ПОВЕСТЬ О КАРПЕ СУТУЛОВЕ

Подготовка текста М. Д. Каган-Тарковской и Н. А. Кобяк, комментарии М. Д. Каган-Тарковской

ПОВЕСТЬ О НЕКОТОРОМ ГОСТЕ БОГАТОМ И О СЛАВНОМ О КАРПЕ СУТУЛОВЬ И О ПРЕМУДРОЙ ЖЕНЕ ЕВО, КАКО НЕ ОСКВЕРНИ ЛОЖА МУЖА СВОЕГО

Бе некто гость велми богат и славенъ зело, именемъ Карпъ Сутуловъ, имеяй жену у себя, именем Татиану[281], прекрасну зело. И живяше онъ с нею великою любовию. И бе гостю тому Карпу живуще во граде некоемъ, и в том же граде другъ бысть велми богат и славенъ, и веренъ зело во всем, именемъ Афанаси Бердов[282]. Тому ж преждереченному гостю Карпу Сутулову прилучися время ехати на куплю свою в Литовскую землю. И шед, удари челомъ другу своему Афанасию Бердову: «Друже мой любиме Афанасе! Се ныне приспе мне время ехати на куплю свою в Литовскую землю, азъ оставляю жену свою едину в доме моем; и ты же, мой любезнейши друже, жену мою, о чем тебе станет бити челомъ, во всем снабди. Аз приеду от купли своей, буду тебе бити челом и платитися». Другъ же его Афанасий Бердовъ глаголя ему: «Друже мой Карпе, аз радъ снабдевати жену твою». Карпъ же шедъ к жене своей и сказа ей: «Аз былъ у друга своего Афанасия и би челомъ ему о тебе, аще какая без меня тебе будетъ нужда в денгахъ, да снабдить тебя во всемъ другъ мой Афанасий; рекохъ мне онъ: „Аз радъ снабдевати без тебя жену твою"».

Карпъ же наказа и жене своей Татиане тако: «Госпоже моя Татиана, буди Богъ между нами. Егда начнешь творити без меня частыя пиры на добрыхъ женъ, на своихъ сестеръ, азъ тебе оставляю денегъ на потребу на что купити брашна на добрыхъ женъ, на своихъ сестеръ, и ты поди по моему приказу ко другу моему Афанасию Бердову и проси у него на брашна денегъ, и онъ тебе дастъ сто рублев, и ты, чай, темъ до меня и проживешь. А моего совету блюди, без меня не отдавай и ложа моего не скверни».

И сия рекъ, отиде на куплю. Жена же провождаше его в путь далече честно и любезно и радостно велми, и возвратися в дом свой, и нача после мужа своего делати на многия добрыя жены частыя пиры, и веселеся с ними велми, воспоминая мужа Карпа в радости.

И нача, и живши она без мужа своего многое время, и тако издержала денги остатки. И минувши уже тому 3 года, какъ поеде мужъ мой, она же шетъ ко другу мужа своего, ко Афанасию Бердову, и рече ему: «Господине другу моему, друже мужа, мужа моего! Даждь ми сто рублев денегъ до мужа. А муж мой Карпъ, когда поехал на куплю свою и наказал, — наказал: „Егда до меня не станетъ денегъ на потребу на что купити, и ты поиди моимъ словомъ ко другу моему, ко Афанасию Бердову, и возми у него на потребу себе брашна денегъ сто рублевъ". И ты же ныне пожалуй мне на потребу на брашна денегъ сто рублевъ до мужа моего. Егда мужъ мой приедет от купли своей, и тогда все тебе отдастъ». Онъ же на ню зря очима своима и на красоту лица ея велми прилежно, и разжигая к ней плотию своею, и глаголаша к ней плотию своею: «Азъ дамъ тебе на брашна денегъ сто рублевъ, толко лягъ со мною на ночь». Она же о том словеси велми засумневашася, и не ведаетъ, что отвещати, и рече ему: «Азъ не могу того сотворити без повеления отца своего духовнаго»; и рече ему: «Иду и вопрошу отца своего духовнаго, что ми повелитъ, то и сотворю с тобою».

