Адепт не хуже прочих

Глава 21

Сивер оказался благообразной наружности старичком, внешне ничуть не страшным. Глаза у него были водянисто-прозрачные, с красными прожилками и едва уловимым намёком на желтизну. Силой от профессора тоже не шибало, ещё и встретил он абитуриентов не в мантии, а в тёплом домашнем халате, меховых тапочках и ночном колпаке. Будто и не тайнознатец вовсе, а какой-нибудь аптекарь.

Кто-то из наших улыбнулся, кто-то разочарованно выдохнул. Я же никак эмоций не проявил. И маска надменного боярина к лицу давно приросла, и прекрасно знал, что для всяческого жулья в чужие одежды рядиться — обычное дело. Для заправил — тоже. А если вдруг неуважение проявишь — лихо придётся.

Принял нас профессор в просторном кабинете размером с учебную аудиторию. Вдоль стен высились забитые книгами шкафы, но центр оставался свободным, а пол не был застелен ковром. Шаркающей походкой старичок дошёл до буфета, выдернул из хрустального графина притёртую пробку, наполнил ядовито-зелёной жидкостью бокал и в несколько длинных глотков его осушил — кадык на худой шее так ходуном и заходил.

Не могу сказать, будто Сивера после этого ровно подменили, но прожилки полопавшихся сосудов в глазах враз сменили свой цвет с красного на оранжевый. На меня словно горелым повеяло, как если бы у объятого огнём дома вдруг очутился. И вместе с тем едва ли напиток был алхимическим зельем, очень уж характерный я уловил дух крепкого алкоголя.

Всё так же неспешно профессор Сивер вернулся за стол, опустился в кресло и подложил под спину подушку.

— Старость! — односложно произнёс он и смерил нас пристальным взглядом, затем заговорил уже куда уверенней и многословней: — Восьмая ступень возвышения — не та, через которую можно перескочить, чтобы после вернуться назад, а то и вовсе пропустить. Я и в остальном нарушать классическую очерёдность крайне не рекомендую, но тут уж совсем никак. Нет, при некоторой удаче атрибут способен принять и неофит, но в этом случае нельзя заранее предсказать, правильно ли встанет и прорастёт зерно, а уж об использовании его в полную силу лучше и вовсе не помышлять!

Под пристальным взглядом налившихся оранжевым сиянием глаз сделалось не по себе, аж дыхание перехватило. К счастью, почти сразу профессор отвлёкся от меня на Заряну и стало легче.

— По моему опыту, талантливые неудачники делятся на два типа, — с нехорошей улыбкой произнёс профессор Сивер. — На заносчивых упрямцев, которые во что бы то ни стало стремятся поскорее сформировать абрис и стать аспирантами. И на упёртых умников, которые набивают голову знаниями и оставляют возвышение на потом. Первые в своих школах почитаются великими гениями, но за редким исключением очень скоро упираются в потолок способностей из-за недостаточно проработанных узлов и меридианов. Нет, развивать их можно и после преломления, но это будет долго, дорого и больно!

Старик поднялся из-за стола и дошёл до буфета, взвесил в руке графин и посмотрел на затейливые напольные часы, после вздохнул и от выпивки воздержался.

— Ну а почитающие себя великими интеллектуалами умники выпускаются недоделанными адептами. Их дух слаб, их удел — ритуалистика. И если учиться можно и в университетах, то доступа к полноценному источнику вне школы не получить. А медитировать десятилетиями хорошо, только если ты отшельник. И что остаётся? Правильно, алхимия! А это дорого, больно и небезвредно для организма. Но в первую очередь, конечно же, дорого.

Профессор вернулся к столу, устроился в кресле и вздохнул:

— Думаете, призываю вас к сбалансированному развитию? — Он вдруг долбанул по столу худеньким кулаком с такой силой, что подпрыгнула массивная медная чернильница. — Нет! Забудьте о знаниях! Бросьте зубрить тайнопись, впустую тратить время и забивать свои головы мусором! Ничего действительно серьёзного вам сейчас не дадут! Всё что вам нужно — это достичь внутреннего равновесия, а этого невозможно добиться, в должной степени не укрепив дух!

