Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики

Авалона

— Ты выглядишь изумительно.

От волнения Авалона мяла подол платья цвета лазури. Она не привыкла носить роскошные одежды. Платья, туфли, украшения не смогут защитить ее в случаи опасности. Но по настоятельной просьбе отца всадница позволила нарядить себя, словно куклу.

— Не бойся.

Авалона кивнула и вошла в помещение, в котором пахло фенолом и спиртом. В два ряда тянулись койки, заправленные накрахмаленным постельным бельем. Вдруг сладкий цветочный аромат перекрыл запах спирта. Авалона подняла голову. Это были розы. Алые, чтобы их, розы. Словно свежие пятна крови, они проросли на высоком потолке. В тот же миг Авалона поняла, что ненавидит алый цвет.

— Пошли, — отец встал рядом.

Выбросив из головы ненужные мысли, Авалона пересекла зал и остановилась у самой крайней койки. В один момент ее дыхание сбилось, а губы сжались в тонкую бесцветную нить.

На кровати спала женщина. Некогда короткие темные волосы отросли и теперь завивающимися прядями прикрывали ее грудь. Лицо, болезненно-бледное, как и всегда, оставалось спокойным. Неважно, спала она или бодрствовала, от нее исходило поразительное спокойствие и мягкость.

“Как же так?”,— промелькнула в голове мысль.

— Она нас слышит? — Авалона присела на краешек кровати и нашла руку матери. Пульс настолько медленный, что казалось, еще немного и ее сердце остановиться.

— Нет.

— Он же обещал, — ее голос сорвался.

— Авалона, милая, король не обещал излечить маму, — хмурый голос отца застал ее врасплох. — Он сказал, что не даст ей умереть.

Авалона медленно встала с кровати и повернулась. Ее глаза метали искры, словно два скрещенных клинка.

— Я рисковала головой! Отправилась в империю на тринадцать лет, лишилась семьи! — с каждым словом решимость всадницы росла. — Сбежала из тюремных подвалов, выкрала королевскую реликвию! И для чего? Чтобы услышать: он не даст ей умереть?

Отец стиснул зубы, отводя взгляд.

— А ты заметил, как ловко король играет с формулировками? — вдруг спросила Авалона. — Его правление должно было ознаменовать новую эру.

— К чему ты ведешь? — прищурился рыцарь.

— Пророчество.

Уголки губ отца приподнялись, сформировав снисходительную улыбку.

— Это всего лишь сказки, милая.

— А вот и нет! — жарко возразила Авалона. — Истинный правитель Примории существует. И он здесь, в замке.

Мужчина бросил полный печали взгляд на Геру, мать Авалоны, и покачал головой.

— Твоя мама тоже верила, что наступит день, когда мы будем жить спокойно. Когда люди не будут боятся бесчинств фейри, а волшебные твари продолжат существовать в своем собственном мире. Когда два народа смогут ужиться вместе. Но этого не произошло. Король поддался распутным желаниям и даже не замечает, как альвы, не стесняясь, властвуют в Карлеоне.

Он не хотел ничего слышать, не хотел принять правду. И тогда в ее голове, словно яркая вспышка света, возникло воспоминание.

— А если я скажу, что смогу спасти маму?

Отец даже не посмотрел на нее.

— Котел Возрождения, который мне удалось украсть, — скороговоркой проговорила Авалона, — он спасет ее.

— Не спасет, — мужчина раздраженно махнул рукой. — Не знаю, что с ним сделали имперцы, но он бесполезен. Уже бесполезен.

— Как? — ее голос осип, а глаза расширились от удивления.

Этого просто не может быть, ведь ей удалось спастись. Выжить после пожара в Часовом Архиве. Если Котел все это время был неисправен, то… почему она все еще жива?

— Мама, она умрет, да? — безжизненным голосом спросила Авалона. Сухие глаза начало нестерпимо жечь.

Ответа она так и не получила. Авалона надела это платье только ради нее, заплела волосы, только чтобы увидеть ее улыбку. Все старания оказались бессмысленными. Гера больше не проснется.

Девушка наклонилась к матери. Ее волосы пахли пудровым шампунем. Авалона коснулась губами ее лба. Кожа Геры была ни холодной, ни горячей. Быстро отстранившись, всадница понеслась в сторону выхода. Грудную клетку сдавливал жар, а голова кружилась. Привалившись к стене, она выдохнула.