И шед вскоре, и призвавъ к себе отца своего духовнаго, и рече ему: «Отче мой духовны, что повелиши о семъ сотворити, понеже мужъ мой отиде на куплю свою и наказавъ мне: „Аще ли до меня не достанет тебе на потребу денегъ, чемъ до меня, и ты жъ иди ко другу моему, ко Афанасию Бердову, и онъ тебе по моему совету дастъ тебе денегъ сто рублевъ". Ныне же мне у меня не доставшу сребра на брашна, и азъ идохъ ко другу мужа моего, ко Афанасию Бердову, по совету мужа своего. Он же рече ми: „Азъ ти дамъ сто рублевъ, толко буди со мною на ночь спать". И азъ не вемъ, что сотворити, не смею тебе, отца своего духовнаго, того с нимъ сотворити без повеления твоего, и ты ми сотворити повелиши?» И рече ей отецъ духовный: «Азъ тебе дамъ и двести рублевъ, но пребуди со мною на ночь». Она же о томъ словеси велми изумилася и не ведаетъ, что отвещати отцу своему духовному, и рече ему: «Дай ми, отче, сроку на малую годину».

И шедъ от него на архиепископовъ двор тайно, и возвести архиепископу: «О, велики святы, что ми повелеваеши о семъ сотворити, понеже мужъ мой купецъ славен зело, Карпъ Сутуловъ, отиде на куплю свою в Литовскую землю, се уже ему третие лето, и после себя оставилъ мне на потребу денегъ. Отныне же мне не доставши сребра на пропитание до него. И как мужъ мой поехал на куплю свою и наказалъ мне: „Аще ли не достанетъ тебе денегъ, чемъ до меня пропитатися, и ты по моему совету поиди ко другу моему, ко Афанасию Бердову, и онъ по моему приказу дастъ тебе на потребу на брашна денегъ сто рублевъ, на потребу брашна". И азъ шедъ ныне ко другу мужа своего Афанасию Бердову и просила у него на потребу себе денегъ до мужа своего сто рублевъ. Онъ же рече ми: „Азъ дам тии сто рублевъ, толко лягъ со мною на ночь". И азъ не смела того сотворити без повеления отца своего духовнаго, и шед ко отцу своему духовному, и вопроси о семъ отца своего духовнаго, что ми повелит. Он же рече ми: „Аще ты со мною сотворишь, азъ дам ти и двести рублевъ". И азъ с нимъ не смела того сотворить». Архиепископ же рече: «Остави обоихъ ихъ, попа и гостя, но пребуди со мною единым, и азъ дамъ тебе и триста рублевъ». Она же не ведаетъ, что ему отвещати, и не хотяше таковыхъ словъ преслушати, и рече ему: «О, велики святы, како я могу убежати от огня будущаго?»[283] Онъ же рече ей: «Аз тя во всемъ разрешу».[284]

Она же рече, повелеваетъ ему быти в третием часу дни. И тако шедъ ко отцу своему духовному и рече ему: «Отче, будь ко мне въ 6 часу дни». Потом же иде к другу своего мужа, ко Афанасию Бердову: «Друже мужа моего, приди ко мне в 10-м часу дни».[285]

