Библиотека литературы Древней Руси. Том 15 (XVII век)

Бысть в древние лета в немецкихъ режах[1301], в Ческой земли, во граде Праге король именем Мстиславъ зело благонравен, и богатъ, и славенъ, и всякия добродетели исполненъ. И имея тот король сына именем Василия, еже есть сынъ его Василий зело доброделенъ и прекрасен зело, а власы у него, аки злато, сияютъ. И такавыя ради красоты его прозва отецъ его Златовласом, понеже у него власы, аки злато, сияютъ. Королевичь же Василий Златовласый имея при себе отроковъ благоличныхъ во свои лета, сенаторских и рыцарских детей, в великой чести.

И егда приспе ему время женитве, и начат его отецъ, король Мстислав, искати ему невесты-девицы в жену, дабы была ему во всем подобна красотою и разумом, сыну ево Василию. Сынъ же его Василий королевичь зело желая сего, еже бы ему такову супружницу поняти[1302], подобну себе красотою и мудростию, и начат спрашивать купеческихъ людей, которыя ездятъ по многим землямъ, и царством, и королевством, где кто знает ему подобну девицу красотою и разумомъ. И некто от гостей[1303] именем Василий: «Азъ, великий королевичь, знаю невесту тебе во Францыи у короля Карлуса, дщерь ево, девицу, прекрасную Полиместру, красотою лепше[1304] тебя и разумом подобна тебе во всем».

Королевичь же Василий Златовласый, услыша от гостя такия слова, зело усумнеся и возгореся сердцемъ своим, помышляя, како бы сию кралевну поняти. И шед ко отцу своему и рече ему: «Отче мой драгий Станислав! Твоего кралевскаго величества гость Василий поведа ми о дщерии, кралевне Полиместре, короля Карлуса франчюжскаго, о красоте ея, яко она красотою лепше мене и разумом и премудростию подобна мне. Молю тя, драгий мой отче, да пошлеши во Францыю поклисарей[1305], сииречь сватовъ, х королю Карлусу да дастъ за мя дщерь свою кралевну Полиместру». И рече ему отецъ его: «Милый мой сыне Василий! Не смею учинить сего, понеже Франчюжское королевство издавна велико и славно, и честно, и богато, а наше кралевство пред нимъ мало, и убого, и неславно. И франчюжской король не дастъ за тя, лише срамоту приимешъ себе и мне, и поклисарии наши безделны[1306] возвратятся». Тогда же кралевичь Василий вельми зело опечалися, и отецъ его, король, рекъ ему: «Сыне мой возлюбленный! О сем не печалуйся, какъ хощешъ чини по своей воли». Королевичь же Василий зело о семъ радостенъ бысть, яко отецъ его воли с него не снялъ, и отправя полномочных поклисарей, вдавъ им великия дары, и листъ написа х королю Карлусу с великими дарами и велелъ поднести королю Карлусу. А кралевне, дщери его, прекрасной Полиместре от кралевича Василия драгоценную чашу, и подписавъ на дне чаши тоя, писание же сицево: «Кралевна государыни прекрасная Полиместра! Приими сию чашу и поди за меня, за кралевича Василия Златовласова». И написа х королю Карлусу з дарами и отпусти поклисарей техъ.

И какъ поклисари града того доехаша, и поднесоша королю дары великия и кралеве ево, и вдаша ему грамоту, кралевне же Полиместре поднесоша златую чашу. И король, и кралева ево, и дщерь ихъ прекрасная кралевна Полиместра прияша у них дары честно. И кралевна Полиместра зря на дивное учреждение чаши и видевъ на дне чаши подпись, написано сицево: «Кралевна государыни прекрасная Полиместра! Сию чашу приими и поди за меня, за кралевича Василья Златовласова». И потом кралевна вельми гнева наполнися, и удари чашу о помостъ[1307] и разшибе ея на мелкия штуки. И рекла выклад[1308] сице: «Не тертъ де — не калачъ, не мят де — не ремень, не тот де сапогъ — не в ту де ногу обутъ, садитца де лычком к ремешку лицом, понять де хочетъ смердов сынъ кралевскую дщерь! Никогда де того не будет, еже смердову сыну кралевскую дщерь поняти». И изшедши поклисарии со гневом от нея.

И какъ король Карлус великия дары принялъ и листъ от кралевича Василия, прочте тот листъ, а написано, чтобы отдалъ дщерь свою прекрасную кралевну Полиместру за него, кралевича Василия. И король вельми гневу наполнися и рече: «Чешския короли всегда бывают в поддании франчюжскихъ королей, и азъ бы де и злодей былъ дщери своей, и за подданнаго бы своего не далъ и срамоты бы такой себе не учинилъ». И отпусти поклисарей безчестных.

Поклисари же возвратишася посрамлени. И приехаша во свой град и сказаша Василью королевичю все те речи подробно короля Карлуса и кралевны Полиместры поругание чаши и приговор ея. Кралевич же Василий великия печали исполнися, понеже поруганъ бысть от короля Карлуса, а наипаче того от дщери его, кралевны Полиместры. И рече отецъ ему король: «Чадо, азъ ти глаголахъ, что лише срамота приняти, а желания своего тебе не исполнити, и ты меня не послушалъ». И нача кралевичь Василий безпрестанно мыслити, како бы свой смехъ кралевне Полиместре и отцу ея, королю Карлусу, отмстити и кралевну Полиместру доступить. И надумався, и прииде ко отцу своему королю Станиславу и рече ему: «Отче мой драгий! Поволь мне, да еду азъ во Францыю самъ, еже бы мне отмстити смехъ свой королю Карлусу и дщери ево, кралевне Полиместре». И рече ему отецъ: «Азъ же, чадо, ныне глаголю тебе — невозможно тебе ехать явочным лицем[1309] во Францию, понеже срамоту приимеши и поруганъ от него отъедеши. Явочным лицем тебе самому ехати невозможно, боюся, дабы какия тебе недруги чево не учинили, либо от кого познан будеши».

И рече кралевичь Василий отцу своему: «Отче мой драгий! Аще прошения моего не исполниши, то смертию мя умориши». И рече ему отецъ его: «Драгий мой сыне! Азъ с тебя воли не снимаю, чини по своему намерению». Королевичь же Василий, слышавъ у отца своего такия речи, вельми возрадовался, яко ему отецъ повеле ехати во Францыю. И потом приятъ у отца своего и у матери благословение, и учредив корабль, и взя с собою великия дары и всякия драгия вещи. И на томъ корабли повеле с собою ехати гостию Василию, которой ему прежде сего сказывалъ о красоте кралевны Полиместры. И взя с собою 30 отроковъ доброродныхъ, сенаторских и рыцарских детей, и облече ихъ и себя в матрозское платье, и бысть на корабле матрозами. А имена ихъ всехъ перемени и нача их всехъ называти Васильями; себя же учини гостю Василию рабомъ, протчих же 30 отроков — наемниками, и поеха во Францыю.

