ты была вчера в темнице… – повертев пиалу с чаем в руке, сказала вдовствующая императрица. Она кивнула тетушке Ли, и та вышла из комнаты, оставляя их наедине. Мин Сянь чуть приподняла брови.

– Была, – не стала отпираться девушка и отпила чай. Она ненавидела красный чай, но вдовствующая императрица всегда подавала ей только его, словно не зная о предпочтениях Ее Величества.

– Зачем же ты ходила к преступнику? – Стоило Вэй Жуи открыть рот, как Мин Сянь уже все поняла – вот почему министр Вэй молчал на утреннем собрании: он планировал все разузнать через свою сестру, очевидно, полагая, что та сможет разговорить императрицу.

– Хотела взглянуть в глаза тому, кто стал причиной смерти Нашего Второго старшего брата, – равнодушно отозвалась она. У нее давно был готов ответ.

– Он что-нибудь сказал в свое оправдание? – спросила вдовствующая императрица, прямо глядя на Мин Сянь. Она не могла себе представить, чтобы ее слабовольная дочь сама отправилась в темницу и тем более умолчала об этом.

– Ничего. Лишь умолял пощадить его. Говорил, что виноват, и просил не казнить его семью, – сказала императрица. – Мы сообщили ему, что, если он добровольно покинет этот мир, Мы не станем изливать свой гнев на женщин и детей. Но сыновья будут казнены, а родственники-мужчины высланы из столицы и проданы в рабство. Женщины и дети смогут покинуть столицу свободными, – это был именно тот приговор, который она сегодня объявила на утреннем собрании. На удивление, все придворные единогласно поддержали ее и даже заявили, что Ее Величество слишком великодушна. Впервые ее двор был столь един – когда следовало забить овцу.

– Это правильно. Ты показала себя великодушной императрицей, способной пощадить невинных, – кивнула ее мать, глядя на чайник, а не на нее. Было видно, что Мин Сянь не убедила ее.

– Лю Цзиньцин ползал у Нас в ногах и умолял пощадить его жену и детей. Мы не так жестоки, как императоры прошлого, и не хотим, чтобы наши руки обагрила кровь невинных. Потому решили не казнить их, – произнесла императрица. – Кроме этого, ничего полезного он не сказал. Он утверждал, что простолюдин Мин Сюань связывался с ним через человека, который всегда скрывал свое лицо, и он его никогда не видел. Он не встречался с бывшим наследником лично и не знал его подчиненных. Он совершенно бесполезен. – Мин Сянь скривилась, придавая своему лицу раздражение – словно она была взбешена тем, что тот визит оказался бессмысленным.

– Что ж, он был лишь недобитком, оставшимся после большого расследования, – рассудила матушка. Теперь она выглядела более спокойной, и ее плечи расслабились. – Не стоило многого ожидать от него. Очевидно, что он выжил только потому, что ни с кем не был связан и никого не знал. Если бы не эти письма помощника Ши, мы бы никогда и не узнали правды. Мерзкий предатель!.. – воскликнула она, ударяя по столу. Ее гнев казался настолько напускным, что императрица подняла брови. Они же обе прекрасно знали, что вдовствующая императрица ненавидела циньвана Цзе и наложницу Шуан, и гибель первого принесла ей лишь большую радость.

Мин Сянь хотела бы искренне любить мать. Как все дети, она пыталась любить ее всю жизнь. Но сейчас она смотрела в это искаженное притворной злостью лицо, которое еще сохранило остатки прежней красоты, но все больше напоминало маску из пудры и румян, скрывающую алчную, трусливую женщину, которая никогда никого не любила, кроме себя. И девушка не чувствовала ничего, кроме отвращения. Мин Сянь не была уверена, что матушка вообще когда-либо питала нежные чувства к отцу-императору, что уж говорить о ней. А если она любила младшую дочь, то почему ее любовь была такой удушающей, такой властной и пытающейся контролировать каждый ее шаг? Мин Сянь не оправдала ее ожиданий, но она могла бы простить дочери это, не правда ли? Простить как мать?

Видя, что императрица погрузилась в мысли и смотрит на нее, Вэй Жуи сглотнула. Ее тихая, вежливая и недалекая дочь иногда казалась куклой, пустой оболочкой. Она помнила, какой несносной та была в детстве, и радовалась, что дочь взялась за ум, когда взошла на трон, потому что терпеть не могла ее бессмысленные увлечения рисованием и каллиграфией. Но иногда она сомневалась, что человек может так измениться и стать настолько безвольным. В детстве ее нельзя было заставить съесть ложку каши без уговоров, а теперь она без задней мысли подписывала все документы, которые ей предлагал дядюшка. Душой она чувствовала, что после смерти Мин Сюаня в дочери что-то сломалось и безвозвратно изменилось. И прежняя радость от наконец завоеванного места во дворце сменилась легким испугом, но ее брат постоянно говорил, что это к лучшему – Мин Сянь так лучше. Они вдвоем позаботятся о ней. Они уберегут императрицу от всех забот, а ей лишь останется играть свою роль. Ведь это так просто – роль императрицы-марионетки, беззаботной птички, заключенной в огромную золотую клетку, в которой она вольна заниматься, чем душе угодно. Все к ее ногам, кроме свободы.

