Апельсиновый вереск. По ту сторону Ареморики

Иэн

Сколько Иэн себя помнил, его всегда боялись. От него старались держаться подальше, но мужчина обладал способностью становиться незаметным, уходить в тень и слушать, слушать, слушать… Еще в Часовых Городках он собирал информацию, знал все обо всех, и это играло ему на руку. Он знал грязные секреты всадников и правда была в том, что боялись его не только из-за силы. Иэн понимал с самого первого дня своего обучения, что информация может спасти ему жизнь.

Однажды Часовые Городки посетил Филберт Белый Ворон. Он был взволнован, и Йера на его плече громогласно каркал. Хагалаз встретил дьерда, и они скрылись от посторонних глаз в доме. Иэн хорошо запомнил тот жаркий день. После отбоя он выскользнул из общежития и, скрываясь от лунного света, стараясь ступать по траве как можно тише, подобрался к дому отца.

Жилище дьердов и хьендов находились не так далеко от озера Сожалений. По дороге Иэн зачерпнул ладонью холодную воду, умыл лицо и спрятался между деревьями. Из окон лился яркий свет. Иэн подобрался ближе, но все равно ничего не услышал. Тихие отголоски голосов доносились сверху, где находилась мансарда. Подумав немного, Иэн аккуратно цепляясь за бревна, залез на крышу и свесился рядом с дымоходом. Около окна.

Йера громко каркнул, и всадник схватился за бревно, чуть не полетев вниз.

— Гальд? — скрип деревянных досок и голос отца слились в один резкий звук. — Как они прорвались в город?

Шелест крыльев и еще один крик белого ворона.

— Они воздействовали на отряды волшебством, — ответил на свой же вопрос Хагалаз, — мы слишком слабы, Филберт. Нам нечего противопоставить Артуру.

Йера снова каркнул. Иэн увидел, как ворон приземлился на подоконник. Птица подняла голову, моргнула черными глазками и уставилась прямо на него. Всадник прижал палец к губам, умоляя ворона не сдавать его.

— Котел, — рассмеялся Хагалаз. — Котел Возрождения — опасная, но сломанная игрушка. Ты не хуже меня понимаешь, почему мы не можем им воспользоваться. Пока у нас Котел, мы под защитой. Артур не посмеет объявить нам войну, но это не мешает ему нападать на наши территории. Сколько их было?

Йера все еще глядел на Иэна, и тот занервничал. Хагалаз прикажет высечь его за неповиновение, а ходить с искривленным от боли лицом — последнее, о чем он мечтал. Он шикнул на ворона, и птица расправила крылья.

— Йера? — спросил дьерд, не дождавшись ответа. — Что там?

Его шаги стали приближаться. Сердце в груди Иэна громко забилось, и он постарался как можно плотнее прижаться к бревнам. Может, повезет, и отец его не заметит?

Ворон раскрыл клюв и издав крик, вернулся в дом.

— Сирены? — Хагалаз остановился. — Напомни приказать отряду Марло перебить этих тварей. Нечего им делать в окрестностях столицы. Кто еще? Пикси? Пущу несколько отрядов по их следу, пусть святой Деррак порадуется.

Он замолчал, но тишину нарушил Йера.

— Мы не можем начать войну, — проговорил Хагалаз, — Не сейчас и не так. Нам понадобиться поменьшей мере несколько лет, чтобы быть готовыми не только к нападению, но и к обороне. Я знаю, что у нас нет столько времени! Знаю… Император требует активных военных действий, и я рад, что он прислушивается к тебе. Иначе страна бы уже давно пала…

Пламя, полыхнувшее среди деревьев, оказалось настолько неожиданным, что Иэн сорвался с крыши дома и полетел вниз. В последний момент, сгруппировавшись, удалось получить лишь безобидный ушиб. Он вскочил на ноги и успел скрыться за домом до того, как на улицу выскочили Хагалаз и Филберт. Они бросились в сторону Часового Архива. Иэн, прячась за деревьями, последовал за ними.

