Адепт не хуже прочих

Глава 32

«Я чужого не беру», — сказал я тогда, но ничего красть и не требовалось.

— Просто зайдём и выйдем, всех дел на пять минут! — легкомысленно отмахнулась Беляна. — Перерисуем карту, трогать ничего не станем.

Но просто всё было лишь на словах. Карта небесного омута, который последние несколько веков контролировала школа Пылающего чертополоха, а ныне оспаривали друг у друга репьи и тернии, хранилась в читальном зале, куда допускались только наставники и личные ученики профессоров. Точнее даже, как сказал Горислав, она там не хранилась, а просто висела на стене.

— Зайти и выйти, — повторила Беляна и выразительно посмотрела на меня. — Что скажешь, Лучезар?

Я пожал плечами.

— Для начала надо оглядеться. Ни разу в библиотеке не был.

— Я с вами! — объявила Заряна, но мы её и слушать не стали.

— Попадёшься — вылетишь из школы! — отрезала Беляна. — Сами справимся! А если застукают, скажем, что просто хотели уединиться.

Но с этим объяснением она, конечно, погорячилась. Пусть в отличие от книжных хранилищ читальный зал для наставников и не запирался на семь замков, но вёл туда один-единственный коридор, на входе в который неизменно дежурил кто-то из помощников заведующего. Так сказал Дарьян, а он в библиотеке дневал и ночевал.

— Неужто они даже по нужде не отлучаются? — не поверил я ему.

— Отлучаются, — подтвердил паренёк, — но всегда подменяются. Там же ещё и комнаты для ознакомления с трудами из закрытого фонда и платного каталога. Вот и следят, чтобы книги не выносили или вдесятером одну не читали.

Я всё же сподобился заглянуть в библиотеку, но не пробыл там и пяти минут, почти сразу потянул Беляну на поиски чёрного хода.

— Ты чего? — удивилась девчонка.

— Камины, — сказал я и огляделся в поисках того, кто мог бы по поручению старшего наставника ходить за мной хвостом. — Уголь и дрова сюда ведь не через парадное таскают!

Никому не было до нас ровным счётом никакого дела, так что мы вышли на задворки библиотеки, и там в глухом закутке отыскали угольный люк.

Увы — запертый.

— Начнёшь замок сбивать — сюда на шум половина школы сбежится! — предупредила Беляна, оценив толщину продетой в дужки цепи.

Я огляделся и попросил девчонку:

— Стой на шухере! — А сам опустился на корточки и стиснул пальцами звенья. Только обратился к аргументу, и сразу едва слышно зашипело под пальцами железо. Оно начало осыпаться ржавой трухой, но если палка сгнила в один миг, то в цепь порча вгрызалась несравненно медленней. По руке расползлись ломота и жжение, под конец я не выдержал и распрямился, на рывке разломав изъеденный заклятьем металл.

— Тише ты! — всполошилась Беляна.

— Куда уж тише, — хрипло выдохнул я и приподнял одну из створок крышки. — Вперёд!

Девчонка шустро сбежала по лесенке, я скинул вниз цепь с замком и спустился следом. Мы пробрались через подвал, о брошенную на пол тряпку вытерли от угольной крошки подошвы сандалий и двинулись дальше. Первый этаж встретил пустым коридором и запертыми дверьми, там задерживаться не стали и шустро поднялись на второй. По нему двинулись уже спокойно и открыто, поскольку шансы наткнуться на знакомого наставника были не так уж и высоки.

— Здесь! — указала Беляна и с глуповатой улыбкой недалёкой простушки распахнула нужную дверь. Сунулась было внутрь, но сразу отпрянула назад и шепнула мне: — Никого!

На подобную удачу мы и рассчитывать не смели, намереваясь разведать обстановку и затаиться в каком-нибудь укромном уголке, чтобы прокрасться в пустой читальный зал поздним вечером, а то и вовсе ночью, поэтому немного даже растерялись от неожиданности. Но сразу опомнились, заскочили в дверь и во все глаза уставились на огромную карту, полностью занимавшую одну из стен.

— Ого! — охнула Беляна и полезла в сумку.

Но хоть в небольшом читальном зале и оказалось решительно негде спрятаться, я всё же указал девчонке на самый дальний от входа стол.

— Туда иди! — А сам переставил стул так, чтобы распахнувший дверь человек непременно на него наткнулся.

«Взял чужое — жди беды», — прошептал в голове призрачный голос, но нет, нет и нет. Чужого мы не брали, всего лишь проявляли вполне простительное любопытство.

Беляна перебежала на новое место, выложила перед собой походную чернильницу и несколько листов писчей бумаги, принялась быстрыми росчерками пера зарисовывать пестревшую непонятными обозначениями карту зажатой горами долины. Впрочем, кое-какие пометки пояснений не требовали вовсе: например, черепа с парой скрещенных под ними костей. В обозначенные ими места соваться определённо не стоило.

