Адепт не хуже прочих

Глава 15

Сказать я ничего не успел. Ждал оскорблений и угроз, но вместо этого один крепыш повис на плече, а второй без разговоров саданул кулаком в нос.

— Вот так мы с боярами!

Хрустнуло, мотнулась голова. Я плюхнулся обратно на скамью, мой недавний попутчик тут же навалился сверху, не позволяя подняться и врезал второй раз, но тут уж удалось подставить под удар лоб. Меня качнуло, затылок стукнулся о стену, из глаз полетели искры. Извернувшись, я сунул руку в мешок с пожитками и нашарил там скальпель, а вот в ход пустить его не успел.

— Шухер, братва! — послышался окрик босяка.

Мастеровые разом отпрянули и бросились прочь, не подумал сделать ноги лишь безучастно взиравший за моим избиением лавочник. Стоял и лыбился. Дурачок.

— Что здесь происходит⁈ — требовательно спросил вывернувший с лестницы паренёк в школьной форме с нашивками внутреннего ученика.

Наябедничать мне и в голову не пришло, зажал нос и промычал:

— Есть у вас врач?

— Идём!

Приёмный покой располагался в этом же здании, только пришлось спуститься не на первый этаж, а в подвал. На пороге я замешкался было, но нет, внутри меня встретил не Грай.

— И что же это такое с тобой стряслось? — спросил врач, велев шагать к рукомойнику.

Я умылся и отодвигаться от раковины не стал, так над ней и склонился.

— Нос сломали, — сказал, едва не зарычав от злости.

Черти драные! Мой новый прямой нос!

— Ну давай посмотрим, дружок… — Долговязый и худой будто цапля врач развернул меня к себе и объявил: — Могу вправить. Обойдётся в десять целковых.

— Чего⁈ — округлил я глаза.

Червонец за вправленный нос⁈

Грабёж средь бела дня!

— Стандартные школьные расценки…

Я чертыхнулся, стиснул зубы и в приступе бешенства одним уверенным движением придал носу изначальную форму. Ну — почти.

От боли помутилось в голове, пришлось вновь склониться над рукомойником.

— Зря, — коротко сказал врач и протянул мне плоский кругляш размером с грош. — Приложи к переносице. — Он усмехнулся. — Это бесплатно.

— Зачем? — уточнил я, не спеша выполнять распоряжение.

— Кровь остановить, а то ульёшь тут всё.

И точно — стоило только приложить кругляш к переносице, как он осыпался невесомой пылью и одновременно прекратилось кровотечение. Вроде бы даже опухоль слегка уменьшилась, и совершенно точно пошла на убыль боль.

— Зря! — повторил врач, возвращаясь на своё место. — За лечение платит нанёсший увечье.

— Докажи попробуй! — зло буркнул я и попытался оттереть куртку от крови, но мог бы даже и не пытаться. Пришлось её снимать.

— Уж поверь, за этим дело не станет! — рассмеялся мой собеседник. — Просто обратись к наставнику. Всенепременно обратись! Тебе ещё за прачечную счёт выставят.

Я вполголоса чертыхнулся, поблагодарил врача и отправился менять перепачканную кровью одежду на чистую. Поменял, но долг повесил на себя немалый. Это разозлило. Весьма и весьма. И до того горел желанием поквитаться с обидчиками, а тут и вовсе такая злоба разобрала, что едва из мешка завёрнутый в одежду скальпель не вытянул.

Но нельзя, нельзя, нельзя!

Одуматься заставил хорошо известный всякому босяку страх неминуемого воздаяния. Вот порежу этих выродков на лоскуты, и кому лучше сделаю? Их же за мой счёт зашивать станут! Но и спускать подобное нельзя, тогда затравят.

Так что я справился у первого попавшегося на глаза ученика, с кем стоит поговорить по поводу драки, и взялся караулить у дверей зала некоего наставника Синеока.