Остановившись поодаль и укрывшись в низине, он наблюдал за тем, как горят бесценные знания часовых и всадников. В какой-то момент Йера сорвался с плеча Филберта и влетел внутрь горящего здания. Его не было всего несколько минут, но огонь начал уменьшаться, пока не исчез совсем. Дьерды бросились внутрь, и каково же было удивление Иэна, когда из Часового Архива вышла Авалона Кэрролл. Девчонка шаталась, ее усталое лицо было измазано сажей. Она прошла совсем рядом, но не заметила прячущегося в тени Пожирателя Душ.

Иэн двинулся следом, ведомый любопытством. Авалона вышла к озеру Сожалений, упала рядом с водой на колени и, схватившись за сердце, горько заплакала. Она кричала, и лесные птицы подхватывали ее крик. Иэн впервые почувствовал себя неловко. Он не мог ей помочь, не мог ничего сделать. Оставалось только стоять и наблюдать, как девчонка задыхается. Ее слезы постепенно высохли, она умыла лицо холодной водой, поднялась. Глаза хэллы подернулись дымкой равнодушия, в них не было ни единой эмоции. Она развернулась и направилась к общежитию.

Всадник никогда не подумал бы, что вновь ощутит эту неловкость и страх за чужую жизнь. Но Авалона Кэрролл чуть не умерла у него на руках. Он злился на нее за предательство, но смерти ей не жалал. Теперь в голове Иэна вертелся только один вопрос.

Как Авалона выжила, если Котел Возрождения сломан?

Ладно, был еще один, связанный с Чужестранкой. Но о ней Иэн старался не вспоминать. Каждый раз, когда перед ним мелькали золотые кудри, от которых сладко пахло апельсинами, мужчина вспоминал ее холодные губы, податливые и умелые. Он помнил все и чуть не сошел с ума от желания. Никогда он еще не чувствовал ничего подобного рядом с женщиной. В Часовых Городках любые симпатии всадниц в свою сторону он давил на корню. Его и так обходили стороной, но те редкие девушки, которые решались с ним заигрывать, уходили на следующее утро ни с чем.

Всадник помнил, какими несчастными глазами смотрела на него мать, и не хотел того же своей возлюбленной.

И все же… Чужестранка манила его. Он хотел разгадать все ее секреты.

— Насколько больно умирать? — спросил альв, широко улыбнувшись.

Иэн моргнул. Его позорно связали и закинули на спину ярой лошади. В первый день хэлл рычал и пытался выбраться из пут, но все бесполезно. Узлы вязала самая умелая всадница в Часовых Городках. На второй он обреченно смирился с пленом и прислушивался к их разговору. Авалона выглядела бодрой, не такой потерянной, как пару дней назад. А вот Чужестранка, закутавшись в плащ, нервно вздрагивала от каждого резкого звука. Она отошла от него как можно дальше, и Иэн криво усмехнулся. Она его боится. Эта мысль неожиданно расстроила. Он мотнул головой, прогоняя образ Чужестранки из своей головы прочь.

— Невыносимо больно, — медленно ответила Авалона.

— Еще бы, — хмыкнул альв. — Просто задумайся, не будь рядом с тобой артефакта, ты была бы мертва.

Авалона повела плечами, словно сгоняя назойливую муху, а Чужестранка нахмурилась и шикнула на него.

— Не пугай ее.

— Чем чаще я повторю это, тем быстрее она осознает ценность жизни, — парировал альв. — Ей это необходимо.

Авалона криво улыбнулась.

— Неужели тебе не все равно, альв?

— Не льсти себе, всадница. Но я бы погрустил о твоей смерти. Ведь тогда наша сделка была бы аннулирована.

