Адепт не хуже прочих

Глава 16

Всё закончилось в кабинете директора.

Отвели меня туда не сразу, разбирательства шли по нарастающей — и наставники прогнуть пробовали, и школьные чинуши рангом повыше, но всё без толку. Не на того напали! С магическим давлением я свыкся в приюте, а запугать человека с бронёй боярского происхождения — не так-то и просто.

Да невозможно это попросту! Тут бы даже высокородный юнец слабину не дал, а меня на Заречной стороне кто только на испуг брать не пытался! И там запросто мог головы лишиться, а здесь никто и пальцем тронуть не посмеет. Даже крепким словцом ни разу не припечатали, опасаясь честь рода задеть. По душам разговаривали, запутать пробовали и вынуждали вину признать, да только какой разговор по душам может быть, когда на человека с холодным презрением взираешь?

О да! В роль Лучезара из младшей семьи древнего рода я вжился дальше некуда!

Ну а что сознаваться и брать на себя вину ни в коем разе нельзя — так это любой даже самый сопливый босяк знает. У нас ведь тоже всяких хитрованов хватает, которые мягко стелют, да жёстко спать.

В кабинет директора я вошёл с гордо поднятой головой. Тот оказался седобородым стариком, но отнюдь не дряхлым, незримым жаром от него так и веяло. В первый миг снова в приютском подвале с якорем источника себя ощутил, но нет, конечно же — нет. Труба пониже, дым пожиже. Глаза вот только… Глаза — будто топки фабричных печей.

Поборов неуверенность, я небрежным кивком поприветствовал хозяина кабинета и с интересом оглядел обстановку. Полированный стол, книжные шкафы, разожжённый камин. Под потолком, помимо люстры, висело чучело ящера в пару саженей длиной.

Чучело⁈ Тварь покосилась на меня, слегка приоткрыла пасть и сразу захлопнула её, клацнув страшенными зубами.

Я едва не обделался от неожиданности, но тут же вернул на лицо презрительно-снисходительную улыбочку, которая сходила с губ Лучезара, лишь когда тот ел или спал.

— Возмутительное нарушение школьного распорядка! — перешёл в атаку наставник Синеок. — Попытка убийства!

Голос его дрожал от ненаигранного возмущения, а вот опустившийся в кресло старший наставник хоть и кивнул, соглашаясь с этим глупейшим обвинением, но произнёс уже совершенно бесстрастно:

— Да-да! Ужасная история!

Этот ушлый тип раскусил меня в два счёта и пожалел своё время и нервы, решив переложить проблему на чужие плечи.

— Ну-с, молодой человек! — хмуро глянул на меня старикан. — Что скажете в своё оправдание?

Я хотел было опуститься в свободное кресло, но в самый последний момент от этой идеи всё же отказался и лишь небрежно облокотился на его спинку. Просто заглянул в глаза директора, и увиденное не понравилось до чрезвычайности. Вместо радужки — расплавленная лава. Сразу вспомнился тот драный боярин из рода Пурпурного змея, что приложил меня тростью, вот и сделалось не по себе.

Но совладал с неуверенностью, ещё больше задрал нос и отрезал:

— Решительно не понимаю сути претензий!

— Ты чуть не убил другого абитуриента! — прорычал наставник Синеок. — На твоих руках его кровь!

— Вовсе нет, — спокойно возразил я и посмотрел на перетянувшую правую ладонь повязку. — Кровь моя собственная, а тому лавочнику я разве что чуток шкуру попортил.

— Вот! Он сам признает!

Я вздохнул и закатил глаза.

— Говорить о покушении на убийство попросту глупо!

— И всё же это серьёзное нарушение порядка! — уверил меня директор. — Без последствий подобное поведение остаться не может!

— Разве? — Я не утерпел и плюхнулся в кресло, оказавшееся чертовски удобным. Уместился в нём, закинул ногу на ногу, улыбнулся. — Но ведь я действовал с дозволения наставника Синеока!

— Ложь! — взорвался тот.

Я посмотрел на него и ледяным тоном произнёс:

— На вашем месте я бы получше следил за своим языком! Вы в присутствии двух сотен свидетелей заявили, что абитуриенты должны сами решать свои проблемы, главное только не использовать магию!

Наставник аж задохнулся от возмущения, но перехватил предостерегающий взгляд непосредственного начальника и на крик не сорвался, ограничился лаконичным:

— Я вовсе не это имел в виду.

