Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики

Авалона

С губ шепотом срывались молитвы. В пустом храме Создательницы, освещенном лунным светом и светом звезд, царила благоговейная тишина. Под коленями холодный мраморный пол, а впереди — гранитное изваяние богини Дану.

Авалона молилась.

Чтобы стать рыцарем, мало отличиться перед королем. Девушка не была оруженосцем и не служила верой и правдой приставленному к ней рыцарю. Зато она исполнила свой государственный долг. Теперь Авалона должна очиститься. Смыть с себя грехи и позор, которые черной копотью покрыл ее кожу. Уничтожить ту часть себя, которую она создала в империи.

Храм слышал ее молитвы, и Авалона надеялась, что только их. Потому что мысли хэллы были далеки от чистоты.

Авалона не знала, что ей делать. Успешно справившись с заданием, она и не надеялась вернуться в Приморию с Котлом. Но вот она здесь и уже через несколько часов станет полноценным рыцарем. А душа почему-то все равно болела. Она часто вспоминала своих всадников и не могла перестать думать о Хагалазе. Девушка чувствовала вину перед ними и боялась даже помыслить о том, чтобы когда-нибудь встретить их снова. Авалона совершила так много ошибок… что просто не знала, как ей жить дальше.

Иэн здесь по ее вине. Куда бросили всадника, она так и не смогла выяснить. Быть может, его даже нет в живых. От этой мысли она содрогнулась. Почему их с Этери разделили? Куда его увели? Для каких целей? Все эти вопросы не давали ей сосредоточиться на молитвах.

А рассвет приближался.

Солнце взошло, когда двери храма распахнулись. Два незнакомых рыцаря в доспехах принесли ей сменную одежду. Обойдя жертвенник, Авалона скрылась в келье. В маленькой сырой комнате не было ничего. От удушающей ассоциации ее начало тошнить.

Сняв и аккуратно положив платье на пол, Авалона натянула белоснежную рубашку, подвязала ее золотым поясом и надела темные облегающие штаны. Сапоги оказались ей великоваты, но выбирать не приходилось.

Всадница (несмотря на молитвенную ночь, она все еще ощущала себя всадницей культа Морриган) обернулась, затаив дыхание. Ей казалось, что это сон, и сейчас в келью войдет злой Хагалаз и прикажет сбежать. Но дверь никто не открыл.

В сопровождении рыцарей она шагала по улице Карлеона. С двух сторон их окружила толпа. Приморцы глазели на Авалону с любопытством и сочувствием. Эти люди редко становились свидетелями посвящения в рыцари. Гораздо чаще им приходилось наблюдать, как палач замахивается топором, чтобы лишить этих рыцарей головы.

Мужчины обогнули эшафот. Авалона содрогнулась при одной только мысли, что может оказаться там.

В городе жители соблюдали тишину, молчали, боялись гнева рыцарей. Но в замке страх рассеялся. Стоял дикий шум. Рой голосов врезался болью в голову, но Авалона не могла закрыть уши, чтобы насладиться тишиной. Ее провели в большой зал, где обычно проходили празднества и пиры. На тронном возвышении хэлла увидела восседающую на троне Этери. Сейчас она выглядела намного лучше, чем в прошлый раз, когда над ней зло подшутила альва. Всего секунда, если бы отец не успел, то Этери точно не смогла бы вернуться домой. Еда фейри, столь аппетитная и чарующая на вкус бесподобна. Вот только стоит один раз вкусить запретный плод, и человеческая пища будет казаться серой, безвкусной, омерзительной. Альва могла действовать по приказу Артура. Король готов пойти на все, лишь бы дочь больше никогда не сбежала.

Если Этери не найдет крылья, она обречена. Девушка расправила складки на юбке. Ее длинное платье в пол из черного бархата подчеркивало стройную фигуру. На подоле искусно вышиты оранжевые цветы. Она подняла голову и встретилась взглядом с Авалоной. В больших голубых глазах плескалась печаль. Всадница уже начала забывать, что на самом деле глаза Этери напоминают ранее туманное утро. Сколько будут действовать чары Наи? Авалона занервничала. Без Элфи им этого не узнать.

Еще один взгляд, направленный на нее, Авалона решительно проигнорировала. За троном стоял отец. Хмурый и собранный. Как бы ему не нравилось все происходящее, противится воле короля он не мог.

Второй трон занимал король. Артур вполголоса переговаривался с мальчиком, что стоял рядом. На вид ему не больше десяти. Кудрявые светло-каштановые волосы, карие глаза, щечки. Очаровательный мальчишка. По-началу Авалона приняла его за пажа, но, приглядевшись, поняла, что ошиблась.

Рыцари, сопровождающие хэллу, исчезли, а в зале, наконец, воцарилась тишина. Авалона решительно подошла к тронному возвышению, опускаясь на одно колено. Вперед вышел отец. Облаченный в доспехи и с мечом в руке.

— Встань, — приказал он. Сейчас перед ней стоял рыцарь короля Артура.

Авалона послушно поднялась. Кивнув в сторону, он отвел ее к алтарю. На мраморном низком столе Авалона увидела каменную фигуру богини и жертвенную чашу. Опустившись перед алтарем на колени, она закрыла глаза. Отец начал читать молитву на древнем ушурийском.

— Викато ар дейн. Хэо моргаро ами…

Услышь мою молитву. Очисти душу грешную…

— Фините сигра роха итсече…

Направь на путь истинный…

— Карде нао.

Защити.