Сделка? Иэн взглянул на Авалону. Всадница демонстративно игнорировала его, и это неимоверно раздражало. Иэн допустил ошибку, когда полетел на поиски Авалоны без подмоги, он всего лишь хотел доказать свою правоту. А в итоге… лишь подтвердил слова отца.

“Авалона Кэрролл предатель”.

Эта мысль никак не укладывалась в голове. Он помнил ее с малых лет и всегда удивлялся бунтарскому характеру и преданности империи. Кто мы подумать, что она уроженка Приморского Королевства. На удивление, Иэн быстро смирился с этим досадным фактом. Он больше не испытывал раздражения и ярости. Даже когда он нашел ее, то готов был принять факт предательства, простить. Но она солгала ему. И это задевало больше всего.

Чем ближе они подходили к Часовым Городкам, тем громче становился шум воды. Они вышли к противоположному от городков берегу озера Сожалений и сделали привал.

— Как стемнеет, — сказала Авалона, ополоснув руки в воде, — я подберусь к Часовому Архиву и заберу Котел. Вы останетесь здесь.

— Ты не пойдешь одна, — возразила Чужестранка. Она надела темные очки и сложила руки на груди.

— Хочешь составить мне компанию? — улыбнулась уголком губ Авалона.

Чужестранка качнулась вперед, но альв не позволил ей ответить.

— Не хочет. Один раз нас уже бросили в темницу. Опыт впечатляющий, но я бы не хотел его повторять.

— Она не может пойти одна! — яростно произнесла Чужестранка.

— Ты тоже не можешь!

— Тогда пойдешь ты.

— Что?! — воскликнули в унисон Кэрролл и альв. Последний оскалился и медленно, выделяя каждое слово, произнес, — Я не обязан помогать ей. Тем более Авалона по собственной глупости упустила Котел, когда он практически находился у нее в руках.

— Мне не нужен балласт, — фыркнула хэлла.

Чужестранку аргументы не впечатлили.

— Тебе нужен тот, кто сможет прикрыть спину.

Авалона звонко рассмеялась, а Иэн не смог подавить улыбку.

— Он скорее убьет меня, когда я отвернусь, чем прикроет спину.

— Она права, дорогуша, — встрял альв.

— Пока мы не добрались до Приморского Королевства, нам нужно научится доверять друг другу, — сказала Чужестранка. Иэн бросил в ее сторону заинтересованный взгляд. Девушка вздрогнула, поймав его, но продолжила говорить, — Можете хоть поубивать друг друга, но только когда мы ступим на территорию Примории. Сейчас вам нужно работать сообща. Элфи, — обратилась она к альву, — без Котла Авалона не поведет нас в Ланию. Хочешь попасть обратно домой? Помоги ей.

Альв замер, исподлобья сверля Кэрролл недовольным взглядом. Затем поморщился и махнул рукой.

— Ладно, твоя взяла. Обещаю, всадница, сегодня ты не умрешь.

Брови Авалоны взлетели вверх. Только что он дал нерушимое слово фейри. Это означало, что при каких бы обстоятельствах они с Авалоной не оказались в этот день, он не убьет ее, насколько сильно не захотел бы. Слово альва имеет вес, в отличии от слов людей.

— Выдвигаемся ночью, — миролюбиво произнесла Авалона.

Иэн проснулся от громкого крика птиц. Они стаей пролетели над Багряным лесом. Сквозь тонкую ткань рубашки хэлл чувствовал холодный камень. Чтобы не привлекать внимание, он решил полететь на поиски дьерда в гражданском и теперь мысленно похвалил себя за разумность этого решения. Ярая лошадь исчезла вместе с Авалоной и альвом. Чужестранка сидела около озера, спиной к нему и тихо пела, выводя по глади озера пальчиком круги. Иэн выдохнул, прислушиваясь к ее грустной песне.

…девочка в шляпе соломенной,

В кукурузном поле играла,

У девочки, хрупко сложенной,

В руках чье-то сердце пылало.