И какъ приехаша во Францыю королевство, и присташа на брегу града. Егда же бысть во Францыи, и гость Василий поведати повеле о себе королю Карлусу, яко приеде на корабле гость Василий Чешския земли. И поведаша о немъ королю Карлусу, и повеле ему король пред себя быти. Гость же Василий взяв дары, и поиде х королю Карлусу з дары великими и поднесе королю. Король же Карлусъ за такия ево великия дары велми его почтилъ и посадилъ ево с собою за столъ хлеба ясти.

Егда же гость Василий на обеде с королемъ беседоваше, тогда кралевичь Василий на корабле начать в гусли играти от премудрости своея зело дивно, яко никто от человекъ иной тако не умеет играти. И какъ заигра в гусли, то вси во граде и на дворе кралевскомъ танцовать стали. И сему король Карлус подивился, что пред нимъ люди тонцуют, и недоумеваяся, что есть сие. И рече ему гость Василий: «Великий королю! О семъ не усомневайся, для того люди во граде и пред тобою тонцуютъ, что рабъ мой Василий на корабле в гусли играетъ». И рече ему король: «Любимый мой гостю! Повели ему да приидет семо и да играет предо мною». И рече ему гость Василий: «Великий королю! Аще и раб мой, но азъ при твоем королевскомъ величестве повелевати не смею о семъ. Да будетъ воля твоя: аще тебе угодно, изволь по него самъ послать да придет семо».

Король же Карлус посла на корабль по раба Василья гостя, чая его истиннаго раба гостю Василию. Король же Карлус посла отрока на корабль по раба гостя Василия. Посланный же пришед к нему на корабль и рече ему: «Поиди пред короля Карлуса з гусльми! Се же король повелелъ тебе итти». Он же посланнымъ отвеща: «Рцыте королю, яко ни ево есмь рабъ и не слушаю его. Имамъ своего господина, аще он повелитъ, то да прииду». Посланныя же пришедше пред короля посрамленный и рече ему, яко не идет «и тебя, государя, ни во что ставит и глаголетъ, яко не ево де рабъ и не слушаю его, имею де азъ своего государя, аще де он повелитъ, то де азъ поиду». И рече король гостю: «Василий, чесо ради рабъ твой не слушает меня? Повели ты да приидет семо». И рече ему гость: «Великий королю! Азъ рекох ти, яко при тебе не смею повелевати да приидет семо. Изволь ты по него самъ послати да придет семо».

И король паки посла по него, вторицею. Королевичь же посланнымъ сказа то ж, яко: «Не кралевский рабъ и не слушаю короля, имею своего государя, аще повелитъ или пришлетъ знакъ, то иду пред короля». Посланныя же пришедше пред короля и сказаше ему, яко не идетъ «и те ж слова намъ сказалъ, аще ли де повелит мой государь и пришлет знакъ, то де поиду пред короля». И рече король гостю: «Василий гость! Ты сам безчестишъ меня, яко „не раб мой и не слушаю короля"». Гость же Василий усумнеся о семъ, снявъ перстень с своея руки и дастъ знакъ посланнымъ по Василья, раба своего, да приидет семо. И посланныя пришедше к нему и рече ему: «Василий, гость твой, егоже ты нарицаешъ государем, посла нас по тебя и велел итти тебе пред короля, и се знакъ его — перстень». Рабъ же Василия гостя приимъ перстень государя своего и рече: «Азъ верю сему знаку и поиду пред короля». И взя гусли и поиде пред короля.

И какъ пришед пред короля, и поклонися ему ниско, и ста у дверей благочинно, яко обычай есть рабомъ стояти. Король же Карлус и кралева ево и вси предстоящии подивилися красоте лица его и благочинию. И рече король всемъ предстоящимъ ту, яко: «Аз великъ и славный король во всей земли, а такова у себя отрока не имею ни от сенаторскихъ, ни от рыцарскихъ детей, яко сей есть гость Василий имеет при себе такова раба». И рече отроку: «Василий, играй в гусли!» Он же рече: «Великий королю! Не твой рабъ и не слушаю тебя, имею у себя господина своего Василья. Что он повелитъ, то и сотворю!» И рече король гостю да повелит ему играти. Он же повеле ему играти.

Королевичь же Василий нача играти в гусли, и король и кралева ево и вси ту предстоящии начаша тонцовати. И кралевна прекрасная Полиместра из тайнаго места зело игры ево смотрела и наипаче его похвалила. И глагола в себе: «У нас такова молотца умнаго в царствии нашем нету прекраснаго из сенаторскихъ и ис цысарскихъ детей, какова гость Василий у себя имеетъ раба». И сего вельми жалуетъ[1310], еже бы он в королевсте у нихъ был. Кралевичь же Василий и паки удари в гусли — и король, и кралева его, и вси сущии с ним начаша крепко спати. Кралевна же прекрасная Полиместра вышед из комноты пред него и рече ему: «Играй, Василий!» Он же, увидевъ ея, зело возрадовася душею, яко такова прекрасна, како возвестилъ ему о ней гость Василей. И рече ей королевичь Василий: «Государыни прекрасная кралевна Полиместра! Изволь поити во свою комноту. Аще не изыдеши отсюду, не буду играти: батюшка твой пробудетца от сна и мати твоя и тебя ту узрятъ — и тогда ты срамоту приимешъ, а яз гнев прииму от батюшка твоего». И тако кралевна Полиместра изшед вонъ ис полаты. Он же паки заигра в гусли иную игру, и паки вси пробудишася: и король, и кралева ево от сна, и вси сущим ту. И рече король к нему: «Василий, играеши непригоже, впредки такъ не твори». И рече к нему королевич: «Великий королю! О семъ на мя гневу не подержи, яко тако умею играти».

И по семъ пришед кралевна отца своего и рече: «Отче мой драгий, молю тя! Многихъ ты имееши у себя сенаторских и рыцарских детей, а такова молотца благочиннаго и разумнаго не имееши, якоже сей гостиной рабъ. Молю тя, батюшка, да купиши его себе в рабы, ежели он, гость Василий, продастъ его». Слышав же король Карлусъ от дщери своея и угодно бысть ему, понеже ему, королю, понравился королевичь и самому; и чаяли его истиннаго раба гостю Василью. И рече король гостю Василию: «Василей гость! Продай мне сего раба!» И рече ему гость: «Великий королю! Дивлюся, государь, аз речению твоему, яко ты имеешъ у себя сенаторскихъ и рыцарскихъ детей, доброродных отроковъ, а у меня торгуешъ сего отрока, токмо единаго у себя имею. И како мне его продать, понеже он мне верен, и вся моя скарба и товары, которыя имам на корабле, ему вручено». Король же, слыша от гостя такия слова о немъ, зело прилежно начат торговати.

