Адепт не хуже прочих

Глава 28

С какой целью старший наставник потащил меня к профессору Сиверу, я так, честно говоря, и не понял. Он ведь запросто мог подрядить на переноску кусков голема кого-то из учеников или даже подчинённых, но нет — велел тащить тяжеленный мешок с самолично отобранными обломками именно мне.

— Не барское это дело! — буркнул я в ответ, не спеша выполнять распоряжение.

Осмотр магического создания затянулся до самого обеда, а я ещё в приюте как-то незаметно для себя самого привык питаться не когда придётся, а по расписанию с первым, вторым и травяным отваром.

Старший наставник глянул в ответ откровенно недобро.

— Это кому вообще надо? Мне или тебе? Кто больше в поиске виновного заинтересован?

— Чего его искать-то? — усмехнулся я. — Оба-два на трибунах сидели. Выбирай любого.

— Нет! — отрезал старший наставник. — Ни Цареслав, ни Долян к этому отношения не имеют!

— Откуда такая уверенность?

Ответом меня не удостоили.

— Мешок! — потребовал старший наставник, начиная терять терпение.

Я с обречённым вздохом повиновался.

Ситуация складывалась откровенно дурацкая. С одной стороны, я был кровно заинтересован в разоблачении пособника Сурьмы, а с другой — его ведь и расколоть могут, тогда ниточка неминуемо дальше потянется. И такой вот ниточке в петлю свиться ничего не стоит, а я и без того по самому краю хожу.

Как бы то ни было, профессор Сивер обрадовался нам как родным.

— Проходите-проходите! — разрешил он, поднялся из-за стола и решительно двинулся к буфету, небрежно бросив на ходу: — Мешок в угол кинь.

Старший наставник тихонько вздохнул, будто наперёд знал, что именно случится дальше. Точнее даже — знал без всяких «будто».

Профессор во всё том же домашнем одеянии задумчиво оглядел сосуды и бутылки с разноцветным содержимым, после чего остановил выбор на хрустальном графине с чем-то оранжевым.

— По такому случаю отведаем-ка мы цитруса!

Помимо правил этикета, чистописания и арифметики, Заряна взялась потчевать меня всяческими яствами и южными плодами, которые раз в седмицу ей присылал папенька, и теперь я вполне мог отличить абрикос от персика, а лимон от цитруса. Как по мне, последний на вкус был не так уж и плох, но старшего наставника откровенно передёрнуло.

И если ему отказаться от угощения не хватило духу, то я отмалчиваться не стал.

— Профессор, я не пью.

— И почему же? — удивился старичок, уже наполнивший две вместительные рюмки жидкостью цвета разведённой оранжевой краски и взявший третью.

— Выпивка — туманит разум и в конечном счёте убивает.

— Убивает? — хмыкнул профессор. — Не так быстро, есть куда как более верные средства!

Но я лишь покачал головой.

Биток был тем ещё мордоворотом, а прикончила его сущая безделица — всего-то два стакана хлебного вина. Не обошлось, правда, и без разделочного ножа, но не захмелей подручный Горелого от выпитого, он бы точно не стал задирать незнакомых ухарей. Так что прикончило его именно пойло.

— Как скажешь! — отмахнулся от меня профессор, выпил и покачал головой. — Молодёжь!

Старший наставник выдохнул, помедлил миг и тоже опрокинул в рот рюмку. Хоть и скривился, но он и не подумал возразить, когда хозяин кабинета, у которого в глазах прорезались оранжевые прожилки, налил снова.

— Молодёжь! — повторил профессор и вернулся на своё место, выставил с одной стороны рюмку, а с другой — графин и вздохнул. — И они ещё требуют возродить внутришкольный турнир и вернуть разделение учеников по факультетам и кафедрам, чтобы непременно соревноваться командами! Поразительная незамутнённость! А не проще ли тогда завалить всё мешками с порохом и чиркнуть спичкой? Ну чтобы уж точно никто не уцелел, а от школы не осталось и камня на камне? — Он вдруг посмотрел на старшего наставника и сказал: — Не стой, Горисвет, садись! Выпьем!

И они выпили, а я остался стоять.