Все старания зря, обещания короля ничего не стоили, а Гера практически мертва. Авалона хотела закричать от разрываемой изнутри боли, но смогла только хрипло выдохнуть, отделиться от стены и направиться дальше по коридору.

Ее жизнь рушилась. Она предала друзей ради королевства, которое отняло у нее родных. Предала командира ради короля, который ее обманул. Авалона остановилась посреди коридора, освещенного солнечными лучами, проходящими через окна. Развернулась к стене и ударила кулаком со всей силы. Потом замахнулась и ударила еще раз. Она била стену, и хотя растения смягчяли ее удары, кожа на костяшках все равно протерлась до крови.

В очередной раз занося руку, всадница совсем не ожидала, что ее кто-то остановит. Но ее руку аккуратно перехватили, произнеся:

— Стена не самый умелый соперник, леди.

— Сэр Пеллеас, — ничуть не смутившись, Авалона обернулась, присев в коротком реверансе.

— Слышал о вашем горе, — мужчина потер подбородок, на котором отрастала щетина, — ваша матушка… чем она болела?

— Летной хворью, сэр, — почтительно выдавила девушка.

Рыцарь чинно кивнул. Его глаза оставались безучастными, и Авалона не понимала, почему мужчина просто не прошел мимо. Неужели она выглядит настолько жалкой? От этой мысли стало неприятно. Впервые за долгое время она вспомнила Хагалаза и его бесценные уроки.

Нет. Чего она точно не потерпит, так это жалости к себе.

— Да, припоминаю. Несколько десятилетий назад сей недуг скосил половину жителей Примории. Ваша матушка была в их числе?

— Все верно, сэр.

— Что ж, я впервые вижу, чтобы болеющий летной хворью прожил столь долгую жизнь.

— Лучшие врачи Примории поддерживали жизнь в ее теле, — сказала Авалона и не солгала. Именно таким образом Артур обошел обещание, данное маленькой девочке. Король понимал, что нет более крепкой связи, нежели связь родителя и его ребенка. Он знал, что Авалона пойдет на все, чтобы спасти жизнь матери.

— Но это ее не спасло, правда?

Авалона уставилась в его единственный глаз, пытаясь понять, к чему сэр Пеллеас ведет этот разговор. Он был странным и даже мог бы испугать ее, если бы Авалона не провела столько времени в Империи Сион.

Люди давно ей не страшны.

— Мы с отцом надеялись на благоприятный исход, но болезнь только ухудшала ее здоровье. Самым правильным решением будет освободить ее от страданий.

Сэр Пеллеас воззрился на нее с немым уважением.

— Знаете, леди, вы гораздо сильнее, чем я мог себе представить.

— Благодарю.

— Если вам нужна моя помощь…

Принимать от него помощь она не собиралась. Но был один вопрос, не дающий ей покоя уже давно.

— Скажите, сэр, — Авалона откашлялась, а после, продолжила, — вам известно, что стало с мужем Лилит?

Во взгляде рыцаря промелькнуло удивление..

— Я не должен этого говорить, — произнес он с усмешкой, — но слова уже сказаны мной. Молодой человек томится в одной из тюрем верхнего уровня. Только вы об этом ничего не знаете, я прав?

— Разумеется, — кивнула Авалона и распрощавшись с сэром Пеллеасом, отправилась разыскивать Иэна.

На верхний уровень ее не пустили. Стражи не позволили даже подняться на этаж. Вполне ожидаемо, но Авалона все равно разозлилась. Это из-за нее Иэн оказался в королевстве. Если Артур бросил его в тюрьму, значит, он не поверил в их ложь. Король с легкостью догадался, кто такой Иэн, а значит, вскоре всадника лишат головы. Авалона не могла этого допустить.

— Леди, вам нельзя здесь находиться, — сказал один из стражей. Приглядевшись, Авалона распознала в нем Бальфура. Альва, который встретил их в окрестностях приморского леса.

Поджав губы от досады, Авалона была вынуждена развернуться. Сражаться с ними было бы неразумно. Весь замок опутан чарами духов леса, пока они чувствуют себя как дома, их не победить.

