Адепт не хуже прочих

Глава 18

На сей раз директор меня своим вниманием не удостоил, и даже старший наставник интереса к драке не проявил. Будто не боярин бучу устроил, а отпетое хулиганьё нашкодило. Всем участникам стычки присудили по десять суток карцера — явно с тем расчётом, чтобы освободились лишь под самый занавес карантина и дальше уже мотали кишки кому-нибудь другому. Восстановление выбитых ударом подноса зубов повесили на признанного зачинщиком драки Златобора, что меня всецело устроило, а вот пребывание на нижнем уровне казематов понравилось куда меньше заточения в обычной камере. Там было холодно и сыро, до небесной силы получалось дотянуться лишь предельным напряжением воли, приказом же по изукрашенным чёрными символами прутьям решётки я за всё время так и вовсе не ударил ни разу — и от простого касания к ним перетряхивало, только к самому концу своего заточения приноровился воздействие охранных чар гасить.

Всё что оставалось — это медитировать и пытаться обрести состояние равновесия, но соединить дух и сознание в единое целое не получилось. Раз за разом чего-то недоставало, а чего именно — не понять.

Выпустили после завтрака. Сводили в купальню, побрили и вручили комплект новой формы. Думал, дальше отправят на занятия, но ничего подобного: со мной возжелал побеседовать школьный казначей — тот самый лысоватый дядечка с сонными глазами, который встречал абитуриентов и занимался оформлением контрактов.

— Присаживайтесь, Лучезар! — указал он на стул для посетителей, скрипучий и шаткий, при этом из общей обстановки тесной комнатушки, сплошь заставленной шкафами, ничуть не выбивавшийся. Сам хозяин кабинета сидел на точно таком же.

— Чем обязан? — спросил я, изрядно происходящим обеспокоенный.

— Меня встревожил ваш случай, — ответил дядечка и раскрыл лежавшую перед ним папку. — Впервые на моей памяти содержание в карантине столь перспективного абитуриента обошлось школе всего лишь в двести девяносто семь целковых.

— Во сколько⁈ — охнул я, поражённый озвученной суммой. — За что⁈

Казначей протянул листок с расчётами.

— Поглядите сами. Два целковых в сутки уходило на питание, плюс лечение, плюс ремонт испорченного имущества. Работа с зачарованным металлом обходится недёшево, знаете ли! — Он вдруг встрепенулся. — Да! На ваш счёт внесли пятьдесят грошей за услуги прачечной! Вам это о чём-то говорит?

Я никак на вопрос не отреагировал и углубился в изучение сделанных идеально ровным почерком подсчётов.

— Какое ещё, к чертям собачьим, лечение⁈ — возмутился я, дойдя до кругленькой суммы в треть всего долга.

Хозяин кабинета поглядел в ответ с укором.

— Понимаю ваше раздражение, но всё же попрошу следить за словами.

— Но я не получал никакого лечения!

— Из-за неумеренного потребления алхимических препаратов ваша печень находилась в чрезвычайно плачевном состоянии! — объявил казначей и протянул мне очередной листок. — Вот медицинское заключение, которое не сможет оспорить ни один крючкотвор. Без надлежащего лечения вам оставалось жить месяц, самое большее — два.

На протянутый документ я даже не взглянул. Просто вспомнил вдруг, как вскоре после водворения в карцер перестала появляться по утрам во рту горечь и совсем пропала изжога.

Грай! Сволочь такая!

Но совладал с эмоциями и с показным безразличием спросил:

— Надо понимать, травяные отвары мне давали не простые?

— Именно, — подтвердил дядечка. — Удивительно, что их не прописал вам приютский врач. Или вы принимали алхимические зелья втайне от него?

— Давайте сменим тему, — попросил я тоном Лучезара, коим тот общался с теми, кого по какой-то причине не мог послать куда подальше.

Настаивать на ответе казначей не посчитал нужным, вернул в папку листок с расчётами и улыбнулся, но прозрачно-жёлтые глаза глянули холодно и остро.

— Мои коллеги списали вашу удивительную для представителя боярского рода въедливость, не сказать — мелочность, на юношеское бунтарство, но я не счёл за труд обратиться за гарантийным письмом к казначею рода Огненной длани…

Мурашки у меня по спине так и побежали.