— Можно подумать, ученикам нужен дополнительный повод для ненависти друг к другу! Можно подумать, у них мало противоречий без турниров, факультетов и кафедр! — продолжил изливать душу профессор. — Да нам едва-едва удаётся перековывать в тайнознатцев мещан и крестьян! На дворян давно махнули рукой! А всё почему? Да просто страха в людях не осталось! Вот ты, Горисвет, если своего шутника найдёшь, что с ним сделаешь? Пожуришь и в карцер на седмицу посадишь? А раньше бы шкуру содрали и в кипящем масле сварили! И все бы мигом шёлковыми стали! О, какие у нас наставники были! Лютейшие звери! Архимаги им слово против сказать боялись, асессоры мелкой дрожью тряслись! Но зато и результат был. А что сейчас?

Старик потянулся за графином, и вынужденный собеседник попытался его остановить.

— Не стоит, пожалуй…

— Вздор! — не стал ничего слушать профессор и разлил по рюмкам оранжевое пойло, а после вдруг вспомнил обо мне: — Ну, юноша, и как же так вышло, что тебя едва не поджарили простеньким огненным копьём?

Я пожал плечами.

— Оно отторжение пробило.

— Отторжение? — Профессор Сивер опрокинул в себя рюмку и грохнул ею о стол. — А почему огненный щит не выставил?

Старший наставник с тоской поглядел на порцию оранжевой отравы в руке и сказал:

— Это абитуриент!

— И что с того, что абитуриент? — Профессор вскочил из-за стола и всплеснул руками. — Излив у него сформирован, а огненный щит и на одном узле прекрасно строится! — Он потребовал: — Ну-ка ставь отторжение и накачивай воспламенением! Давай! Горисвет, подстрахуй его!

Старший наставник с обречённым вздохом влил в рот содержимое рюмки и поднялся на ноги.

— Делай, Лучезар! — разрешил он. — Только постарайся не устроить пожар!

Я потянул в себя небесную силу, собрал её у солнечного сплетения и волевым усилием разделил на два потока. За счёт одного поставил отторжение, другим напитал приказ воспламенением и тем самым, надо понимать, превратил его в одноузловой огненный щит.

С лёгким хлопком передо мной раскинулась бледно-оранжевая пелена, профессор Сивер оглядел её и покивал, затем налил себе и выпил, а после этого безо всякого предупреждения вскинул руку. В меня ударило пламенное жало, но огонь слился с огнём и жгучим пологом разошёлся во все стороны, оставил подпалины на паркете и закоптил потолок, а ещё — поджёг штору. Впрочем, ту сразу затушил старший наставник.

Профессор хохотнул и отвернулся вновь наполнить рюмки, так что, когда в кабинет заглянул его встревоженный шумом ассистент, я стоял посреди задымлённой комнаты и как дурак удерживал огненный щит. Молодой человек выразительно прочистил горло, подошёл к окну и распахнул его, а после удалился, так и не произнеся ни единого слова. Я опомнился и развеял защитный барьер.

— Сродство и противоположность энергий! — с важным видом объявил профессор Сивер, воздев к потолку указательный палец. — Действенность приказа зависит от вложенной в него энергии и воли заклинателя, его преодолеет всякий чуть более сильный или просто умелый соперник. А вот сломать пусть даже и самый простенький аркан негодным инструментом так легко уже не выйдет. Огненный щит, к примеру, прекрасно держит пламя и лёд, способен перебороть воду, но едва ли поможет против земли и почти бесполезен против воздуха. Что касается других аспектов, то несть им числа. Что-то пробьётся, что-то нет.

Я шумно выдохнул и заложил руки за спину, стремясь скрыть дрожь. Впрочем, моё состояние от хозяина кабинета не укрылось, он взмахом руки выгнал за окно витавший под потолком дым и всё так же, не сдвинувшись с места, притворил раму.

— Не переживай! Для ограничения размеров полога требуется ещё один узел. — Он посмотрел на старшего наставника. — Постой, Горисвет! Они и этого не умеют?

Тот в ответ покачал головой.

— Ха! — выдал профессор, глаза которого загорелись оранжевым огнём, и раскинул руки. — Смотри и учись!

Фигуру старика окутало нестерпимое сияние, оно сгустилось, приобрело узнаваемые формы, а миг спустя невесть откуда взявшиеся в нашем мире части доспеха с оглушительным грохотом соединились в единое целое, заключив профессора в словно бы откованные из чистейшего пламени латы.

У меня аж глаза на лоб полезли! А хозяин кабинета откинул в сторону неведомо куда сгинувшую сразу после этого булаву, поднял забрало затейливого шлема и взял рюмку.