И гость Василий, видя такое кралевское прилежание, рече тайно королевичю: «Великий мой королевичь! Повелишь ли себя продати? Король зело понуждаетъ мя». И рече ему королевичь: «Продавай, гостю! Сего бо зело душа моя желаетъ того». И тако уговоришася гость Василий с королевичемъ, и рече гость Василий королю: «Буди, государь великий королю, на твоей воли, токмо сей отрокъ дешево не продаетца». И рече ему король: «Дивлюся азъ тебе, гостю, что ты глаголеши — не продаетца дешево. Азъ бо король великъ, и честенъ, и богат, и славенъ, имамъ доволно сокровища. Аще что требуеши за него, дам ти». И рече ему гость Василий: «Великий королю! Молю тя о семъ: аще сего моего раба изволишъ купити, но имей над нимъ честь, чтоб ни в какие ево инныя работы не определить. За таким словомъ продаю его тебе, понеже сей отрокъ зело мне самому угоденъ и веренъ, и благочиненъ, и отселе мне таковаго раба не найти иного, что сей мой раб». И рече король: «Обещаюся тебе, Василий, Богомъ, что буду его имети вместо сына роднаго. Только ему и будетъ работа, что тешить меня, играть в гусли, такожде и дщерь мою кралевну Полиместру».

И рече король: «Что за него возмешъ?» И рече гость Василий: «Цена сему отроку така: постави ево на златом ковре и осыпь ево всего з головы даже до ногъ червонцами златыми, то ему цена». И рече ему король: «Азъ много у себя сокровище имею, токмо сего мне не должно сотворити, еже раба нам такъ купити: на злате ковре поставити и златыми осыпати. И се от окрестных стран велию себе срамоту приняти, яко бутто во всем кралевстве своемъ таковаго раба не имею, и от своихъ подданных королей возненавиденъ имать буду». И рече: «Возми у меня злата и сребра за него, елико хощеши, а сего мне учинити невозможно». И рече ему гость Василий: «Великий королю! Азъ не неволю тебя, государь, купити его, мне истинно он самому угоденъ и надобенъ. Да коли уже позволи воля твоя, а мне инако сего не на что учинити». И король всякия речи много говорилъ и бысть тако. И повеле принести златый коверъ и повеле отрока поставити на немъ и осыпати его златыми зъ головы до ногъ. Онъ же поставленъ бысть на златом ковре и осыпанъ златыми червонцами. Гость же Василий отдаде кралевича Василия королю Карлусу, а червонцы у него принелъ и златый коверъ и поиде на корабль свой.

Королевичь же Василий нача жити у короля Карлуса во благочестии и в добродетели. Токмо ему и работа была, что тешить короля, в гусли играти, такожде и у прекрасной его дщери кралевны Полиместры. Но не в кое время рече королевичь Василий королю Карлусу: «Великий королю Карлусе! Исполни мое прошение, раба твоего Васки гусельника, повели, государь, дать мне местечько, где бы мне жити, чтоб близ твоего кралевского двора построить дворенцо себе. Для того, государь: изволишь пред своим кралевским величеством играти в гусли, чтоб скоро приитти к твоему величеству». Король же Карлусъ послуша его прошения и даде ему место на строение двора его близ своего двора кралевскаго, токмо[1311] чрез едину улицу дворъ построить; на строение двора того десять тысящь златых червонцов.

Он же, кралевичь, взя у короля златые и поклонися ему до земли, и прибавилъ к тому своих множество и нача двор свой строити, полаты каменныя. И в скорых числех построилъ дворъ свой, что вси удивилися таковому строению и украшению полат техъ, и кралевских во всем лутче полатъ. И построилъ едину полату, где опочинъ ему держати[1312], из стеколъ зеркалных и мостъ[1313] из стекол же зеркалныхъ, а в ней устроилъ и кровать себе из стекол же зеркалныхъ, лутче кровати кралевския, и покры мостъ в спалне сукном краснымъ[1314] кармазинным. И украси такъ домъ свой многим красованиемъ, что всему кралевству в подивление, и скарбы свои все в него постави и тритцеть отроковъ своихъ доброродныхъ матрозовъ, которыхъ взялъ из Чешской земли Васильевы, сенаторскихъ и рыцарскихъ детей. Гостю же Василию повеле на корабле быти до времени уреченнаго и корабль не велелъ отпущати.

Сам же кралевичь по вся дни хождаше х королю Карлусу и ко прекрасной кралевне Полиместре играти в гусли и тешити ихъ. И за ту свою игру былъ в великой чести, и любили ево король и кралева зело вельми, а наипаче жаловала его кралевна Полиместра. И не по многих же днех в некое время кралевичь Василий игралъ пред королем в гусли и, отигра у короля, поиде х кралевне Полиместре играти в гусли на вечерю. Кралевна же Полиместра, видя его красоту и благолепие, начатъ сумневатися о нем и мысля в себе: «Никакъ он не простаго роду, но большаго». И начат его поити, дабы ево из ума вывести, чтоб он сказалъ про род свой. Королевичь же Василий начат пити у нея, а иное и тайно лити, и в некое время прикинулся, яко пьянъ, и рече: «Государыни кралевна Полиместра! Уже гораздо поздно стало, азъ же зело пьянъ и не могу до двора своего доити, боюсь, дабы мне не розбити гусли. Молю тя, прекрасная кралевна, повелиши мя проводити до двора моего и донести гусли за мною». Кралевна же никого при себе не имела от мужескаго полу окроме прекрасныхъ девицъ доброродных, и рече единой из девицъ: «Шед, девица, проводи Василия гуселника, дондеже[1315] с крыльца соидетъ».