Буремир не утерпел и напомнил:

— При всём уважении, профессор, но закалка духа — это шестая ступень возвышения. Для нас это пройденный этап…

— Никогда не стоит пренебрегать укреплением фундамента! — отрезал старик. — Итак, восьмая ступень: обретение внутреннего равновесия или же гармонии с небом, как говаривают иные из моих коллег. Вы все пытались достичь этого, и никто из вас этого не достиг. Не по причине бездарности, просто невозможно растворить сознание в пустоте, а ваш дух сейчас именно что и есть пустота! Единственный ваш шанс на быстрый прорыв — медитации в предельно насыщенной энергией среде!

Профессор повелительно махнул рукой, Огнеяр быстро приблизился и выложил на стол стопочку листов. Сивер взялся просматривать их, между делом продолжая бухтеть:

— Конкретно для вас укрепление духа вблизи школьного источника важно ещё и тем, что врождённая или приобретённая склонность к тому или иному аспекту не только способна серьёзно осложнить преломление, до которого ещё надо дожить, но уже прямо сейчас чревата самыми непредсказуемыми искажениями атрибута. Даже незначительный азимут… — Профессор Сивер оторвался от бумаг и счёл нужным пояснить: — Азимут — это отклонение от идеального сочетания атрибута и аспекта…

Я мысленно кивнул. Неспроста мой огненный атрибут проявлялся не честным оранжевым огнём, а белым, способным выжигать извращённую потусторонним энергию неба. А уж его первое колено… Меня передёрнуло.

— Впрочем, не важно! — отмахнулся старик. — Чем больше времени адепты и аколиты проводят у источника того или иного аспекта, чем сильнее он прожаривает их дух, тем выше шансы на коррекцию изначального сродства. Скажу прямо: отсутствие какой-либо положительной динамики станет основанием для отказа в обучении! Речь, разумеется, об адептах со склонностью к белому аспекту. И пусть ваши шансы на успех и невелики, но они куда выше, чем в любой другой школе. Огонь способен пережечь что угодно, а наш источник один из сильнейших во всех внешних землях.

Дарьян шумно выпустил воздух через судорожно стиснутые зубы, да и остальных это известие тоже нисколько не порадовало. Ну а мне было наплевать.

— Лучезар! — произнёс вдруг профессор Сивер. — Как явствует из бумаг, за всё время ты ни разу не посетил медитационный зал при внешнем якоре. Что за пренебрежение укреплением духа?

— Никакого пренебрежения, профессор. Карантин я провёл в карцере.

Сивер приподнял брови от удивления.

— Весь?

— С перерывом на пару часов.

— Занятно, — хмыкнул профессор. — Что ж… Тогда с тебя и начнём. Подходи!

Огнеяр указал на центр комнаты, я привычно уже осмотрел пол и никаких магических схем не углядел, но только вышел вперёд и немедленно очутился посреди пентакля. Вписанная в круг пятиконечная звезда зависла в воздухе полосами оранжевого сияния, а следом на меня накатила волна жара. Тоже — оранжевого.

А-ха!

Опалило и пропекло, но — устоял, не отшатнулся. И когда напор усилился, тоже не сдвинулся с места, лишь постарался отгородиться от этого натиска волей. Показалось, будто вот-вот вспыхнут волосы, тогда зажмурился, на чистом упрямстве загадал продержаться ещё хотя бы пару ударов сердца, и — отпустило.

— Свободен! — объявил Сивер, сделал на листке какую-то пометку и вызвал следующего абитуриента: — Буремир!

На всех нас профессор потратил едва ли четверть часа, и тяжелее всего пришлось, как ни странно, адептам с уклоном отнюдь не в белый аспект, а со склонностью к стихии огня. У Заряны вспыхнул рукав куртки, Буремира выбросило за пределы пентакля, а одна из барышень и вовсе сомлела.

От профессора мы под присмотром Огнеяра двинулись куда-то вглубь школьной территории, куда не заходили ещё ни разу. Миновали площадки для отработки приказов, и — вспыхнуло! Из-за небольшой рощицы в небо ударил огненный луч, на высоте саженей в сто он расцвёл оранжевым цветком, но — нет! То не цветок расцвёл, а распахнулись магические крылья!