Вопреки звучному имени наставник оказался под стать всем огневикам рыжеглаз. И отнюдь не обрадовался, когда ему на дорогу заступил какой-то там абитуриент.

— Позвольте обратиться, наставник, — улыбнулся я вежливо, но без заискивания и представился: — Лучезар из рода Огненной длани…

И вот про род добавил уже, надо сказать, совершенно напрасно — очень уж выразительно поджал молодой человек губы.

— Ну! — поторопил он, неприязненно морщась.

«Не нукай, не запряг!» — едва не вырвалось по привычке, насилу сдержался.

— Меня избили и сломали нос! — объявил я. — Считаю нужным заявить о нападении и требую наказания виновных!

Синеок досадливо отмахнулся и спросил:

— Магия применялась?

— Нет, — признал я.

— Так чего тогда ты хочешь? — возмутился наставник. — Не впутывайте никого в ваши мелкие дрязги! Разбирайтесь сами!

Он вошёл в зал, я зло глянул вслед и осторожно ощупал чуть припухший нос.

Самому разобраться — много ума не надо, да только тогда меня не просто крайним выставят, но ещё и лечение этих уродов оплатить потребуют. Плавали, знаем! Заправилы Заречной стороны такие фокусы просто обожают. Вот уж кто мастера в слова играть и шиворот-навыворот их выворачивать!

Наставник Синеок занял место за кафедрой, и я бросил стоять столбом, прошёл в зал и занял крайнее место в заднем ряду. Абитуриентов набралось под две сотни, но помещение было рассчитано на куда большее количество слушателей, невольно возникло ощущение запустения.

— Приветствую будущих учеников школы Огненного репья! — объявил наставник и улыбнулся. — Да, пока что вы лишь абитуриенты, но уверен — все вы достойно покажете себя в стенах нашей славной школы! Иначе и быть не может!

Собравшиеся оживлённо загомонили, и тогда Синеок резко прищёлкнул пальцами.

— Тишина! — Жест определённо сопровождался сотворением какого-то приказа, все заткнулись в один миг. — Ваши способности уже достаточны для зачисления, иначе бы вы здесь не оказались. Остаётся лишь проявить должное прилежание и не забывать о дисциплине!

Наставник сделал паузу, но на сей раз никто не рискнул произнести ни слова, и тогда Синеок продолжил вступительную речь:

— Вы можете рассчитывать на койку в бурсе, одежду, трёхразовое питание и одно посещение школьного источника для закалки тела и укрепления духа в седмицу. Помимо этого, вас обеспечат алхимическими препаратами, облегчающими процесс возвышения, дадут доступ к открытому библиотечному фонду, а также прочитают курс лекций по введению в магию. Без практических занятий дело тоже не обойдётся: под надзором опытных наставников вы доведёте до совершенства дюжину прикладных приказов.

Я едва не поднялся со своего места и не спросил, что это ещё за приказы такие, но раньше времени привлекать к себе внимание всё же не стал, а остальные то ли были в курсе, то ли просто не решились нарушить тишину.

Синеок сделал паузу, смерил всех пристальным взглядом и продолжил:

— Кому-то этого окажется достаточно, кому-то понадобятся продвинутые алхимические препараты или индивидуальные занятия. Ещё настоятельно рекомендую заранее озаботиться изучением школьной тайнописи и наших уникальных служебных приказов. Тогда сможете начать отработку арканов сразу, как только будут сформированы базовые элементы абриса. Вопросы?

Худой юноша моих лет с костистым лицом поднялся со своего места, будто именно этого момента с самого начала и ждал.

— Наставник, — начал он, слегка поклонившись, — а какие темы будут затронуты во вступительном курсе лекций?

Синеок снисходительно ухмыльнулся.

— Полагаю, всех вас интересует, каковы шансы самостоятельно стать аколитом, если вдруг не получится пройти во внешние ученики? — уточнил он и усмехнулся. — Во вступительных лекциях мы расскажем всё, что только должен знать тайнознатец, который не намерен вечно прозябать в адептах! Более того — в обязательном порядке научим входить в состояние внутреннего равновесия, без чего нет ни малейшего шанса продвинуться дальше седьмой ступени возвышения!

