Адепт не хуже прочих

Глава 27

К старшему наставнику меня вызвали непосредственно перед обедом. Выдернули прямо из общего потока на входе в трапезную, чем настроения нисколько не улучшили, но у возжелавшего пообщаться со мной дядьки оно оказалось ещё даже более гадким. При всей внешней невозмутимости у него едва дым из ушей не валил.

— Знаешь, Лучезар… — начал старший советник, постукивая пальцем по краю стола. — От тебя и в самом деле слишком много проблем!

— Не понимаю, о чём речь, — заявил я и уселся в облюбованное ещё в прошлый визит сюда кресло. — Теперь-то что стряслось⁈

— Нападение с причинением тяжких увечий!

— Ну хоть не убил никого! — усмехнулся я, хлопнул ладонями по подлокотникам и спросил: — И кого же я покалечил?

Хозяин кабинета ответить не пожелал.

— Вопрос не в том — кого. Вопрос — зачем! — Он вздохнул, выдержал паузу и уже только после этого потребовал объяснений: — Так вот, Лучезар: зачем ты столкнул ученика на гранитные плиты двора с высоты в пару саженей? Он же все кости себе переломал!

— В самом деле? Какой кошмар!

— Лечение встало в две сотни целковых!

— Оно и немудрено с вашими-то расценками!

— Хватит! — негромко потребовал старший наставник и повторил свой вопрос: — Зачем ты это сделал?

Я вздохнул.

— А ученик ответить не пожелал? Я что же — просто шёл мимо и ни с того ни с сего его вдруг пихнул?

— По словам пострадавшего — так всё и было, — подтвердил хозяин кабинета.

— Дурачок какой! — рассмеялся я. — Ну кто ж так откровенно врёт? И я его просто так столкнул, и он меня совершенно случайно знает…

— Лучезар! — вкрадчиво произнёс старший наставник. — Ты начинаешь испытывать моё терпение! Если я не получу объяснений, отправишься в карцер и просидишь там не две седмицы и даже не месяц, а до самого конца отбора! От тебя одни сплошные неприятности, пора с этим что-то делать!

— Звучит как угроза!

— Лучезар!

— Вот же заладили… — не удержался я от тяжёлого вздоха и вновь хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. — А, между тем, на этом самом месте я предупредил, что не смогу остаться в стороне, если кто-то вдруг выкажет неуважение к Заряне из дома Пламенной благодати!

Старший наставник прищурился.

— Продолжай!

— И неприятности не из-за меня, а из-за вашего несравненного Цареслава, которому дозволено объезжать всех поступающих в школу благородных кобылиц. Ну а с Заряной такой номер не прошёл, её объявили отрезанным ломтём, этим и решил воспользоваться один гнусный тип. Сто к одному, вы и сами назовёте его имя.

— И всё же хочу услышать его от тебя.

— Долян, личный ученик профессора Жилена и самопровозглашённый глава школьных босяков. Уж не знаю, захотел утереть нос Цареславу или собственное величие в голову ударило, но он всерьёз вознамерился приударить за благородной девицей, а я ему испортил игру.

— Каким образом? И в каких отношениях с Заряной ты сам?

— Ухаживаю за её подружкой, а потому вхож в дом. И когда на днях туда заявился этот тип с подмоченной репутацией, не смог промолчать и раскрыл барышням глаза на его мерзкую сущность. А он не нашёл ничего лучше, чем подослать подручного с угрозами.

Старший наставник вздохнул.

— И теперь мы возвращаемся к вопросу, почему расшибся ученик…

— Он упал, — сказал я. — Так изумился моему отказу отойти в сторону, что чебурахнулся вниз. Ума не приложу, зачем вообще он взгромоздился на перила!

— Это твоё слово против его!

— Слово боярина против слова босяка!

— Слово абитуриента и адепта против слова внешнего ученика и аколита! — парировал старший наставник.

— Если случится публичное разбирательство, я молчать не стану!

— Не в твоих интересах устраивать скандал!

— Не в моих интересах заселяться в карцер!

— Ты же понимаешь, что эта история бросит тень на репутацию барышни?

Но я не позволил хозяину кабинета загнать себя в угол, отрезав:

— Так пусть Долян сдаст назад, а его человек откажется от поклёпа на мою честь!