Заряна аж мне в руку вцепилась.

— Пламенный полёт феникса! — охнула она.

И — точно: я пригляделся и различил объятого огнём тайнознатца. А потом призрачные крылья сложились, и человек грянул с небес на землю!

Грохнуло! Вспыхнуло! Но — не рядом с нами, а за всё той же рощицей.

Барышни взвизгнули от неожиданности, и Огнеяр рассмеялся.

— Не волнуйтесь! Просто отрабатывается ударное приземление!

— Мощь! — восторженно выдохнул Буремир.

Один из парней со склонностью к коричневато-красноватому аспекту тяжко вздохнул.

— Такой атрибут фиг получишь!

— Зато можно выучить аркан! — возразил ему Дарьян.

— Ага, это ж сколько в нём узлов! Замучаешься приказы зубрить!

Роща осталась в стороне, мы миновали несколько учебных корпусов и вышли к странному сооружению — будто бы макушке вкопанного в землю огроменного каменного яйца. Нет, поначалу таким уж гигантским то со стороны не показалось, а вот когда приблизились вплотную, тогда и прониклись размерами.

Воздух вблизи непонятного строения плыл и колыхался, но присутствие оранжевой энергии удалось ощутить лишь после того, как зашли внутрь и начали спускаться по уходившему вниз тоннелю.

Тот привёл нас в просторный круглый зал, освещённый ровным сиянием магических огней. Служитель на проходной принял у Огнеяра список и быстро его проглядел, после хмыкнул:

— Семнадцатый западный колодец и три уровня вниз на полной скорости? У Сивера новая любимая игрушка?

— И не одна, — улыбнулся в ответ Огнеяр. — Как тебе спуск по центру на пять уровней с минутной остановкой на каждом?

— Смотрю, старик сегодня в ударе! — Служитель покачал головой и объявил: — У каждого из вас есть по пять бесплатных минут, но для полноценной прожарки этого не хватит даже близко. Если нужен результат — забудьте про время и терпите столько, сколько сможете. Каждая дополнительная минута обойдётся в целковый, что для подобного источника просто даром!

Дальше нас препоручили внутренним ученикам, и я как-то особо не удивился даже, что одному из молодых людей велели отвести к семнадцатому западному колодцу именно меня. А второй «любимой игрушкой» профессора, как ни странно, оказалась Беляна.

Когда узкими тёмными коридорами мы дошли до нужного спуска, ученик распахнул решётчатую дверь клети и скомандовал:

— Куртку снимай и заходи!

Хлипковатая конструкция доверия мне отнюдь не внушила, я заколебался.

— Не боись, трос не оборвётся! — ухмыльнулся круглолицый парень на пару лет постарше меня. — А худо станет, шнур звонка дёргай — подниму! — И он перевернул песочные часы. — Время пошло!

«Время — деньги», — мысленно отозвался я и шагнул в клеть. Та качнулась, окончательно сделалось не по себе.

— В добрый путь! — заржал ученик, захлопнул дверцу и сбил стопор.

Я ухватился за решётку, но вопреки опасениям клеть не ухнула вниз, а под размеренный скрежет механизма начала спускаться пусть и быстро, но достаточно плавно.

Миг ничего не происходило, а стоило только пересечь незримую черту, и будто в фабричную топку шагнул.

Раз! И обдало невыносимым жаром!

Не натренируй дух в приюте, точно бы спёкся, а так закрылся волевым усилием, стало легче.

Два! И ровно пылающими полешками обложили, ещё и маслица от души в костерок плеснули.

Горю! Но — терплю. На ближайшей к приютскому якорю площадке для медитаций не сильно легче было, а до неё своим ходом добирался, ещё и проклятия перебарывал. Так что…

Три! И клеть рухнула в расплавленный чугун!

