Черные небеса

41

Сигурдур Óли не был уверен, насколько можно доверять Андре и тому, что выяснилось во время их последнего разговора. Несмотря на запутанный, бессвязный характер, Андре, казалось, утверждал, что он каким-то образом заполучил в свои руки R & # 246; gnvaldur, и его намек на маску соответствовал лоскуткам кожи, которые Сигурд & # 211; ли видел у него на кухне. Андре позвонил с явным намерением предоставить ему эту информацию, но не пожелал идти дальше, и его колебания подразумевали, что он не был уверен, чего хочет достичь. По состоянию его квартиры было ясно, что он не жил дома, действительно, уже давно не жил. Сигурдур Óли пытался установить личность и адрес R & # 246;gnvaldur, о котором упоминал Андр 233; с, но в столичном районе было всего несколько человек, чье имя и возраст соответствовали друг другу, и ни один из них не числился пропавшим без вести. Но отчим Андре и раньше использовал псевдоним — на самом деле, не один — и, возможно, делает это до сих пор, что еще больше усложнило бы его поиск. Возможно ли, что Андре напал на него? Или это была просто запутанная фантазия человека, погрязшего в алкоголизме? Должен ли он поверить ему на слово? Следует ли серьезно относиться к любым заявлениям такого беспокойного человека с долгим стажем бродяжничества и злоупотребления психоактивными веществами?

Эти и многие другие вопросы занимали Сигурдура ли, когда он ехал в дом своей матери после встречи с Бергтом ра. Несмотря ни на что, он думал, что Андре следует верить, по крайней мере, до некоторой степени. Он никак не мог примириться с демонами своей юности, которые все еще кошмарно угнетали его душу. Ему нужна была помощь, и он обращался с мольбой, хотя и делал это странным образом. Видеозаписи фильма и их встречи на кладбище было достаточно, чтобы убедить Сигурдура ли признать презумпцию невиновности.

Андр преследовал Сигурдура Óли; его мысли постоянно возвращались к нему, вызванные случайными видами или звуками. Что Андре сказал о своей матери? «Не спрашивай меня о ней. Я не хочу о ней говорить». Что сказал Бергт ó ра о Сигурдуре Óли? «Иногда ты можешь быть так похож на свою мать». После всех их проблем Бергт & # 243;ра был тем, кто положил конец их отношениям. Все закончилось, их пути разошлись, и теперь он не знал, что и думать. Он сожалел о потере Бергтаóра. Наконец до него дошло, что он хочет попробовать еще раз, сделать все, что в его силах, но было слишком поздно. Он вышел из себя, и она заговорила об эмоциональной холодности, о снобизме его и его матери. И все же он не мог припомнить, чтобы за все годы их совместной жизни произнес хоть одно критическое слово в адрес Бергта ó ра.

Уставший и подавленный, Сигурдур Óли предпочел бы пойти домой, в постель, но были вопросы, которые он хотел задать своей матери на две несвязанные темы; один как своей матери, другой как бухгалтера, которого не впечатлили так называемые «Новые викинги» и заоблачные нормы прибыли.

Гагга была несколько удивлена визитом своего сына так поздно ночью. Когда Сигурдур Óли усаживался на кухне, он услышал звук телевизора из гостиной и спросил, дома ли Сэмундур. Да, сказал Гагга, он смотрел какую-то программу. Собирался ли он поздороваться? Сигурдур Óли покачал головой.

«На днях вы говорили о банках. Много ли вам известно о том, как они работают?» — спросил он.

«Что тебе нужно знать?»

«Почему у них вдруг появилось так много денег? Откуда они все берутся? И что банкиры могут делать такого, что не выдерживает критики? Есть идеи?»

«Я не знаю», — ответил Гагга. «Вы слышите так много историй. Некоторые люди говорят, что мы движемся к краху, если будем продолжать в том же духе. Невероятная экспансия, свидетелями которой мы являемся, почти полностью основана на иностранных кредитах, и есть различные признаки того, что эти источники либо скоро будут заблокированы, либо просто иссякнут. Если глобальная рецессия, о которой они говорят, действительно произойдет, банки окажутся в большой беде. Риск заключается в том, что вместо того, чтобы урезать паруса и быть более осторожными, они просто повысят ставку. Только вчера я слышал, что они планируют получить в свои руки больше иностранной валюты, открыв депозитные счета в других европейских странах. По крайней мере, я так понимаю, что планы есть. Вы сейчас ведете расследование в отношении банков?»

«Я не уверен», — сказал Сигурд Óли. «Возможно, какие-то люди связаны с ними».

