Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики

Этери

Этери не боялась сгореть. Несколько раз она уже чуть не сгинула в огне собственных эмоций, когда сильный жар сжимал грудную клетку, отчего ее начинало колоть. Когда она переместилась в Ареморику, в ее собственном маленьком мире что-то изменилось. Или изменилась она сама? Всю свою жизнь Этери посвятила тому, чтобы быть нормальной. Она не хотела, чтобы ее боялись. Но люди продолжали обходить ее стороной и тогда Этери сдалась. Их страх даже приносил ей удовольствие, подпитывая собственное эго. Но здесь, в странном мире со странными людьми, все наоборот.

Это она должна бояться их.

Последние несколько дней Этери не помнила. Их везли через лес или город? Карета подпрыгивала на ухабах или плавно плыла по ровной дороге? Элфи находился рядом с ней или его поместили в другую карету? В голове ничего, кроме вязкой пустоты. Руки обездвижены тяжелыми кандалами. Время продолжало растягиваться, словно мягкий ирис, пока ее не кинули в тюремную камеру.

Холод немного отрезвил, заставил открыть глаза и оглядеться. Каменные сырые стены, по которым стекали капли конденсата, и решетка с узкими железными прутьями. Камера без окон и кровати. Цепь ее кандалов пригвоздили к каменным плитам. Этери подползла к стене и привалилась к ней спиной. Белоснежная блузка сразу же намокла и стала грязной. Перед глазами все плыло. Она не ела три дня, и даже дохлая крыса в углу камеры показалась ей привлекательной пищей.

Когда она очнулась и сколько времени здесь провела?

Помутненное сознание начало рисовать ужасающие картины, пока не послышался звук быстрых шагов. Сначала Этери решила, что ей почудилось, но тени, перекрывающие тусклый свет лампы из коридора, были настоящими.

Этери собрала последние остатки сил, села ровнее и попыталась сфокусировать зрение на фигуре в зеркальных доспехах. Перед ней по другую сторону решетки стояла та, что вынесла ей смертный приговор. В ее толстых косах мелькали алые ленты.

“Совсем как на ели мистера Ли”, — невпопад подумала Этери. Та лента до сих пор у нее с собой лежит в переднем кармане сарафана. Единственное напоминание о доме. Внезапно стало так тоскливо, что Этери беззвучно всхлипнула. К счастью, никто не заметил ее слабости.

А еще она увидела другие ленты. Черные широкие полосы, обвивающие ее тело. Их было так много, что у Этери помутилось в глазах. Они летали вокруг нее на расстоянии ладони, ластились, но не прилегали к телу.

Как странно…

Девушка обращалась к мужчине, с которым Этери довелось танцевать. Они разговаривали на сионийском так быстро, что Этери вспомнилось весеннее птичье щебетание. Мужчина слушал ее с равнодушием и скукой, но девушку, казалось, это ничуть не задевало.

В отличие от Этери.

Она приподнялась на локтях. Натянутая цепь издала оглушительный звон, разносящийся по подвалу эхом. Девушка резко замолчала, и они оба повернули голову в ее сторону.

— Если хотите мне что-нибудь сказать, — сердце Этери гулко билось, она чувствовала его в горле, — то перейдите на приморский.

— Как твое имя? — повернулась к ней девушка.

Такой простой вопрос поставил Этери в тупик. Она заключила с Элфи сделку и должна изображать Лилит, дочь короля враждующего с империей государства. И вряд ли сионийцы не знают имени Лилит Пендрагон. Ее убьют моментально, не вдаваясь в подробности. Самым безопасным вариантом будет назвать свое настоящее имя.

— Этери, — произнесла она, помедлив с ответом.

Пауза заставила мужчину с сомнением прищуриться. На его подбородке и щеках красовалась щетина, а на бледном лице, под глазами расползалась сеточка синеющих вен. Он пугал одним своим видом, и Этери неосознанно сжалась. Кто он такой? Палач? Так бы могла выглядеть смерть, будь она человеком. Такой же холодной, внушающей безысходность и страх.

— Как ты оказалась на территории Минагды? — от его голоса, бархатного, словно полночь, Этери вздрогнула.

— Я сопровождала Элфи, — уклончиво ответила она.

— Разумеется, одна бы ты не пробралась мимо патрулирующих границы всадников. Но нас интересует другое, — его взгляд потяжелел, — что нужно альву и Чужестранке в Сионии так сильно, что они не побоялись быть пойманными?

Этери упрямо молчала. На самом деле она просто не знала, что ответить. Мужчина адресовал ей вопрос, на который она сама хотела бы знать ответ.

Девушка, стоящая рядом с ним, тяжело вздохнула.