Прииде же ныне архиепископъ, она же встретила его с великою честью. Онъ же велми разжигая плоть свою на нея, и принесе ей денегъ триста рублевъ, и даде, и хотяше пребыти с нею. Она же рече: «Что требуеши облещи на ся одежду ветхую самую пребыти со мною; в нейже пребываеши при многоцветущемъ народе и Бога славиши, в том же и самому паки к Богу быти». Он же рече: «Не виде никто мя и в етомъ платеи, что мне и оно облещи, но некоему насъ с тобою видети». Она же рече ему: «Богъ, отче, вся видит деяния наша, аще от человека утаимъ странствие наше, но онъ вся весть, обличения не требуетъ. И самъ-то Господь не придетъ с палицею на тя и на вся злотворящаго, таковаго человека зло пошлетъ на тя, и тот тя имат бити, и безчествовати, и предати на обличение протчимъ злотворящимъ». И сия глаголаше ко архиепископу. Он же рече ей: «Толко, госпоже моя, не имею никакой иные одежды, какие в мире носятъ, разве азъ тебе требую какую ни есть одежду». Она же даде ему свою женскую срачицу[286], якоже сама ношаше на теле, а тот санъ сняше с него и вложиша и себе в сундукъ, и рече ему: «Азъ кроме сея одежды не имею в дому своемъ, понеже отдала портомоице, что носяше мужъ мой». Архиепископъ же с радостию взяше и возде на себе з боромъ[287] женскую рубаху: «На что ми, госпожа, лутше сея одежды требовати, понеже требую пребыти с тобою». Она же отвещаше к сему: «Се азъ сотворю, но еще прежде покладимся[288] со мною».

И в то время прииде ко вратомъ попъ, отец ея духовны, по приказу ея и принесе ей с собой денегъ двести рублевъ, и началъ толкатися во врата. Она же скоро возре в окошко и восплеска рукама своима, а сама рече: «Благъ Господь, понеже подаст ми безмерную и превеликую радость». Архиепископъ же рече: «Что, госпоже, велми радостна одержима бысть?» Она же рече ему: «Се мужъ мой от купли приехалъ, аз же в симъ времени ожидала его». Архиепископъ же рече ей: «Госпоже моя, где мне деватися срама ради и безчестия?» Она жъ рече ему: «И ты, господин мой, иди в сундукъ и сиди, и аз во время спущу тя». Он же скоро шедъ в сундукъ, она же замкнула его в сундуке. Поп же идя на крылцо, она же встретила его, он же даде ей двести рублевъ и нача с нею глаголати о прелюбезных словесехъ. Она же рече: «Отче мой духовный, какъ еси ты прелстился на мя? Единаго часа ради обоимъ с тобою во веки мучитися». Попъ же рече к ней: «Чадо мое духовное, что аз ти скажу, аще ли в коемъ греси Бога прогневляеши и отца своего духовнаго, то чемъ хощеши Бога умолити и милостива сотворити?» Она же рече ему: «Да ты ли, отче, праведны судия? Имаши ли власть в рай или в муку пустити мя?»

И глаголющим имъ много, ажно ко вратом гость богатъ, другъ мужа ея, Афанасий Бердов и нача толкатися во врата. Она же скоро прискочила к окушку и погляде за оконце, узре гостя богатаго, друга мужа своего, Афанасия Бердова, восплеска рукама своима и поиде по горнице. Поп же рече к нея: «Скажи ми, чадо, кто ко вратом приехалъ и что ты радостна одержима бысть?» Она же рече ему: «Видиш ли, отче, радость мою, се же мужъ мой от купли приехал ко мне и светъ очию моею». Попъ же рече ей: «Победа[289] моя! Где мне, госпоже моя, укрытися срама ради?» Она же рече ему: «Не убойся, отче, сего, но смерти своей убойся, греха смертнаго; единою умрети, а грехъ сотворяй мучитися имаши во веки». И во оной храмине указа ему сундукъ. Он же в одной срачицъ и без пояса стояше. Она же рече ему: «Иди, отче, во иной сундукъ, азъ во время испущу тя з двора своего». Он же скоро шедъ в сундукъ. Она же замкнула его в сундуке и шедъ скоро пусти к себе гостя. Гость же пришедъ к ней в горницу и даде ей сто рублей денегъ. Она же прияше у него с радостию. Он же зря на неизреченную красоту лица ея велми прилежно. Она же рече ему: «Чесо ради прилежно зриши на мя и велми хвалиши мя? А не ли же некоему человеку мнози люди похвалиша жену, она же зело зла бяше, он же целомудренны тогда похвалу»[290]. Онъ же рече ей: «Госпоже моя, егда азъ насыщуся и наслаждуся твоея красоты, тогда прочь отиду в домъ свой». Она же не ведаше, чимъ гостя того от себя отвести, и повеле рабе вытти и стучатися. Рабыня же по повелению госпожи своея шед вон и начаше у врат толкатися велми громко. Она же скоро потече к окошку и рече: «О, всевидимая радость, о, совершенныя моея любви, о, свете очию моею и возделесте души моея радость!» Гость же рече к ней: «Что, госпоже моя, велми радостна одержима бысть? Что узрила за окошкомъ?» Она же рече к нему: «Се мужъ приехалъ от купли своея». Гость же послыша от нея таковыя глаголы и нача по горнице бегати и рече к ней: «Госпоже моя, скажи мне, где от срамоты сея укрытися?» Она же указа ему 3 сундукъ и рече ему: «Вниде семо, да по времени спущу тя». Он же скоро кинулся в сундукъ. Она же замкнула его в сундуке томъ.

