Черные небеса

25

Ранее в тот же день, проезжая между парикмахерскими с кадрами из фильма, Сигурдур Óли предпринял попытку разыскать Андре & #233;с. Он обнаружил, что Андре зарегистрирован в том же многоквартирном доме, что и прошлой зимой, поэтому он поехал туда и колотил в его дверь до тех пор, пока по лестничной клетке не разнеслось эхо. Никто не ответил. Он подумывал о том, чтобы взломать дверь, когда дверь соседней квартиры открылась и оттуда вышла женщина лет семидесяти.

«Это ты издаешь весь этот шум?» Она сердито посмотрела на Сигурдура Óли.

«Ты знаешь что-нибудь о местонахождении Андре? Ты видел его в последнее время?» — спросил Сигурдур Óли, игнорируя сердитое выражение лица женщины.

«Андре? Чего ты от него хочешь?»

«Ничего. Мне просто нужно с ним поговорить», — сказал Сигурдур Óли, подавляя желание сказать женщине, что это не ее дело.

«Андре не появлялся здесь целую вечность», — сказала женщина, оценивающе посмотрев на Сигурдура ли.

«Он немного бродяга, не так ли? Алкоголик?» — сказал Сигурдур Óли.

«Ну и что с того, что он такой?» — оскорбленно ответила женщина. «Он никогда не беспокоил меня. Он сделает для тебя все, что угодно, он никогда не шумит, никогда не предъявляет требований к другим людям. Какое это имеет значение, если у него странный напиток?»

«Когда вы видели его в последний раз?

«А кто вы такой, могу я спросить?»

«Я из полиции, — ответил Сигурдур Óли, «и мне нужно с ним поговорить. Ничего серьезного. Мне просто нужно его увидеть. Ты можешь сказать мне, где он?»

«Понятия не имею», — сказала женщина, подозрительно глядя на Сигурдура ли.

«Возможно ли, что он в своей квартире? В каком-то состоянии, которое означает, что он меня не слышит?»

Ее взгляд метнулся к двери Андре.

«Ты давно его не видел», — сказал Сигурд Óли. «Тебе не приходило в голову, что он, возможно, лежит беспомощный в своей квартире?»

«Он дал мне ключ», — сказала женщина.

«У вас есть ключ от его квартиры?»

«Он сказал, что постоянно теряет свой, поэтому попросил меня оставить запасной. Он тоже иногда нуждался в нем. Последний раз я видел Андре, когда он приходил за запасным ключом.»

«В каком состоянии он был?»

«Бедняжке пришлось нелегко», — призналась женщина. «Он казался очень взвинченным, не знаю почему, но он сказал мне не беспокоиться о нем».

«Когда это было?»

«В конце лета».

«Конец лета!»

«Для меня совершенно нормально не видеть его какое-то время». Женщина заняла оборонительную позицию, как будто она каким-то образом была ответственна за своего соседа.

«Не стоит ли нам открыть дверь и проверить, как он?» — предложил Сигурд Óли.

Женщина колебалась. Согласно изящной медной табличке на ее двери, ее звали Маргри Эймундс.

«Я не могу представить, что он мог быть там», — сказала она.

«Не лучше ли было бы убедиться?»

«Я полагаю, это не причинило бы никакого вреда», — сказала она. «Конечно, есть опасность, что бедняга мог пораниться. Но вы ни к чему не должны прикасаться. Я сомневаюсь, что он хотел бы, чтобы полиция шарила по его квартире».

Она сходила за запасным ключом, затем отперла дверь Андре. Когда они вошли внутрь, их встретил отвратительный запах грязи и гниющей пищи. Сигурдур Óли бывал в этой квартире раньше и знал, чего ожидать: убогих свидетельств алкогольного существования. Квартира была небольшой, поэтому им не потребовалось много времени, чтобы убедиться, что Андрес не лежит там на пороге смерти или чего похуже; на самом деле его там вообще не было. Сигурдур Óли включил свет, открывая взору сцену неопрятного беспорядка.

