Адепт не хуже прочих

Глава 22

Беляна отыскала меня сразу после ужина. Только покинул трапезную, и вот — стоит, поигрывает чёрной косичкой.

— Не приходить к вам в гости и вообще держаться от Заряны подальше? — догадался я, о чём та собирается попросить, но пигалица округлила глаза.

— Как можно, Лучезар? Заряна так расстроится! Идём!

Девчонка ловко взяла меня под руку и потянула, я с места не сдвинулся.

— А её ждать не будем?

— Она у парикмахера, — пояснила Беляна, быстро огляделась по сторонам и посоветовала: — Тебе тоже подстричься не мешает. Всё же боярин…

Мы вышли во двор, на улице оказалось зябко, но не холодно. А только двинулись от бурсы, и тут же нагнали злые крики, следом донеслись звуки яростной потасовки.

Я обернулся было, но Беляна фыркнула.

— Да нечего там смотреть! Деянкины ухажёры схлестнулись.

Послышались свистки, мимо с перекошенной от злости физиономией промчался наставник, и сразу:

— Ниц!

Припечатал он драчунов так, что аж меня отголосками приказа зацепило.

— Деяна — которая фигуристая с родинкой над верхней губой? — припомнил я упомянутую спутницей девицу.

— Она, — подтвердила Беляна. — Первая раскрасавица среди абитуриенток после Заряны. Из парней верёвки вьёт, за ней уже и ученики ухлёстывают.

Я хмыкнул и поправил девчонку:

— Не скромничай, первая раскрасавица она после Заряны и тебя. Заряна понятно — дворянка, а вот почему к тебе ухажёры не липнут, в толк взять не могу.

— А у меня ты есть! С боярином боятся связываться! — рассмеялась Беляна. — И благодарю за комплимент, было очень приятно.

— За что? — не понял я.

Девчонка закатила глаза.

— Ну нельзя же быть таким тёмным!

— Я не тёмный, я — Серый!

— Да уж видно!

Солнце давно село, на выбранной Беляной улочке всюду горели непривычно яркие фонари, а народа сновало так и вовсе в разы больше, нежели утром. Как видно, после утомительных занятий немалая часть учеников расползается по местным увеселительным заведениям; невольно вспомнилась Яма.

Я даже напрягся, но никто к нам не цеплялся, засвистели вслед отнюдь не Беляне, а трём девицам в одинаковых светлых платьях с оранжевыми оборками.

— Монашки! — с нескрываемым отвращением процедила моя спутница. — Сёстры-огнедевы!

— Да ты что! — поразился я. — Но как же они в школе? Их же…

Замялся, подбирая подходящее слово, и Беляна зло рассмеялась.

— Обесчестят? Лучезар, эти сестрицы сами кого угодно совратят! Им только замуж нельзя, а всё остальное уставом ордена не возбраняется! Даже родить по особому дозволению могут.

Я покачал головой. На ум пришло высказывание Горана Осьмого о том, что монашеские ордена отличаются от сект лишь хорошим отношением с церковью, — наверное, так оно на деле и было.

Воспоминание об охотнике на воров привело в дурное расположение духа, дальше я шагал молча, но в себя не ушёл и продолжал внимательно поглядывать по сторонам.

— Де не верти ты так головой! — даже сделала мне замечание Беляна. — Боярину это невместно!

— Зато перо в бок не загонят, — буркнул я в ответ.

Девица вздохнула.

— И то верно, — признала она и больше уже с непрошеными советами не лезла.

Съёмный домик встретил темнотой и тишиной.

— Заряна! — позвала черноволосая пигалица, отперев дверь своим ключом, и покачала головой. — Нет, не пришла ещё.

Я неуверенно переступил через порог и предложил:

— Может, её от парикмахерской забрать?

Беляна рассмеялась.

— Она на извозчике приедет! Идём!

Прикрыв за собой дверь, я миновал крошечную прихожую и попал в гостиную с камином, круглым столом посреди комнаты и занавешенным плотной шторой окном. Беляна зажгла свечи и указала на заднюю дверь.

— Там чулан и кухня, на втором этаже две спальни. Я сейчас!

Она взбежала по лестнице, но я тоже задерживаться внизу не стал и поспешил следом. В небольшую комнату прошёл, когда девица уже сняла школьную куртку.

— Ты такой нетерпеливый, Лучезар! — улыбнулась Беляна при моём появлении обворожительно и насквозь фальшиво.