Спускаясь по винтовой лестнице, всадница сошла на втором этаже, остановившись рядом с витражом. Удивительно, насколько четко осколки разноцветного стекла передавали величие и королевскую гордость Лилит.

Рассматривая изображение принцессы, Авалона вспомнила их с Этери последний разговор и почувствовала укол вины. Не следовало так на нее давить. Этери никогда не жила в Ареморике и, можно сказать, попала сюда совершенно случайно. Она не знает даже самых простых прописных истин, поэтому сомневается. Когда Авалона оказалась в империи, то тоже первое время скучала по дому. Понадобилось несколько лет, чтобы она не просыпалась посреди ночи в слезах, потому что ей снова снились родители.

У Этери столько времени не было. Она не могла так просто взять и забыть свою прошлую жизнь. Но теперь, когда альв умирает, а его крылья неизвестно где, Этери застряла в Ареморике на всю оставшуюся вечность…

За спиной скрипнула дверь. Авалона повернула голову и увидела маленькую дверцу, ту самую, в которой король по сей день хранил апельсиновый вереск. Интересно, зачем Артуру столько вереска в замке? Он яростно сжег пустошь лишь потому, что не являлся истинным правителем Примории. Вереск никогда бы не расцвел, а народ потерял надежду.

Но вереск в замке? Странные поступки короля никак не могли сложиться в ее голове в единую картину.

Дверца приоткрылась, и Авалона, не выдержав, направилась к ней.

В помещении все оставалось так же, как и прежде. Вереск, который распускался, только когда чувствовал приближение Этери, и круглый стол, успевший покрыться тонким слоем пыли.

Авалона пересекла зал. На столе и правда было написано пророчество Морганы. С каждым словом, отливающим позолотой, Авалона все больше убеждалась в собственной правоте. Этери Пендрагон — истинный правитель Приморского королевства. Именно она должна примирить людей и фейри. Правление Арагда ознаменовалось геноцидом всех волшебных существ, что привело к событиям Летящей волны, перенаселению пикси в империю и ненависти имперцев ко всем волшебным существам. Артур Пендрагон, следуя пророчеству, захватил Сиды, переманил альвов на свою сторону, но оставил людей без малейшей защиты.

Арагд и Пендрагон — две стороны одной медали. Но ни один из них не являлся истинным правителем.

— Остается надеятся, что пророчество не врет, и рано или поздно Этери осознает свое предназначение, — вздохнула Авалона.

Читая строки пророчества, всадница положила одну руку на стол, а другой держалась за край. Она сделала шаг, обходя стол по кругу, и вдруг… нащупала странный рычаг, который никак не мог быть частью механизма.

Авалона потянула его на себя.

— Пресвятая Морриган… — забывшись от удивления, по привычке произнесла она.

Стол представлял собой особый механизм. Вырезанные из дерева большие пластины напоминали лепестки цветов, которые, соединившись, образовывали идеально ровный круг. Но стоило потянуть за рычаг, как пластины плавно отъезжали в стороны.

На дне потайного отсека Авалона обнаружила находку, от которой сердце на мгновение перестало биться. Все это время зал хранил потрясающей красоты крылья, завернутые в неровный отрез ткани.

Дымчатые полупрозрачные крылья казались сделанными из стекла. Они были невероятно большими и могли с легкостью поднять в воздух человека.

А следом Авалона заметила ошметки кожи на концах, пожелтевшие раздробленные кости… Она сотни раз видела, как инквизиторы отрезают крылья фейри, но впервые она испытала ужас и почти физическую боль. Лишь теперь она поняла, что, лишив альва крыльев, король отобрал не только волшебство Элфи, но и часть его тела. Это то же самое, если бы человека лишили руки. Жить можно, но разве такое существование будет полноценным?

Потянув рычаг в обратную сторону, Авалона заставила пластины встать на место.

— Что же еще вы прячете, ваше величество? — задумчиво пробормотала Авалона.

Теперь известно, где крылья альва, которые так желает разыскать Этери.

А может… Авалона резко мотнула головой. Нет, до шантажа она никогда не опустится. Этери не заслужила такого обращения. Она несколько раз спасала ей жизнь, и Авалона не допустит этого.

И все же.

Авалона покинула зал и решительно направилась в сторону бывших покоев Лилит. Всадница должна понять, какое место ей отведено в играх Ареморики. И Этери Фэрнсби ей в этом поможет.