Исландские магнаты, которые приобрели крупные пакеты акций в банках через свои компании, берут у них кредиты, что, конечно, неэтично, не говоря уже о том, что это рискованно, если практиковать чрезмерно. Они используют банки, которые являются публичными компаниями с ограниченной ответственностью, для получения собственной прибыли. И, поделив между собой все крупнейшие компании страны, они теперь заняты покупкой всего, что может попасть им в руки за границей, и все это финансируется за счет дешевых заимствований. Не говоря уже обо всех играх, в которые они играют, чтобы повысить ценность своих компаний, которая часто основана не более чем на иллюзии. Вдобавок ко всему, они вторгаются в публичные компании, продавая им свои собственные активы по завышенным ценам. Тем временем руководители банков предлагают себе опционы стоимостью в сотни миллионов, если не миллиарды крон, а затем играют в азартные игры, беря кредиты для покупки акций самих банков».

«Мы постоянно слышим о подобных вещах».

«Вот как им платят за сотрудничество с владельцами», — объяснил Гагга. «Затем существуют перекрестные холдинги. Всегда одна и та же горстка людей совершает эти сделки, предоставляя и беря кредиты. Опасность, конечно, заключается в том, что если разорвать одно звено, все здание рухнет, как карточный домик».

Сигурдур Óли задумчиво посмотрел на свою мать. «Это все законно?»

«Почему бы тебе не поговорить со своими коллегами из отдела по борьбе с мошенничеством? Или ты уже поговорил?»

«Возможно, мне это скоро понадобится», — сказал он, его мысли обратились к Финнуру.

«Я не думаю, что исландское законодательство содержит достаточные положения, чтобы охватить половину того, что задумали эти люди. Парламент — это шутка: он на тридцать лет отстал от того, что здесь происходит. Все, о чем они когда — либо говорят, это о ценах на сельскохозяйственную продукцию — они совершенно бессильны. Тем временем правительство контролирует все, и оно поощряет это безумие, поднимая шум из-за Новых викингов и банкиров, которые летают по всему магазину на своих корпоративных самолетах. Банковский долг почти в двенадцать раз превышает ВВП, но никто ничего с этим не делает. Но что именно вы расследуете?»

«Понятия не имею, — сказал Сигурд & # 211;ли, «я даже не знаю, много ли в этом толку, но это связано с четырьмя банкирами, которые отправились в поездку в Снайфелльснес, из которой вернулись только трое. Четвертый упал со скалы. В этом нет ничего подозрительного. Его тело было найдено несколько месяцев спустя, и невозможно сказать, произошло ли что-то неподобающее. Но год спустя на секретаршу крупной бухгалтерской фирмы, которая пригласила четверых мужчин на экскурсию по леднику, организованную ею и ее мужем, было совершено нападение. Так получилось, что секретарша Лана оказалась в затруднительном положении — как в финансовом плане, так и в личной жизни. Из тех безнадежных пациентов, которые вечно отклеиваются».

«Другими словами, вам нужно знать, что могли замышлять четверо банкиров, что стоило одному из них жизни, а год спустя привело к смерти этой женщины?»

Сигурдур & #211; ли нахмурился. «Или, может быть, только двое. Не обязательно, что все они были замешаны в мошенничестве».

«Какого рода мошенничество?»

Послушай, я сказал слишком много. Ты не должен никому ни слова сказать об этом, хорошо? Если ты это сделаешь, я покойник. У меня и так достаточно большие неприятности. В любом случае, я предполагаю, что раздуваю все это до предела; вероятно, это не что иное, как прямой долг за наркотики. И у нас под стражей двое безмозглых головорезов, которые почти наверняка ответственны за смерть этой женщины».

«Ну, трудно преувеличивать, когда речь заходит о банковском деле», — сказал Гагга. «Они говорят, что финансисты переводят сотни миллионов, даже миллиарды крон в налоговые убежища, чтобы избежать уплаты своей доли налогов здесь, в Исландии. Они создают холдинговые компании, которые затем используют для ведения бизнеса, связанного со всевозможными секретными счетами. Выяснить, что происходит, практически невозможно из-за законов о конфиденциальности в налоговых убежищах».

«А как насчет отмывания денег?»

«Я бы об этом не знал».

«Возможно, они совершали хищения в банке — то есть четверо мужчин».

«В этом нет ничего неслыханного».

«Это было бы самым очевидным предположением, если бы я собирался заподозрить их в незаконном поведении. Все, что я слышал, это то, что у них были невероятные нервы и они действовали по какому-то плану».

«План?»

«Да, что-то незаконное. Двое или больше из них были замешаны в этом».

