Черные небеса

13

Мать Сигурдура Óли открыла дверь, выражение ее лица говорило о том, что он опаздывает. У него не было своего ключа, потому что она сказала, что будет чувствовать себя некомфортно, зная, что он может войти к ней, когда захочет. Она пригласила его на ужин, но не дождалась, прежде чем подавать, и теперь еда на столе остывала. Сэмундура нигде не было видно.

Его матери, известной всем как Гагга, было за шестьдесят, и она жила в большом отдельном доме в шикарном городе-спутнике Гардабер, в окружении коллег-бухгалтеров, врачей, юристов и других богатых профессионалов, людей, у которых было по две-три машины на каждого и которые нанимали профессионалов, чтобы те присматривали за их домами и садами и развешивали рождественские гирлянды. Не то чтобы Гагга всегда жила так хорошо; ей было тяжело, когда она встретила отца Сигурдура & #211;ли и в период сразу после развода, хотя «водопроводчик», как она настаивала позвонила своему бывшему мужу и предложила помочь всем, чем сможет. Сначала она снимала квартиру, но постоянно ссорилась со своими арендодателями. Тогда ничего не оставалось, как двигаться дальше. Когда Сигурдур Óли жаловался, что ему трудно постоянно менять школу, это ничего не меняло. У его матери был талант поддерживать людей, в том числе учителей и директоров его школ, так что в конце концов отцу пришлось взять на себя все коммуникации по поводу его образования.

Гагга изучала бизнес в колледже и работала бухгалтером, когда родился Сигурдур & # 211; ли, но впоследствии повысила свою квалификацию в университете и постепенно добилась хорошей должности в бухгалтерской фирме, которая в конечном итоге была поглощена крупной международной корпорацией. В настоящее время она занимает руководящую должность в компании.

«Где Сэмундур?» — Спросил Сигурдур Óли, снимая зимнее пальто, которое он купил годом ранее; к тому же оно было чертовски дорогим, в одном из самых эксклюзивных магазинов одежды в стране. Бергта покачала головой, когда он принес пальто домой, и обвинила его в том, что он худший сноб лейбла, которого она знала. Он вспомнил, как она говорила: «Ты имеешь в виду гагу», всякий раз, когда в разговоре упоминалась его мать.

«Он в Лондоне», — сказал Гагга. «Один из тех ярких молодых предпринимателей, которые добились успеха за границей, открывает там офис в присутствии президента и всего этого раззадоривания. Все доставлено корпоративным самолетом; меньшее не годится».

«Они чертовски хорошо поработали сами по себе».

«Знаешь, это все в кредит. Все, что у них на самом деле есть, — это долги, которые кому-то в конце концов придется выплатить».

«Ну, я думаю, они делают фантастическую работу», — возразил Сигурдур Ли, который проявлял пристальный интерес к успеху исландских бизнесменов дома и за рубежом. Он был впечатлен их напористостью и предприимчивостью, особенно когда дело дошло до покупки компаний с известными именами в Великобритании и Дании.

Они сели за стол. Его мать приготовила лазанью с тунцом, его давнее любимое блюдо.

«Хочешь, я тебе разогрею?» — спросила она, забирая у него тарелку и ставя ее в микроволновку, прежде чем он успел ответить. Духовка зазвенела, и Гагга передала тарелку обратно своему сыну. Он все еще был встревожен своим коротким разговором с Финнуром о смерти Л & # 237;на. Финнур казался довольно взвинченным, даже сердитым, и этот гнев был направлен на него. «Какого черта ты делал у нее дома, Сигги?» Спросил Финнур. Он терпеть не мог, когда его называли Сигги.

«Ты что-нибудь слышал о Бергтарере?» — спросила его мать.

«Видел ее вчера».

«О? И что она может сказать в свое оправдание?»

«Она сказала, что никогда тебе не нравилась».

Гагга молчала. Она не взяла ничего из еды, несмотря на то, что приготовила себе место, но теперь взяла ложку, положила себе немного лазаньи, затем встала и поставила ее в микроволновку. Сигурдур & # 211; ли все еще был обижен на все то время, которое он потратил впустую, наблюдая за почтовыми ящиками для нее, и на тот факт, что она прервала американский футбол своим телефонным звонком прошлой ночью, но больше всего из-за того, что сказал Бергт & # 243; ра.