— Лучезар, нам не заплатят за ваше обучение ни единого гроша! Вас сослали в приют с условием, что вы проведёте в нём остаток жизни и никогда… Слышите? Никогда не пройдёте ритуал очищения! Поэтому с вашей стороны было крайне непорядочно впутать в свои семейные дрязги школу!

— Не понимаю, о чём вы! — отрезал я. — Это какое-то недоразумение!

— Ваши родичи крайне возмущены сложившейся ситуацией и даже прислали своего представителя в Крутогорск. Желаете встретиться с ним и уладить это… недоразумение?

Мысли заметались в голове, будто встревоженные пичуги.

Лучезар — не просто последний в семье, но ещё и сосланный в приют на задворках Поднебесья изгой. Если его родственнички доберутся до меня и вскроется подлог, а он непременно вскроется, на Грая и его подопечного откроют охоту. Именно поэтому я и должен был умереть у «Парового котла».

Черти драные! Что же теперь делать?

Я шумно выдохнул и сказал:

— У меня и в мыслях не было вовлекать в свои семейные неурядицы школу. Я просто хотел получить метку о прохождении ритуала очищения и уйти.

Казначей развёл руками.

— Но не ушли и пробудете здесь как минимум до весны. И скажите на милость, какой смысл школе возиться со столь проблемным учеником? Из-за жалких трёх сотен целковых? Это даже не смешно! С другой стороны… — Дядечка выразительно посмотрел на меня, и голос его стал вкрадчивым. — Школа готова защищать свои вложения. Если вдруг возьмётесь за ум и со всем усердием начнёте постигать премудрости тайного искусства, нам не останется ничего, кроме как дать вам возможность рассчитаться с долгами за обучение. Уверен, в этом случае будет изыскана возможность отправить вас подальше от родичей, и мы даже готовы зафиксировать это обязательство документально…

Я не удержался и нахмурился.

— Да какие там премудрости? Атрибут у меня есть, абрис собственный, алхимия под запретом, школьная тайнопись — бесполезна! Вот что ещё остаётся, а?

Хозяин кабинета вновь зашелестел листами.

— Фактически уже сейчас вы способны полноценно нагружать сразу два исходящих меридиана, вот только их прожиг и развитие — дело небыстрое. Есть специальные средства, существенно ускоряющие этот процесс. Они не из дешёвых, зато безопасны для организма и не гробят почки и печень.

Я озадаченно хмыкнул.

— А разве можно задействовать одновременно два меридиана без силового узла?

— Судя по заключению, зачаток излива ядра вами уже практически сформирован.

— Излив считается узлом?

— Узлом считается ядро! — объявил казначей. — В этом отношении излив ровно столь же функционален.

Функционален? Я пропустил незнакомое словечко мимо ушей и припомнил абрис школы Пылающего Чертополоха, точнее — свой прежний подсчёт узловых точек. Ядро я тогда не учёл — выходит, напрасно. Значит, узлов в нём всё же тридцать семь. И ещё я подумал, что наличие полноценных меридианов существенно упростит работу с приказами, поэтому кивнул.

— Годится. Когда приступим?

— Всему своё время, — улыбнулся казначей и выложил передо мной какой-то документ. — Это отказ от рассрочки с вашей стороны и обязательство обеспечить вас работой непосредственно после выпуска с нашей. Ознакомьтесь и подпишите.

Текста на листке оказалось не так уж и много, я прочитал его трижды и, хоть никаких подвохов не заметил, всё же счёл нужным уточнить:

— Рассрочка предоставляется всем выпускникам?

— Нет, только лицам благородного происхождения.

Ага! Мне чужого не надо!

Я поставил крестик, спокойно выдержал возмущённый взгляд казначея и спросил:

— Что дальше?

— Дальше вам нужно будет научиться входить в состояние внутреннего равновесия и завершить формирование излива, — улыбнулся казначей. — Со вторым проблем не ожидается, а вот первому проще всего научиться в непосредственной близости от источника. Расценки до вас доводили?