Кралевичь же поклонися кралевне и пошед от нея к своему дому с провожатою девицею, шатаяся, яко пьянъ гораздо. Девица же за ним понесе гусли и, егда сшед с крыльца, нача ему та девица отдавати гусли. Он же рече ей: «Молю тя, прекрасная девица, донеси, пожалуй, до вратъ кралевскаго двора! Азъ бо не могу нести, понеже зело пьянъ». Девица же донесе до врат кралевскихъ, нача ему гусли отдавати, он же рече ей: «Молю тя, госпоже девица, пожалуй, донеси до моего двора. Ей, не могу нести и тако[1316] прииму у тебя». Девица же пришед з гусльми къ ево двору и начат ему гусли отдавати. Он же удари во врата свои, и выбежали к нему все тридесять отроков, хотяху его приняти, он же рече им: «Не принимайте мене, но приимите сию госпожю девицу». Девица же начат сумневатися, он же к ней рече: «Госпоже прекрасная девица! Не опасайся, азъ бо рад чтити тя за такую благость твою, что ты за мною донесла гусли, и худаго от мене тебе ничего не учиню».

Отроки же прияша ю честно и введоша в полату за королевичемъ. Королевичь же Василий рече: «Госпоже прекрасная девица! Тако азъ пожалован у государя своего, короля Карлуса. Смотри моего дому и полатъ, каковы построены милостию своего государя за малые дни, и колико себе приялъ рабовъ». И взя ея за руку и начат по полатам водити и показовати красование[1317] полатное и скарбы своя. И введе ю в ту полату, в которой самъ опочиваетъ, и скрывъ сундукъ и показа ей вся сокровища своя, токмо единаго полу хрусталнаго не показа ей под закрытием сукна. Девица же видев полатное красование и нача дивитися, и рече в себе: «Откуду таково красование и строение полат взято и за какия малыя дни устроено, яко и у самого короля таковаго строения нетъ?» А наипаче кровати ево дивовалася, яко учреждено по кралевскии, а не по рабский — знатно[1318], что он не простаго роду. Он же вынявъ изо чпага[1319] перстень златый и дарова девице, и рече: «Челом бью тебе, прекрасная девица, симъ перснем за твою работу, что изволила меня проводити до двора моего». И изшед ис тое полаты и поведе ю в столовую полату, и нача еячествовати всякими разными пойлы[1320]. Потом проводи ея самъ честно до двора кралевскаго.

Девица же прииде ко кралевне, и рече ей кралевна: «Почто ты такия часы медлила?» И рече ей девица: «Виновна, государыни, азъ пред тобою, прекрасная кралевна. Какъ изволила ты меня послати провожать Василья гуселника и нести за нимъ гусли, и азъ за ним те гусли несла до крылца. И сошла я с крыльца и стала ему отдавать гусли, и он мне бил челом, чтоб донести до его врат, что вельми, государыни, пьянъ. И я до двора ево дошла за нимъ з гусльми и стала ему отдавать, и он не принелъ и ударилъ во врата, и выбежали к нему 30 молотцовъ, зело доброзрачны, и хотяху его приняти честно. Он же рече им: „Не мене принимайте, но сию госпожю девицу, которая пожаловала меня, проводила и гусли за мною отнесла". Азъ же усумнелась от нево какова худа. Он же познав мя изменну лицем и рече ми: „Не опасайся, госпоже прекрасная девица, азъ тебе худа никакова не учиню, но за твою ласку[1321] имам тя дарити". И те, государыни, доброзрачныя отроки прияша мя честно. Азъ же егда вошла в полаты, он же прият мя за руку, начат меня по темъ полатам водити и красование полатъ нача мне показовати, такожде мне и сокровище свое показалъ. Азъ же сему вельми дивовалась, яко таковаго строения и сокровищъ и у батюшки твоего не видала. А наипаче издивовалась той полате, въ которой он опочин держит, построено вельми дивно из стеколъ зеркаловыхъ, и кровать в ней стоит не рабска, но кралевская. И знатно дело, что он не простаго роду. И милость отца твоего, великаго короля Карлуса, и твою милость зело блажит и похваляетъ, яко по вашей де милости домъ построилъ за малыя такие дни и слугъ доволно принялъ. И показал мне вся своя сокровища, и потчивал доволно всякими разными пойлы, и даровалъ, государыни, мне сий перстень златый, и проводилъ меня сам честно до кралевскаго двора». Кралевна же перстень той смотрила и вельми его любовала — зело зделан дивно. И тот перстень кралевна у девицы взяла себе и вздела на руку, и дала ей за тот перстень дватцеть червонцовъ.

Король же Карлус на утрие послалъ по Василья гусельника, чтобы пришелъ к нему в гусли играти. Кралевичь же Василий по присылке от короля Карлуса прииде пред короля в гусли играти. И какъ королевичь сталъ в гусли играти, и рече к нему король: «Что еси рано[1322] ко мне не бывалъ?» Он же отвеща королю: «Виновен есть, великий королю, пред тобою! Вчерашняго дня в вечеру поздно игралъ в гусли пред тобою и пред твоею дщерию, кралевною Полиместрою, и по милости вашей кралевской вельми пожалован, зело былъ пьянъ. И пришелъ домой, проспалъ долго. И во сне, государь, видел сонъ зело страшенъ». И рече ему король: «Скажи, Василий, сон свой! Что еси видель?» И рече Василий: «Кабы, государь, чрез твой кралевский двор шла еленя[1323] зело изрядна и пришла на мой дворишко. Азъ же даровалъ ей златый перстень и з двора спустилъ, она же паки пошла чрез твой кралевский дворъ. Молю тя, великий королю, да разсудиши сей мой сонъ». И рече ему король: «Василий, не ужасайся! Сонъ твой добръ есть, аще збудетца». Он же поклонися королю и нача играти в гусли.

И какъ пришелъ вечеръ, поиде играти ко кралевне Полиместре. И какъ стал пред нею в гусли играти, и стала кралевна на него зело прытко смотрети и думати, и виде его, что он не простаго роду. И стала ево поить, дабы ево из ума вывести. И сталъ королевич пити, а иное и тайно лити, и прикинулся, яко пьян бысть. И сталъ говорить: «Государыни прекрасная кралевна Полиместра! Уже поздно стало, а по вашей кралевской милости напился пьян. Прикажи, государыни, проводить меня и отнести за мною гусли и станок[1324], боюся того, дабы мне не розшибить, не могу, государыни, на ногах стоять». И кралевна послала иную прекрасную девицу: «Поди, девица, проводи Василья гуселника и снеси за ним гусли. Только с крыльца соиди и отдай ему гусли, а сама скоро ко мне ходи!» И взя девица гусли и понесла за ним. И снесла та девица гусли с крыльца и стала ему отдавать, он же рече ей: «Госпоже прекрасная девица! Молю тя, пожалуй, донеси хотя до половины двора кралевскаго». И девица донесла до половины двора кралевскаго и стала ему отдавати гусли, он же рече ей: «Молю тя, прекрасная девица, пожалуй, донеси до вратъ моего двора, истинно не могу стояти на ногах». И девица виде его, что он пьянъ, и донесла до его двора и стала ему гусли отдавати: «Василей гуселникъ, возми гусли!» Он же удари во врата, и преждереченныя ж отроки выбежали приняти его честно. Он же рече им: «Не мене принимайте, но сию прекрасную девицу приимите честно!» Они же прияша ея честно и возведши ея в полаты.