Я подступил вплотную к девчонке и положил на её шею ладонь, но стискивать пальцы не стал, просто нащупал лёгкое биение жилки.

— Чего ты прицепилась к Заряне? Тебя приставили за ней следить?

Сердце девчонки быстрее не забилось.

— Никто меня не посылал! — отрезала Беляна. — Мы с Заряной подруги!

— Разве дочь лесника может позволить себе платить свою половину аренды?

— Разумеется, нет! Поэтому за меня платит Заряна! Я — приживалка! Или компаньонка, называй как хочешь! — Черноволосая пигалица прильнула ко мне, уткнулась грудью и промурлыкала: — Я ведь и тебя окрутить из-за денег пытаюсь, боярин!

И вот тут её сердцебиение определённым образом участилось.

— Смешно, — признал я и убрал с девичьей шеи руку, но — напрасно. Держать её на весу оказалось несподручно, а опустил, и ладонь легла на талию Беляны, но там не задержалась и сама собой скользнула ниже.

Как очутились в постели, так в итоге и не понял, ясность мысли вернулась заметно позже — уже когда лежал и пытался отдышаться.

Вот тогда-то снизу и послышался окрик:

— Беляна! Ты дома? Лучезар ещё не пришёл?

Черноволосая пигалица подскочила как ужаленная, румянец с её щёк сошёл в один миг.

— Всё испортил, балбес! — зло прошипела она, начав облачаться в домашнее платье. — Потерпеть не мог!

Приятную расслабленность как рукой сняло, и ответил я ничуть не менее резко:

— Сама разве не этого добивалась?

— Ну не так же в лоб!

И тут её снова окликнули:

— Беляна!

Я чертыхнулся и принялся одеваться, а черноволосая пигалица вышла из комнаты, на ходу оправляя платье, и виновато произнесла:

— Лучезар был так настойчив, что я не смогла ему отказать…

— Ой… — донеслось до меня, но я уже опомнился.

Лучезар! Лучезар был настойчив, Лучезару не отказали.

Я — Лучезар!

И я вновь им стал. Не просто натянул его излюбленное выражение лица, но и обрёл душевное спокойствие. Получилось, как получилось — чего уж теперь? И вообще я Рыжулю люблю!

Так что вышел из спальни Беляны уже собранным и спокойным. Встал наверху лестницы и выверенно улыбнулся.

— Приношу искренние извинения за доставленное неудобство…

— Ой, да что ты, Лучезар! — столь же вежливо улыбнулась в ответ Заряна. — Я так рада за вас!

Но именно что радости в её голосе не прозвучало, зато намёк на обиду по нервам так и резанул.

Беляна подошла к подруге и взяла её за руку.

— Ну что ты? Ты тоже найдёшь свою вторую половинку! Настоящая любовь ждёт тебя впереди!

Заряна высвободилась и передёрнула плечами.

— Меня ждёт брак по расчёту из разряда тех, что стерпится — слюбится, ну а нет — так нет! — отрезала она. — Уже и жениха подобрали!

— Та-а-ак! — протянула Беляна и подбоченилась, что сейчас в исполнении черноволосой пигалицы мне смешным отнюдь не показалось. — Родня сосватала? А не имеют права к замужеству с нелюбимым примучивать! — Она аж побелела от ненаигранной злости и выдала: — Свобода превыше всего, превыше даже вознесения на небо, ибо возвысившийся раб так и останется рабом!

Заряна аж глазами от удивления захлопала.

— Ты совсем как мой отец! Только он ещё добавил, что высшая степень свободы — осознанный долг.

— Вот лицемер!

— Не надо! Он ни в чём не виноват! — одёрнула Заряна подружку. — Жениха мне дед подобрал, а иначе ни в какую не соглашался признавать. Отец с этим ничего не мог поделать.

— Он мог не отказываться от тебя! — отрезала Беляна. — Ну что ему стоило сразу объявить тебя своей дочерью, а?

— Говорит, не был уверен в отцовстве. Лишь после пробуждения дара сомнений не осталось.

— Не был уверен? Вот подлец!

Но если Беляна намеревалась отвлечь подружку от наших отношений, ничего из этого не вышло. Заряна вздохнула и решительно махнула рукой.

— Не будем о грустном! Давайте пить чай! Я сейчас вскипячу воду, а вы разожгите камин!