Старший наставник кивнул.

— Я с ним поговорю, — сказал он и предупредил: — Но если вдруг пострадавший не заберёт жалобу до конца дня, ты оплатишь его лечение и на две седмицы отправишься в карцер!

— Это не серьёзно!

— Ещё как серьёзно!

Я с обречённым вздохом поднялся из кресла.

— Всего хорошего! — отсалютовал на прощание и поспешил в столовую, на ходу обдумывая сложившееся положение вещей.

Увы, всё так или иначе сводилось к тому, сумеет ли старший наставник осадить Доляна. Думаю — сумеет, думаю — дворяне отнюдь неспроста варятся в собственном соку, а босяки никому не мешают и лишь самую малость подогревают плавильный котёл, в котором превращаются в тайнознатцев вчерашние мещане и крестьяне, купчишки и служивые; точнее — отпрыски оных.

Но в любом случае пускать всё на самотёк я не стал.

— Тащите сюда Черныша, — потребовал, отыскав уже отобедавших Ерша и Вьюна, перехватил озадаченные взгляды босяков и прищёлкнул пальцами. — Тень!

Но дело оказалось отнюдь не в прозвище.

— Это с каких пор мы у тебя на побегушках? — возмутился Ёрш.

— А-а-а! — заулыбался я. — Так вы сами с Доляном разбираться собираетесь? Ну, вперёд! Удачи!

— Да ладно! — поморщился Вьюн. — Чего начинаешь? Сейчас найдём его.

Тень общаться со мной желанием не горел и даже попытался отбрыкиваться, но куда там! Привели.

— Деньги где? — сразу напомнил я о навязанном вчера долге.

Тень уставился себе под ноги и буркнул:

— Нету.

— Новика знаешь? — спросил я тогда. — При Доляне крутится.

— Угу.

— Найди его и передай, что стукачи долго не живут. И если от своих слов до конца дня не откажется, пожалеет.

— Да плевать ему на твои угрозы! Он аколит!

Я легонько пихнул кулаком босяка в печень, а когда тот осёкся, сказал:

— Аколит он или нет, в следующий раз переломами уже не отделается. Выйду из карцера — зарежу. Так и передай.

— А мне что с того? — пробурчал Тень.

— Целковый с долга спишу.

— Два! — потребовал паренёк.

— Хорошо. Один чёрт, червонец должен.

Босяк вылупился и уже даже начал открывать рот для крика, но я его опередил очередным тычком кулака.

— Резы несусветные! — всё же возмутился Тень, но глотку драть не стал.

— Поговори с Новиком, — сказал я, — и если поговоришь как надо, если он писульку свою заберёт, я не только два целковых скину, но и резы начислять перестану.

— Да не послушает он меня!

— А ты расстарайся! Что говорить, знаешь! Я же тебе в прошлый раз всё доходчиво объяснил, так?

— Долян не даст ему на попятную пойти!

— Не твоя головная боль! Так знаешь, что сказать, или освежить память?

— Не нужно, — буркнул Тень и ушёл.

Ну а я поглядел на босяков, достал целковый и спросил:

— А не взгреть ли нам фабричных? Вы как?

Ну да — оставлять без последствий сегодняшнее неуважение я не собирался. А Ёрш и Вьюн были не расположены упускать возможность подзаработать. Удачно совпало.

В карцер меня не закрыли ни в тот день, ни на следующий. Вроде радоваться надо, а я нет-нет да и начинал о размеренном спокойствии камеры сожалеть. Очень уж непростыми выдались следующие два месяца — непростыми и чрезвычайно насыщенными. И если постигать премудрости тайного искусства отчасти даже нравилось, то о потугах Заряны научить всему, что полагалось знать настоящему боярину, сказать того же было никак нельзя. Таблица умножения и устный счёт — ещё куда ни шло, а вот чистописание я возненавидел всем сердцем.

— Ничего-ничего! — смеялась вздорная девчонка. — Меня как из приюта в двенадцать забрали, так потом три года изводили! Тебе грех жаловаться!