Помимо всего прочего омут оказался окольцован несколькими замкнутыми линиями, которые не пересекались и образовывали вписанные друг в друга фигуры неправильной формы, уменьшавшиеся в размерах по мере приближения к центру долины.

Глубина! Я сообразил, что это промеры глубины, и перевёл взгляд на рисунки, слишком крупные в сравнении с остальными деталями карты.

Каменная арка ворот. Развалины на островке посреди небольшого озерца. Непонятный алтарь. Круг стоячих камней. Башня на утёсе.

— Не нравится мне всё это, — проворчал я.

— Угу, — промычала Беляна. — Но ученикам разрешают шастать по омуту безо всяких ограничений, и ничего — школа ещё не обезлюдела и не разорилась.

Возразить на это мне было нечего, и я лишь вздохнул в надежде, что принесшего небесную жемчужину счастливчика поощряют за удачу, а не за беспримерный героизм.

Проявлять героизм категорически не хотелось.

Внезапно дрогнула и начала поворачиваться дверная ручка, я ухватил листы и чернильницу, присел и потянул за собой Беляну. А только мы опустились на корточки, и послышалось раздражённое ворчание. Наткнувшийся на стул книгочей взялся убирать его с прохода, и я указал девчонке под стол.

— Туда!

Сам снаружи тоже оставаться не стал и влез следом. Теперь нас могли обнаружить разве что случайно, вот только между боковыми стойками и передней панелью оказалось чрезвычайно тесно, мы едва там уместились. Я самым бессовестным образом воспользовался своим преимуществом в телосложении и навалился на Беляну, та в долгу не осталась и куснула меня за мочку, не сказать — цапнула. В отместку я стиснул пальцами девичий зад, благо рука и без того лежала на нём, и не возникло нужды возиться с риском нашуметь и привлечь к себе внимание книгочея. Беляна беззвучно выдохнула мне в ухо:

— Вечером!

Увы, я всерьёз сомневался, что этому обещанию суждено сбыться.

— Заряна! — столь же тихо напомнил девчонке.

Та пихнула меня кулаком под рёбра и прошептала:

— С каких это пор ты изменяешь со мной Заряне, а не своей воображаемой Рыжуле?

— Тсс! — шикнул я на неё.

Так мы какое-то время в объятиях друг друга и просидели. И пусть Беляна была барышней, приятной во всех отношениях, под конец у меня намертво затекло всё тело и отнялись ноги. Когда зашуршали бумаги, а затем вновь открылась и закрылась дверь, я едва сумел выбраться из-под стола.

— Ушёл? — едва слышно спросила Беляна.

Я выглянул сбоку, затем приподнялся над столешницей и, уже не понижая голоса, подтвердил:

— Ушёл!

После уселся на пол и с наслаждением вытянул ноги, Беляна и вовсе улеглась на спину, устроив голову у меня на коленях.

— И почему это Рыжуля — воображаемая? — спросил я тогда. — Не врал я тебе!

Девчонка фыркнула.

— Да ты её сам себе выдумал, вот почему! Столько лет бок о бок прожили, и даже ни разу не поцеловал! Смешно!

— Один раз…

— Она тебя поцеловала! Ты её — ни разу. И в любви не признался. В излишней стеснительности тебя не упрекнуть, значит — просто не припёрло. Выдумал ты свою любовь, вообразил!

— Как Дарьян, да?

— Не трогай Дарьяна — он хороший мальчик, не то что ты! — И девчонка снова фыркнула, только уже не раздражённо, а насмешливо. — При Заряне он меня в постельку уложить стесняется, подумать только!

Меня от возмущения так и разобрало.

— Да ты сама решила её стонами и скрипом койки не смущать!

— Ой, ну не будет она вечно дома сидеть! — отмахнулась черноволосая пигалица, ухватилась за столешницу и села. — Давай убираться отсюда, пока ещё кого-нибудь нелёгкая не принесла!

— А карта?

— Основное я уже перерисовала. Вставай!

На улице Беляна вручила мне свою сумку и сказала:

— Отнеси Заряне. Я к источнику сбегаю и приду.

— Да на кой ты туда каждый день таскаешься?

— Закаляю тело, укрепляю дух, прорабатываю абрис. Нужно ловить момент, пока не дали пинка под зад.

— Ну вот что ты заладила⁈ — возмутился я. — Не возьмут в ученики! Дадут пинка под зад! Если судить по глазам, не такой твой аспект уже и белый, а за месяц источник его ещё больше исказит.

— Вот именно что исказит! Исказит и ослабит! Это не моё! — выпалила девчонка, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. — Только не говори, что сам собираешься остаться в школе!