Барышня спешно удалилась на кухню, а Беляна глянула на меня будто на врага и буркнула:

— Разжигай! — Сама же начала накрывать на стол.

Я надменно вздёрнул нос и фыркнул:

— Не боярское это дело — очаг растапливать!

Девчонка швырнула в меня полотенцем, я перехватил его и повесил на спинку стула.

— Выпороть бы тебя! — И направился к камину.

— В другой раз! — со смешком заявила пигалица, а дальше прозвучало уже отчасти даже угрожающе: — Если захочешь…

Я сделал вид, будто ничего не услышал, сложил полешки и задействовал приказ воспламенения. Просто напитал мысленное усилие энергией, придал ему форму угнездившегося во мне атрибута, и тотчас вспыхнуло честное оранжевое пламя, загорелась береста.

— Ты и вправду талантлив, Лучезар! — похвалила меня вернувшаяся в гостиную Заряна.

«Если бы!» — мысленно посетовал я.

Пирожные оказались чудо как хороши — в жизни ничего вкуснее не пробовал! — а чай был ароматным и в меру терпким, вот только особого удовольствия от трапезы я не испытал. Барышни, судя по их кислым физиономиям, тоже были от посиделок отнюдь не в восторге.

На глаза попалась колода карт, и поскольку убегать сразу после чаепития показалось невежливым, я предложил:

— Сыграем?

Заряна покачала головой.

— Я не умею.

— Мы гадали, — пояснила Беляна, которую так до сих пор и потряхивало от возмущения, будто замуж против воли собирались выдать не подружку, а её саму.

— Гадали? — Я хмыкнул и взялся перетасовывать колоду. — И какая карта сулит успех?

— Не так надо! — отмахнулась черноволосая пигалица.

— И всё же?

— Мне б червового короля, — печально улыбнулась Заряна.

— Сдвинь! — попросил я, поменял местами верхнюю и нижнюю части, вскрыл карту и продемонстрировал червового короля.

Заряна ойкнула от изумления, её подружка с подозрением поглядела на меня и попросила:

— Пиковую даму!

Справился и с этим, и даже комбинацию «дорога», «дом», «любовный интерес» подобрал как надо. Ну а потом просто развлекал барышень простенькими карточными фокусами. Удивительное дело — обе пришли от них в совершеннейший восторг, даже дуться перестали.

Всё испортил стук в дверь.

Заряна поднялась было из-за стола, но Беляна попросила:

— Лучезар, проверь, кого ещё принесло. Мы никого не ждём.

Я вышел в крохотную прихожую, распахнул дверь и шагнул на улицу, заставив податься назад явно не ожидавшего столкнуться здесь со мной Буремира.

— Я к Заряне! — объявил он, справившись с мимолётной растерянностью. — Будь так любезен освободить дорогу!

Для начала я приложил к губам указательный палец, а, призвав дворянчика к тишине, произнёс:

— Если ты здесь сам по себе, то посторонюсь, не вопрос. А вот если прийти надоумил Цареслав, то хорошенько подумай, стоит ли пятнать честь дворянина такого рода игрой. И стоит ли просьба… — тут я позволил себе гаденькую улыбку, — нового друга погребения в урне. И это если вовсе получится собрать хоть сколько-нибудь твоего пепла.

— Да ты…

И вновь я выставил перед собой указательный палец.

— Прежде чем бросаться словами, о которых вскорости придётся сильно пожалеть, спроси-ка лучше Цареслава, почему он вдруг сдал назад. Кого испугался? Ну не меня ведь в самом-то деле, так?

Буремир открыл рот, закрыл его и, молча развернувшись, потопал прочь.

— Я передам Заряне, что тебе очень жаль! — крикнул я ему в спину, но в этом не возникло нужды.

Как оказалось, барышни в гостиной не усидели и тихонько прокрались в прихожую.

— Жаль, — вздохнула Заряна. — Я считаю, каждый достоин второго шанса. И прости, Лучезар, я должна была поддержать тебя в самый первый день в школе. Мне очень стыдно, что не хватило решимости это сделать.

— Пф-ф! — фыркнула Беляна. — Да Буремир тебя и отговорил!