«Значит, это не обязательно должно быть связано с их банком?»

«Нет. Я разговаривал с одним из них».

«И?»

«Ничего не делал. Он с трудом находил время поговорить со мной. Был слишком занят, заказывая камерный оркестр для выступления на его званом ужине».

Сигурдур Óли услышал кашель Сэмундура из соседней комнаты и понадеялся, что он не собирается выходить.

«Я видел Бергтарау», — сказал он. «Мы разобрались во всем раз и навсегда».

«Неужели? Что ты имеешь в виду, раз и навсегда?»

«Все кончено».

«Разве это не кончилось целую вечность назад? И ты плохо это воспринимаешь?»

«Вообще-то, да».

«Ты найдешь кого-нибудь другого. Это она в конце концов порвала с тобой?»

«Да, у нее начались новые отношения».

«Типично», — сказал Гагга.

«Что ты имеешь в виду?»

«Она не слоняется без дела».

«Ты никогда ее не выносил».

«Нет», — ответила его мать. «Возможно, ты прав. И не начинай сожалеть о том, что потерял ее. Это пустая трата времени».

«Как ты можешь так говорить? Просто признай это, как будто это ничего не значит?»

«Ты бы предпочел, чтобы я солгал тебе? Ты был слишком хорош для Бергта óра. Это мое мнение, и я не собираюсь его скрывать».

Вопрос, который давно не давал ему покоя, сорвался с губ Сигурдура ли.

«Что ты нашла в папе?»

Его мать выглядела так, словно не поняла вопроса.

«Зачем вы вообще собрались вместе?»

«Что ты сейчас разгребаешь?» — спросил Гагга.

«Ты такой другой», — сказал Сигурд Óли. «Ты должен был понять. Но … что это было?»

«О, ради всего святого, не начинай снова зацикливаться на этом».

«Ты мог бы извлечь из этого больше пользы, не так ли?»

«Что ты имеешь в виду?»

«Он оплатил твое обучение в университете».

«Послушай, дорогая: люди собираются вместе и расстаются без особой причины, и то же самое относится ко мне и твоему отцу. Я признаю, что ошибка, вероятно, была моей. А теперь перестань говорить об этом».

Он беспокоился, что было уже слишком поздно, когда позвонил в дверь, так как не хотел вытаскивать его из постели. Ожидание было бесконечным, и он уже собирался улизнуть, когда кто-то взялся за ручку, и дверь открылась.

«Это ты, Зигги?» — спросил его отец.

«Ты спал?»

«Нет, нет. Заходи, сынок. Берг óра с тобой?»

«Нет, я один», — сказал Сигурд Óли.

Его отец был одет в старый синий халат с узкой пластиковой трубкой, свисающей с подола. Он заметил, что взгляд Сигурдура Óли прикован к трубке.

«У меня есть катетер», — объяснил его отец. «Для мочи. Они заберут его завтра».

«А, точно. Итак, как у тебя дела?»

«Прекрасно. Извини, у меня нет ничего, что я мог бы предложить тебе, Сигги. Ты голоден?»

«Нет. Я просто хотел заглянуть по дороге домой, посмотреть, не нужно ли тебе чего-нибудь».

«Со мной все в порядке. Ты не возражаешь, если я прилягу?»

Сигурдур Óли сел. Его отец лег на диван в гостиной и закрыл глаза: он выглядел очень уставшим и, вероятно, не отказался бы от более длительного пребывания в больнице, но из-за бесконечных сокращений пациентов отправляли домой при первой возможности. Сигурдур Óли оглядел книжный шкаф и комод, старый телевизор и сертификат «Мастер-сантехник» в рамке. На столе лежали две его фотографии и фотография тридцатилетней давности, на которой были запечатлены Гагга и его отец. Сигурдур Óли хорошо помнил это событие; это был его день рождения, последний, на котором они все были вместе.

Он рассказал своему отцу о нем и Бергтеóра. Его отец молча выслушал краткий отредактированный отчет, и Сигурдур Óли ждал его реакции, но ее не последовало. Последовала долгая пауза, во время которой он подумал, что его отец задремал, и он уже собирался на цыпочках выйти, когда его отец приоткрыл глаза.

«По крайней мере, у тебя не было детей», — сказал он.

«Возможно, все было бы по-другому, если бы у нас были дети», — сказал Сигурдур Óли.

Последовало долгое молчание. Он был уверен, что его отец снова заснул, и не осмеливался беспокоить его, но затем открыл глаза и сосредоточился на Сигурдуре Óли.

«Они всегда выходят из этого хуже всех. Ты должен знать это сам. Дети всегда выходят из этого хуже всех».