Я кивнул и не могу сказать, будто в итоге мы расстались с казначеем всецело довольные друг другом, но и удара в спину от него в ближайшее время ждать не приходилось. Как сказал Первый, молодой петушок стоит куда дороже цыплёнка. Лишь бы пошла впрок учёба уже мне самому…

При заселении в бурсу пришлось подсуетиться. Вроде бы какая разница — с кем жить, только меньше всего мне хотелось оказаться в одной комнате с лавочником и парочкой его подпевал, так что пускать ситуацию на самотёк я не стал. И раз уж за обещанным вознаграждением подвалили босяки, указал им на ближайшую дверь:

— Айда заселяться.

Черноводский выговор так поразил парней, что они без лишних разговоров зашли в спальню, а вот я задержался в коридоре, обратив внимание на неуверенно вертевшего головой по сторонам юнца — русоволосого, худого и с тронутой белизной глазами. Вслед за ним топал другой адепт из нашего отряда — смуглый, темноволосый и курчавый.

Комнаты были рассчитаны на четверых, я ухватил худого парнишку за руку и затянул его к себе, а фургонщику бросил:

— Дальше проходи. Мест нет!

Босяки озадаченно уставились на нашего нового соседа.

— Знакомый твой, боярин?

— В одном отряде числимся, — сказал я и пояснил: — Там фургонщик топал, на дух их породу не переношу.

— Будто их кто-то любит! — хохотнул темноволосый и протянул руку. — Ёрш!

— Вьюн! — представился следом второй, а после напомнил: — Четвертак гони!

— Вы никак с Пристани? — предположил я.

Босяки удивлённо переглянулись.

— А ты сечёшь!

Я вручил им серебряную монету и Серым называться не стал.

— Я — Лучезар.

— Да знаем! — отмахнулся Вьюн, и все мы уставились на худого паренька, неуверенно теребившего ремень свисавшей с плеча сумки.

— Не боись! — улыбнулся ему Ёрш. — Сосед же — значит, свой!

Худой фыркнул.

— И ничего я не боюсь! Думаю, какую кровать занять. А зовут Дарьяном.

Но перевести разговор на выбор коек у него не вышло.

— Ты кто по жизни-то? — с интересом уставился на паренька Ёрш.

Дарьян оказался из нас самым высоким и самым тощим, больше в его внешности ничего примечательного не было — шкелябра и шкелябра. Разве что нос из-за общей худобы слишком длинным казался, да цвет глаз говорил о несомненном сродстве с белым аспектом. У меня оно проявлялось далеко не столь явно.

— Из книжников, — нехотя ответил Дарьян.

— Не из лавочников — и то хлеб! — усмехнулся я и спросил у босяков: — Вы какую кровать займёте?

— Так разыграть надо! — предложил Вьюн. — Только во что?

— Да хоть во что! — Я показал парням пустую ладонь, тряхнул кистью и продемонстрировал пару пятиалтынных, погонял их меж пальцев, заставил исчезнуть сначала одну монету, затем и другую. — Выбирайте, пока возможность есть.

— Во ты шулер! — восхитился темноволосый Ёрш и указал на двуспальную кровать у двери. — Тогда эта наша!

Я кивнул и спросил у Дарьяна:

— Верхняя, нижняя?

Тот кинул сумку на нижнюю, я забросил мешок наверх.

Парочка учеников прикатила тележку с постельным бельём, а только мы заправили кровати, как всех позвали на построение. На выходе из комнаты я столкнулся с кудрявым абитуриентом, лицо которого невесть с чего показалось удивительно знакомым.

— Привет, Лучезар! — протянул тот руку.

Тут-то я и вспомнил огневика, которому Грай поручил поджарить меня в приюте, и надменно вскинул подбородок.

— Держись от меня подальше! — произнёс с намертво заученными интонациями Лучезара, хоть на деле с превеликой охотой ухватил бы адепта за грудки и колотил головой о стену до тех пор, пока у него мозги из ушей не полезут.

Кудрявый глянул недобро и процедил.

— Ну-ну…

Но его окликнули:

— Радим! — вот и утопал.

А ко мне подступил Дарьян.

— Ты чего это? — спросил он. — Будто другой человек говорил!

Я отмахнулся.