Тут уж я взвыл в голос. Небесная сила смяла барьеры, ворвалась внутрь обжигающей волной оранжевого жара и едва не вогнала в беспамятство. Ноги подкосились, я сначала уселся на дно клети, а после и вовсе распластался на спине. Потянулся было дёрнуть шнур, но не сумел пошевелиться. Напор энергии оказался слишком яростен, она беспрестанно просачивалась через барьеры, и никак не получалось окончательно выдавить её из себя, поэтому взялся разгонять очаги наиболее болезненного жжения, но только тушил один, и тут же полыхало по соседству. Какое-то время я подобно акробату, взгромоздившемуся на здоровенный шар, выискивал баланс, это в итоге и навело на мысль задействовать технику обретения внутреннего равновесия.

И — сработало! Неприятные ощущения отступили на задний план, на меня снизошла необычайная ясность. Сознание и дух сделались единым целым, я одномоментно прочувствовал размеренную пульсацию зачатка излива, уплотнение ауры в местах проработки меридианов и давление семени атрибута, искажавшее оранжевую однотонность аспекта.

«Лежит ровно», подумалось мне, а затем я дотянулся до шнура, дёрнул его и вновь откинулся на спину. Дальше уже мог только наблюдать, как начинают уплывать вниз стены колодца.

Три! И будто из озера лавы в котёл с бурлящим маслом перекинули.

Два! И вот уже кругом всего-навсего кипяток.

Один! И — воздух! Жаркий и даже раскалённый, но — воздух!

А там и подняли!

Круглолицый ученик запихнул в рот остатки рогалика, открыл дверцу клети и покачал головой.

— Долго ты там! — сказал он, стряхивая с ладоней крошки. — Думал, уснул!

Я с ненавистью глянул в ответ, разлепил пересохшие губы и прохрипел:

— А если б окочурился?

Парень пожал пухлыми плечами.

— А мне-то что? Проверять раз в час велено, а ты там и сорока минут не пробыл.

Сорок минут? Да только опустили и сразу подняли!

— Не может быть! — выдохнул я.

— Чего не может быть? — возмутился паренёк. — У меня всё записано! И ты, давай, не прикладывайся тут! В купальнях медитировать будешь!

Я открыл глаза, собрался с силами и поднялся на четвереньки. Одежда промокла от пота, а руки и ноги дрожали, но чувствовал себя далеко не самым худшим образом. Так и жгло всего, правда, но это ерунда. Пройдёт. Главное, состояние внутреннего равновесия обрёл и на следующую ступень возвышения поднялся.

Или не обрёл? Или не поднялся? Вдруг всё лишь пригрезилось?

Тридцать пять целковых — не такие великие деньги по моим долгам, но обидно будет, если в очередной раз себе невесть что нафантазировал!

Собраться с мыслями помешал приставленный ко мне ученик. Вредный паренёк вновь растормошил и отвёл к служителю, а тот отправил в купальни. Покидать для этого подземелье не пришлось, после прожарки у источника ученики мылись прямо здесь.

Впрочем, не только мылись, но ещё и медитировали.

— Занимай любую свободную ванну, — сказал встретивший на входе банщик, вручил полотенце, глянул в квиток и предупредил: — Сорок минут у тебя. Форму оставляй, выстирают и высушат.

Памятуя о том, как ловко разоблачила меня Беляна, прилюдно оголяться не хотелось, но деваться было некуда. Убрал вещи на одну из полок, прикрыл рубцы накинутым на плечи полотенцем и отправился на поиски свободной ванны. Вода в купелях бурлила, выплёскивалась и утекала куда-то по желобам. Совсем уж кипятком не была, приятно щекотала кожу и… вымывала излишки захваченной при закалке энергии. Расслабляла.

Я улёгся поудобней и погрузился в состояние внутреннего равновесия. Правда, перед тем подумал о том, что неплохо было бы побултыхаться в этой замечательной ванне с Беляной или — гулять, так гулять! — с Рыжулей, но вовремя сообразил, что мысли пошли куда-то не туда и заставил себя выкинуть эти фантазии из головы. Вроде как в медитацию погрузился и начал отслеживать состояние духа.

И — есть результат!

После прожарки у источника я начал предельно чётко ощущать пронизывавшую тело энергию — теперь получалось направлять её по тончайшим нитям, да и сгонять к солнечному сплетению сгусток небесной силы тоже стало несравненно проще прежнего. По крайней мере, больше не приходилось напрягаться, удерживая бешено бившийся огонёк точно в нужном месте, это начало выходить само собой. Но вот боль никуда не делась, десять счётов — предел.