«Почему она так говорит?» — спросила его мать, стоя у духовки в ожидании звонка.

«Она непреклонна в том, что это правда».

«Значит, она обвиняет меня во всем, не так ли? В том, что случилось с вашими отношениями?»

«Кажется, я не помню, чтобы ты особенно печалился по этому поводу».

«Конечно, была», — сказала его мать, но прозвучало это не очень убедительно.

«Бергт & # 243; ра никогда раньше не упоминала об этом. Но когда я начал вспоминать, мне пришло в голову, что раньше ты никогда не навещал нас, и у тебя было очень мало контактов с ней. Ты пытался избегать ее?»

«Конечно, нет».

«Вчера она много говорила о тебе. Она была очень честна, но тогда нам больше нечего скрывать друг от друга. Она сказала, что ты думаешь, что она недостаточно хороша для меня, и что ты винишь ее в том, что у нас не может быть детей».

«Что за чушь!» Воскликнул Гагга.

«Неужели?»

«Это смешно», — заявила его мать и села со своей дымящейся тарелкой, но не притронулась к еде. «Она не может говорить такие вещи, глупая девчонка. Что за несусветная чушь».

«Ты винил ее за то, что она не могла иметь детей?»

«О, ради всего святого, это ее вина! Мне не нужно было ее винить».

Сигурдур Óли отложил вилку.

«И это была вся поддержка, которую она получила от тебя», — сказал он.

«Поддержка? Я не получал никакой поддержки, когда мы с твоим отцом развелись».

«О, обычно тебе удается добиваться своего. И что ты подразумеваешь под поддержкой? Это ты его бросила».

«Ну, в любом случае, что теперь? Что теперь с вами двумя будет?»

Сигурдур & # 211; ли отодвинул тарелку и огляделся вокруг; просторную гостиную, которая примыкала к кухне, оформленную в безликом стиле его матери: белые стены, полы с подогревом, покрытые крупной черной плиткой, дорогая новая массивная мебель и произведения искусства, которые были дорогими, но не обязательно соответствовали хорошему вкусу.

«Я не знаю. Полагаю, все кончено».

Эбенизер плакал. Он все еще был в больнице, когда позже тем же вечером Сигурдур Óли подошел к нему, чтобы выразить свои соболезнования. Эбенизер ненадолго отлучался в тот день, и к тому времени, когда он вернулся, Л íна был мертв. Теперь он был один в комнате отдыха для посетителей в состоянии замешательства, как будто не знал, уйти или остаться. Он наблюдал, как они забирали ее тело для срочного вскрытия, чтобы установить точную причину смерти.

«Меня там не было», — сказал Эбенизер после того, как Сигурдур Óли немного посидел с ним. «Я имею в виду, когда она умерла».

«Я так понимаю. Мне жаль», — сказал Сигурд Óли. Ему не терпелось поговорить с Эбенизером, но он подумал, что лучше дать ему немного времени прийти в себя, хотя и не дольше, чем ему потребовалось, чтобы навестить Гаггу.

«Она так и не проснулась, «продолжил Эбенизер. «Так и не открыла глаза. Я не понимал, что это настолько серьезно. Когда я вернулся, ее уже не было. Мертва. Как … как, черт возьми, это произошло?»

«Мы хотим это выяснить», — сказал Сигурд Óли. «Но ты должен помочь нам».

«Помочь тебе? Как?»

«Почему на нее напали?»

«Я не знаю. Я не знаю, кто это сделал».

«Кто знал, что она будет дома одна?»

«Знал…? Я не знаю».

«Были ли у вас раньше проблемы с жестокими типами — например, со сборщиками долгов?»

«Нет».

«Ты уверен?»

«Да, конечно, я уверен».

«Я не верю, что человек, напавший на Л í на, обязательно был грабителем. Судя по тому, что я видел, гораздо более вероятным кажется, что он был сборщиком долгов, но мы не можем быть уверены, что он действовал от своего имени. Вы понимаете меня?»

«Нет».

Столь же вероятно, что он работал на кого-то другого, кто послал его к вам домой с явным намерением применить насилие против вас или против Л íна. Вот почему я спрашиваю: кто знал, что тебя в тот день не будет в городе? И что Я буду одна?»

«Я действительно понятия не имею. Послушай, нам обязательно обсуждать это сейчас?»