— Выпьем!

И они снова выпили. На этот раз старший наставник и не кривился уже даже, но о цели нашего визита сюда всё же не позабыл и жестом указал мне на мешок.

— Так вот выходка с големом, профессор…

Тот будто бы стряхнул с себя ненужный более доспех и разрешил:

— Показывай!

О цепочке рун, окольцевавшей отломанную культю, он сразу сказал:

— Дополнительная фокусировка вложенных чар, такой примитив кто угодно нацарапать мог. — А вот куски с фрагментами формулы, прикрывшей голема от огня, старик изучал несравненно дольше. — Небезынтересная работа. Прямое обращение к вложенному в куклу заряду, условие для активации, ограничение потребления энергии, блокировка перехода на прямое управление. Тебе нужен кто-то с полным курсом ритуалистики. Причём его использовали не в качестве расчётчика, он сам голема доработал, иначе так чётко на силовые потоки выйти бы не получилось.

Горисвет кивнул, и тут с улицы донёсся давно уже позабытый мной звук церковных колоколов.

— Небесный прилив! — с нескрываемым облегчением произнёс старший наставник. — Ну всё, почти отмучились!

Профессор Сивер хохотнул и потянулся за графином с настойкой.

— За это стоит выпить!

Думал, в свете скорого небесного прилива о недавнем происшествии с големом никто и не вспомнит вовсе, но не тут-то было.

— Тебе дополнительное испытание приготовили, а ты нам ничего не сказал⁈ — возмутилась Заряна, стоило только мне опуститься на скамью рядом с ней и Беляной в зале для общих сборищ. — Вот что ты за человек, Лучезар? Как так можно?

Беляна негромко рассмеялась.

— Ну нельзя же быть такой наивной, подруга! Нашего красавчика всего лишь в очередной раз попытались прикончить. Ох и бедовый он…

— В очередной раз? — округлила глаза Заряна.

— Ну да, — подтвердила черноволосая пигалица и разложила всё по полочкам: — Сначала ядро подменили, затем проклятое письмо подсунули, теперь с големом что-то учудили.

— И ты так спокойно об этом говоришь⁈ — охнула барышня. — Надо же что-то делать!

— Надо, — согласилась с подругой Беляна. — Например, держаться от него подальше…

— А сама чего не держишься? — возмутилась Заряна. — Только я за дверь, сразу в койку его тащишь!

— А это безопасней, чем с ним под ручку прогуливаться. И ещё посмотреть надо, кто кого в койку тащит!

Я тяжко вздохнул.

— Да будет вам! Никакие это не покушения, пакости и не более того. Ну посудите сами: я бы самое большее в больницу загремел!

— И вправду, странно, — согласилась со мной Беляна.

А вот Заряна возмущённо фыркнула:

— Ничего себе шуточки! Особенно с письмом смешно получилось!

— Забудь! — отмахнулся я. — Всё со мной будет хорошо. Надо только этот драный прилив пережить.

— У тебя и с этим проблемы? — прищурилась Беляна.

Ничего не оставалось, кроме как отрицательно покачать головой.

Проблем я и вправду не ждал. Просто было неспокойно на душе, только и всего.

— В самом деле? — многозначительно улыбнулась черноволосая пигалица. — А не боишься ноги отморозить или что-нибудь куда более нежное и… полезное?

Девчонки захихикали, а я только тут заметил, что они утеплились, поддев под школьную форму кофты и замотав шеи шарфами, а сандалии сменили на сапожки.

Внутри крепостных стен зимы как таковой не случилось, просто было прохладно, промозгло и пасмурно, и я озадаченно хмыкнул.

— Хотите сказать, нас из школы выставят?

— Угу, — кивнула Беляна. — На мороз.

— Да прям на мороз! Уж две седмицы как весна началась.

Девчонка в ответ лишь закатила глаза.

— Тише вы! — шикнула Заряна, и мы обратили своё внимание на вставшего за кафедру Синеока, с которым я старался не просто никаких дел не иметь, но даже лишний раз не попадаться ему на глаза.

— Грядёт небесный прилив! — торжественно объявил наставник, будто кто-то из абитуриентов ещё этого не знал. — И встретите вы его вне школы!

А вот второе высказывание стало новостью, все так и зашептались.

