Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики

Авалона

Авалона готовилась к побегу из империи пятнадцать лет. С того самого дня, когда оказалась на границе Империи Сион. Она тщательно продумывала каждую деталь и была уверена, что никаких внезапных сюрпризов не предвидится. А потом появился альв, и вся ее подготовка пошла на съедение троллям. Хэлла до сих пор корила себя за то, что она даже на мгновение не засомневалась. И что дикая убежденность в своей правоте привела к внезапному исходу. Оказалось, что Котел Возрождения все это время находился рядом. А ей и в голову не пришло, что он может быть спрятан в Часовых Городках. Сотни всадников, десятки дьердов и один наблюдающий хьенд, периодически посещающий Часовые Городки. Когда она обучалась, этим хьендом был Хагалаз. Он должен был выступать в роли наблюдателя, не подходить к юным всадникам слишком близко, чтобы не сгубить их своей давящей энергией. Но хьенд Кадоган хорошо владел собой. Мужчина не боялся взаимодействовать с детьми. Напротив, он дал множество ценных уроков, одним из которых Авалона планировала сейчас воспользоваться.

Она вспомнила, как проходил первый этап ее обучения. Чтобы стать всадником культа Морриган, нужно не только отстоять себя перед старшими по званию всадниками, нужно еще и выжить. Обучение, как правило, проходило в три этапа. В возрасте двенадцати лет ребенка забирали из семьи, и остальные двенадцать лет жизни он проводил в часовой обители. Под надзором часовых и дьердов будущие всадники постигали историю Ареморики, изучали чужеродные языки и военные стратегии, занимались переписью книг и, самое важное — учили текст Священного Писания. Они ежедневно медитировали на тонких осиновых столбах, вырывающихся из глубин Озера Сожалений. Дети стояли на одной ноге с закрытыми глазами и опущенной головой три дня и три ночи, а по серебристой глади озера стелился шелест тихих голосов.

Когда наступило время прохождения первого этапа, наблюдателем вызвался Хагалаз.

— Вам совсем необязательно проявлять свое великодушие, хьенд, — сказал тогда Хуго, престарелый часовой с длинной седой бородой, которую он все время закидывал себе на плечо.

— Это не великодушие, Хуго, — низким голосом произнес Хагалаз, окидывая учеников зорким взглядом, — скорее напротив.

Взгляд хэлла остановился на пятнадцатилетней Авалоне. Он не кивнул ей, не улыбнулся, а просто наблюдал. И в его взгляде уже было множество невысказанных слов. Он ведь не верил в нее. Маленькая хрупкая девчушка не могла стать всадником. Но Авалона гордо вздернула подбородок и направилась к озеру.

В первую же ночь десяток столбов остались в одиночестве. Отплевываясь от воды, дети выходили из озера, но некоторым из них повезло меньше. Они просто не выплыли, сгинув в темных глубинах.

Во вторую ночь Авалона перестала чувствовать свое тело. Малейший порыв ветерка мог заставить ее полететь вниз. Но она продолжала шептать текст Священного Писания, упрямо держа равновесие. Во вторую ночь отсеялась большая часть учеников. В живых осталось меньше, чем в первую.

Руки хэллы, сложенные в молитвенном жесте, задрожали. Внезапный крик ворона раздался над их головами. Девочка вздрогнула, теряя равновесие. Рядом послышался жуткий плеск воды. Еще чуть-чуть и она была бы следующей. Но тут ее уши уловили шепот знакомого пугающего голоса.

— Держись. Даже если весь мир пошатнется, держись. Не теряй равновесия, будь хладнокровна.

Глаза учеников должны оставаться закрытыми. Но Авалона и без того знала, кто стоит сейчас напротив нее. За все два дня хьенд Кадоган не сказал ни слова. А сейчас, она могла поклясться в этом, его фраза была обращена к ней.

С первым испытанием хэлла справилась превосходно. Никакой похвалы она, разумеется, не получила, но прочитала одобрение в глазах учителя. С тех пор прошло много лет, но она навсегда запомнила его фразу.

Держись. Даже если весь мир пошатнется, держись.

Авалона не потеряет равновесие из-за такой незначительной помехи, как альв и Чужестранка.

В подвалах царствовала кромешная тишина. Всадница не успела изучить дворец досконально, но как выбраться из него, она знала. В каждом коридоре хэлла находила свои незримые пометки, обозначающие, что они движутся в правильном направлении. Рядом с ней семенила Этери. Ее ладони все еще были обмотаны лоскутами ткани. Авалона нахмурилась, исподлобья поглядев на альва. И это инквизиторов она называла бесчеловечными? Они хотя бы были людьми, в отличие от Элфи.

Альв быстро шагал, не отставая от них. Все его раны зажили, даже шрамов не осталось. Странно, без волшебной силы регенерация фейри слабеет. Элфи должен был истечь кровью после первого же удара Аврелии. Но этого не произошло. Авалона поморщилась, вспомнив неприятное зрелище его пыток.