Кровь протекала меж пальцев,

Обжигая руки ее,

Если бы она только знала.

Чье сердце в руках у нее.

Тишину кукурузного поля,

Нарушал только шум голосов,

Сердце в руках — это доля,

Доля кровавых лесов…

Спина Чужестранки напряглась, будто бы почувствовав пристальный взгляд.

— Красиво, — хриплым после сна голосом произнес Иэн.

Девушка обернулась и смущенно кивнула. Сорвав с ближайшего дерева лист, она набрала воды из озера и приблизилась к нему.

— Пей, — сказала она, поднося лист к его губам.

— Развяжи меня, — мягко попросил Иэн, не обращая внимания на лист. Веревки впивались в руки, стирая кожу. Авалона несколько дней игнорировала его, но Чужестранка может прислушаться.

— Если развяжу, ты убьешь меня и сбежишь.

— Не убью.

— Ударишь чем-то тяжелым по голове и сбежишь.

— Я не подниму руку на женщину, — рыкнул Иэн.

Чужестранка улыбнулась уголком губ, откладывая лист.

— В наших отношениях намечается заметный прогресс. Еще утром я была Чужестранкой, а сейчас вдруг стала женщиной. К вечеру буду ждать предложения руки и сердца.

Чужестранка распустила золотые волосы, и они аккуратными волнами спускались по ее спине. Лунный свет пробегал по ним, превращая теплое золото в холодный мрамор. Очки-прямоугольники сползли на переносицу носа, и он увидел, что она ждет его ответа.

— А ты согласишься? — спросил мужчина бархатным голосом.

На миг девушка растерялась, но быстро взяла себя в руки, стараясь скрыть неловкость за раздражением.

— Конечно, нет, — она нервным движением поправила очки.

— Жаль, — протянул он и на миг улыбнулся. Ее смущение было слишком милым, — Правда, развяжи, я не собираюсь сбегать или убивать кого-то. Обещаю, даже твоего альва не трону.

— Он не мой, — проворчала Чужестранка. — Даже если бы я хотела тебя отпустить, не думаю, что это возможно, — она откинула волосы с лица обратно на спину. — В этом и проблема. То, чего мы хотим, не совпадает с тем, что нам дано.

— И чего же ты хочешь, Чужестранка? — спросил он, не надеясь, что она ответит. Но она ответила.

— Домой, — в ее голосе промелькнула тоска.

— Обратно в Приморию?

Она покачала головой.

— Мой дом далеко и совсем в другом месте.

На лице Иэна промелькнуло понимание.

— Альв вытащил тебя с той стороны? — она криво усмехнулась. — Зачем?

— Укреплять родственные узы, — из ее горла вырвался смешок, — каждый второй твердит мне, что я внучка короля. Я даже видела на себе корону, — ее передернуло от отвращения, — это было слишком реалистичное видение.

— Я думал в такие моменты полагается радоваться.

— А у вас каждый день становятся принцессами?

— Не каждый… Сутки через двое.

Чужестранка рассмеялась. Когда на ее губах появлялась улыбка, черты лица смягчились, и она казалась не такой непробиваемой, как в тот день, когда их с альвом поймали. Она становилась собой.

Девушка оглядела веревку, которой он был связан. Улыбка померкла.

— Я хочу вернуться. Больше всего на свете хочу домой. Поэтому я не могу развязать тебя. Если я это сделаю, то больше никогда не увижу родных.

Иэн тяжело вздохнул. Она была откровенна с ним и не ждала того же в ответ. Но впервые Пожиратель Душ, который привык молчать, быть незаметным и прятаться в тени, решил приоткрыть свое сердце. Совсем немножко. Ровно столько, чтобы потом не пожалеть.

