Джордж Гершвин: Путь к славе

Глава XVI БРОДВЕЙСКИЕ ТРИУМФЫ

В 1921 году на Бродвее был поставлен мюзикл "Июньская луна" (June Moon) на текст Джорджа С. Кауфмана и Ринга Ларднера, представляющий собой веселую сатиру нравов Тин-Пэн-Элли. В этой комедии есть сцена делового совещания, происходящего в кабинете крупного музыкального издателя. В разгар совещания становится известно, что издательство посетил Гершвин. Воцаряется благоговейная тишина, и постепенно один за другим участники совещания выскальзывают из кабинета в надежде увидеть великого человека.

Уже в 1929 году популярность Гершвина на Тин-Пэн-Элли не вызывала сомнений, а в 1930–1931 годах его репутация упрочилась. За эти два года он пишет музыку к двум мюзиклам, каждый из которых вписал свою особую страницу в историю музыкального театра. Для каждого из этих спектаклей он написал великолепную музыку, обе комедии имели громадный успех, и как бы в доказательство богатства своих возможностей он создает два совершенно разных музыкальных спектакля как по стилю, так и по общему подходу и материалу. "Повеса" (Girl Crazy) — это традиционная музыкальная комедия, в то время как "Пою о тебе" (Of Thee I Sing) написана в новой сатирической манере мюзикла "Пусть грянет оркестр" с его свежим взглядом на природу музыкального театра и вниманием к деталям.

Либретто "Повесы", написанное Болтоном и Мак-Гауэном, было не хуже и не лучше тех, к которым Гершвин писал музыку раньше. Место действия — городок Кастервилл, штат Аризона, куда приезжает на такси из Нью-Йорка богатый, помешанный на девушках плейбой Данни Черчилл.

В Кастервилл, "город без женщин", он вынужден приехать по воле родителей, желающих держать его вдали от соблазнов Нью-Йорка. Однако Данни умудряется привезти эти "соблазны" с собой в провинциальный городок. Он открывает здесь модное казино с кордебалетом, составленным из бродвейских танцовщиц, и игральным залом. С ним происходит множество пикантных историй, но в конце концов он вступает на праведный путь, влюбившись в местную девушку по имени Молли Грей.

Спектакль "Повеса" начал свой долгий сценический путь в Алвин Тиэтр 14 октября 1930 года. В день премьеры Гершвин сам стал за дирижерский пульт. "В театре было так жарко, — вспоминал композитор, — что за один вечер я потерял в весе не менее двух килограммов. Однако успех был настолько велик, что я был бы согласен похудеть и на четыре килограмма… Публика, и в особенности критики, были в восторге".

Успеху спектакля этого, по мнению одного нью-йоркского критика, "нескончаемого и бьющего ключом веселья" в немалой степени способствовали исполнители. Джинджер Роджерс, только что с триумфом снявшаяся в своей первой кинокартине "Молодой человек из Манхэттена" (Young Man of Manhattan), сыграла в спектакле роль Молли. Аллен Кернс, ветеран многих гершвиновских мюзиклов, исполнил партию Данни, а Уилли Хауард, благодаря своему характерному еврейскому акценту, врожденному чувству комического и дару пародиста, с блеском выступил в роли Гибера Голдфарба. Каждый из этих исполнителей, обладая отточенным мастерством, мог по праву стать звездой спектакля. Однако наибольший успех выпал на долю молодой и до того неизвестной актрисы, артистизм и обаяние личности которой подобно тропическому циклону увлекли за собой всех присутствовавших на премьере зрителей. Мощь ее "трубного голоса", эффект, производимый им на сознание слушателей, чем-то напоминал неумолимую мощь заводского молота. Так впервые появилась на сцене музыкального театра Этель Мерман. Ее первый выход в роли Кэт Фозергилл, жены управляющего игорным залом казино, в узкой черной шелковой юбке с разрезом до колена и красной декольтированной блузке, исполняющей знаменитый номер "Сэм и Далила", произвел сенсацию. Энтузиазм и восторг Айры Гершвина по этому поводу был безграничен. Особое впечатление на него произвело вокальное обыгрывание певицей двух слэнговых словечек: ’’hooch" (виски) и "kootch" (намек на восточный танец живота под названием ’’hootchy-kootchy", ставший популярным со времен Всемирной Чикагской ярмарки 1883 года), мастерски спетое на одном дыхании в стиле блюз. "Эти слова, — пишет Айра, — нужно произносить не, hoo-ch" или "коо-tch", то есть как двусложные, а как односложные, на одном ударении. Мне удалось добиться обратного благодаря способности Мерман тянуть звук любой трудности сколько угодно времени. Немногие певицы смогут протянуть "коо" ("ку-у") на семь тактов… увенчав его в конце потрясающе убедительным, tch" ("ч") ".

В песне "Я ощущаю ритм" (I Got Rhythm), и без того начиненной количеством динамита, достаточным для того, чтобы разнести сцену на мелкие кусочки, Мерман увеличивает "взрывоопасность" номера, придав голосу полетность, сравнимую разве что со звуками трубы Луи Армстронга. Когда во втором припеве она выдерживает верхнее до на протяжении шестнадцати тактов, в то время как оркестр продолжает играть мелодию, становится очевидно, что Алвин Тиэтр, как и музыкальный театр в целом, навсегда покорены ею.

