Черные небеса

4

Он выслеживал ублюдка в течение нескольких месяцев, прежде чем, наконец, принял меры. Стоял снаружи и шпионил за свалкой в Греттисгате, в любую погоду, в любое время дня и ночи, стараясь держаться на почтительном расстоянии и не высовываться. Было рискованно слишком долго торчать в одном и том же месте, чтобы не привлечь внимания прохожих или местных жителей. Они могли вызвать полицию, а это было последнее, чего он хотел. Это был не первый раз, когда у него были проблемы с законом.

Все дома в этом районе были очень внушительными. Тут и там возникали новые дома, построенные в соответствии с господствовавшей в то время модой, в то время как другие лучше вписывались в первоначальный облик улицы: скромные, малоэтажные деревянные здания, обшитые гофрированным железом, высотой в один или два этажа, на приподнятых бетонных цоколях. Некоторые были с любовью восстановлены, другими пренебрегли и пустили на ветер, как свалку, где жил старик. Крыша была в ветхом состоянии, на стороне, выходящей на улицу, не было водосточных желобов, светло-голубой цвет, в который первоначально был окрашен дом, почти стерся, а большие пятна ржавчины покрывали крышу и стены. Насколько он мог судить, этаж над подвалом был пуст; на всех окнах были задернуты шторы, и он никогда не видел, чтобы кто-нибудь заходил внутрь.

Годы не были благосклонны к старику; сейчас ему, должно быть, далеко за семьдесят, он на негнущихся ногах и сутулый, с седыми волосами, выбивающимися из-под шерстяной шляпы, в старом анораке и с видом поношенного пренебрежения. В нем было мало такого, что напоминало бы о прошлом. Его распорядок дня был более или менее постоянным: через день он ходил в старый плавательный бассейн ранним утром, настолько ранним, что иногда ему приходилось ждать, пока он откроется. Возможно, он не спал всю ночь, потому что после этого сразу шел домой и не шевелился снова до вечера, когда он снова появлялся, чтобы посетить местный магазин и купить молока, хлеба и еще кое-каких продуктов. Время от времени он заглядывал в магазин без лицензии. Во время этих путешествий он ни с кем не разговаривал, ни с кем не здоровался и останавливался лишь ненадолго, ровно настолько, чтобы сделать то, что было строго необходимо, прежде чем продолжить свой путь. У него тоже никогда не было посетителей, за исключением почтальона время от времени. Вечера он проводил дома, за исключением двух случаев, когда спускался к морю по прибрежной дороге, шел вдоль берега до рыбацких доков, а затем снова возвращался домой через западную часть города и район олд-Тингхолт.

Во второй раз посреди его прогулки начался дождь, и старик прокрался под покровом темноты в сад двухэтажного старинного дома, где он через окна первого этажа наблюдал за семьей с несколькими детьми, которая жила там. Больше часа он прятался за купой деревьев под холодным дождем, на безопасном расстоянии от дома, наблюдая, как семья готовится ко сну. Спустя долгое время после того, как погасили весь свет, он прокрался к окну одной из детских комнат и долго смотрел внутрь, прежде чем продолжить свое путешествие домой, в Греттисгату.

Всю ту ночь, не обращая внимания на хлещущий дождь, он сам стоял снаружи, не сводя глаз с двери подвала дома на Греттисгата, чувствуя себя так, словно должен стоять на страже всех невинных маленьких детей Рейкьявика.