— Думаешь, я хотел такой жизни? — он обреченно покачал головой, — Мой отец, главнокомандующий Первой армии, не желал, чтобы его сын был слабаком. Поэтому он засунул меня в Часовые Городки, заставил стать всадником. Так же, как и во многих, пытался поселить во мне ядро ненависти к приморцам. Но единственным, кого я ненавидел, стал он сам. Мне приходиться следовать приказам и ему наплевать на мои желания.

— В этом мы схожи.

Чужестранка села рядом, прижавшись спиной к холодному камню. Темные тучи сгущались, и только слабый лунный свет освещал посеребренное озеро. Иэн бросил в сторону Чужестранки ставший привычным изучающий взгляд. Она уже не тряслась в страхе. Девушка сняла очки и положила их рядом.

— Твои глаза, — сказал он, присматриваясь, — ты изменилась.

— Чары, — бросила она, — я должна быть похожа на Лилит Пендрагон, чтобы король признал во мне собственную дочь. Кто бы мог подумать, — усмехнулась она, — мне нужно притворяться человеком, на которого я совсем не похожа…

Иэну сложно было понять Чужестранку, но одно он знал точно. Ее вытащили с той стороны, лишили связи с семьей, бросили в темницу, заставили притворяться кем-то другим. А ведь она всего лишь обычная девушка, и ей не место в Ареморике. Она не готова познать всю ее жестокость.

— Ты внучка короля Артура, — медленно повторил он.

— Не веришь?

— Почему же, — он окинул Чужестранку пристальным взглядом, — ты похожа на него.

— Это не комплимент.

— Ты права, не комплимент. Империя долгие годы воюет с Приморским Королевством, и король Артур страшный человек. Кому, как не нам знать. Но если в тебе есть хотя бы треть его безжалостности, — он замолчал, обдумывая мысль, — то Ареморика тебя не отпустит.

Чужестранка вздрогнула всем телом и обняла себя за плечи.

— Я теряю надежду, — шепнула она так тихо, что Иэн едва расслышал ее голос. Она зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, грусть и тоска пропали с ее лица. Девушка скрылась от него за маской любопытства, — А что насчет тебя? Твои мечты?

На мгновение Иэн растерялся.

— Мои мечты?

Если подумать, никто никогда не спрашивал у него об этом. В Часовых Городках не было мест мечтам, только целям. Стать образцовым всадником и вырасти в звании. Защитить империю и простой люд. Им с самого первого дня закладывали в голову желания, которые принадлежали не им. Дома Иэн почти не появлялся, но даже там, он думал только о том, как стать сильнее и защитить родных?

Он был рожден для войны. Или его убедили в этом? Голова пошла кругом. Всадник взглянул на белоснежный полумесяц. Он сиял так ярко, что звезды меркли на его фоне. В тот же момент Иэн понял. Он понял, о чем мечтает.

— Хочу выбраться отсюда, — сказал он, продолжая разглядывать небо. — Жить, а не выживать. Когда-то у меня была мечта. Я хотел присоединиться к ансамблю и даже пробовал играть на лютне.

— Научился? — спросила она, склонив голову к плечу.

— Нет, — он поморщился от неприятных воспоминаний, — отец сломал ее и сказал не забивать голову ерундой. Это случилось, когда я был еще совсем ребенком.

— Твой отец очень похож на мою мать, — криво усмехнулась Чужестранка, — сколько себя помню, она повторяла мне эту фразу снова и снова.

Чужестранка встала с сырой земли и когда повернулась к нему, на ее лице промелькнула решительность.

— Я уже сбилась со счету, сколько раз меня пытались убить в этом месте. Но знаешь, что я поняла? Твою жизнь никто не проживет за тебя. Если ты так и останешься всадником, то всю жизнь будешь связан оковами. Поэтому… пообещай мне, что освободишься и исполнишь свою мечту.

В ее словах Иэн услышал искренность. То, что ему так не хватало в людях. И в эту ночь в Багряном лесу, рядом со спокойной гладью озера Сожалений, под светом луны и звезд, она покорила его сердце.

— Обещаю.