— Да неужели? — улыбнулся я на сей раз совершенно искренне и начал загибать пальцы. — Вы не пожелали дать ход жалобе на избиение, прилюдно подтвердили, что рассмотрена она не будет и отказались призвать к ответу моих обидчиков, раз уж они не задействовали магию. И сказали, что здесь нам не теплица и мы должны решать свои проблемы самостоятельно. Я решил. И что не так?

Синеок покраснел как варёный рак, на помощь ему пришёл старший наставник.

— Лучезар, вы и в самом деле всё неверно поняли, — уверил он меня. — Драки в стенах школы категорически запрещены!

— Очень интересно! — Я поднялся из кресла и прошёлся по кабинету. — То есть, когда мне сломали нос… Да-да! Именно сломали! Это не было нарушением правил? Мне ломать нос — допустимо?

— К рассматриваемому инциденту это не относится!

— Знаете, судари! — Обвиняющим жестом я наставил указательный палец на Синеока. — Если изначально мне показалось, будто этот человек всего лишь недолюбливает людей благородного происхождения…

— Вздор! — перебил меня наставник.

Я заткнуть себя не позволил и повысил голос:

— То теперь задумываюсь, не связано ли такое отношение с тем, что семья Серебряного всполоха входит в род Огненной длани!

Будь я простым учеником, давно бы очутился под замком, но к дворянам и уж тем паче боярам отношение особое. Легко качать права, когда можешь рассчитывать на поддержку рода, когда нападки на тебя — это нападки на могущественную семью.

Черти драные, да ведь у нас всё ровно так же! Клоп вечно старшим братом босяков стращал, а Ясена никто и пальцем тронуть не смел из-за близости его отца к Барону!

Директор прочистил горло и предупредил:

— Не стоит разбрасываться бездоказательными обвинениями, молодой человек!

Мысли путались и отчаянно не хватало слов, но сроду на косноязычие не жаловался, да и беседы с Лучезаром и Граем впрок пошли.

— А посудите сами, как это выглядит со стороны! — развёл я руками и указал на своё припухшее лицо. — Сначала избившие меня абитуриенты освобождаются от наказания, о чём заявляется публично, а теперь меня собираются привлечь к ответу за ровно то же самое! Нет, ноги моей в этом заведении не будет!

— Отказываетесь продолжить обучение? — хищно прищурился старший наставник.

— Полагаю, мы придём к соглашению…

Но не тут-то было.

— Месяц карцера! — объявил хозяин кабинета, припечатав ладонь к полированной столешнице. — И по две седмицы тем, кто будет изобличён в вашем избиении. Нарушения порядка мы не спустим никому!

Меня аж подбросило.

Месяц карцера⁈ Да как так-то⁈ Я же боярин! Разве так можно⁈

Неужто и вправду — можно?

Черти драные! Надо было сразу после получения метки отсюда ноги делать! Пусть бы искали! Уж добрался бы до Южноморска как-нибудь!

Но в глубине души я знал: нет, не добрался бы, поймали. А после обратились бы за оплатой долга к роду Огненной длани и тогда…

О дальнейшем развитии событий я думать не стал и мимолётную слабость тоже не выказал — вжился в роль Лучезара, это и спасло. Нам, боярам, лицо терять не с руки. Мы, сука, гордые! Не люди — гвозди!

А директор, между тем, и не думал умолкать.

— Стоимость лечения пострадавшего…

— Оплатит школа! — перебил я его уже безо всякого почтения. — Ну или наставник Синеок лично, раз уж всему виной его возмутительное бездействие! Мне в удовлетворении было отказано, и я ни за кого платить не собираюсь. И уж поверьте, судейские крючкотворы меня в этом поддержат!

Глаза старикана полыхнули оранжевым, но вовлекать в разбирательство посторонних он не пожелал и пошёл на уступку.

— Оплатит школа, — подтвердил с плохо скрываемым раздражением. — А у вас, Лучезар, будет вдосталь времени подумать о своём поведении! Пребывание в карцере тому чрезвычайно способствует.

— Да-да! — покивал я, доставая контракт со школой. — На хлебе и воде, полагаю?

— Всенепременно! — злорадно оскалился наставник Синеок.

— Отлично! — улыбнулся я. — Бурсу — вычёркиваем! Трёхразовое питание — вычёркиваем! Доступ в читальный зал — вычёркиваем! И закалку вблизи источника — вычёркиваем тоже! Что ещё? Алхимию — вон! Занятия за грядущий месяц оплачены тоже не будут!

Ха! Да заселиться в карцер — это отличная идея! Денег сберегу — море!

Директор попросту опешил, а старший наставник поднялся из кресла и объявил:

— Стоимость обучения пересмотрена не будет, поскольку вы признаны виновным в нарушении внутренних правил школы!