— Атрибут дадите? — выкрикнул тут кто-то, не вставая.

— Схему абриса, семя атрибута, школьную тайнопись и служебные приказы вам предоставят за дополнительную плату. В базовый курс обучения они не входят.

— А в долг можно будет взять?

— Да, школа примет на себя такой риск. Только не ждите никакой уравниловки! Мы обеспечим вам равные начальные условия, но дальше всё будет зависеть исключительно от одарённости и прилежания. Чем лучше зарекомендуете себя, тем больше сможете от школы получить.

И сразу с неизбывной тоской прозвучало:

— Отдавать-то как?

— Не бойтесь! Работой вас обеспечат. Внешние ученики обычно рассчитываются с долгами за три-четыре года и при этом отнюдь не живут впроголодь.

Всё тот же костлявый юнец спросил:

— И долго ждать решения о зачислении?

— Не менее сорока дней карантина и не более месяца со дня следующего небесного прилива, — не слишком-то понятно объявил Синеок и с улыбкой добавил: — Советую ориентироваться на полгода.

Меня при этих словах едва с лавки не подбросило.

Черти драные! Неужто в этой дыре аж шесть месяцев прокуковать придётся⁈

Не хочу!

Раздражение заставило подняться на ноги и во всеуслышание заявить:

— Наставник! На меня напали и сломали нос! Разве такое дозволительно в стенах школы?

Синеока аж передёрнуло.

— Сейчас не место и не время…

— Я требую наказать виновных незамедлительно!

Преподаватель определённо не привык к тому, что его перебивают на полуслове, он даже задохнулся от возмущения — показалось, ещё немного и дым из ушей повалит.

— Требуешь? — едва ли не прорычал он. — Ты требуешь⁈ — И уже спокойней сказал, как отрезал: — В рассмотрении инцидента отказано!

На меня уже пялились решительно все в зале, но я окончательно вжился в роль Лучезара, поэтому не стушевался и на своё место не опустился.

— Всё из-за того, что при нападении не использовалась магия? — спросил я. — Виновные не понесут наказания только лишь из-за этого⁈

— Да! — объявил Синеок и хлопнул ладонью по кафедре.

У меня подкосились колени, и я плюхнулся на скамью. Без чар дело определённо не обошлось, наставник совершенно точно задействовал какую-то неизвестную мне вариацию приказа «ниц!».

— Использование магии в быту на этапе отбора категорически запрещено! — объявил он после этого. — В остальном абитуриенты должны руководствоваться здравым смыслом. Вы обязаны научиться самостоятельно решать свои проблемы! Здесь не приют, никто вам тепличных условий создавать не станет!

Собравшиеся зашушукались, и Синеок призвал всех к тишине очередным хлопком ладони по кафедре.

— В школе все равны! — провозгласил он, повысив голос. — Вне зависимости от происхождения и состоятельности родителей! Здесь всё зависит лишь от ваших способностей! И любые попытки продемонстрировать свою исключительность иным образом будут строжайше пресекаться!

Но это уже был камень не в мой огород, дальше наставник прошёлся по тем абитуриентам, которые не удосужились переодеться в школьную форму. Барышень он особо в краску не вгонял, а вот юношей высмеял безо всякой жалости. Дальше всем велели спускаться в обеденный зал.

Тот оказался весьма просторным, тесниться никому не пришлось — напротив, свободных мест осталось с избытком. Я и вовсе разместился за столом на восемь человек в гордом одиночестве.

«Будто изгой какой», — подумал и даже усмехнулся этой своей мысли.

Не подходят, косятся, посмеиваются и осуждают.

Ну-ну.

Своих обидчиков я из поля зрения не выпускал — продолжал следить за ними краешком глаза, и пока в очереди к раздаче стоял, и когда с подноса на стол миски и кружку переставлял.