На построение нас вывели во внутренний двор. К словам чего-то там вещавшего Синеока я не прислушивался и всё больше вертел головой по сторонам. В отличие от прошлого сборища все абитуриенты оказались одеты в школьную форму. На ком-то она сидела как влитая, на ком-то смотрелась как на корове седло, но проявить своеволие не решились ни лавочник Златобор, ни дворянчик Буремир. И ещё — было почти тепло.

Давно зима началась, а даже пар изо рта не вырывается, разве что слегка ноги в сандалиях зябнут. Чудеса, да и только!

Постояли, послушали, отправились на занятия. А только вышли со двора бурсы и оказались посреди самого настоящего городка с замощёнными брусчаткой улочками, сточными канавами и трёхэтажными каменными домами, крытыми одинаковой черепицей. На глаза то и дело попадались лавки, и отнюдь не только книжные, а ещё мы прошли мимо парочки пивных, более того — чуть в сторонке я углядел особнячок с вывеской «Горячая нимфа». Судя по развратного вида дамочке, нарисованной сбоку, был это бордель.

В одном направлении с нами шагали преимущественно молодые люди в школьной форме, но изредка попадались на глаза и чёрные мантии преподавателей. Оглядевшись, я решил, что могу считаться самым старшим лишь в отряде да одним из таковых среди абитуриентов, но никак не во всей школе. Великовозрастные ученики встречались не так уж и редко, да чего там далеко ходить — Огнеяру, которого вновь поставили присматривать за нами, было уже за двадцать.

К его чести, молодой человек не просто безостановочно пёр вперёд, а время от времени оборачивался и давал пояснения. Касательно кварталов, через которые мы сейчас шли, он сказал, что тут снимают жильё те ученики, которые не желают ютиться в бурсе.

— Цены весьма умеренные!

Заряна кивнула.

— Да-да, мы уже присмотрели квартирку.

Мы — это она и черноволосая пигалица со смешными косичками. Всю дорогу эти две столь несхожие девицы держались друг друга, а за ними вовсю увивался Буремир, но именно что — увивался, а не шагал рядом на правах официального ухажёра стройной дворяночки. Вроде бы какое мне до того дело, но невесть с чего сему обстоятельству порадовался.

Жилые кварталы прорезала прямая как стрела улица, по ней мы вышли к парку с облетевшими на зиму деревьями. Дальше маячило здание, своим внешним видом весьма напомнившее мне приют.

— Третий учебный корпус! — объявил Огнеяр. — Заниматься будете преимущественно в нём. Правый пристрой — библиотека. Левый — трапезная.

Он завёл нас в просторный внутренний двор, и там мы немедленно сделались центром всеобщего внимания. Точнее, таковым сделались барышни. Буквально каждый юнец полагал своим долгом послать приглянувшейся девице воздушный поцелуй или хотя бы просто присвистнуть.

Наш сопровождающий ободряюще улыбнулся и сказал:

— Не обращайте внимания, это просто дань традиции. Но если кто-то будет чрезмерно назойлив — сразу сообщайте мне или любому наставнику. Излишне навязчивые ухаживания полагаются серьёзным проступком — без последствий такое поведение не останется.

— И сами справимся! — выпятил грудь колесом Буремир.

— Никаких драк! — предупредил его Огнеяр и отвлёкся на вопрос одной из простушек. — Нет, в школах не практикуется раздельное обучению юношей и барышень. К слову, большинство учениц находят будущих супругов именно в стенах учебных заведений!

Через боковой вход мы вошли в здание и поднялись на второй этаж, а когда расселись за партами, черноволосая пигалица шепнула Заряне.

— Он с тебя всю дорогу глаз не сводил!

— Кто?

— Огнеяр!

— Брось, Беляна! Он же старый!

— И ничего не старый! — хихикнула названная Беляной девчонка. — Лет двадцать с хвостиком. И уже аколит!

— С хвостищем, а не с хвостиком. И ещё аколит, а не уже аспирант!

— Ну, тебе не угодишь!

Тут в аудиторию не вошла даже, а вплыла молодая дама в платье со столь пышными рукавами, каких мне ещё в жизни видеть не доводилось. Грудь у неё была ничуть не менее пышной, выразительные глаза — прозрачно-голубыми.