Мин Сянь поняла, что слишком долго смотрит на матушку, и отвернулась. Она отставила пиалу с чаем на столик, решив, что с нее на сегодня достаточно. Ей не хотелось задерживаться здесь дольше необходимого, поэтому она поднялась.

– Если у матушки больше нет вопросов… – сказала она с намеком, глядя на Вэй Жуи. Та еле заметно улыбнулась.

– Конечно нет, не буду тебя задерживать. – Она махнула рукой, позволяя дочери уйти. Чжоу Су как раз вернулся и встретил ее во дворе.

– Что-нибудь узнал? – тихо спросила у него императрица, слепым взглядом обводя двор: дворец вдовствующей императрицы был довольно изящным, особенно сейчас, когда стояла самая весенняя пора. Кругом цвели деревья, и небольшой сад наполнял прекрасный аромат.

– Нет, – покачал головой евнух. Мин Сянь не удивилась – за такое короткое время даже лучший сыщик не смог бы ничего обнаружить.

Направляясь к воротам, она услышала какой-то шум и скосила глаза: у боковой пристройки тетушка Ли, старшая служанка, ругала какую-то девушку с подносом в руках. Мин Сянь все детство прожила в этом дворце и знала, что там располагаются комнаты прислуги и кухня. Девушка вжала голову в плечи, выглядя испуганной. Услышав шаги свиты императрицы, обе обернулись и увидели, что она смотрит на них. Тетушка Ли покраснела и тут же подтолкнула девушку внутрь к открытой двери. Затем она низко поклонилась и зашла за ней, закрывая дверь. Мин Сянь закусила губу в задумчивости.

– Что-то случилось, Ваше Величество? – спросил Чжоу Су, глядя в ту же сторону, что и императрица.

– Эта служанка… – пробормотала она. – Мы уже видели ее. – Бросив эти слова, Мин Сянь неторопливо вышла за ворота, выглядя так, будто никуда не торопится. Стражники по обе стороны прохода почтительно поклонились. Мин Сянь ускорила шаг, стоило дворцу вдовствующей императрицы исчезнуть за поворотом, и старый евнух с трудом поспевал за ней.

Только когда Мин Сянь оказалась в относительной безопасности своего кабинета, она обратилась к Чжоу Су.

– Это была Ли Мэй, – твердо сказала она, глядя, как вытягивается лицо евнуха.

– Вы… вы уверены? – переспросил тот. Откуда во дворце вдовствующей императрицы взяться служанке бывшего наследного принца?

– Мы уверены. Мы видели ее в детстве. Вчера Мы не могли вспомнить ее, но сегодня, разглядев ее лицо, сразу припомнили: именно она прислуживала во внутренних покоях Мин Сюаня. Разузнай о ней все, что сможешь.

– Конечно, Ваше Величество, – все еще в легком испуге отозвался Чжоу Су. Он сразу поспешил откланяться, добавив, что Ян Лэй и Цзи Хэ уже прибыли и ожидают аудиенции.

– Проси, – сказала Мин Сянь, садясь за свой стол.

Вскоре в кабинет зашли старший цензор, Цзи Хэ и Ши Гуань, почтительно становясь на колени и отбивая положенные поклоны.

– Поднимитесь, – позволила императрица. Она посмотрела на остальных слуг, всегда пребывавших в кабинете: – Подать сиденья старшему цензору и Нашему племяннику со вторым помощником Ши. А затем оставьте нас.

Когда все уселись и двери кабинета закрылись за прислугой, Мин Сянь прищурилась. Она посмотрела в честное лицо Ян Лэя и юное открытое лицо Второго принца Ци. За ним сидел Ши Гуань, сложив руки на коленях и опустив голову. Его лицо скрывала маска – видимо, это вошло в привычку у второго помощника, и теперь ему было тяжело от нее избавиться.

– Ян Лэй, – сказала она, переводя взгляд снова на цензора. – Ты хочешь стать верховным цензором?

– Ваше Величество, этот подданный не хочет, – тут же покачал головой тот. – Этот подданный хочет лишь служить императрице верой и правдой.

– Ты нашел того человека?

– Этот подданный нашел.

– Хорошо. Прикажи немедленно схватить его и поместить в темницу.

Ян Лэй в неверии вскинул на нее глаза, не понимая, зачем это, но решив не спорить.

– Что мне сказать в Цензорате?

– Скажи, что это Высочайший указ.

Цензор в удовлетворении кивнул.

– Цзи Хэ.

Мальчик встрепенулся, поднимая на нее большие чистые глаза. Мин Сянь улыбнулась: какой же славный ребенок.

* * *

Когда Чжоу Су вернулся во дворец, ему сказали, что императрица ушла в сад. Он нашел ее в беседке около пруда: с кувшином вина, в задумчивости глядящую на блики солнца на водной глади. Мин Сянь не услышала его шагов, погруженная в свои мысли. Но когда увидела, что это он, и выслушала его отчет, то улыбнулась. Она отдала приказ.

Время пришло.

Загрузка...