Королевичь же почтивъ ея доволно, и взялъ ю за руку, и нача водити по полатам своим и казати ей вся своя сокровища, какъ и первой девице. И девица зело дивовалася полатному украшению. И введе ю въ спальную полату, отомкнувъ ковчегъ, и вынелъ златую и драгоценную чепь и даровалъ ей, девице, тою златою чепью, юже кралевне достойно носити. И назва ю себе сестрою, и нача с нею пити всякия разныя пития и веселитися, и много было с нею всякихъ речей. Девица же, виде дом его и отроки, служаща ему, зело дивовалася, а наипаче спалной ево полате, где он опочин держит, и кровате ево и сокровищам, яко и у самого короля нет того. И упоивъ ю доволно, и проводив сам ея честно до двора кралевскаго.

Девица же прииде пред кралевну и челом ударивъ. И рече ей кралевна: «Почто ты долго медлила?» Она же ей вся сказа подробно и рече: «Виновна есть аз пред тобою, государыни кралевна! Какъ изволила ты меня послати проводить Василья гуселника и нести за нимъ гусли, и азъ за ним те гусли несла до крыльца и стала ему отдавати. И он у меня не принялъ и бил челом, чтоб донести до двора ево, для того что он, государыни, пьян, не может на ногахъ своихъ стояти. И язъ, государыни, до двора ево гусли отнесла и стала ему отдавать гусли, и он у меня не принелъ и ударил во врата, и выбежали к нему тридесят отроковъ, доброродныя молотцы, и принимают его честно. Он же рече им: „Не мене принимайте, но сию прекрасную девицу!" И повели меня честно в полаты к нему. И видела я ево полаты, вельми украшены, и сокровище ево и дивовалася велми, что, государыни, такихъ полатъ и вещей драгоценных и у батюшки твоего я не видала. И даровалъ, государыни, меня он чепью драгоценною, яко и твоей милости носить не стыдно. Видевъ же я дом его, которой сказывал по вашей милости за малые дни построенъ, также и отроки ево, иже ему служат, вельми прекрасны молотцы. Истинно, государыни, глаголю, яко и у батюшки твоего нет. А наипаче, государыни, дивовалась спалной его полате и кровате, где он опочинъ держит, яко не по рабский построено, но по королевский. Знатно, что он, государыни, не простова роду. А то, государыни, все превзыде смирение его и благочиние, и учтивость, и рабом его предстоящим истинно, как у батюшки твоего предстоять». И все кралевне подробно сказа. «Аще бы ты, государыни, изволила уведать сама и ты бы могла сему дивитися». И выняв златую чепь и поднесе кралевне девица и рекла: «Изволь, государыни, сию чепь ты носити! Мне сию чепь недостойно носити, вашему королевскому величеству достойно носити».

Кралевна же приняла у девицы чепь, зело дивовалася ей, яко зело учреждена. И возложи ю на себя, а девице даде за ту чепь сорокъ червонцовъ. И рече к девицъ: «Возможно ли мне поити к нему и посмотрити его домъ?» Девица же ей рече: «Зачто, государыни, не мочно?» И рече кралевна: «Какъ же мне, каким образомъ поити к нему, чтоб он меня не опозналъ?» И рече девица: «Изволь, государыни, во свое место посадити девицу, сама же провожать его поиди». И рече кралевна к девице: «Да не прииму ли какова безчестия от него?» Девица же рече к ней: «Ни, государыни, истинно человекъ учтивый и смиренъ, и велию честь от него приимеши и подарокъ драгий». Она же, кралевна, тому рада бысть.

На утрие же Василей королевичь по присылке от короля прииде пред него и поклонися ему честно. И рече к нему король: «Василий, что еси рано ко мне не бывалъ?» Он же рече ему: «Великий королю! Виновен есмь пред тобою. Вчерашняго дни ввечеру поздно игралъ пред тобою в гусли и пожалован, и пред дщерию твоею, кралевною Полиместрою, також игралъ в гусли. И по милости вашей кралевской пожалован, зело былъ пьянъ, и пришед домой проспалъ долго. И во сне, государь, виделъ страшно, во всем подобно вчерашнему сну». И король рече: «Скажи, Василий, что еси видел во сне?» И рече королевичь: «Кабы, государь, чрез твой кралевский дворъ шла еленя, лепшии той елени во всемъ, иже в прежней нощи видел, зело изрядна и перешла на мой дворъ. Азъ же приялъ ю и возложи на ню златую чепь и з двора спустил, она же паки пошла чрез твой кралевской дворъ. Молю тя, великий королю, да разсудиши сей мой сонъ!» И рече ему король: «Василий, не ужасайся! Сон бо твой добръ есть, аще збудетца». И нача играти в гусли доволно.

И какъ пришел вечеръ, поиде играти в гусли ко кралевне Полиместре. Кралевна же до его приходу учреди девицу во свое королевское платье (оная же девица подобна лицемъ кралевне) и посадила тое девицу на свое кралевское место. Сама же возжела итти провожать королевича, а наипаче подарковъ желая хорошихъ от него. И ста з девицами оными и наказала ту девицу, чтоб ея нарядила провожать Василия гуселника. Кралевичь же у короля отыгравъ в гусли и, вечер пришед, х кралевне поиде играти. И нача играти в гусли у кралевны и опозна ю, яко не кралевна сидитъ на месте, кралевну же виде, яко предстоит с прочими девицами. И познавъ, яко провожать ево поидетъ, и о семъ зело возрадовася сердцемъ своимъ, яко желание ево совершается, и рекъ: «Хвала Богу!»

И стала девица, которая сидитъ вместо кралевны, Василья гусельника поить и из ума ево выводить, чая его, что он не простой природы, и хотела ево из ума вывести. И он сталъ пить, а иное и тайно лить, и прикинулся, яко пьян, и рече: «Премилостивая моя государыни прекрасная кралевна Полиместра! Пожалуй, прикажи меня проводить до дворишка моего и гусли за мною отнести. Боюся того, чтоб мне не розбить, понеже по милости вашей, батюшка твоего и тебя, государыни прекрасная кралевна Полиместра, зело пьянъ». Девица же, которая сидитъ вместо кралевны, рече к девицамъ да идетъ едина от нихъ провожать Василия гуселника и отнести за ним гусли. Кралевна же, стоя з девицами, яко простая девка, взяла гусли и понесла за кралевичем Васильем. Оная же девица приказала ей толко с крыльца снести и отдать ему гусли и скоро повелела ей быть.