— А если и так?

Черноволосая пигалица приблизилась вплотную, едва ли не прижалась ко мне и покачала головой.

— Не дури, Серый. Сгинешь ведь!

— Тебе какая забота?

Беляна насупилась и попросила:

— Не порти жизнь Заряне!

— Она тут при чём? — опешил я от неожиданности.

— Да вы в одной койке окажетесь в тот же миг, как только я за ворота выйду! А её из-за тебя уже чуть не прикончили! Другой раз может так не свезти! — Беляна заглянула мне в глаза и потрепала по щеке. — И что уж скрывать — привязалась я к тебе. Жаль будет, если ни за что ни про что сгинешь. У тебя мишень на спине нарисована, рано или поздно дотянутся! Ты ведь понимаешь это?

Я — понимал. И ещё я прекрасно отдавал себе отчёт в том, что пока нахожусь в стенах школы, Сурьма и Грай самолично по мою душу не заявятся. Покушения не остановятся, но здесь — госпиталь, здесь меня откачают и вылечат, а только выйду за ворота, и лихо придётся. Там та парочка ударами из-за угла не ограничится, тяжёлую артиллерию подтянет. И глупо думать, будто получится их со следа сбить. Мне же ещё долги отрабатывать!

По всему выходило, что в учениках шансов уцелеть несравненно больше, опять же — стану сильнее. Проще отбиться будет.

Вот только Рыжуля…

Черти драные, я ведь обещал позаботиться о ней! Обещал!

На душе стало погано, я отстранил от себя Беляну и сказал:

— Всё я понимаю, не дурак!

— И?

— Вот чего ты ко мне привязалась? Услышать хочешь, что из школы уйду? Да этот месяц ещё прожить надо, я так далеко не загадываю!

— Ох, юлишь ты, Серый!

— Виляю, — усмехнулся я. — Как маркитантская лодка!

Беляна отправилась на прожарку к источнику, ну а я отнёс перерисованную карту Заряне, и девчонка мне даже чаю не предложила, сразу взялась изучать рисунок. Поначалу молчала, затем с облегчением перевела дух.

— Хвала небесам, на самую глубину забираться не придётся и проклятых мест рядом тоже нет!

Я озадаченно хмыкнул.

— А не слишком всё просто?

Барышня поёжилась.

— Вот уж нет! Глубже только озеро и остров. — Она повела пальцем по карте и начала вслух проговаривать наш будущий путь: — Высадят у ворот, дальше не вниз по дороге и не направо с остальными, а левее вдоль скал и потом по берегу ручья. Вот мосток, а эта линия — граница, за которой омут никогда не пересыхает. Там можно наткнуться на приблудных духов, но с ними мы справимся. А здесь лунное капище…

Она постучала по листку ноготком, я склонился над столом и обнаружил, что речь о круге стоячих камней, рядом с которым серпом изогнулась небольшая заводь.

— Нам туда?

— Внутрь заходить не понадобится, небесные жемчужины находят на берегу пруда, — пояснила Заряна.

— Просто дойти и всё? Ерунда какая-то! С чего тогда нашедшего небесную жемчужину ученика поощряют? Да все бы первым делом в нужное место бежали! В чём подвох?

— Не знаю, — развела руками Заряна, — но Горислав — личный ученик одного из профессоров школы Чернопламенных терний, он знает много такого, чего не каждому рядовому наставнику известно.

— Сомнительно это всё.

— Я в любом случае рискну!

Барышня упрямо поджала губы, и я решил зайти с другой стороны.

— А ты уверена, что можешь Гориславу доверять? Нет, не его словам о жемчужине, а о Белояре! Просто в голове не укладывается, что директор пляшет под дудочку какого-то выпускника!

Взгляд сам собой скользнул в вырез платья, и я перестал нависать над барышней, а потом и вовсе перебрался на диванчик. Заряна тоже оставила карту, подошла и села рядом.

— Белояр — не какой-то там выпускник, а личный ученик директора, наиболее успешный из всех! — заявила она. — Именно директор разглядел его талант!

— Большое дело!

— Ты не понимаешь, Лучезар! — вздохнула барышня. — У Белояра есть два года, чтобы стать самым молодым асессором в истории распавшейся школы Пылающего чертополоха! Ты ведь слышал, что репьи и тернии раньше были одной школой?

— И что с того?

— А то, что нынешний директор репьёв был одним из главных зачинщиков раскола! По словам Горислава, он одержим идеей доказать правильность того решения, и успех ученика заставит умолкнуть недовольных.

— Ты здесь при чём?

— Если Белояр войдёт в старшую ветвь дома Пламенной благодати, то получит дополнительную поддержку, которая серьёзно ускорит возвышение. Его и сейчас ценят, но дальний родственник — это лишь дальний родственник.