И на утре шед во град на воевоцки двор и повелеша доложити воеводе[291], чтоб вышелъ к ней. И рече к ней: «Откуда еси жена пришла и почто ми велела вытти к себе?» Она же рече к нему: «Се язъ, государь, града сего гостиная жена, знаеш ли ты, государь, мужа моего, богатого купца, именемъ Сутуловъ?» Он же рече к ней: «Добре знаю азъ мужа твоего, понеже мужъ твой купецъ славенъ». Она же рече к нему: «Се уже третие лето, какъ мужъ мой отиде на куплю свою и наказал мне взяти у него купца, купца же града сего, у Афанасия, именемъ Бердовъ, сто рублевъ денегъ — мужу моему другъ есть, — егда не достанетъ. Азъ же деяше после мужа своего многия пиры на добрыхъ женъ, и ныне мне недоставъши сребра. Азъ же к купцу оному, ко Афанасию Бердову, ходила и се купца оного дома не получила, у которого велел мне мужъ мой взяти. Ты же мне пожалуй сто рублевъ, азъ тебе дамъ три сундука в заклатъ з драгими ризами и многоценными». И воевода рече ей: «Азъ слышу, яко добраго мужа есть ты жена и богатаго, аз ти дам и без закладу сто рублевъ, а как Богъ принесетъ от купли мужа твоего, азъ и возму у него». Тогда она же рече ему: «Возми, Бога ради, понеже ризы многия и драгия велми в сандукахъ техъ, дабы тати[292] не украли у меня сандуковъ техъ. Тогда, государь, мне от мужа моего быть в наказании, в те поры станет ми говорить, ты бы де положила на соблюдение человеку доброму до меня». Воевода же слышавъ, велел привести вси три сундука, чаяше истинно драгия ризы.

Она же шед от воеводы, взяша воевоцкихъ людей пять человекъ, с коими и приехаша к себе в дом и поставиша, и к себе в дом приехаша опять с ними, и привезоша сундуки на воевоцки двор, и повеле воеводе, повелеша она воеводе ризы досмотрити. Воевода же повеле ей сундуки отпирати, и открыта все 3. И видяше во единомъ сундуке гостя седяща во единой срачице, а в другомъ сундуке попа во единой же срачице и без пояса, а в третиемъ сундуке самого архиепископа в женской срачице и бес пояса. Воевода же видя ихъ таковыхъ безчинныхъ во единых срачицахъ седяща в сундукахъ и посмеяхся, и рече к нимъ: «Кто васъ посади тутъ в одныхъ срачицахъ?» И повелеша им выти из сундуковъ, и быша от срамоты, яко мертвы, посрамлени от мудрыя жены. И падше они воеводе на нозе, и плакася велми о своемъ согрешении. Воевода же рече имъ: «Чесо ради плачетеся и кланяетеся мне? Кланяйтеся жене сей, она бы вас простила о вашемъ неразумии». Воевода же рече пред ними и жене той: «Жено, скажи, жено, коихъ в сундукахъ запирала?»