Он протянул меч. Ее меч, выкованый мастером Хайвудом. Авалона взяла его в руки, как никогда, чувствуя тяжесть, провела лезвием по ладони. Порез получился слишком глубоким, кровь полилась в чашу рекой. Ей на плечи опустился красный меховой плащ. Авалона вздрогнула от неожиданности, несколько капель крови попали на белую рубашку.

Она встала, сжала в руке меч, обагренный кровью. В серьезных глазах отца не было даже намека на улыбку.

— Тэо конде вильямо, — сказал он, растягивая гласные, — Ты теперь рыцарь, Авалона. Леди Авалона дю Лак.

Рыцари, наблюдавшие за обрядом, радостно закричали и захлопали в ладоши. Альвы глядели с долей презрения, тихо переговариваясь между собой. Они даже не пытались скрыть неприязнь к людям.

Отец наклонился, поцеловав Авалону в щеку.

— Я был против, — тихо сказал он. — Грядет война. Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится.

— Это ради мамы, — одними губами сказала девушка.

— Моя маленькая храбрая девочка, — грустно произнес он, погладив Авалону по волосам, — Маме уже ничем не помочь. Лекари поддерживают жизнь в мертвом теле. Но разве это жизнь?

Король поднял руку вверх, и в зале снова воцарилась тишина, а его голос разнесся, словно дурное предзнаменование.

— Верность. В этом слове кроется намного больше смысла, чем нам всем кажется. Авалона, дочь, не побоюсь этого слова, самого достойного рыцаря Приморского Королевства, сэра Ланселота, доказала мне свою верность, — Артур вытащил из-под одеяния болтающийся на цепочке Котел Возрождения. Теперь его видел каждый в зале. Альвы, все до единого переглянулись, а рыцари воспряли духом. — Авалоне удалось сделать то, что не под силу ни одному из вас. Она провела в стане врага долгие годы, заполучила обратно нашу священную реликвию и вернулась домой живой.

Рыцари одобрительно закричали.

— Авалона дю Лак достойна не только стать рыцарем, — он сделал паузу, прежде чем продолжить, — но и быть приставленной личным рыцарем к моей дочери Лилит, — торжественно произнес король.

Взгляд Авалоны метнулся к тронному возвышению. Непроницаемая маска Этери дала сбой. Она испуганно посмотрела на Авалону. Приказ Артура связывал ей руки, и Авалона это отлично понимала. Король не просто так назначил именно ее личным рыцарем Этери. Он хотел, чтобы Авалона шпионила за его дочерью. Докладывала о каждом шаге, каждом слове, каждом вздохе. Любое безрассудное действие Этери теперь отразится и на всаднице.

Отец тоже это понимал, потому вполголоса выругался. Он злился на Артура, но сделать ничего не мог. Что он мог противопоставить королю? Ничего. Совершенно ничего.

— Пускай начнется пир, — сказал Артур и столы, стоящие вдоль стен, преобразились. Теперь они ломились от обилия еды, но даже невооруженным взглядом можно было заметить, что снасти на них нечеловеческие.

Альвы направились к столам. Рыцари сочли должным подойти и выразить Авалоне свои глубочайшие поздравления. Девушка механически улыбалась, кивала, терпела похлопывания по плечу и поправляла плащ, который был ей явно великоват. Мужчин было так много, что Авалона не успевала запоминать их имена. Правда, был один рыцарь, имя которого врезалось в ее память.

— Леди.

В отличии от остальных, сэр Пеллеас, мужчина с растрепанными выжженными волосами, отсутствующим глазом и повязкой на лице наклонился, запечатлев на ее ладони ничего не значащий поцелуй. Его образ показался ей смутно знакомым.

— Я надеюсь, вы определились, кому служите, леди? — сказал он негромко, чтобы слова долетели только до ее ушей.

— Я всегда была верна королевству, сэр Пеллеас, — твердо ответила Авалона.

— В этом и проблема.

Оставив после себя шлейф таинственности, мужчина скрылся, заставив Авалону гадать, о чем шла речь.

Постепенно рыцари начали расходиться. Кто-то присоединился к веселому празднику среди фейри, другие предпочли покинуть зал. Отец неподалеку обсуждал что-то с сэром Оуэном. А Авалона…

— Ты знала?

Хэлла обернулась. За ее спиной стояла раздраженная Этери. Она сжимала руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней.

— Нет. Я не знала.

— Я не смогу ничего сделать, пока нахожусь под твоим присмотром, — Этери избегала прямых выражений, и правильно делала. Пока они находились в зале, полном альвов, говорить о крыльях или побеге не стоило.

— Может, оно и к лучшему? — попыталась смягчить ее реакцию Авалона. — Теперь тебе ничего не угрожает. Я всегда буду рядом, принцесса.

Этери нервно выдохнула, отводя взгляд в сторону.

— Мне нужно найти… — она запнулась, — найти отца. Попробую с ним договориться.

Она развернулась, собираясь покинуть зал, но Авалона схватила ее за руку.

— Стой. Дурная затея.

— Один день, Авалона, — попросила она, — всего один день без тотального контроля. Отдыхай, развлекайся, этот праздник в честь тебя, — кивнула Этери в сторону накрытых столов.

Авалона так не думала.

— Последний день. И больше я не пойду против него. Если ты позволишь.

И она застыла в ожидании ответа. Один день? Сумеет ли Этери убедить Артура вернуть крылья или найдет их сама? Попадет ли в лапы альвов или прокрадется незамеченной? А сможет ли она оказать сопротивление, если встретит в замке опасность? Слишком много факторов играли против нее.

Но…один день?

— Я надеюсь, стилет, который я дала, при тебе? — спросила всадница, отпуская ее руку.

— Всегда. — Хищно улыбнулась Этери Пендрагон.