Лощёный лавочник за едой не пошёл — бульон, кашу с курицей и кружку травяного настоя ему принёс чернявый босяк. Он ещё и по дополнительной краюхе хлеба всем раздобыть умудрился, но только вознамерился сесть за стол, и заводила указал на меня.

Я заработал ложкой пуще прежнего, только поэтому и успел дохлебать бульон к тому моменту, когда живчик подошёл и без разрешения плюхнулся напротив.

— Златобор велел передать, что стукачам в школе не место! — заявил он во всеуслышание и нагло осклабился.

На нас начали оборачиваться от соседних столов, но я спокойно отправил в рот последнюю ложку бульона, а после ничуть не тише произнёс:

— Лавочник — и Златобор? С претензией у него папенька!

Босяк подался вперёд, зло ощерился и процедил:

— Убирайся из школы, а то худо будет! — И харкнул в мою кашу.

Тут бы ему встать и уйти, но не хватило ума. Остался сидеть, напрашиваясь на неприятности. Впрочем, именно для этого его сюда и послали. За неприятностями.

Я прекрасно отдавал себе в этом отчёт, поэтому легко переборол первый порыв и впечатывать паренька лицом в миску не стал. Да и не вышло бы, пожалуй. Вон как напрягся — каждое движение ловит. Дёрнусь — придётся драться.

И я дёргаться не стал. Напротив, откинулся на спинку лавки и принял расслабленный вид, что под пристальными взглядами абитуриентов оказалось не так-то и просто. Не нацепи я на себя маску Лучезара, точно не сумел бы показную невозмутимость сохранить, а так с презрительной ленцой бросил:

— А ты, Черныш, как погляжу, совсем с головой не дружишь!

Собачья кличка заставила босяка стиснуть кулаки.

— Я — Тень! — объявил он, куда громче, чем следовало бы.

Я же голоса не повысил.

— Черныш, Уголёк, Тень… — перечислил уже с нескрываемой брезгливостью. — Да какая разница? Ты о чём вообще думал, когда под лавочника решил улечься?

Такого от меня парнишка точно не ожидал, уставился во все глаза, не сразу даже с ответом нашёлся, чем я и не преминул воспользоваться.

— Позорище какое! Ты ж не сирота — вон как одёжка аккуратно заштопана, точно ведь мамкина работа. Или сестрицына? Тогда совсем беда. Если брат под лавочника лёг, то и она уже почти что шлюха!

— Да ты…

Босяк покраснел от бешенства и начал приподниматься с лавки, а я припечатал его, чтобы уж наверняка:

— А братья — отрекутся! Не будет у тебя дороги назад. Вот малява уйдёт и отрезанным ломтём станешь.

Оказаться изгоем для босяка, который в жизни кроме родной округи и приюта ничего и не видел вовсе, хуже быть не может. И пусть сидевший напротив меня паренёк уже стал тайнознатцем, но и босяком ещё быть не перестал. Аж взмок весь. В драку не полез. Испугался.

Но сразу нашёлся и расплылся в глумливой улыбке.

— Да ты чего собираешь, боярская отрыжка? — прошипел он, понизив голос. — Ты куда маляву отправлять собрался, дурень?

Я беспечно пожал плечами.

— Ты не с Пристани и не из Ямы, тамошние старшие босяков в строгости держат. Заречная сторона? — Сделал вид, будто задумался, и покачал головой. — Ну нет! С Фабричной округи, да?

Не знал бы этого наверняка, мог и не углядеть, как дёрнулся у босяка глаз, а так начал перечислять:

— Ну и где ты там обретался? В Жаровне? На Трёхтрубном углу?

И вот тут мне улыбнулась удача. Мало того, что вновь приметил нервный тик, так ещё на этот самый угол мы обычно и устраивали набеги, был наслышан о тамошнем заправиле.

— Ха! — расплылся я в широченной улыбке. — Да ты никак под Мстиславом ходил? Вот умора!