И какъ кралевна с крыльца гусли снесла и начатъ размышляти, чтоб он ея не опозналъ, и стала ему гусли отдавати. Он же рече ей: «Молю тя, прекрасная девица, пожалуй, донести до моего дворишка». И рече ему кралевна: «Боюсь, умедлю и от кралевны государыни гневъ прииму. Приими зде!» Он же рече ей: «Госпоже прекрасная девица! Да идеши до моего двора, имамъ тя дарити, якоже и прежнихъ девицъ». Она же рече ему: «Приими, Василий, гусли зде! Азъ дому твоего не желаю и во гневе от кралевны не хощу». Он же признавъ, яко усумневаетца, и рече к ней: «Молю тя, прекрасная девица! Видишъ ты и сама, яко зело пьянъ бысть и не могу нести гусли. Донеси еще хотя до половины двора кралевскаго». И рече ему девица: «Не хощу, приими гусли!» Он же рече: «Не прииму!»

И потомъ донесла до половины двора кралевскаго и стала ему отдавать: «Василий, приими гусли!» Он же рече: «Не прииму! Донеси, пожалуй, прекрасная девица, до двора моего. Азъ есмь пьянъ, боюся разшибу гусли». — «Не хощу, приими зде!» Он же рече ей: «Не прииму зде! То мне и честь, яко кралевская дщерь за слугою гусли несетъ и государыни рабу служит». Она же, услыша от него такия речи, яко познавъ ю, начат ужасатися и лице ея начатъ изменятися. И рече ему кралевна: «Азъ бо несть кралевна, но простая девка, токмо к тебе не иду, понеже рабу негоже государынею называешь». И рече: «Приими, Василий, гусли!» Он же рече: «Не прииму! Неси за мною до двора моего!» Она же рече: «Приими гусли! Азъ кину на землю и разшибу!» Он же рече ей: «Аще кинеши, и аз закричю, и услышитъ отец твой, король, велию срамоту приимеши себе. Понеси за мною гусли безо всякаго опасения, имам бо тя, государыни кралевна, кралевскими дарми дарити».

Она же понесе за ним гусли, а сама во иступлении ума своего бысть и сама не ведая, что от него будет. И принесла ко вратам дому его, покушаяся ему гусли отдати, чтоб принялъ. Он же рече: «Не прииму! Аще закричю и отецъ твой, король, услышитъ и тогда посрамлена будеши». Он же ударивъ во врата, и выбежали к нему преждереченныя отроки, и принимаютъ его честно. Он же рече им: «Не мене принимайте, но сию гостью, иже ко мне не звана пришла, юже душа моя желала того». Отроки же прияша ю честно и поведоша ю за кралевичемъ в полату. Кралевичь же Василий посадилъ ея честно с собою за столъ, нача ю поити всякими разными питии. Она же, аще и не хотяше пити, но волю его творила, пила, боялася поруговъ[1325] его и порывалася от него до дому. Он же прииме ю за руку, нача ю водити по полатам своим и рече ей: «Прекрасная государыни кралевна! Изволь, государыня, полатъ моихъ смотреть, что по вашей кралевской милости, государя моего и твоего батюшки, за малыя дни азъ построихъ и украсив ихъ». И показавъ ей вся своя сокровища. Она же хождаше с ним по полатам, а сама вне ума своего.

И введе ю в полату спалную, иже от зеркалъ устроена, и снявъ сукно с стеклянаго полу и рече ей: «Изволь, государыни кралевна, мою спалну полату видеть». Повеле отрокомъ своим изыти из полаты тоя, а полату замкнувъ на крюкъ, и снявъ с нее кралевское платье и срачицу[1326] и обнаживъ ю донага. И взялъ плеть-нагайку и нача ю бити по белому телу и приговаривати: «Вотъ тебе не тертъ — не калачь, не мятъ — не ремень, не тот де сапогъ не в ту де ногу обутъ, садитца де лычько к ремешку лицомъ, а хощет де смердей сынъ кралевскую дщерь понять. А ныне де кралевская дочь и сама к смердову сыну пришла!» Кралевна же зело убилась об стекляной полъ, понеже зело гладко и кольско[1327] и не мочно удержатися, еже бы не упасть ей. И познавъ кралевна по темъ ево словам, яко он — кралевичь Василий Златовласов. Сама начатъ его молити: «О великий мой государь прекрасный кралевичь Василий Златовласый! Помилуй мя, пусти душу на покаяние, остави вину мою! И аще тебе угодно, да буду тебе кралева».

Он же рече ей: «Ныне, страдница[1328], познала мя, яко азъ — кралевичь Василий! А когда азъ ко отцу твоему и матери посылалъ полномочных поклисарей, почто меня ругала и смердовым сыномъ называла и чашу мою, ругаяся мне, всю в штуки розбила?» Она же рече: «Помилуй мя, государь мой, виновата бо есмь пред тобою! И к тому не буду, государь, не угодная творити и имамъ тя, своего государя, всегда любити и почитати, и во всем волю твою творити. Азъ, государь, сие учинила от безумия моего, не ведая тя таковаго прекраснаго и премудраго, аще бы знала, и язъ бы тогда воли твоей не пререковала». И рече ей кралевичь Василий: «Виждь, страдница, како мне твои безумныя слова стали за досаду, яко доступя тя, своею волею отцу твоему продан бысть в рабы и рабъ былъ доволно время. А все то чинилъ да отмщу свое безчестие на тебе». Она же рече: «Великий королевичь Василий, мой государь Златовласый! Вина моя есть пред тобою и глава моя под мечь твой подлежитъ».

Он же бивъ ея много и потомъ отдалъ ей вину, и привествова словами, и целовав ю доволно. Потом поведе ю на кровать свою, хотя ю разстлити. Она же начат плакатися и умилно к нему глаголати: «О великий королевичь Василий Златовласый! Ради самаго Бога, излиявшаго святую свою кровь за наше согрешение, остави сие творити, да не буду засрамлена во веки. И аще сие сотвориши, како тебе, государю, буду кралева? Обаче[1329] реку: приими мечь и отсеки мою главу, а таковаго безчестия мне не твори!» Он же рече ей: «Аще сего не сотворю, не имаши мне быти кралева и не поидеши за мене, понеже не есть отмщенъ смех твой». Она же рече: «Великий королевичь мой государь Василий Златовласый! И такъ видиши ты наготу мою». И рече: «И аще не поимеши мене, то во веки посрамлена буду». Он же небрегъ прошения ея, положив ю на кровать свою и растливъ девство ея. И помышляя в себе, яко «по неволе будетъ ми жена».