— Пойми, твое молчание тебя не спасет, в отличие от информации, — она шагнула вперед, — Мое имя Авалона Кэрролл, и я дьерд девятого отряда всадников. В моих силах повлиять на твой приговор. Я могу шепнуть инквизиторам, что ты фейри, и они будут пытать тебя до тех пор, пока твоя жизнь не оборвется на самом пике мучений. Или, — она сделала паузу и, убедившись, что Этери впечатлилась, продолжила, — могу потребовать помилования.

— Меня не убьют? — с подозрением спросила Этери.

— Если ответишь на наши вопросы, — кивнула Авалона.

— А как же Элфи?

— Его уже не спасти. Я могу просить о помиловании лишь единожды. Так что выбирай, на чью сторону встанешь.

Этери растерянно моргнула. У нее есть шанс на спасение. Вот он, казалось, только протяни руку… Но воспоминания тут же подбросили ей образ чудаковатого парня, что внезапно пропадает и так же внезапно появляется. Не пройдет и пары дней, как он будет мертв. Каким бы козлом Элфи ни был, смерти он не заслужил. В этом она была уверена твердо. Но и себя обрекать на погибель не хотелось.

Как ей поступить?

Тогда на площади Элфи улыбнулся. Весь израненный, связанный, поверженный, он улыбался так, словно выиграл в битве. Кто-кто, а Элфи де Флуа ничего не делал просто так. Любое его действие несло ему выгоду.

“Так может, Элфи на самом деле хотел попасться?”, — внезапная догадка пронзила ее голову, словно острие меча, заставив угрюмо усмехнуться.

— Я уже выбрала, — произнесла Этери, глядя в ее темно-зеленые глаза с острыми шипами янтарного ободка вокруг зрачка.

Авалона недовольно поджала губы. Она всего лишь покачала головой, а вот мужчина, с которым Этери танцевала, резко поддался вперед, сжимая пальцами решетку. Ее обожгло осязаемой волной холода. Сердце, подобно невольной птице в клетке, забилось и попыталось выбраться наружу.

— Какой же силой должен обладать фейри, чтобы околдовать подобной верностью? — презрение стекало с его губ. Этери вскинула голову. Слабость на мгновение покинула тело, и она поднялась, придерживаясь за стену. — Не думал, что все слуги фейри становятся такими глупцами.

— Иэн… — попыталась остановить его Авалона.

— Что? Что ты попросила у него взамен?

Этери передвигалась маленькими шажочками и когда подошла к решетке, то встала напротив него, гордо расправив плечи.

— Иэн, — повторила она, пробуя, как звучит его имя у нее на языке. Остро, подобно колким льдинкам. Мужчина едва заметно вздрогнул, когда она взглянула на него. Их разделяли тонкие прутья, но даже сквозь них она чувствовала его холод. — Верность не продается, — сказала она с легкой усмешкой на губах.

— Ты даже не представляешь, что тебя ждет, если не отступишься, — бросил он с деланным равнодушием.

— А почему тебя так волнует судьба пленницы? — Этери наклонилась, почти касаясь губами железных прутьев. Его глаза засверкали праведным гневом. Неужто попала в яблочко?

— Глупая, Чужестранка, — сказал мужчина. Уголки его губ приподнялись в подобии улыбки, хотя, возможно, Этери показалось, что он улыбался. Развернувшись, он направился к выходу. Его шаги, быстрые и мощные, еще долго отражались от стен подвала гулким эхом.

Авалона же осталась стоять напротив нее. Скрестив руки на груди, она с любопытством поглядывала на Этери. Странно… До этого всадница смотрела на нее, как на кусок сочного мяса, а теперь вдруг наружу выплыл интерес.

— Признаться, ты удивила меня, — она тихо рассмеялась, правда, смех был не веселым, — чтобы вывести из себя самого равнодушного всадника в империи, нужно иметь непревзойденное мастерство.

Она вытащила из ножен меч. По клинку ромбовидной формы расползались выжженные руны. Позолоченная рукоять была украшена каплями закристаллизованного меда, янтарем. Оружие блеснуло в свете огней факелов, на секунду ослепляя Этери.

Авалона сделала шаг, вонзая меч перед собой меж каменных плит. В зеркальном клинке Этери увидела свое отражение. Большие бесцветные глаза на бледной коже (хотя, бледностью она все равно не сравнялась бы с Иэном) всклоченные золотистые волосы и мелко подрагивающие пальцы.

Всадница положила руки вдоль перекрестия рукояти, опираясь на него всем телом, и протяжно заговорила:

— Ты ведь не знаешь, кто я? — она помолчала и, не дождавшись ответа продолжила, — Оно и к лучшему. Но меня удивило, что ты ничего не знаешь о своем спутнике. Иэн считает, что ты заключила с альвом сделку, приобрела красоту и очарование в обмен на услугу. Я думаю, что это не так. Знаешь почему?