— Не важно! — отмахнулась барышня, вздохнула и позвала нас в гостиную. — Идёмте, там ещё остались пирожные…

Сразу после завтрака всех абитуриентов отвели на вытянутую площадку, заглублённую в землю на сажень и дополнительно обложенную массивными гранитными блоками. С дальнего края они высились отвесной стеной, с остальных сторон были уложены ступенями и образовывали нечто вроде каменных скамей. И народу на этих не слишком-то удобных сидениях собралось превеликое множество. Намечалось что-то из ряда вон, раз уж ученики отвлеклись от занятий и пришли на нас поглазеть.

— Ставки делают, — намётанным взглядом определил Вьюн, поскрёб русый затылок и вздохнул. — Не нравится мне это.

— Поединки будут? — оживился Ёрш и хрустнул костяшками пальцев.

— Никаких поединков в стенах школы! — отрезал Огнеяр и велел нашему отряду спускаться на засыпанную песком площадку, где прохаживался совсем молодой ещё наставник, невыспавшийся и хмурый. Остальных абитуриентов повели рассаживаться на пустых скамьях.

— Приказ отторжения — это основа основ! — объявил наставник, когда мы выстроились перед ним, и усмехнулся. — По бумагам все вы овладели им в совершенстве. Давайте посмотрим, так ли это в действительности!

Он махнул рукой и на площадку выкатили самую настоящую пушку. Лица у абитуриентов так и вытянулись, зрители оживились и загалдели.

— Устаревшее дульнозарядное орудие калибром два с половиной фунта! Это если брать чугунные ядра! — оповестил нас наставник и продемонстрировал каменный шар размером чуть меньше кулака. — Снаряд из песчаника весит всего-то две трети фунта. Остановить такое для адепта — пара пустяков. Ну а если кто-то умудрится зевнуть, мой ассистент, — указал он на Огнеяра, — не позволит вам умереть. Скорее всего — нет.

— Но к чему это, наставник? — спросил обескураженный происходящим Дарьян. — Зачем идти на подобный риск?

— Это упражнение даст такое понимание приказа отторжения, какое не получить и за год отбивания всяческого безобидного мусора!

Молодой человек кинул каменное ядро себе под ноги, принял у Огнеяра список абитуриентов, заглянул в него и скомандовал:

— Лучезар, на позицию! Готовится Буремир!

Я шагнул вперёд, и меж лопаток немедленно проявилось неприятное тянущее ощущение, будто бы к духу присосалась призрачная пиявка. А только передёрнул плечами, и сразу возмутился Огнеяр:

— Эй! Полегче!

— Вперёд, боярин! — поторопил меня наставник. — Мы так до обеда провозимся!

Я глянул на орудие, поморщился из-за раздражающего зуда и буркнул:

— Мне бы подготовиться!

В ответ ожидаемо прозвучало:

— В бою никто времени не даст! Шагай!

Спорить никакого смысла не было, и я двинулся к отмеченной вешкой с белой тряпицей позиции. Одновременно потянул в себя небесную силу и принялся собирать её у солнечного сплетения, а ещё попытался поймать состояние внутреннего равновесия, стать цельным и правильным. И — поймал. И — стал.

Сразу увидел присосавшиеся ко мне жгуты чужой воли — те чуть подкрашивали дух розовым и отвлекали, но я отнюдь не был уверен, что сумею остановить пушечное ядро, поэтому отдирать от себя сотворённое Огнеяром заклинание не стал. Развернулся к орудию, приподнял руки.

— Готов!

И сразу дал отмашку наставник.

— Пли!

Запальное отверстие сыпануло искрами, а миг спустя плюнуло дымом и огнём пушечное дуло — дымом, огнём и ядром!

Отторжение!

Защитный барьер я сотворил чище некуда, ухнул в него всю удерживаемую энергию, ни единой капли впустую не потратил и даже успел ощутить невероятное спокойствие, а миг спустя так отдачей шибануло, что мотнулась голова!

Кто другой и сознания бы лишился, но мой дух закалили беспрестанные попытки выбить зачарованную дверь карцера, поэтому даже из состояния внутреннего равновесия не вылетел, только это и спасло. Время словно бы замедлило свой бег, я необычайно ясно ощутил, как ядро проминает и разрывает защитный барьер, продавливается через него и… Хватанул полную грудь небесной силы!

Вдохнул чистого огня, а когда задёргался присосавшийся к духу аркан Огнеяра, сбросил его, и со всего маху шибанул снаряд ударным приказом — быстро и жёстко, будто прихлопнул незримой киянкой!