И ещё были танцы. Вроде — ничего особенного, вроде — ерунда на постном масле. Все эти мудрёные движения давались довольно легко, но уж лучше бы колченогого увальня из себя изображал. Стоило только немного освоиться, и барышни затащили меня в танцевальный клуб, а там приходилось не только разные па выделывать, но и посягательства других кавалеров пресекать. Ладно хоть ещё дворянчики нас подчёркнуто игнорировали, Долян куда-то запропал, а все остальные так уж откровенно задирать боярина не рисковали. Больше всего досаждали купчишки, но до мордобоя дело ни разу не дошло, всё неизменно ограничивалось словесной пикировкой. Лихо мне пришлось лишь раз — когда пригласил на танец лисичку-Агну: Беляна на пару с Заряной потом чуть живьём не съели.

И ещё приходилось трижды в седмицу таскаться на закалку тела и укрепление духа к источнику. Мало того, что ходил туда посреди ночи, так ещё и корёжило всего, будто в самую настоящую топку закидывали. Два посещения из трёх — так уж точно.

Ну а подготовка к прожигу меридианов оказалась пусть и далеко не столь болезненной, зато до ужаса тягомотной. В приюте я прокидывал силовые нити как придётся и это привело не только к неравномерной закалке, но и к формированию слишком уж извилистого и неровного ложа исходящих меридианов. И вот сейчас в состоянии внутреннего равновесия я раз за разом выправлял их, как за счёт собственных сил, так и задействуя энергию источника.

При этом наиболее проблемными участками от ключиц и до запястий я, не желая впоследствии как-то «пристёгивать» меридианы к оправе ядра, не ограничивался и взялся прорабатывать целиком весь малый круг. И вот тут серьёзным подспорьем стало знание абриса школы Пылающего чертополоха, точнее — добрую службу сослужили те схематичные пометки, которые описывали направление движения энергии, напор и прилагаемые усилия при проработке узлов.

Раз за разом я втягивал в себя небесную силу и собирал её у солнечного сплетения, а оттуда смещал от излива и удерживал десять счётов в первом узле. Затем начинал гонять по кругу, подготавливая таким образом себя к построению оправы. Дальше разделял, концентрировал в двух узловых точках и некоторое время спустя отправлял к запястьям. Там тоже пытался удержать, но вот уже это получалось далеко не всегда.

И да — профессор Сивер оказался полностью прав: воздействие силы чистейшего оранжевого аспекта постепенно искажало дух, и хоть пламя атрибута нисколько не изменилось, белизна в глазах мало-помалу начала раскрашиваться едва уловимыми желтоватыми разводами.

У Беляны, которая ходила на закалку едва ли не дважды в день, подобного рода подвижки были куда как менее выражены, а у Дарьяна некоторые подвижки и вовсе случились лишь после того, как по личному распоряжению профессора его без дополнительных остановок спустили сразу на семь уровней вниз. Но и тогда белизна не ушла из глаз, а собралась в крапинки цвета слоновой кости.

— Сказали, сложный случай, — с обречённым вздохом поведал нам Дарьян. — Вроде как сильное приобретённое сродство. Даже хуже врождённого, как у вас.

— Ты поднажми! — хлопнул его по плечу Зван, который и сам не мог похвастаться особыми успехами в смещении аспекта. — Зима на исходе! Небесный прилив в любой день случиться может!

— А кто-то уже атрибуты выбирает! — вздохнул всё столь же белоглазый Огнич. — Слышал, дворянчику не обычный «Огненный репей», а «Пламенный взор» на два колена предложили. И даже хорошую скидку дать обещали.

Буремир прочно обосновался на первом месте в списке абитуриентов и был лучшим решительно во всём за исключением ударного приказа и отторжения, да ещё уступал в воспламенении Заряне, но и только.

— Всего-то на два колена? — буркнул я. — Большое дело!

— Не всем атрибут с кровью достаётся! — разозлился Дарьян.

— Два колена — самое то! Куда больше-то? — поддакнул ему Зван. — Адептом примет зерно, а дальше станет аколитом и аспирантом — вот и раскроет атрибут. В асессоры попробуй ещё — пробейся!