Он мысленно вернулся к тому времени, когда был там в последний раз, и к тому, что произошло между Андром, Эрлендом и им самим. Поведение Андре было странным, и казалось, что он был в длительном запое. Он намекнул, что по соседству живет опасный человек, человек, которого он знал когда-то, который, насколько им удалось выяснить, был педофилом. Но Андрес упрямо отказывался предоставить им какую-либо дополнительную информацию об этом человеке. Они узнали другими способами, что он был отчимом Андре, человеком по имени Р öгнвальдур, который использовал несколько псевдонимов, включая Гестура. Однако после первого осмотра он ускользнул от них, и не помогло то, что все, что у них было, — это ограниченные и бессвязные показания Андре, которые они сочли далеко не надежными. Андре утверждал, что этот человек разрушил его жизнь, что Ранвальдур был кошмаром, от которого он никогда не сможет проснуться, и подразумевал, что он совершил убийство, но больше не сказал ни слова. Эрленд понял это так, что Андрес сам стал жертвой этого «убийства», каким бы странным это ни казалось; что он косвенно имел в виду страдания, которые Рагнар Вальдур причинил ему, которые омрачили всю его оставшуюся жизнь.

Сигурдур Óли не смог найти в квартире никаких указаний на текущее местонахождение Андре éс.

Но была одна деталь, которая застала его врасплох среди мусора и запущенности: Андрес, по-видимому, был занят нарезкой кусков кожи на кухне. Его ошметки усеивали кухонный стол и пол вокруг него, а на столе лежали крепкая иголка и толстая нитка. Сигурдур Óли провел некоторое время, изучая вырезы из кожи, пытаясь понять, чем занимался Андрес. Женщина пыталась настоять на его уходе, поскольку Андре не было дома, но он проигнорировал ее, упрямо продолжая осматривать кусочки кожи, пытаясь собрать их мысленно. Поначалу в них была какая-то логика, которая ускользнула от него, поэтому он начал складывать их вместе на столе, пытаясь понять, что вырезал этот человек. Вскоре он отступил назад и обнаружил, что стоит перед квадратом со сторонами около сорока сантиметров в длину, из которого был вырезан овальный кусок, сужающийся к основанию.

Сигурдур Óли уставился на стол; на иголку и нитку. Там осталось несколько маленьких кусочков кожи, которые он попытался вписать в рисунок. Это было не очень сложно, и как только они оказались на месте, его встретило изображение лица с глазами и ртом. К удивлению Сигурдура ли, Андре показалось, что он делал какую-то маску.

Вернувшись в участок, Сигурдур Óли откопал полицейское досье Андре 233;с. Он отсидел срок за кражу и насилие, хотя и недолго. Он никогда не был профессиональным преступником. По сути, он был алкоголиком и наркоманом, который финансировал свою пагубную привычку в основном за счет краж со взломом, и иногда был вынужден действовать в целях самообороны, по крайней мере, так он утверждал в своих показаниях полиции. Люди часто нападали на Андре неспровоцированно, в попытке забрать то, что принадлежало ему по закону, но он, по словам автора, не собирался позволять какому-либо кровавому ублюдку наступать на него.

Сигурдур Óли поспрашивал опытных офицеров в попытке узнать последние новости об Андре éс. Оказалось, что он был в значительной степени вне поля зрения, из сердца вон. Большинство людей совсем забыли об Андрее, хотя один офицер, по настоянию Сигурдура ли, позвонил коллеге в отставке и сумел получить некоторую дополнительную информацию. Этот человек отчетливо помнил Андре и упомянул, что его главным другом и компаньоном в старые времена, когда оба жили в нищете в Рейкьявике, был человек по имени Хулгейр, известный как Гейри. Хотя в настоящее время он натурал и трезв, у него есть постоянная работа, он много лет провел в канаве, хорошо известный полиции как пьяница и мелкий правонарушитель.

В те дни Гейри работал охранником в ночную смену на крупном мебельном складе, входящем в международную сеть, и был на работе, когда Сигурдур Óли захотел с ним поговорить, поэтому он решил заскочить к нему вечером по дороге домой. Он позвонил заранее, и гейр, заранее предупрежденный, впустил его через черный ход. Он был одет в униформу, с закрепленной на плече рацией в кожаной кобуре, фонариком и другим снаряжением. Нет ничего лучше новообращенного, подумал Сигурдур Óли, вспомнив, что всего лишь десять лет назад Гейри был на улицах.

Сигурдур & # 211; ли уже объяснил ему свое дело и попросил подумать об этом, поэтому он сразу же все взвесил, спросив, есть ли у Х & #243; имгейра какие-либо предположения, где может жить Андре.

«Я ломал голову, но, боюсь, ничем не смогу вам помочь», — сказал Х & # 243; имгейр, толстый мужчина лет пятидесяти, который, казалось, получал удовольствие от своей униформы. На его лице читались прошлые трудности, а голос был хриплым, словно от хронического катара.