Она же по сотворении сего со слезами рече: «Великий королевичь мой государь Василий Златовласый! Умилосердися надо мною, поими мя за себя. Аще сего не сотвориши, не терплю поругания сего, сама себя смерти предам. И о семъ дай ты мне верное свое слово, яко пояти тебе мене за себе». Он же рече ей: «Токмо я учинилъ за посмеяние отца твоего и за посмехъ твой токмо поиму тя!» И вынявъ из ковчега златый венокъ и драгий, устроенный з драгоценными камении, и дарова ей. И велелъ облачитися ей во свою кралевскую одежду и отпусти ея от себе. И велелъ честно проводити ея до дому ея.

Сам же кралевич посла на корабль к гостю Василию. И какъ пришелъ гость Василий, он же сказа ему все подробно, что с кралевною чинилъ «и свое безчестие отмъстилъ и смехъ ея, понеже она, кралевна, в гостяхъ сама была у мене». И гость Василий зело тому удивился и возрадовася. И велелъ ему королевичь Василий изготовити к походу корабль немедленно и скарбы своя все переносити в корабль.

О кралевне. Кралевна же пришед въ домъ свой и показавъ девицамъ подарокъ свой, драгий венокъ. Девицы же смотриша тот венокъ и похвалили и дивовалися оному венку, яко у них в королевсте такова венка нет. А что случилося над нею, и того не сказала имъ, девицамъ. И рече к ней девицы: «Великая государыни кралевна! Каковъ домъ ево?» Она же рече: «Зело хорошъ, яко и у батюшки моего такова дому нетъ и сокровищь таких. Токмо упоилъ меня зело, не могу азъ!» И связавъ голову свою и ляже на постелю свою.

Кралевичь же Василий на утрия по присылке от короля пришед пред короля и поклонися ему честно. И рече ему король: «Василий, что скажешь вестей?» Он же рече ему: «Великий королю! Ничего вестей не знаю и от милости твоей, аще о чем изволишь мне, рабу твоему, сказать, слышать желаю». Король же рече: «Скажи, Василий, что-нибудь!» Он же рече: «Великий королю! Видехъ азъ в нощи сей сонъ и мню, яко благъ есть. Изволь, великий королю, разсудити сей мой сонъ!» И рече ему король: «Скажи, Василий, сонъ свой». И рече королевичь Василий: «Кабы, государь, чрез твой кралевской дворъ шла лань златорогая и зело дивная. Азъ же ей воздивился. И пришла к моему дворишку. Азъ же ея поималъ, взялъ к себе и билъ доволно, и кожю с нея содралъ, и положилъ на главу ея златый венокъ з драгими камении, и паки ю спустилъ от себя. Она же паки побежала чрез твой кралевский дворъ. И о семъ молю тя, великий королю, да разсудиши сей мой сон!» Король же рече ему: «Василий, сонъ твой благъ есть, аще збудетца». Сам же король во умъ себе взялъ, яко часто он видитъ сны, «а знатно нечто помышляет на мой кралевский двор».

Королевич же Василий поклонися королю ниско и поиде на подворье свое. И убрався со всем на корабль и написал листъ, имуще писание: «Великий королю Карлусъ! Ведомо тебе буди: азъ — не Василий гуселникъ и не рабъ гостю Василию, но Чешския земли королевичь Василий Златовласый! Былъ у тебя во Францыи в рабе образе, проданъ былъ и служилъ тебе рабомъ для отмщения поругания твоего и для дщери твоей, прекрасной кралевны Полиместры. Егда я посылалъ к тебе полномочныхъ поклисарей, дабы ты далъ дщерь свою в жену мне, и ты не изволилъ отдать за меня в жену, и тогда твоя дщерь, кралевна, подарокъ мой, чашу мою златую, о землю розбила в мелкия штуки и называла она меня смердовым сыномъ. И за то она у меня в гостехъ была в доме моемъ — и поругана, и растлена, и билъ ея до воли своей, и спустиль ея з двора своего». И прибилъ тот листъ на вратехъ двора своего, двор же пустъ оставил и замче. Сам же со отроки и з гостем Василием и со всем своимъ имением, поднявъ парусы, побежал во свою землю Чешскую, в домъ свой.

На утрие же тот листъ людие читали на вратех, велми в недоумении быша о таковей срамоте учиненой от королевича Василия. И отъяша тот листъ от вратъ, и принесоша х королю Карлусу, и поведаша о немъ, яко: «Ушелъ Василий гуселникъ на корабле во свою землю Чешскую, токмо написа листъ и прибив ко вратом дому своего, нам же прочетшимъ тот листъ, и написа на немъ неподобно и безчестно. Мы же его отодраша от вратъ и принесохъ к тебе, великому королю». Король же тот листъ взя у нихъ и прочте, и покры лице свое дланию, и покивав главою своею, и сказа кралеве своей, и великия печали наполънилися. Потом пришед король Карлусъ с кралевою своею ко кралевне и видя ю на постели лежащу, зело болящу. И рече ей король, отецъ ея: «Чесо ради тако болиши, дщи наша?» Она же начат отцу своему и матери болезнь сказывати, какую не имеяше у себе. Отецъ же рече ей, яко да поведает им правду о своем случии, и много ея вопрошаху о семъ. И нача ей король, отец ея, глаголати к ней: «Како у королевича Василия была в дому и что он над тобою творилъ зло?» Она же, кралевна, повинися отцу своему и матери и сказа им вся подробно, какъ что было и что над нею чинил королевичь Василий. Они же о семъ вельми печальны быша.

И по некоем времени нача кралевна отца своего и матерь молити: «Драгий мой отче! Изволь послати поклисарей в Чешскую землю к Василью королевичю да приедет семо и поимет мя себе в жену, понеже он мне обещася поняти мя себе в жену. Азъ же за иного ни за кого не хощу быти жена окроме его». Король же Карлус и кралева ево склонилися к молению ея.

О кралевиче Василии. Кралевичь же Василий приеде в домъ свой, во свою Чешскую землю, ко отцу своему и матери в добромъ здоровье и бысть радость в дому ихъ. И поведа Василий кралевичь отцу своему и матери все подробно, расказа им, какъ отмстилъ королю Карлусу и дщери ево, кралевне Полиместре, свой смехъ и безчестие и какъ что было, все им сказывал. Отецъ же его, король Станислав, и кралева ево о семъ велми радостни быша, яко сынъ ихъ, кралевичь Василий, здравъ приехалъ из Францыи и исполни свое желание и отмстилъ королю и дщери ево, кралевне, смехъ ихъ. И гостя Василия за то зело пожаловалъ и вельми его одарилъ, и в советехъ своихъ быти ему повелелъ за свое доброе услугование к сыну ихъ.