Они стояли лицом друг к другу; в больнице вокруг них царила тишина, а стрелки больших часов над дверью ползли по кругу. Сигурдур Óли наклонился вперед и прошептал: «Эбенизер, я знаю, что вы и ваша жена пытались шантажировать людей фотографиями».

Эбенизер ничего не сказал.

«Такого рода вещи могут быть рискованными», — продолжил Сигурдур & #211; ли. «Я знаю, что ты сделал это, потому что я знаю вовлеченных людей. Ты понимаешь, о ком я говорю?»

Эбенизер покачал головой.

«Хорошо», — сказал Сигурд Óли. «Будь по-твоему. Я не верю, что люди, которых я знаю, натравили бы на тебя это животное. На самом деле, я нахожу эту идею крайне маловероятной, потому что я их знаю, и для этого потребовалось бы гораздо больше инициативы, чем я им приписываю. Я сам ходил повидать Л íна, когда на нее напали.»

«Ты был там?»

«Да. Мои знакомые попросили меня убедить ее, убедить вас обоих отказаться от попытки шантажа и отдать мне фотографии».

«Что … Ты можешь…?» Эбенизер не знал, что сказать.

«Ты знаешь, о ком я говорю?»

Эбенизер снова покачал головой.

«Пожалуйста, не могли бы мы поговорить об этом в другой раз?» спросил он таким тихим голосом, что его было едва слышно. «Ради Бога, я только что умер».

«У меня есть основания полагать, — продолжал Сигурд & # 211;ли, — что нападавший на нее, возможно, был в вашем доме с тем же поручением, что и я. Вы следите?

Эбенизер не ответил.

«Должно быть, он был там точно по той же причине; попытаться отговорить Л & # 237; на от продолжения глупого курса действий, на который вы оба были настроены. Могу ли я быть прав?»

«Я не знаю, какой у него мог быть мотив», — сказал Эбинизер.

«Вы пытались кого-нибудь шантажировать?»

«Нет».

«Кто знал, что Лена будет дома одна?»

«Никто, все, я не знаю. Никто. Я понятия не имею, я не веду список».

«Разве ты не хочешь попытаться решить это?»

«Конечно, хочу! Что с тобой? Конечно, я хочу, чтобы это решилось».

«Тогда кто угрожал тебе — угрожал напасть на тебя и избить до полусмерти?»

«Никто. Это просто какая-то чушь, которую ты выдумал».

«Я почти уверен, что смерть Лí на была несчастным случаем», — сказал Сигурд Óли. «Трагический несчастный случай. Ошибка того, кто зашел слишком далеко. Разве ты не хочешь помочь нам найти его?»

«Конечно, но не могли бы вы, пожалуйста, оставить меня в покое? Мне нужно домой. Я должен увидеть родителей Лíна. Я должен…»

Казалось, он снова был на грани слез.

«Я хочу фотографии, Эбенизер», — сказал Сигурдур Óли.

«Мне нужно идти».

«Где они?»

«Я просто не могу с этим справиться».

«Я знаю только об одной паре. Были ли другие? Кто за вами охотится? Чем вы двое занимались?»

«Ничего, оставь меня в покое», — сказал Эбенизер. «Оставь меня в покое!» Он выбежал из комнаты.

Когда Сигурдур Óли выходил из больницы, он прошел мимо пациента, которого везли в инвалидном кресле. У него были гипсовые повязки на обеих руках, челюсть была забинтована, один глаз был закрыт большой опухолью, а нос перевязан, как будто он был сломан. Сигурдур 211; ли сначала не узнал его, но при ближайшем рассмотрении понял, что это был тот самый юноша, который сидел в коридоре полицейского участка; тот самый, которого он оскорблял за то, что он жалкий неудачник и пустая трата места. Мальчик, которого, как он теперь вспомнил, звали Пиéтур, взглянул вверх, когда они проходили мимо. Сигурдур Óли остановил его.

«Что с тобой случилось?» — спросил он.

Мальчик не мог ответить за себя, но женщине, которая катила инвалидное кресло, это было нетрудно. По всей видимости, его избили до бесчувствия недалеко от полицейского участка на Хверфисгата в понедельник вечером. Она везла его на очередной рентген.

Насколько она знала, они еще не поймали ублюдков, которые так жестоко избили его. И он не произнес ни слова.