Я полагал ровно так же, но выразить согласие и не подумал, лишь передёрнул плечами. Настроение было ни к чёрту, ибо шли мы не куда-нибудь, а на зачёт по воспламенению, дела с которым у меня обстояли далеко не так хорошо, как того бы хотелось.

Жечь — я жёг, да только овладеть приказом на уровне удара и отторжения, сколько времени ни тратил на его отработку, никак не получалось. Ассистент профессора Сивера ничего страшного в этом не видел, он посоветовал раньше времени не переживать, поскольку вроде как дело было в наследственности, из-за которой часть энергии тратилась на смещение аспекта от серебра к оранжу, но по мере закалки в школьном источнике и развития абриса эта проблема должна будет сойти на нет сама собой.

Вздор, конечно. Меня тянуло раскрасить пламя не серебром и даже не белизной, а куда как более мрачными тонами: пурпуром, фиолетом, чернотой.

Нет ничего более прилипчивого, нежели старое доброе проклятие, всё так.

И вот — зачёт.

Проводили его на заглублённой в землю арене — вытянутой и со всех сторон окружённой понижающимися рядами каменных сидений. Народу на тех собралась — тьма, и сей факт настроения мне отнюдь не улучшил.

— Глиняных големов запекать будем! — сказал кто-то неподалёку. — Повеселимся!

— Големы, ха! — презрительно фыркнул в ответ Радим. — Мы в приюте взаправдашнего чернокнижника жгли!

Захотелось развернуться и сломать кудрявому огневику нос, едва сдержался. Но в любом случае слушать его россказни было выше моих сил, так что ускорился, вот только нагнать Беляну с Заряной помешала неожиданная и не очень-то приятная встреча. Перехватил Чаросвет.

Если прежде дворянчик встреч со мной старательно избегал, то тут заступил на дорогу — ещё и не один, а с парочкой высокородных приятелей.

— Хочу напомнить о своём праве на удовлетворение… — начал было он, но я ничего и слушать не стал.

— Неужто решил от него отказаться?

Чаросвет набычился.

— Нет! Дуэль состоится!

— Прямо сейчас?

— Сразу, как только мы окажемся за стенами школы!

— Мы уже за стенами школы? — усмехнулся я. — Нет? Ну а чего ты тогда суетишься, как, прости Царь небесный, какой-то лавочник?

Я оттёр дворянчика плечом и поспешил дальше, поскольку ответ на мой вопрос был ясен как белый день. Неспроста же этот разговор непосредственно перед зачётом случился — решили мне нервы помотать, черти драные.

Абитуриентам выделили один из секторов, остальные места заняли охочие до развлечений зеваки. Среди них вовсю сновали босяки — они определённо собирали ставки, подобной ажитации не случалось с памятного зачёта по отторжению.

— А чего ученики припёрлись? — спросил я у барышень, усаживаясь рядом.

— С условиями зачёта ознакомиться не удосужился? — удивилась Беляна.

— Некогда было, — признался я и кивнул на Заряну. — С ней, вон, сначала бумагу переводил, а потом драный вальс разучивал.

Черноволосая пигалица закатила глаза.

— Во-первых, не выражайся!

— Да не слушай ты его, ему понравилось! — хихикнула Заряна.

— А, во-вторых, ученики наделали глиняных големов, — продолжила Беляна, пропустив слова подружки мимо ушей, — а нам придётся их запекать.

— И что в этом такого сложного? — не понял я.

— Големы и сами воспламенением огрызаться будут.

— Ого!

В этот момент раздался удар гонга и на арену из арки в дальней стене вышел наставник, ставивший нам приказ воспламенения, вслед за ним приковылял блестевший влажной глиной голем. Повинуясь жесту молодого человека, корявая марионетка подняла культю, и с неё сорвалась струя оранжевого пламени длиной сажени в три.

— Никакой подстраховки! Кто обгорит — заплатит за лечение из собственного кармана! И учтите — переключение из режима поединка на ручное управление занимает никак не меньше десяти — пятнадцати ударов сердца, потому вот так сразу бой остановить не получится. Считайте, что на кону стоит ваша жизнь! — объявил наставник и скомандовал: — Вызывается Буремир! Подготовиться Заряне!

Упомянуть название дома он не удосужился ни в том, ни в другом случае, но поджала губы Заряна отнюдь не по этой причине.