Синеок прищёлкнул пальцами, и усиленный приказом звук заставил собравшихся умолкнуть.

— Мы, тайнознатцы, воинство Царя небесного! Пусть кто-то об этом и забыл, но, когда в наш мир вторгаются духи и бесы, всяческие демоны и сущности более высокого порядка, именно нам должно вставать на защиту простых смертных! Так завещано, так было, так есть и так будет впредь! Но как защитить других, если вы не в состоянии позаботиться о самих себе? Небесные приливы схожи с прорывами потустороннего, сегодня мы узнаем, кто из вас достойно прошёл очищение духа, а кто обязан успешному завершению ритуала исключительно непомерному потреблению алхимии! Небесный прилив станет вашим последним испытанием!

Кто-то из абитуриентов не проникся серьёзностью момента и крикнул:

— А дальше что?

— «Дальше» будет у тех, кто это испытание пройдёт! Но могу сказать совершенно точно: через месяц одни из вас станут учениками, а другим придётся довольствоваться уже полученными знаниями!

На сей раз выражать уверенность, будто решительно все абитуриенты должным образом проявят себя и продолжат обучение в стенах школы, этот ушлый тип не стал, тут и там послышались возмущённые голоса, и я воспользовался моментом: встал и двинулся на выход. В спину немедленно упёрся тяжёлый взгляд конечно же узнавшего меня наставника, но — плевать. Зато до построения успел сбегать в бурсу, чтобы поменять сандалии на кожаные полусапожки и поддеть под школьную форму ещё одну рубаху — доставшуюся мне от Лучезара.

Таким предусмотрительным оказался отнюдь не один я, некоторые и вовсе предпочли лёгким суконным курточкам кожаные плащи или натянули поверх формы меховые безрукавки. И на сей раз до подобных вольностей никому из наставников не оказалось ровным счётом никакого дела, им хватало хлопот с теми абитуриентами, которые наотрез отказывались выходить за крепостные стены. Особенно много таковых было среди барышень — писк стоял до небес.

Но — нет, никакой жалости к паникёрам не проявили: кого-то вывели за ворота силком, кого-то вынесли на руках.

Дальше за крепостные стены велели шагать и остальным.

— Ты куда пропал? — спросил Вьюн, но тут ветер сорвал капюшон с его гладкой как яйцо головы, и я от удивления даже присвистнул.

— Ты чего лысый?

— Опалило, — буркнул парень и кинул быстрый взгляд на приятеля. — Это ещё что! Ерша…

Второй босяк разом напрягся.

— Хорош уже! — рыкнул он. — Завали!

Вьюн захихикал.

— Молчу-молчу!

— И многих пожгло? — поинтересовался я.

— Да уж немало! — вздохнул Ёрш. — В госпиталь человек двадцать загремело, и это ещё без тех, кого прямо на арене подлатали.

На сей раз для абитуриентов распахнули настежь высоченные створки, а только голова колонны втянулась в них, и до нас тут же донеслись не слишком-то радостные возгласы. Кто-то закашлялся, кто-то нервно рассмеялся, да вскоре мы и сами начали ёжиться, посильнее натягивать капюшоны и прятать кисти в рукавах школьной формы. Студёный ветерок пронизывал до костей, а клонившееся к закату солнце нисколько не грело, и пусть снега на площади не было, зато местами на камнях поблёскивала наледь. Ноги начали разъезжаться, кто-то упал, и наставники бросились наводить порядок.

— Не напирать! Держать дистанцию!

Их усилиями нас выстроили в несколько длинных шеренг, но и после этого в покое не оставили и начали тасовать почище колоды карт, ломая привычное распределение по отрядам. Меня поставили рядом с Беляной, поблизости замерли Дарьян, Зван и Огнич, а вот Заряну куда-то увели.

Постепенно суета унялась, и возбуждение мало-помалу пошло на убыль, начали мёрзнуть пальцы. Я с тоской глянул на двухэтажные дома в сотне саженей от крепостной стены и тяжко вздохнул. Окна были закрыты ставнями, а из труб повсеместно валили клубы дыма. Внутри точно было тепло и светло, их обитателям не придётся встречать небесный прилив в сумерках и на холодном ветру…

Впрочем, благоразумием отличались отнюдь не все обитатели посёлка. К немалому своему удивлению, я увидел, что к нам направляются три фигуры в монашеских балахонах. Сочетание чёрного и ярко-алого цветов оказалось незнакомым, но долго теряться в догадках касательно принадлежности гостей к конкретному ордену не пришлось.