Она же рече к воеводе: «Какъ поехалъ мужъ мой на куплю свою и приказал мне у гостя того просить денегъ сто рублевъ, и какъ Афанасию ходила просити денегъ сто рублевъ, и како гость той хотя со мною пребыти». Такоже поведа про попа и про архиепископа все подленно, и како повелеша им в коих часехъ приходити, и како ихъ обманывала и в сандукахъ запирала. Воевода же, сие слышав, подивися разуму ея, и велми похвали воевода, что она ложа своего не осквернила. И воевода же усмехнулся и рече ей: «Доброй, жено, заклат твой и стоит техъ денегъ». И взя воевода з гостя пятьсот рублевъ, с попа тысящу рублевъ, со архиепископа тысящу пятьсот рублевъ и повелеша воевода ихъ отпустить, а денги с тою женою взяша и разделиша пополам. И похвали ея целомудренны разумъ, яко за очи мужа своего не посрамила, и таковыя любви с ними не сотворила, и совету мужа своего с собою не разлучила, и великую честь принесла иму, ложа своего не осквернила.

Не по мноземъ времени приехал мужъ ея от купли своей. Она же ему вся поведаша по ряду. Он же велми возрадовася о такой премудрости жены своей, како она таковую премудрость сотворила. И велми мужъ ея о том возрадовася.

КОММЕНТАРИЙ

«Повесть о Карпе Сутулове» относится к новому для русской литературы жанру новеллы, появившейся на рубеже XVII и XVIII вв. Для повести характерны черты как древнерусской антиклерикальной демократической сатиры, так и беллетристического произведения нового времени; в ней сочетаются элементы назидательной притчи, веселого рассказа, народной сказки. То, что отрицательными персонажами повести выступают духовные лица, указывает на ее оппозицию официальному укладу, на протест против роли церковников в жизни горожан.

В повести присутствует смех открытый и скрытый: всенародному осмеянию подвергаются незадачливые «любовники» Татьяны, над ними откровенно смеется воевода; скрытый смех заключен в «перевернутости» ролей — вместо того чтобы быть поучаемой и наставляемой, женщина-мирянка сама читает проповеди духовным отцам и пастырям, прибегая к изречениям, напоминающим тексты Священного Писания.

Действие повести происходит в русской среде: читателю хорошо знакомы социальные типы и имена персонажей, места действия — Литва, куда едет купец; воеводский двор, где завершается интрига Татьяны. Тем не менее, как отметил А. Н. Пыпин (История русской литературы. Т. II, изд. 2-е. СПб., 1902. С. 552) и подробнее исследовали Ю. М. Соколов (Повесть о Карпе Сутулове. Текст и разыскания в истории сюжета. М., 1914) и С. Ф. Ольденбург (Фаблио восточного происхождения //Журнал Министерства народного просвещения. 1907, май. С. 46—82), сюжет произведения широко распространен в мировой литературе: подобные сюжеты знакомы «Декамерону» Боккаччо, восточным литературам (древнеиндийской, древнеарабской, персидской, турецкой, афганской). Путь проникновения этого сюжета на Русь не известен. Встречается он в русских сказках, однако ни одна из них не повторяет всех мотивов «Повести о Карпе Сутулове».

Текст издается по единственному списку XVIII в., хранящемуся в Москве (ТИМ, собр. М. И. Соколова, № 196, л. 95—99 об.). В 1914 г. повесть была издана Ю. М. Соколовым по материалам его отца М. И. Соколова, который внес в текст, отличающийся большим количеством описок и испорченных чтений, много исправлений и конъектур (Соколов Ю. М. Повесть о Карпе Сутулове (Текст и разыскания в истории сюжета). Древности // Труды Славянской комиссии имп. Московского Археологического Общества. Т. IV. Вып. 2. М., 1914). Все публикации повести, предпринятые в советское время, воспроизводили это издание с переводом на современную орфографию. В настоящем издании исправления М. И. Соколова оставлены только в самых необходимых случаях, в остальном сохранены особенности списка.

Загрузка...