Отдача вернулась жесточайшей судорогой, и рука взорвалась болью, но своего я добился: пронзившее магический барьер ядро прямо передо мной нырнуло вниз, угодило в землю и, оставив за собой глубокую борозду, пронеслось между ног! Только песком и обдало!

Черти драные, уцелел!

Трибуны разразились свистом и презрительными выкриками, прибежал и что-то спросил враз посеревший наставник, но я уже вывалился из состояния всеобщей правильности и его слов не разобрал, попросту не сумел расслышать их из-за звона в ушах.

Лёгкие горели огнём, через силу заставил себя сделать вдох и будто солью открытую рану посыпал. Больно! Запекаюсь изнутри!

Хрипло выдохнув, я наконец-то закашлялся и сплюнул на песок. Ожидал увидеть кровь, но слюна оказалась чистой, да и жжение в груди понемногу пошло на убыль. Не спёкся. Пронесло.

Подскочил с круглыми глазами Огнеяр.

— Аркан слетел! — крикнул он наставнику. — Я не виноват, у него красный аспект забит!

Тот нервно отмахнулся.

— Проверь, чем пушки заряжают! — распорядился молодой человек. — Я здесь сам!

Когда ученик убежал, он дошёл до конца борозды и поднял из песка ядро — только почему-то не каменное, а стальное и даже покрытое сложной вязью непонятных символов.

Заклятый металл, зачарованный снаряд. Мне бы дурно стало, если б уже и до того дурно не было. Голова кружилась, в груди пекло, мысли путались.

— Отходи! — потребовал наставник и крикнул: — Буремир, на позицию! Готовится Заряна! — К остальным абитуриентам он меня не отпустил и оттянул в сторонку, а сам после отмашки Огнеяра скомандовал: — Пли!

Дворянчик прикрылся огненной пеленой, оплавленные ошмётки каменного ядра во все стороны так и разлетелись!

Зрители одобрительно загалдели, а представители школьного дворянства все как один поднялись на ноги и зааплодировали.

«А меня освистали», — подумал я между делом, и тут наставник рявкнул:

— Незачёт! Никакой стихии огня! Только чистое отторжение!

Пришлось Буремиру возвращаться на позицию, и второе ядро он расколошматил далеко не столь эффектно: даже присел, когда кругом разлетелись осколки. Впрочем, дворянчики поднялись для аплодисментов и на сей раз.

Полевое орудие оттянули назад, на смену ему выкатили новое, а к нам прибежал запыхавшийся Огнеяр, в померанцевых глаза которого теперь заметно прибавилось розового.

— Обычные каменные ядра! — сообщил он наставнику, поглядел на зачарованный снаряд в его руке и предположил: — Может, пошутил кто? Первая пушка долго заряженной стояла.

— Пошутил? — прошипел молодой человек. — Это боевое ядро из арсенала! Оно демона на какое-то время притормозить способно! — Он зло зыркнул на ученика, сверился с перечнем абитуриентов и крикнул: — Заряна, на позицию! Готовится Беляна! — После бросил Огнеяру: — Займись делом!

Стоило бы встать в позу и потребовать объяснений, но вместо этого я с тревогой поглядел на барышню. Волновался напрасно: каменный снаряд разлетелся в пыль. На трибунах загалдели, а вот дворяне не проронили ни слова. Высокомерные уроды!

— Успел завести друзей, да? — спросил проследивший за взглядом наставник и вдруг бросил мне ядро. — Официальную жалобу подавать будешь?

Увесистый шар, матовый и покрытый колдовскими формулами, неприятно холодил кожу, я взвесил его в руке и уточнил:

— На кого и по какому поводу?

— На ответственного за проведение зачёта и по причине халатности, разумеется! — поморщился в ответ молодой человек.

— Лучше б найти, кто ядро подменил…

— Повторяю свой вопрос, — прозвучало в ответ, — жалобу подавать будешь?

Мне лишний раз привлекать к себе внимание старшего наставника отнюдь не хотелось, поэтому я мотнул головой и объявил:

— Нет!

— Ну и чудненько! — расслабился молодой человек. — Иди на трибуну! — А когда я протянул ему ядро, скривился. — На кой оно мне?

— И что с ним сделать?

— Твоё дело.

— И оставить могу?

— Забирай!

Я от неожиданного подарка отказываться не стал. На что-нибудь да сгодится.