— Все претензии к наставнику Синеоку! — объявил я, решив стоять на своём до конца. — Я руководствовался его словами, чему есть две сотни свидетелей! И вот ещё что, судари! Столь длительное нахождение в карцере делает моё дальнейшее обучение в школе попросту невозможным! Я безнадёжно отстану от других абитуриентов, с вашей стороны это откровенное злоупотребление…

Но тут уж заткнули меня самого. Директор вновь хлопнул ладонью по столу и отрезал:

— Лучезар, вам будет предоставлена возможность заниматься в карцере! — И заявил уже не мне, а Синеоку: — Отведите его на обследование, затем снабдите учебными пособиями и поместите в карцер! — После ворчливо добавил: — С питания не снимайте…

Недобрая улыбка наставника самую малость померкла, но кривить уголки губ он всё же не бросил и с издевательской вежливостью указал на дверь:

— Прошу!

Обследованием абитуриентов занимались два наставника в белых халатах и троица учеников в похожих, только далеко уже не столь чистых одеяниях. Когда меня завели в просторную комнату на третьем этаже, они начинали сворачиваться.

— Ну наконец-то! — раздражённо фыркнул дядька с кустистыми бакенбардами. — А мы уж и не чаяли вас дождаться!

Второй наставник, в противовес коллеге чисто выбритый, поправил пенсне и спросил:

— Лучезар из рода Огненной длани, так понимаю?

— Имею полное право подобным образом именоваться, — подтвердил я.

— И что же вы умеете?

— Ровным счётом ничего! — признался я.

— Серьёзней, юноша! — потребовал тип с бакенбардами. — Атрибутом ведь обладаете? Серебряным всполохом, если не ошибаюсь?

Я кивнул, а на предложение обратиться к атрибуту ответил решительным отказом. Ещё и поинтересовался, задрав нос:

— Здесь обследование или балаган?

Друзей в школе после эдакого фортеля у меня совершенно точно не прибавилось, но боярин я или кто? Уверен, Лучезар именно в таком бы духе и ответил. А то и похлеще припечатал.

Настаивать на своём… Настаивать? Ха! Упрашивать, конечно же! Упрашивать меня не стали и велели расположиться в центре вмурованных в пол кругов — вроде тех, что лицезрел в подвале Сурьмы, ну а дальше пошло-поехало: дышите — не дышите, тяните небесную силу — не тяните. То копите, то выплёскивайте.

Ассистенты из числа внутренних учеников беспрестанно меняли в своих очках цветные линзы и время от времени что-то говорили наставникам, те делали какие-то пометки. Вконец замучили меня, прежде чем позволили покинуть круг.

Но только лишь этим обследование не ограничилось. Худой раскрыл металлический футляр, внутри которого обнаружился хрустальный шар и сказал:

— Возьмите его и возвращайтесь обратно. По команде начнёте вливать в камень силу. Не пытайтесь запечатать её внутри, этот артефакт зачарован на удержание энергии.

Правая ладонь была пропорота острой гранью керамического обломка, пришлось брать шар в левую руку. Тот оказался необычайно тяжёлым и таким гладким, что едва не выскользнул из пальцев. Я озадаченно покачал его и задумался, стоит ли выкладываться или лучше прикинуться слабаком. Наверное, и прикинулся бы, если б не сообразил, что в первые ученики мне в любом случае выбиться не светит, а малосильного абитуриента нагрузят долгами точно так же, как адепта всего лишь посредственного. Если не больше.

Так что когда тип с бакенбардами перевернул песочные часы и скомандовал:

— Начали! — Я привычно уже потянул в себя небесную силу и взялся переправлять её в хрустальный шар. Тот прилип к ладони почище пиявки, вколачивать энергию в артефакт не возникло нужды, достаточно оказалось просто выталкивать её из себя.

И вот как раз с этим очень быстро возникли серьёзные проблемы. Сначала по руке растеклось неприятное жжение, переросшее в откровенную боль. Пришлось брать ровно столько энергии, сколько получалось выбросить вовне. Тогда стало легче.

Под конец хрустальный шар ощутимо потяжелел и слегка даже потеплел. Тип с бакенбардами поместил его на чашу весов, после нагрузил вторую мерными гирьками и объявил:

— Сотая часть таланта!

Его худощавый коллега сделал очередную пометку и объявил:

— На этом всё.

Наставник Синеок сразу указал на дверь.

— Вперёд! Карцер ждёт!

Но нас остановил один из ассистентов.

— А как же реакция на алхимию? — напомнил он.