Плевать! Главное, что с первой попытки внутреннее равновесие обрёл! Наверное, тут и мои потуги во время заточения в карцере свои плоды принесли, и профессор, даром что пропойца, верные распоряжения дал. Сошлось одно с другим, вот и преуспел.

Хорошо!

Из всего отряда подняться на следующую ступень возвышения удалось лишь мне, Заряне и Буремиру. И, разумеется, на слово никому из нас не поверили, пришлось проходить очередное обследование, на котором потребовалось выполнить ряд заданий, как то — ощутить чужое воздействие или втянуть в себя небесную силу исключительно через левую пятку. Никаких шуток, парочка уже знакомых наставников — один с бакенбардами, другой в пенсне — велела проделать это на полном серьёзе.

Неожиданный успех столь воодушевил Заряну, что она пригласила меня в гости.

— Лучезар, приходи сегодня к нам! Будем праздновать! — Но барышня тут же обернулась к подружке. — Беляна, ты ведь не против?

Черноволосая пигалица лишь улыбнулась в ответ.

— Нет, ну что ты!

— Просто…

— Брось, Заряна! Не всем же быть гениями!

Барышни велели явиться после ужина и отправились восвояси, а Зван с тоской глянул им вслед и вздохнул, но тут же оживился и обратился к моему соседу по комнате:

— Даря, давай тоже гульнём!

— Не, — мотнул тот головой. — Я в библиотеку.

— Да ну! Профессор же сказал, не нужно нам это!

— Мало ли кто что сказал!

Дарьян передёрнул плечами и ушёл, а Зван озадаченно огляделся по сторонам. Абитуриенты со склонностью к оранжевому или около того аспекту водиться с «белыми» желанием отнюдь не горели, так что волей-неволей он обратил свой взгляд на фургонщика.

— Огнич, ну хоть ты мне компанию составишь?

— Угощаешь? — ухмыльнулся паренёк, курчавый и чернявый.

— Кружку поставлю.

— Звучит заманчиво!

До ужина ещё оставалось никак не меньше двух часов, в библиотеке мне делать было решительно нечего, а от одной только мысли о погружении в медитацию начинало мутить, но и бездельничать не хотелось. Неспроста же настоятель нашей церквушки толковал, будто все беды людские от праздности.

К слову, о праздности… Вон Буремир с местными дворянчиками о чём-то толкует, пойду-ка я отсюда подобру-поздорову, а то ещё настропалят новичка, и придётся обратно в карцер заселяться.

В мои планы это отнюдь не входило, вот и потопал прочь со двора. Но пошёл не куда глаза глядят, целенаправленно двинулся к уличным площадкам для отработки приказов. Несмотря на поздний час, там то и дело вспыхивали огни и лязгали железные мишени, так что я занял место подальше от упражнявшихся учеников, обратился к атрибуту и окутал правую ладонь белым огнём.

Вспыхнуло!

Никаких изменений отследить не вышло, и я потянул в себя небесную силу, а когда под грудиной начало припекать, вскинул руку и выплеснул пламя вовне. Струя ударила на две сажени и вновь не пробыла белой и пары мгновений, почти сразу обернулась жгучими фиолетово-чёрными лепестками. От ключицы и до кончиков пальцев растеклось болезненное жжение, атрибут за несколько ударов сердца высосал всю собранную мной энергию и принялся тянуть жизненные силы. Но — фигу с маслом!

Обретение внутреннего равновесия позволило верно оценить происходящее, ухватить пиявками присосавшиеся к моему духу щупальца-корни атрибута и сместить их, перекроить, обуздать!

О да! Именно что — обуздать, ибо воистину нет ничего прилипчивей старого доброго проклятия!

Струя фиолетово-чёрного пламени уменьшилась едва ли не вдвое, но огонь теперь напитывала лишь осознанно втягиваемая мной извне энергия — атрибут прекратил пожирать жизнь, и разом отступило головокружение, стих звон в ушах и перестали мелькать перед глазами серые точки. А когда решил развеять аркан, это случилось по первому моему желанию.

Да! Обуздал!