Необычный оттенок для школы огневиков.

Все разом встали, дамочка оглядела нас и разрешила садиться.

— Меня зовут наставница Купава! Ну а вас запоминать я не вижу смысла, поскольку видимся мы первый и последний раз, — прямо заявила она, пройдясь перед первым рядом парт.

Абитуриенты мужского пола так и прикипели взглядами к соблазнительно-глубокому вырезу платья — я исключением тоже не стал, но сразу опомнился и обратился в слух. Следить за покачиванием груди было, конечно, чрезвычайно интересно, да только в отличие от остальных я в тайных искусствах полный ноль, отвлекаться нельзя!

Но — нет. В кои-то веки я оказался наравне со всеми. В мыслеречи, которой нас взялась обучать грудастая наставница, никто ничегошеньки не понимал.

— Мыслеречь — это основа основ! — оповестила нас дамочка. — В первую очередь мы воинство Царя небесного, а всякий серьёзный демонический прорыв сопровождается….

Она сделала паузу, но никто её высказывание не продолжил, и тогда я брякнул наугад:

— Тишиной!

— На будущее: поднимайте руку и ждите дозволения ответить! — сказала наставница вроде как всем и кивнула уже непосредственно мне. — Именно так! Но дело даже не в том, что пропадает возможность вербального общения. Подобным образом на вас станут воздействовать бестелесные сущности и прочие потусторонние твари. Окажетесь не готовы — примете иллюзии за чистую монету и пропадёте.

Тут одна из барышень подняла руку, дождалась разрешения и спросила:

— Почему же нас не учили этому раньше?

— А зачем? — улыбнулась наставница. — Чтобы вы все занятия напролёт перемывали косточки воспитательницам? Или изводили друг друга, не позволяя сосредоточиться на учёбе?

Следующий час она пыталась донести до нас основы мыслеречи, но из всей лекции я понял лишь, что создавать полноценные иллюзии по силам только тайнознатцам с небесно-голубым или схожим аспектом, а забраться кому-то в голову так и вовсе много сложнее. Но — возможно. Особенно, если за это возьмётся некое потустороннее или демоническое существо.

— Для начала попытайтесь перекинуть друг другу воспоминания и реальные образы — чем ярче, тем лучше, — сказала наставница, когда подошло время практических занятий. — Так вы подготовитесь к полноценному мысленному общению. Главное, не пытайтесь поделиться чем-то вымышленным: каким богатым ни было бы ваше воображение, для другого человека выдуманная картинка окажется чем-то сродни детской мазне. — А после она с усталой улыбкой добавила: — И традиционно призываю юношей не делиться с барышнями видом своего мужского достоинства. Ладно просто пощёчину схлопочете, но могут ведь и на смех поднять. Стыда потом не оберётесь.

Кто-то захихикал, кто-то зарделся, а черноволосая приятельница Заряны спросила:

— А барышням дозволяется смущать молодых людей?

— Дерзайте! Но учтите, что в этом случае они непременно воспылают желанием узреть ваши прелести воочию, — вроде как совершенно серьёзно ответила наставница. — И не забывайте о том, что мыслеречь это ещё и оружие. Если кто-то желает научиться закрывать свой разум от внешнего воздействия, записывайтесь на мой курс.

«И платите денежки», — подумал я, да и остальные никакого интереса к словам наставницы не проявили. Та понимающе улыбнулась, взглянула на юнца, который совсем уж беспардонно пялился на вырез её платья, и тот не вздрогнул даже, просто вдруг обмяк и навалился грудью на парту, крепенько приложившись лбом о столешницу.

Дамочка склонилась к нему, нащупала пульс и объявила:

— Сомлел. — А после ответила на так и вертевшийся у всех на языке вопрос: — Роды!

Я судорожно сглотнул. Передёрнуло от услышанного не только меня, и не одних лишь юношей. Беляна так и вовсе чертыхнулась от избытка чувств, после виновато глянула на подружку и постучала двумя пальчиками себя по губам.