— Меня первую должны были поставить! — зло выдохнула она и, не дожидаясь начала учебного боя, поспешила к выходу на арену.

Правильно сделала: Буремир превратил голема в керамическую статую в один миг, тот даже приблизиться к абитуриенту не успел.

Почтившие нас своим присутствуем дворянчики все как один встали и отрепетированно зааплодировали, а вот когда не менее легко расправилась со своим магическим соперником Заряна, похлопать они и не подумали. Не поздравляли с успешной сдачей зачёта и всех остальных. Впрочем, кроме Буремира и Заряны никто из первой десятки аплодисментов и не заслужил, а два абитуриента даже оказались вынуждены задействовать отторжение: вот так сразу големов они не запекли, те сумели приблизиться и атаковать.

Меня вызвали одиннадцатым, и пусть я не овладел приказом в совершенстве, но нисколько из-за этого не переживал. В марионетках всего-то пять сотен фунтов влажной глины — если даже и не обожгу до состояния керамики, то сухой коркой покрою на раз-два. Всё же не полная бездарность!

Големы выходили из арки в дальнем конце арены, как только мой соперник пересёк прочерченную на песке черту, наставник тотчас дал отмашку.

— Давай!

К этому моменту я уже втянул в себя достаточно небесной силы, чтобы сжать её в сияющий сгусток у солнечного сплетения, так что просто вскинул руки и выплеснул из себя струю оранжевого огня. Взревело пламя, окатило глиняное создание жгучей волной, но то продолжило уверенно переть через арену, ещё и загодя нацелило на меня короткую, словно обрубленную лапищу.

Какого чёрта⁈

Окольцевавшая запястье глиняного болвана цепочка символов вспыхнула оранжевым и…

В сторону!

Под презрительный свист зрителей, я сиганул вбок, и огненное копьё впустую хлестануло по песку.

Стоп! Копьё⁈

Оставив длинную оплавленную борозду, атакующее заклинание изогнулось пламенной плетью и попыталось подсечь ноги, да только не тут-то было!

Отторжение!

Я загородился магическим барьером, и растративший вложенную в него энергию аркан разлетелся оранжевыми брызгами.

Так, да? Лови!

Я приложил голема огненным ударом, но сгусток пламени впустую расплескался по глине, будто уродливую ученическую поделку прикрыли если и не полноценной защитой, то как минимум отторжением.

Будто⁈ Черти драные, да именно что прикрыли!

Приметив, как медленно гаснут исчертившие влажную глину колдовские письмена, я сообразил, что до меня в очередной раз дотянулась Сурьма, и не стал изображать из себя неподвижную мишень, вновь скакнул в сторону. Правильно сделал! Второе огненное копьё легко прошило защитный приказ и прошло лишь в какой-то пяди от головы: аж волосы от невыносимого жара затрещали и запахло горелым!

Вот же гадство!

Краешком глаза я заметил, как ринулся к нам наставник, но не ушёл в глухую оборону, и напротив — хватанул побольше энергии, чтобы приложить голема своим излюбленным приказом.

Удар!

Вложил в атаку решительно всю небесную силу разом, и пусть меридианы загорелись струнами раскалённого металла, но зато в голема ровно двадцатифунтовое ядро врезалось! В самый последний момент я довернул кисти, и незримый снаряд не прошёл навылет, а резко вильнул вверх и за счёт этого буквально распорол торс надвое. Влажная глина медленно-медленно потекла, стремясь принять прежнюю форму, но я хоть и едва стоял на ногах, такого шанса не упустил и снова толкнулся из себя воспламенением.

Гори!

Внутренности магической марионетки от огня защищены не были, засохли и растрескались они в один миг, а после нелепая фигура и вовсе лопнула, развалившись на несколько кусков.

Я шумно выдохнул и потряс дымящимися руками.

Вот же чёрт! Чуть не достала гадина!

Подоспевший к шапочному разбору наставник вмиг напустил на себя небрежный вид, несколько раз хлопнул в ладоши и громогласно объявил:

— Кому больше дано, с того и спрос особый! — Затем вызвал очередного абитуриента и прошипел уголком рта: — Живо за мной!

Я и пошёл.