«Когда вы видели его в последний раз?

«Целую жизнь назад», — сказал Хóимгейр. «Может быть, вы не слышали, но тогда я был в ужасном состоянии, мне не везло, я жил в суровых условиях, спал на свалках. Я много лет был пьяницей, и так я познакомился с Андром. Он был в еще худшем состоянии, чем я».

«Что это был за человек?» — спросил Сигурдур Óли.

«Мухи не обидел бы», — быстро ответил Хеймгейр. «Всегда был немного одиночкой; просто хотел, чтобы его оставили в покое. Я не знаю, как это описать: он был очень чувствителен к тому, что люди говорили или делали с ним. Он мог быть совершенно невозможным. Мне часто приходилось помогать ему, когда к нему приставали. Почему полиция ищет его? Вы можете сказать?»

«Нам нужно поговорить с ним об одном старом деле», — ответил Сигурдур Óли, избегая вдаваться в подробности. «Ничего особенно срочного, но нам действительно нужно его разыскать».

Он с самого начала был убежден, что мальчик в фильме — это сам Андр, и что, отправив ему клип, Андр хотел привлечь внимание полиции, или, точнее, Сигурдура Ли, с которым он встречался раньше, к преступлению или преступлениям, которые были совершены против него в юности. Временные рамки совпали. Мальчику в фильме было около десяти лет. Андре было сорок пять, он родился в 1960 году, согласно его полицейскому досье. Его заявление о R & # 246; гнвальдуре, его отчиме, утверждало, что он был педофилом, и R & # 246; гнвальдур жил с матерью Андрса в период, когда казалось вероятным, что был снят фильм.

«Он когда-нибудь рассказывал о том, как оказался на улицах?» — спросил Сигурдур Óли.

«Он никогда не рассказывал о себе», — ответил хеймгейр. «Я иногда спрашивал его, но он никогда не отвечал. Некоторые из остальных вечно ныли, стонали и обвиняли всех, кроме себя. Показывали пальцем, выдвигали обвинения и тому подобное дерьмо. Могу добавить, включая меня. Но я никогда не слышал, чтобы он на что-то жаловался. Он просто смирился со своей участью. Но…»

«Да?»

«Но у вас возникло ощущение, что он был зол; я никогда не знал, на что именно. Хотя мы общались вместе, я так и не узнал его по-настоящему. Андре был очень скрытным. Он был полон отвращения и ярости, кипящей ярости, которую он держал в себе, которая могла выплеснуться наружу, когда вы меньше всего этого ожидали. Но многое из этого очень туманно, вы понимаете; боюсь, в моей памяти большие пробелы».

«Вы знаете, чем он занимался раньше — какой работой, если она у него была?»

«Да, однажды он пытался выучиться на обойщика», — сказал Х óимгейр. «Однажды, когда он был молод, он собирался научиться этому ремеслу».

«Обойщик?» — повторил Сигурдурли, представив себе обрывки кожи в квартире Андре.

«Но, конечно, все это ни к чему не привело».

«Вы не знаете, занимался ли он в последнее время подобной работой?»

«Я не знаю».

— И ты понятия не имеешь, где он может жить?

«Нет».

«Были ли у него друзья, к которым он мог обратиться?» — спросил Сигурд Óли. «Можете ли вы порекомендовать кого-нибудь, с кем он все еще мог поддерживать связь?»

«Нет, он никуда не ходил, и его никто никогда не навещал. Было время, когда он околачивался на автобусной станции в Хлеммуре. Было тепло, и нас оставили в покое, пока мы не доставляли никаких хлопот. Но у него не было друзей. В любом случае, эта дружба обычно длилась недолго, потому что люди часто не переживали зиму».

«Нет семьи?»

Как они думали.

«Иногда он говорил о своей матери, но я понял, что она давно умерла».

«Что он сказал о ней?»

«У него не нашлось ни одного доброго слова, чтобы сказать о ней».

«Почему это было?»

«Я точно не помню. У меня такое чувство, что это было связано с какими-то людьми, у которых он останавливался в сельской местности».

«Ты помнишь, кто это был?»

«Нет, но Андре хорошо отзывался о них. Я думаю, он хотел остаться там, а не переезжать жить в город. Он сказал, что это был единственный раз в его жизни, когда он был счастлив».