— Ну точно! — хватанул себя ладонью по лбу худой наставник. — Огнеяр, даже не знаю, что бы я без тебя делал! Совсем память дырявая стала!

Подтянутый молодой человек с редкими пока что ещё усиками над верхней губой и померанцевого цвета глазами самодовольно улыбнулся и вынул из шкафа стеклянную чашку, бутыль с прозрачным содержимым и длинную иглу.

Игла не понравилась до чрезвычайности, меня даже передёрнуло.

— Не нужно! — заявил я, размотал повязку и чуть согнул ладонь.

По коже скатилось и сорвалось вниз несколько алых капель. Огнеяр поймал их чашкой, а худощавый наставник раздражённо блеснул линзами пенсне и велел обработать мои порезы. Один из внутренних учеников смазал кожу заживляющим бальзамом, и ладонь разом заморозило, а от порезов не осталось даже белых ниточек шрамов.

— Позвольте-с! — Дядька с бакенбардами забрал чашку с моей кровью, макнул в ту палец, принюхался и даже лизнул, после чего покачал головой. — Оригинально! — заявил он, но никак пояснить своё высказывание не удосужился.

Поименованный Огнеяром ассистент откупорил бутылку и плеснул в чашку немного прозрачной жидкости — полыхнуло так, что обе посудины едва на пол не полетели.

Худой наставник озадаченно поправил пенсне и спросил:

— Что же он — одной только алхимией питался?

— Похоже на то, — кивнул дядька с бакенбардами и повторил: — Очень похоже на то.

Пилюль я и в самом деле за последний месяц съел превеликое множество, поэтому лишь пожал плечами.

— Что прописали, то и принимал.

Парочка наставников озадаченно переглянулась, и худой покачал головой.

— Хотел бы я его медицинские записи посмотреть! — Он вздохнул и махнул рукой. — Огнеяр, запиши, что любая алхимия строжайше запрещена. Всё, закругляемся!

И они начали собираться, а мне вручили пару тоненьких книжечек в мягкой обложке и заперли в карцер. Вот тогда-то я и сообразил, что именно вызвало насмешливое фырканье наставника Синеока: окон в каменном мешке не оказалось вовсе, а дверь была не решётчатой, а сплошной.

Темень хоть глаз коли!

Черти драные, да как в таких условиях читать⁈

Я выругался и обратился к своему атрибуту. Окутавшее кисть пламя разметало кромешный мрак, стали видны тюфяк и дыра в полу. Больше в карцере ничего не было, одни только изукрашенные сложной и вроде бы совершенно бессмысленной резьбой стены.

Перво-наперво я решил проверить своим ударным приказом дверь — шибанул вполсилы, но скрутило так, что на ногах не устоял. И дело оказалось отнюдь не только в обычной отдаче: на металле разом вспыхнула оранжевая вязь колдовских символов, и вложенное в зачарованную сталь заклинание впилось в меня обжигающими иглами боли. Так скрутило всего, что даже задыхаться начал, прежде чем сумел совладать со спазмом и вновь потянуть в себя воздух.

Жёстко! В приюте приноровился боль перебарывать, а здесь даже не знаю — выдюжу ли.

Встал, поднял руки и сотворил приказ отторжения, толкнулся им вперёд, будто бы в попытке снести дверь с петель. Результат не порадовал. Очнулся на полу, ладно хоть ещё нос при падении не расквасил.

Отдышавшись, я немного поколебался и всё же решил так просто не сдаваться. Сел поудобней, выставил перед собой раскрытые ладони и сосредоточился на приказе воспламенения. Небесной силы влил в него от души, в карцере враз стало жарко и душно, ну а дальше я сфокусировался на двери.

Точнее — сфокусироваться попытался. Зачарованный металл не раскалился в один миг, а начал нагреваться медленно и неспешно, поэтому на сей раз мне удалось отследить момент, когда загорелись оранжевым огнём символы наложенных на дверь охранных чар. И момент ответного удара я тоже не пропустил, успел встретить его приказом отторжения.

Из глаз посыпались искры и потекли слёзы, аж скрипнул зубами от боли, но не скорчился на полу и сознания не потерял.

Перетерпел.

Впрочем, не из-за того, что так уж успешно защитился, просто прилетело сейчас куда слабее прежнего. Тогда вновь врезал по двери ударным приказом и сразу закрылся предельным напряжением воли, как перебарывал в приюте накидываемое неофитами оцепенение. Всего передёрнуло из-за болезненной отдачи, а голова мотнулась будто от прямого в челюсть, но совладал с обраткой, не позволил защитным чарам выбить из себя дух. Справился!

Ха! Сдаётся мне, я знаю, как проведу этот месяц!