Потерявшего сознание бедолагу перенесли к стене и уложили на пол, а дальше мы разделились на пары и начали поочерёдно вбивать мысленные образы в чужое сознание, точнее — пытаться это сделать. Наставница время от времени тасовала абитуриентов, и первой достать меня умудрилась черноволосая пигалица Беляна. Уж не знаю, какими именно образами пытались поделиться её предшественники, а на сей раз я сначала уловил жужжание мух и смрад разлагающейся плоти, затем разглядел истерзанное каким-то зверем тело. После уловил тени стоявших кругом людей и — всё. Наваждение сгинуло, будто ничего и не было вовсе.

Жужжание мух, смрад мертвечины, бездыханное тело — со всем этим я сталкивался в своей прошлой жизни не единожды, не иначе именно поэтому и оказался способен тошнотворную картинку воспринять. Дальше мне осталось лишь ухватиться за ощущение, возникшее при соприкосновении с чужим разумом, сосредоточиться на нём и перебросить девчонке вид выловленного из реки покойника.

Беляна оказалась крепким орешком и тут же ответила освежёванной кабаньей тушей, я отмахнулся образом жарившейся над костерком крысы и в ответ заработал удар розгами. Больно не было, но душу резануло ощущение необычайной обиды, так что я без промедления шибанул девчонку воспоминанием о том, как под плетью лопается кожа, ты замираешь на миг и лишь после этого начинаешь орать как оглашенный.

Барышня ойкнула, и тут нас поменяли местами, напротив меня встала Заряна.

«Черти драные! — мысленно ругнулся я, сетуя на собственную неосторожность. — Так можно и чем лишним поделиться!»

А миг спустя внутри меня раскрылся огненный цветок! И вновь ощущения эти оказались прекрасно знакомы — нафантазировать нечто подобное было попросту невозможно, девчонка несомненно обладала атрибутом. Вот тебе и дом Пламенной благодати!

От изумления я едва не ответил собственными впечатлениями о том, как во мне проросло огненное семя, но в самый последний миг опомнился и перекинул воспоминание о возникшем в руке полевом цветке, преподнесённом в подарок Рыжуле.

Заряна расплылась в улыбке, а Буремир рубанул меня саблей. Точнее — саблей рубанули его самого. Затупленной учебной саблей по кольчуге с поддетым под него стёганным жакетом. Ха! Я припомнил, какие ощущения испытывал, когда в дух врастал атрибут, поделился ими с дворянчиком, и того передёрнуло.

К концу занятия все раскраснелись и взопрели, будто не мыслеречь отрабатывали, а баржу с углём разгружали.

— Идите обедать, — отпустила нас наставница. — Трапезная в левом крыле. Ровно через час вас заберут со двора на отработку приказов. Не опаздывайте!

Все повалили на выход, а я вспомнил, как легко забрался мне в голову бес, и потому задержался. Казначей ясно дал понять, что лишь траты на обучение помогут избежать скорой встречи с любящими родственниками, и чем спускать деньги на всякую бесполезную ерунду, я решил озаботиться защитой сознания от поползновений других тайнознатцев и потусторонних тварей.

Дамочка поглядела с несказанным удивлением.

— Чем-то могу помочь? — поинтересовалась она.

— Хочу записаться на полный курс.

— Вот как? Заниматься предпочтёшь в общей группе или индивидуально? — Наставница оценила моё замешательство и улыбнулась. — Индивидуально — это не в постели, просто сосредоточимся на тех моментах, которые будут наиболее актуальными именно для тебя.

Я окончательно запутался и потому выложил всё как есть:

— Не желаю, чтобы кто-нибудь шарил у меня в голове.

— Такое уже случалось прежде?

— Однажды.

— И насколько… глубоким было проникновение?

Я понял суть вопроса и ненадолго задумался, потом неопределённо пожал плечами:

— Не слишком-то.

Дамочка кивнула.

— Хорошо, я поставлю тебя в своё расписание.

Я поблагодарил наставницу, сбежал на первый этаж и вслед за остальными вышел во двор. Большинство соучеников обступили красного как рак паренька, с которым наставница поделилась воспоминаниями о родах, и лишь Заряна с Беляной да ещё примкнувший к ним Буремир уже шагали к левому крылу учебного корпуса. В трапезную и прямиком к скорым неприятностям.

Или же те неприятности караулили меня? Кто бы подсказал…