— Эти-то сучки что здесь забыли? — то ли прошипела, то ли даже выплюнула вдруг Беляна.

— Не монахи, а монашки, что ли? — удивился я.

— Чёрное и алое — цвета ордена Алаи Раскаявшейся, — подсказал Дарьян.

— Заряна вроде бы в их приюте росла?

— Да, — коротко подтвердила Беляна. — Принесла же нелёгкая!

Но школьные наставники к общению с монашками оказались не расположены, и дорогу тем преградила огненная стена. Невысокая и не слишком яркая поначалу, она очень скоро вымахала до человеческого роста и раздалась вширь, а затем медленно двинулась навстречу незваным гостям, вынуждая их ретироваться. И монашки попятились обратно к домам.

После недолгой заминки Синеок самолично провёл перекличку и сверку со списком, а дальше ученики взялись разводить абитуриентов и расставлять их на расстоянии в две-три сажени друг от друга

— Туда смотрим! — указывали они на дальний угол крепостной стены. — Тенезвёзд там!

Кто-то из барышень вновь заохал и запричитал, но никому не оказалось до их истерик ровным счётом никакого дела.

— Стоять! Смотреть! Ждать! — вот и всё, что они услышали в ответ на свои жалобы и просьбы вернуть в школу. В школу ушли только наставники и ученики.

Всё выглядело так, будто нас бросили на произвол судьбы, но я крепко сомневался, что кто-то подверг бы серьёзной угрозе столь существенные вложения, а посему оснований для беспокойства не видел. Ну — кроме холода…

— С места не сходить! — накрыл вдруг нас усиленный магией голос Синеока. — Испытание начинается!

Я ещё успел задаться вопросом, случайно ли меня и других абитуриентов со склонностью к белому аспекту поставили в первый ряд или в этом есть какой-то скрытый смысл, а потом вдали вспыхнуло и растеклось призрачное сияние. Небесная энергия накатила-налетела снежным шквалом, обожгла противоестественной стылостью, оглушила внезапной тишиной. И… умчалась дальше.

Кого-то сбило с ног, где-то в отдалении замелькали оранжевые всполохи, мы — стоим. Разве что Дарьян на шаг назад отступил, но и только. Сам я загодя закрылся от небесной силы и, не позволив просочиться внутрь стылости, рассёк призрачный прилив подобно волнолому.

А-ха!

Пространство словно исказилось, площадь сделалась бескрайней — мы будто бы очутились посреди степи, выстуженной и затянутой полупрозрачной туманной дымкой. Ближайших соседей ещё видно, а дальше — одни только силуэты.

— Всем стоять!

Вколоченный мыслеречью приказ заставил болезненно поморщиться, а миг спустя тут и там замелькали белёсые тени. Увлекаемые потоком небесной силы духи пролетали мимо и не задерживались, но — не все. Возникший из ниоткуда призрак не умчался прочь, а ни с того ни с сего принялся нарезать круги непосредственно вокруг меня.

Ни с того ни с сего?

Черти драные, да это же тот самый дух, которого я подпалил серебряным пламенем в кабинете профессора Жилена!

Мельтешение мерзкой твари стало подтачивать уверенность в собственных силах, и через барьеры начала сочиться стылость. Она мало-помалу промораживала изнутри, но — пустое. Мой дух не засиял для призрачных созданий путеводным огнём — я остался совершенно бесцветен, будто чистейшую воду налили в бутыль прозрачного стекла.

Вновь сумрак вечера разметали всполохи оранжевого огня, и вновь пламя вспыхнуло где-то далеко — на другой стороне площади или в сотне вёрст отсюда, так сразу и не разобрать, а следом пронзительно завизжала Беляна.

— Лучезар! Берегись!

И девчонка именно завизжала, а не вбила слова в моё сознание с помощью мыслеречи! Крик расколол повсеместную тишину, я так изумился этому, что едва не упустил главное.

Берегись!