Потянувшись к своей котомке, всадница достала большую белую рубашку, отливающую синевой. Она пошита из грубой ткани, но альву и такая сойдет. Следом она выудила запасные облегающие брюки с теплым подкладом и точно такой же корсет, что красовался на ней.

Кинув рубашкой в альва, Авалона приказала:

— Переодевайся.

— Нельзя было раньше ее достать? — язвительно фыркнул альв.

— А раньше ты бы испачкал ее своей кровью.

Она аккуратно взяла Этери под локоток и увела в ближайшую нишу. Отсутствие света не помешало ей разглядеть смятение на лице девушки.

— Ты тоже, — протянула она одежду. — Или ты всю дорогу собиралась провести в неудобном сарафане?

— До этого момента альтернатив не было, — хмыкнула Этери, разматывая ткань на руках.

— Теперь есть. Я не хочу, чтобы во время преследования ты зацепилась юбкой за ветку и умерла. Как руки? — быстро сменила тему Авалона.

— Боли нет, только чувствительность повысилась.

Ткань упала на пол. Сарафан полетел туда же. Этери быстро натянула брюки. У них с Авалоной имелась схожесть в телосложении. Только Этери казалась изящной, а у Авалоны за столько лет в Часовых Городках появилась крепкая мышечная масса. Не такая, как у Аврелии и многих всадников, но для ее тела такой результат уже был не плох.

Хэлла помогла Этери с корсетом. Туго затянув ремешки, она проверила, чтобы он не стеснял ее в движении, и довольно кивнула. Теперь они выглядели почти идентичным образом, и отличить их можно было только по плащу да цвету волос.

Этери осмотрела себя и вдруг наклонилась, потянувшись к карману сарафана. Достав оттуда кусок пергамента, она разгладила его пальцами.

— Что это? — нахмурилась Авалона.

— Ничего особенного, — девушка кинула взгляд в сторону коридора, из которого доносились приглушенные звуки.

Уловив в ее голосе странные нотки, которых она не слышала ранее, всадница хмуро протянула руку и сказала:

— Можно?

Этери заколебалась, но отдала ей пергамент. От строк, написанных резким почерком, брови Авалоны медленно поползли вверх. Вот и разгадка, почему девчонка не погибла, моримая голодом в темнице. Но кто бы мог подумать, что Пожиратель Душ… пожалеет Чужестранку. Иэн всегда был равнодушен ко всему, что касалось людей. Жалость? Если бы Авалона не держала в руках записку, то подумала, что кто-то просто неудачно пошутил. Но ее совершенно точно писал Иэн. Только у него был такой аккуратный, с обилием завитушек почерк.

— Он приходил к тебе?

— К счастью, нет, — сразу открестилась она.

— К счастью? — хмыкнула хэлла. — Любопытно.

Она отдала лист пергамента Этери, и та быстро убрала его в карман брюк.

— Да, и еще кое-что.

Авалона вновь полезла в котомку, пытаясь нащупать искомое. Когда пальцы заскользили по знакомым рубцам, она вытащила подвязку из качественной анилиновой кожи и маленький стилет, с которым никогда не расставалась.

— Повернись.

Всадница закрепила подвязку на поясе Этери, и вогнала в нее стилет.

— Оружием пользоваться умеешь?

Последовала пауза, после которой послышался недовольное:

— Не таким, каким вы привыкли пользоваться. Но я умею стрелять из лука, — добавила Этери.

Авалона взглянула на Этери. Она все никак не могла привыкнуть к ее бесцветным глазам. Стоило вспомнить раньше, что, как и в случае с фейри, у всех видящих был какой-то изъян. Взгляд Этери пробирал до мурашек даже несгибаемую Авалону. Как же она жила на той стороне? В Ареморике чего только не встретишь: четыре ноги, пять ртов, девять голов… Авалона не знала, что таится на той стороне, но была уверена, что таких, как Этери, там немного.

— Твоя пощечина тоже вышла неслабой, — отвлекаясь от своих далеких мыслей, проговорила хэлла.

Руки Этери легли на подвязку, проверяя крепление.

— Я посещала курсы самообороны. Не долго, правда, — поморщилась она. — Уже ничего не вспомню.

— Ладно. Главное, держись меня, — сказала она. Этери кивнула. Прежде чем выйти на свет, всадница в необъяснимом порыве произнесла, — не верь ему. Никогда. Я говорю тебе это не только как всадница, но и как человек, который провел первые двенадцать лет своей жизни бок о бок с фейри. Рано или поздно альв предаст тебя.

Острый подбородок Этери был опущен, но когда через миг она подняла голову, то в ее взгляде промелькнула ожесточенность. В этот момент она стала похожа на Лилит… нет, даже не так. Авалона увидела взгляд ее деда. Испепеляющий, пронизывающий насквозь. Даже ее голос изменился.

— Тогда я предам его первой.

Этери прошла мимо всадницы, волоча за собой шлейф величия. Авалона гипнотизировала ее прямую спину.

Когда фейри обмолвился, что притащил с той стороны не просто какую-то девчонку, а внучку Артура, первым порывом Авалоны было рассмеяться. В Этери не было ни грамма королевской статности. Девушка боялась, но пыталась огрызаться и походила скорее на бездомную бродяжку, чем на королевского потомка.