Она отбросила непослушную прядь, выбившуюся из косы, назад. Спокойный тон Авалоны старался внушить Этери доверие, но по своей натуре девушка не привыкла доверять тем, кто желает ей смерти.

Поэтому она на самом деле не доверяла Элфи де Флуа.

Напряженное молчание разбавлял шум огня. Авалоне не было дело до того, получит она ответ на свой вопрос или нет. Она просто продолжила говорить дальше:

— Ты сказала, что Элфи ничего не сделал для того, чтобы заслужить смерть. Это не самая умная фраза с учетом того, что он фейри, не так ли?

Этери равнодушно пожала плечами.

— Ты не знаешь кто такие фейри…

Этери пыталась скрыть эмоции за маской равнодушия, но не смогла. Она громко сглотнула ком в горле и нервно усмехнулась. Авалона видела ее насквозь, чем напомнила самого Элфи. Одна неосторожная фраза, заставила всадницу усомниться.

Авалона натянуто улыбнулась.

— Фейри — существа, созданные богиней Дану. Самые совершенные и вместе с тем гадкие создания. Они не способны на чувства, людские жизни для них не имеют ценности. Они эгоистичны и их основное развлечение — заключать волшебные сделки. Альв, дух природы, вытащил тебя с другой стороны. Фейри так делают не часто, только когда им скучно. Они отправляются на ту сторону в поиске очередного развлечения. Для них нет в этом такой проблемы, как у людей. Им ничего не нужно отдавать взамен. Ты прибыла с ним в Ареморику, поэтому тебе почти ничего неизвестно о нашем мире, — она сделала паузу, давая Этери возможность вникнуть во все вышесказанное. — У Элфи была цель, в которую он тебя посвятил, а остальной информацией не счел нужным делиться. И теперь, в лучшем случае ты будешь вынуждена коротать за решеткой вечность, а в худшем… не буду напоминать, что тебя ждет. Вряд ли ты страдаешь расстройствами памяти.

Этери с досадой поморщилась, уловив в ее голосе саркастичные нотки.

— И в любом другом случае я бы согласилась с выводами Иэна. Но в руки к всадникам попал никто иной, как сам Король Падших. Но ты и этого не знаешь, — хмыкнула она. Этери густо покраснела, то ли от злости, то ли от неуместного стыда. — Как ты собиралась выживать? Рано или поздно альв бы бросил тебя.

В ее голосе звучало столько убежденности, что Этери даже не засомневалась в ее словах. Элфи мог оставить ее в любой момент, если бы не одно “но”. От нее зависела его жизнь. От того, как она сыграет Лилит и покажет себя перед дедом. Только поэтому Элфи не бросил ее в лесу и не убил.

— Зачем сильнейшему альву обычная человеческая девчонка? — продолжала вслух рассуждать Авалона.

— Я ничего тебе не скажу.

Слова вырвались из горла утробным хрипом. От накатившей слабости она пошатнулась, но устояла на ногах. Перед глазами стояла замыленная пелена, а образ Авалоны Кэрролл размывался. Яркий свет огней превратился в два круглых пятна, а решетка исчезла вовсе. Этери схватилась за голову, массируя виски.

— Я знаю.

Этери заставила себя еще чуть-чуть продержаться. Совсем немного. Концентрация вернулась, и она увидела, что всадница улыбается.

— Фейри по натуре хитры, а Король Падших не такой простак, каким кажется. Он не попался бы всадникам просто так. Кто угодно, но только не он. Альв представляет опасность для империи, а с недавних пор и для меня. Я тебя прошу всего об одном. Скажи, с какой целью вы направлялись в империю. Взамен я помогу вам выбраться. Слово чести.

Этери недоверчиво нахмурила брови. С чего бы ей помогать им? Судя по тому, что Этери узнала, Авалона являлась одним из влиятельных воинов империи. Если она поможет им сбежать, то в миг потеряет все. Звание, уважение и, возможно, даже жизнь. Неужели эта девушка была готова заплатить столь высокую цену?

Чувствуя, как по сердцу словно провели ножом, а из раны пролились первые капли крови, Этери произнесла онемевшими от холода губами:

— Примория. Мы всего лишь искали дом.

Ноги подкосились, и она упала, больно ударившись виском о каменные плиты. Перед глазами взметнулась тьма.

…когда в следующий раз она разлепила тяжелые веки, тюремную камеру затопил аромат густого наваристого бульона, горячего свежеиспеченного хлеба и жженой бумаги. Желудок Этери сжался, уменьшаясь в размерах. От резкой боли она взвыла, а слезы брызнули из глаз. Протянув руку, она схватилась за неровный край каменной плиты и подползла ближе к железным тарелкам с едой. Рядом с ними тлел пергамент, на котором резким размашистым почерком было написано:

“Не умри от голода до казни, Чужестранка”.