Ощутил непонятное искажение — будто что-то в сторону потянуло! — глянул туда и обомлел при виде взмывшего в воздух паренька, прежде стоявшего слева от меня. А ещё я предельно чётко увидел, как полноводной рекой в него вливается стылость и попутно затягивает проносящихся мимо духов. Такое надругательство над плотью не могло остаться без последствий, тело начало вытягиваться, набухать и самым невероятным образом искажаться. Кости ломались и выпирали наружу жуткими шипами, череп удлинился, капюшон школьной куртки проткнуло полукружье коротких рогов. Ногти обернулись страшенными когтями, рот стал много шире и ощерился клыками, а глаза распахнулись и загорелись мёртвым белым огнём.

Миг спустя неведомая сила перестала удерживать тварь в воздухе, и с высоты в пару саженей она рухнула на землю.

Отторжение!

Не задумываясь, я собрал всю просочившуюся внутрь стылость и бросил её в защитный приказ, а следом демоническое отродье грянулось о каменные плиты и расколошматило их — в меня же словно мчащий на всех парах паровоз врезался. Будь дух закалён самую малость меньше, от пронзившей тело боли точно бы лишился сознания, а так лишь проехал немного по обледенелой мостовой и не упал, устоял. Но то — я. Зван и Огнич покатились по земле, Дарьяна и вовсе подкинуло в воздух. И обратно он уже не упал, так и завис с нелепо раскинутыми руками, будто напоролся спиной на незримый кол.

Нет, черти драные! Нет!

Демоническое отродье выпрямилось и оказалось высотой в полтора человеческих роста. Наружу из плоти торчали обломки костей, а по белоснежной коже текла чёрная кровь, но никаких неудобств это жуткой твари не доставляло. Она уставилась на меня и подняла руку, будто взяла на прицел.

— Сдохни! — очередной вопль упавшей на одно колено Беляны обернулся всполохом белого пламени.

Огненная волна врезалась в демоническое отродье, и не испепелила его, лишь запекла свежие раны и сожгла остатки волос. А ещё — позволила мне собраться с мыслями.

Я открылся небесной силе, потянул её в себя и, сцепив пальцы, врезал по гадине ударным приказом, будто невидимым цепом отмахнулся.

Получай!

Переродившийся абитуриент встретил атаку раскрытой пятернёй, и пусть его запястье при этом свернуло, вот только и незримое ядро моей воли распалось на части, и те не сумели пробить грудь потустороннего создания, лишь вырвали и разметали по сторонам несколько ошмётков окровавленной плоти.

Отдача от разрушенного приказа вломилась в сознание раскалённым молотом, и на какой-то миг я лишился всех своих барьеров, но круживший вокруг приблудный дух не воспользовался этой мимолётной слабостью и не напал. Вместо этого он белёсой молнией сорвался с места, ухватил один из кусков мяса переродившегося абитуриента и бесследно сгинул неведомо куда. И в тот же самый миг остальных бестелесных созданий потянуло к Дарьяну! Они закружили вокруг него хоровод, но едва ли по собственной воле, скорее уж ими руководила некая внешняя сила.

Только — не до того! Безмолвный рёв потусторонней твари перетряхнул меня с ног до головы, но не зря занимался с наставницей Купавой — сумел сохранить ясность рассудка. Я оскалился и шагнул вперёд, чтобы неожиданно для себя самого распластаться на земле. Не поскользнулся и не оступился, даже небо не обрушилось на плечи приказом «ниц!», просто вдруг полностью утратил контроль над телом, даже разучился дышать.

Нет!

Ледяные пальцы чужой воли сдавили сердце, и лишь каким-то запредельным усилием я сумел ослабить призрачную хватку демонических чар. Но не развеял их, просто выгадал мимолётную передышку и поэтому никак на рывок потусторонней гадины не отреагировал.

Метнулся переродившийся абитуриент не ко мне, метнулся он к Беляне. Стремительный бросок застал девчонку врасплох, она бестолково шарахнулась в сторону, поскользнулась и упала.

Нет!

Кружившие вокруг Дарьяна духи разом сорвались с места и ринулись наперерез демоническому отродью. Выросли на его пути стеной белого марева и, облепив со всех сторон, остановили рывок, а в следующий миг обездвиженного урода вбил в землю огненный удар такой силы, что гранитные плиты вскипели и расплескались бурлящим расплавом!

От выходца с иных планов бытия не осталось даже праха, лютый жар враз прогнал стылость. Тиски чужой воли сгинули, я спешно хватанул небесной силы и приготовился к продолжению схватки, но всё уже закончилось.

Дарьян упал на землю, небесный прилив схлынул, вторжения демонов не случилось.

Мы выжили.