И все же… она говорила, как Лилит и вела себя, как Лилит. Но только сейчас Авалона, наконец, увидела в ней распускающуюся подобно цветку безжалостность Артура. Девчонка не так проста, какой кажется на первый взгляд.

Авалона догнала Этери. Альв, уже в рубашке с закатанными рукавами, облокотился на стену, скрестив руки на груди. Увидев Этери, он одобрительно кивнул. Авалона махнула рукой, и они продолжили пробираться вглубь подвала, пока не обнаружили дверь. Старую потертую дверь из гниющего дерева.

— Ничего себе, — присвистнул Элфи, — даже не из железа.

— Сюда никто не заходит.

Хэлла распахнула дверь, и они оказались на узких ступеньках винтовой лестницы.

— Осторожно.

Лестница не имела опоры. Если подняться на самый верх и случайно упасть вниз, то шансы выжить нулевые.

— Как ты обнаружила это место? — спросила Этери. Авалона пропустила ее вперед, чтобы в случае чего не дать ей кубарем свалиться вниз. На альва она даже не рассчитывала. Он даже не подумает о том, чтобы помочь. Фейри не понимают всей хрупкости человеческой жизни.

— Раньше дворец императора был военной крепостью, — объяснила она. — Здесь осталось множество элементов, указывающих на это. Поскольку дворец слишком большой, его перестроили не полностью, и что-то сохранилось с тех времен. Например, эта башня.

Ступеньки закончились. Их окружили высокие каменные стены хорошо продуваемой смотровой площадки. Высоко над их головами покачивался тяжелый чугунный колокол. Помимо лестницы, здесь был еще один выход, только наружу. Из арочного прохода открывался вид на часовню Пресвятой Морриган. Солнце было скрыто за темно-серыми тучами, а на землю проливался холодный дождь. Крупные капли долетали до земли, прячась в лужах размером с маленькую речушку.

Прекрасная погода для побега, ничего не скажешь.

Авалона вдохнула влажный воздух. Ее легкие наполнились безмятежной легкостью.

Элфи подошел к арочному проходу и, не страшась упасть, высунул голову наружу. Его волосы в миг намокли. Теперь на плечи альва стекали капли дождя, отчего рубашка становилась полупрозрачной и липла к телу.

— Предлагаешь нам поупражнятся в выживании? — усмехнулся фейри, — Как и всегда, преимущество только на моей стороне.

— Вот в этом ты ошибаешься.

Авалона демонстративно сделала несколько шагов назад и закрыла глаза. В башне и так тепло не было, но после того, как она призвала ярую лошадь, температура понизилась до минусовой. По руками пробежалась дрожь, а щеки защипало от морозного ветра. Нос раскраснелся, а изо рта вырвалась белоснежная дымка. Цокот копыт застучал в висках громким набатом.

А потом резко все стихло. Она была здесь.

Всадница открыла глаза, и в ее лоб уткнулась влажная морда. Ярая фыркнула, обдав хэллу теплым дыханием.

— Здравствуй, Хаул, — почтительно поздоровалась Авалона.

Красные глаза-бусинки сверкнули. Авалона погладила ее по заплетенной в косу гриве, зная, что ярой это понравится.

— А не ее ли изображение высечено на двери сокровищницы? — задумчиво произнесла Этери.

— Ярые лошади — символ Империи Сион, — ответила Авалона, продолжая гладить Хаула. — Их профиль украшает герб государства. Ярые — дикие животны и не каждому готовы подчиниться.

— Видимо, нам повезло, — в голосе альва угадывалось недовольство.

— Верно. Потому что мы улетим отсюда.

Этери издала удивленное “о”, а Элфи закатил глаза.

— Показушники.

— Есть другие предложения? — мрачно осведомилась хэлла.

— Пока нет.

— Тогда…

Она запрыгнула на спину Хаула и протянула руку, помогая Этери забраться.

— Держись за меня как можно крепче, — предупредила Авалона и почувствовала, как руки девушки послушно обвили ее талию. — Альв, ты идешь или остаешься здесь?

Элфи стоял, нервно притопывая ногой, но все же забрался на спину лошади.

— Покатался я однажды на ярой… — сказал он и тут же смолк.

— И? — полюбопытствовала Этери.

— Эта история не очень хорошо закончилась. Авалона, — выдохнул он имя всадницы, — сначала нам нужно в город.

— Ты спятил?

Всадница гневно повернулась назад, чтобы увидеть лицо обнаглевшего альва.

— Нас уже могут искать и в город путь заказан.

— Это не надолго, — совершенно не переживая, отозвался он. — Место надежное.

— Такое же надежное, как “Зверинец”? — мстительно уточнила Этери.

Авалона фыркнула, и Хаул вместе с ней.

— Нет, гораздо лучше. Будем приводить тебя в нормальный вид, дорогуша.

— Что ты имеешь в…

Этери не успела договорить. Ярая нетерпеливо сорвалась с места. На них обрушился холодный летний дождь и ощущение долгожданной свободы.