Босяку будто мокрой тряпкой по лицу со всего маху съездили. Вытаращился на меня, округлив глаза и разинув от изумления рот. Попросту не мог взять в толк, как высокородный слабак вдруг обернулся ядовитой гадиной, способной и камня на камне не оставить от его устремлений и чаяний.

— Мстислав же при себе двух адептов держит вроде? — продолжил наседать я на паренька. — А ты в аколиты пробиться надумал? Вот они обрадуются! Нет, братец! Такое на тормозах не спустят! Зря ты с лавочником связался. Хоть бы родных пожалел…

И Тень поплыл. Облизнул верхнюю губу и через силу выдавил из себя:

— Не докажешь! — Он тут же воспрянул духом. — Да! Никто тебе не поверит, боярская отрыжка!

— Оглянись, дурачок! — потребовал я. — Все видели, как ты перед лавочником стелился, а сколько здесь босяков, как думаешь? Нешто ни у кого из них знакомых в Фабричной округе не сыщется? Я всё как надо распишу и монет отсыплю, чтобы маляву в лучшем виде доставили. Нет у тебя больше дома, босяк. Был да сплыл.

Тот судорожно сглотнул, попытался было встать, но кинуться на меня не решился и спросил:

— Чего хочешь?

Я подался вперёд.

— Если ты босяк, то и веди себя как босяк! Под лавочников не ложись, с фабричными не знайся! Дошло?

— Дошло, — глухо произнёс паренёк и начал вставать, но я толчком переправил на его край стола миску с кашей.

— Съешь! — потребовал в ответ на недоумённый взгляд.

У босяка взыграло ретивое.

— Сдурел? И не подумаю!

Я мог бы и пригрозить, но вместо этого с деланным безразличием произнёс:

— Твой выбор.

Уж даже не помню, чьих интонаций подпустил в голос, вроде как покойничка Бажена, но — сработало. Паренёк взял ложку и принялся давиться кашей. Умял её, после молча встал и вернулся к столу с обалдевшим от происходящего лавочником, забрал оттуда свои харчи и, не слушая расспросов, перешёл на другое место.

Все на него так и уставились, но я напомнил о себе абитуриентам, небрежным движением руки смахнув на пол пустую миску. Та разлетелась на черепки, и рядом вмиг очутился один из приглядывавших за порядком в обеденном зале учеников.

— Собери! — потребовал он.

Я кочевряжиться не стал и унёс керамические осколки к помойному ведру.

— Стоимость разбитой посуды будет записана на твой счёт! — объявил там незнакомый наставник.

Имени он не спросил, не иначе почерпнул его из метки.

— Как вам будет угодно, — спокойно сказал я и двинулся к входной двери, озаботившись тем, чтобы мой путь пролегал мимо стола, за которым трапезничал лавочник и парочка его подпевал.

Крепыши следили за моим приближением во все глаза, а вот Златобор сидел спиной и без всякого аппетита выбирал из каши куски курицы. Мимо я, разумеется, не прошёл. Шагнул с прохода и стиснул в сгибе локтя толстую шею, а свободной рукой со всех сил приложил лавочника по почке. Ладонь резанула грань керамического черепка, но меня это не остановило, и я ещё дважды всадил в пухлый бок острый обломок миски.

Рывок в сторону!

Один из фабричных попытался отшвырнуть меня ударным приказом, но промахнулся и сшиб с ног какого-то случайного бедолагу. Второй замешкался, и я не счёл за труд поторопить его броском окровавленного черепка.

Осколок миски разметало отторжением, а миг спустя раздался громогласный рык:

— Стоять!

И одним только окриком дело отнюдь не ограничилось. Нет, тяжестью небес не обрушился на плечи приказ «ниц!», просто отнялись руки и ноги. Я лихорадочным усилием втянул в себя энергию, но тотчас опомнился и перебарывать чужую волю не стал.

Бежать мне было некуда и самое главное — незачем.

В своём праве!