Мне подумалось, что директор непременно изыщет способ отчислить неугодную ученицу, да Заряна и сама прекрасно отдавала себе в этом отчёт.

— Знаю, будет непросто, но так у меня появится хоть какой-то шанс! — упрямо сказала она.

Я накрыл её ладонь своей и улыбнулся.

— Ты справишься!

Барышня вдруг села ровно-ровно и спросила:

— Лучезар, а вы с Беляной целуетесь?

— Случалось… — осторожно ответил я, сбитый с толку столь неожиданным поворотом беседы.

— А научи меня! — потребовала Заряна. — Я ещё ни с кем не целовалась!

Собственно, возможности отказаться девчонка мне попросту не оставила: прижалась грудью и подставила губы, ну а дальше всё вышло само собой. Едва ли я так уж сильно увлёкся и вместе с тем вздрогнул от неожиданности, когда прозвучал холодный голос Беляны:

— Вот такого, подруга, я от тебя никак не ожидала!

Черти драные! Как так-то⁈

Но Заряна осталась совершенно невозмутима.

— Лучезар просто учил меня целоваться! — объявила она, не спеша отстраняться.

— Для этого ему было совсем не обязательно шарить у тебя под юбкой! — отрезала Беляна и взбежала по лестнице на второй этаж, а уже оттуда крикнула: — Лучезар, как уд задымится, ко мне даже не приставай!

Я убрал ладонь с бедра Заряны, и чуть зардевшаяся барышня спешно оправила платье.

— И ничего он у меня не шарил! — крикнула она вслед подружке.

В ответ с грохотом захлопнулась дверь.

Я откинулся на спинку дивана и с тяжким вздохом произнёс:

— Да уж, нехорошо получилось…

Заряна беспечно отмахнулась.

— Не волнуйся, Белянка отходчивая! — Она поднялась с дивана и предложила: — Давай пить чай!

— Давай, — согласился я, гадая, не стоит ли подняться к Беляне, но та спустилась к нам сама.

— Я вас простила! — как ни в чём не бывало объявила черноволосая пигалица, успевшая сменить школьную форму на тёплое домашнее платье.

Мне и до того неловко было, а тут и вовсе не по себе сделалось.

— Чего это ещё? — насторожился я. — Ладно, она твоя единственная подружка, но я-то…

Беляна плюхнулась мне на колени, обняла за шею и промурлыкала:

— А ты лопух! Зарянка увидела, как я мимо окна прохожу, вот и разыграла всё как по нотам.

Заряна возмущённо фыркнула и ушла на кухоньку, загремела там посудой, а я ссадил черноволосую пигалицу с колен и уточнил:

— Это не всё, надо понимать?

— Ну разумеется! — рассмеялась Беляна. — Просто себе дороже тебя без присмотра оставлять. Мужчины от чрезмерного воздержания катастрофически глупеют и такое творят, что хоть стой, хоть падай.

— Уж мне-то не рассказывай! — заявила вернувшаяся в гостиную с чайником в руках Заряна. — Меня именно по причине чрезмерного воздержания и сотворили!

— Ты, — улыбнулась ей подружка, — лучшее, что только сделал в своей жизни твой папенька! И будет чертовски обидно, если вы двое сломаете друг другу жизни. Я этого не допущу.

— Какое самопожертвование! Ты так трогательно обо мне заботишься!

— Да ты-то что? Принесёшь в подоле — большое дело! — усмехнулась Беляна. — А вот Лучезара твои родственнички после со свету сживут. Будь он настоящим боярином, могли бы и свадебку справить, но нет же — он проходимец и самозванец. — Девчонка потрепала меня по щеке и вздохнула. — И потом, ради лучшей подруги можно и собой пожертвовать. А в объятиях такого красавчика, даже не единожды за ночь, о да!

Заряна возмущённо фыркнула и с грохотом припечатала чайник к столу, а я со всей отчётливостью осознал, что мне предстоит весьма насыщенный вечер.

Впрочем, таковым выдался решительно весь следующий месяц. Четыре седмицы кряду я упражнялся, упражнялся и упражнялся. Вставал ни свет ни заря и разносил харчи проштрафившимся ученикам, а пока те завтракали, бил ударными приказами по зачарованным дверям пустых камер или же, перебарывая магическую защиту нижнего уровня казематов, тянул в себя небесную силу. После посещал полезные и не слишком занятия, а ещё в течение дня непременно выкраивал время на отработку огненного удара и защитных арканов. Трижды в седмицу приходилось вставать среди ночи для посещения источника, и если с закалкой тела и духа особых сложностей не возникало, то сколько ни силился прожечь исходящие меридианы, ничего из этого так и не вышло. Просто не хватило времени — месяц пролетел буквально как один день.