О короле Карлусе. Король же Карлус из Францыи в Чешскую землю присла поклисарей своих полномочныхъ х королевичю Василию с великими дары и листъ молити его да приедеть к нему во Францыю и поимет дщерь его, прекрасную кралевну Полиместру, себе в жены и с нею многия грады. Поклисари же приехали в Чешскую землю х королевичю Василию с великими дары и листъ вдаша ему. Королевичь же Василий дары у нихъ прия с честию и листъ прочте, и передралъ его надвое, и рече им: «Дивлюся азъ сему, яко кралевская дщерь за смердаго сына хощет посягнути! Почто было тогда ругати меня, когда я желал ея поняти в жену собе? Ныне же не хощу поняти, понеже смехъ свой над королем Карлусомъ и над дщерию ево отмщенъ есть». И отпусти поклисарей безчестных.

Поклисари же приехаша во Францыю и поведаша королю Карлусу слова королевича Василия, яко: «Не хощет дщери твоей, кралевны, поняти себе в жену и листъ твой надвое передра!» Король же Карлус великия печали с кралевою своею наполнилися, а наипаче того прекрасная кралевна Полиместра. И рече отцу своему кралевна: «Отче мой драгий и милостивый! Молю тя, пошли вторицею к нему, королевичю». Король же Карлус во второе посла х кралевичю Василию тех поклисарей с великими дары и листъ и обещевает ему полкоролевства своего с нею дати. Поклисари же приехаша во второе х кралевичю Василию с великими дары и поднесоша ему дары и листъ. Он же дары честно прия и листъ прочте. И передра его надвое, то же слово сказалъ поклисарем, якоже и прежде, что де не хощет ея поняти себе в жену, и отпусти поклисарей безделны.

Поклисари же приехаша во Францыю х королю Карлусу и сказаша ему, яко: «Не хощет кралевич поняти вашея дщери, кралевны!» Король же наипаче того бысть печален и сказа дщери своей, яко: «Не хощет тя поняти себе в жену!» Кралевна же наипаче того запечалилася вельми и рече отцу своему: «Отче мой драгий! Молю тя, изволь третицею послати к нему тех же поклисарей с великими дары и листъ». И обещевает ему все свое Франчюское королевство по смерти своей ему отдати. Поклисари же приехаша к нему, королевичю, и вдаша ему великия дары и листъ. Королевичь же Василий дары у нихъ прия и листъ прочте, едва ко прошению его склонися и далъ слово свое тем поклисаремъ, что поняти дщерь его, прекрасную кралевну Полиместру, в жену себе. И отпусти поклисарей честно и з дары.

И потом, малу времени минувшу, прииде королевичь Василий ко отцу своему и матери и сказа им все подробно. Отецъ же его и мати воли с него не сняли и дали ему благословение. Королевичь же Василий убравъ себе корабль и взя с собою сокровище доволно, такожде взя сенатырей и рыцарей великих множество. И простяся со отцем своим и с материю и поеде кораблемъ во Францыю к великому королю Карлусу поняти дщерь его, кралевну Полиместру, с великою славою.

Услышав же то король Карлусъ, что кралевичь Василий едет к нему с великою славою, вельми радостенъ бысть, а наипаче того невеста его, кралевна Полиместра. Встрете ево король Карлусъ далече от града с великою честию и радостию, приятъ его честно и радостно. И прощения у него король Карлус прося, у кралевича Василия, и потом друг з другом поцеловастася, и потом приехаша во град. И по неколицех днех выда король Карлусъ за кралевича Василия дщерь свою, прекрасную кралевну Полиместру, и бысть бракъ честенъ и радость велия во граде Францыи. Королевичь же Василий начаша с кралевою своею Полиместрою жить вельми любезно и советно.

И по некоем времени минувшем тесть ево, король Карлус, умре, а приказа королевство свое все зятю своему, Василию королевичю. Василий же королевичь прият после тестя своего Франчюское королевство и бысть въ сей земли король. И по днехъ неких и отецъ ево, король Станислав, умре же и с материю ево, и король Василий после отца своего Станислава бысть и в Чешской земли королем же. И обоими королевскими градами самодержавствуя и чествова подданыхъ своих держальцов, в великой чести име. И потомъ поживе много лет и приживе с кралевою своею два сына: единому даде имя Карлус, тестя своего, а другому имя даде Александръ. И раздали им королевство свое: Александру даде Чешское королевство, деда своего, а Карлусу даде Франчюжское королевство. И тако пожиста с кралевою своею Полиместрою в старости глубоце и преставистася.

Дети же их по смерти отца своего и матери самодержавствуя во своих градехъ, правяще добре, и подданных своихъ велию им честь твориша так же, какъ и отецъ ихъ, король Василий Златовласый. И тако скончася повесть сия во веки. Аминь.

КОММЕНТАРИЙ

Вопрос о происхождении повести и времени ее создания до сих пор остается открытым. В повести нет каких-либо достаточных языковых примет, чтобы более или менее достоверно определить ее происхождение. Единственное, что обращает на себя внимание, — это греческие имена героев, причем они соответствуют функциям героев в повести. Так, у греков прозвище Златовласый означало умного, благородного, красивого человека; и действительно, в повести все отмечают красоту и благородство «гусельника Василия». Имя королевы Полиместра в переводе с греческого означает «многосватанная, объект святовства», а ближайшие аналогии сохранившемуся в некоторых рукописях изначальному имени главного героя «Валамих», «Валамем», «Валаомем» (т. е. «отвергнутый» или «первый встречный, всякий желающий») также соответствуют функции героя. В то же время исторические и бытовые реалии повести, ее лексика не противоречат нашим представлениям о литературе конца XVII в. Несомненна связь повести с русским фольклором: в основе ее лежит сюжет сказок о разборчивой невесте, есть сюжетные совпадения с былиной о Соловье Будимировиче и Забаве Путятишне. Герой повести не только далек от рыцарских идеалов, он как бы противопоставлен им. За «смех свой» он воздает сторицею, предавая свою «прекрасную даму» публичному осмеянию. Вполне вероятно, что повесть была написана русским книжником, знакомым с греческим языком.

Известно восемь списков «Повести о Василии Златовласом»: семь Краткой и один Пространной редакции. Все они относятся к XVIII в. Текст публикуется по списку Пространной редакции (РНБ, собр. Погодина, № 1603, л. 168—217), изданному впервые И. А. Шляпкиным в ПДП, вып. XXXI. СПб., 1882.