Исполнение третьей песни "Боже, что сделала со мной любовь!" (Boy! What Love Has Done to Me!) произвело не меньший эффект. ’’Уверенность, чувство ритма и мастерство исполнения… и этот феноменальный голос, доходящий не только до задних рядов, но и прекрасно слышный в холле театра" (по словам Айры) были гарантией того, что эта песня, как и две другие, вызовет гром аплодисментов.

До этого спектакля Этель Мерман пела в ночных клубах, на вечеринках и свадьбах. Успешное выступление в театре Парамаунт в Бруклине привлекло к ней внимание Винтона Фридли, в то время подыскивавшего исполнителей для "Повесы". Он пригласил ее прослушаться на квартиру Гершвина на Риверсайд-драйв. Мерман спела несколько свинговых песен, включая "Вылитый ты" (Exactly Like You) и "Невинная ложь" (Little White Lies). "Ни в коем случае не позволяйте никому учить вас пению, — сказал ей Гершвин. — Это вам только повредит". Затем он сыграл три номера, которые сочинил специально для роли Кэт Фозергилл в шоу. Вот как описывает свое знакомство с Гершвином Мерман:

Это была моя первая встреча с Джорджем Гершвином, и, не побоюсь показаться слишком выспренной, для меня это было равнозначно знакомству с самим Богом. Представьте себе великого Гершвина, садящегося за рояль, чтобы сыграть для меня свои песни. Неудивительно, что я чувствовала себя так, как будто у меня отнялся язык. Сыграв "Я ощущаю ритм", он сказал: "Если что-то в песне вам не нравится, я с удовольствием переделаю ее". Мне все понравилось, и я никогда не забуду впечатления, которое произвел на меня Гершвин. Я улыбнулась и закивала головой, не сказав при этом ни слова. Я думала о том, как облечь свое впечатление в слова. Он повторил: "Если вам что-то не нравится в этих песнях, мисс Мерман, я с большим удовольствием переработаю их". Но дело было не в песнях. Просто я была, как в тумане, сквозь который до меня донесся мой собственный голос: "Очень милые песни, г-н Гершвин". Некоторые из тех, кому я повторила эту сцену позднее, считают мой ответ весьма забавным, как если бы я снизошла до похвалы великому Гершвину. Я была настолько опьянена необычностью всего происходящего со мной, что в тот момент была способна сказать все что угодно. И все же важно не то, что и как я сказал, а то, что хотела смиренно выразить свою искреннюю благодарность. Это уж точно.

Этель Мерман была принята в труппу "Повесы" с окладом 375 долларов в неделю. Ал Сигел, ее репетитор, одновременно был и аккомпаниатором на сцене. (Позднее он заболел и принял участие лишь в премьере постановки в Нью-Йорке. Его место занял Роджер Иденс, впоследствии преуспевающий продюсер киностудии Метро-Голдвин-Майер.)

На следующий день после нью-йоркской премьеры Гершвин встретился с Этель за ленчем. Видела ли она отзывы в газетах? Этель покачала головой. Она так поздно легла спать вчера, а сегодня утром едва успела прийти на назначенную встречу. Так что у нее не было времени взглянуть на отзывы критиков. "Они все без ума от спектакля, — сообщил Гершвин. — Ваш успех не вызывает никакого сомнения".

Все три песни, принесшие Мерман заслуженный триумф, принадлежат к числу крупнейших достижений Гершвина. Даже если бы их исполняла другая певица, они были бы признаны таковыми. В тот вечер 14 октября произошло то счастливое и редкое совпадение на подмостках истории, когда исполнитель и произведение справедливо соединились. "Я ощущаю ритм" замечательна не только гибкостью меняющегося ритма в припеве, но и необычной мелодией, состоящей из как бы вздымающейся и опадающей фразы из пяти нот в пентатонике. Текст Айры тоже отличается оригинальностью. Необычное впечатление производит четырежды повторенная фраза "Кто бы мог пожелать большего?", что заставило бы любого другого автора вынести эту фразу в заглавие песни. "Все-таки, — говорит Айра, — первая строчка звучала более заразительно и захватывала воображение слушателя. Поэтому я назвал песню "Я ощущаю ритм"". Айра отмечает тот факт, что как Кей Свифт, так и Этель Мерман использовали фразу "Кто бы мог пожелать большего?" и в качестве заглавия для своих автобиографий. Но он забывает отметить при этом, что сам использовал ее в двух своих более поздних песнях: "Я собираюсь стать матерью" (I'm About to Be a Mother) из мюзикла "Пою о тебе" и "Неплохая работенка" (Nice Work If You Can Get It) из кинофильма "Девица в беде" (Damsel in Distress). А в 1968 году эта фраза с большим успехом была использована другими авторами в песне "Пусть наша свадьба будет скромной" (Let’s Have a Simple Wedding) во внебродвейском мюзикле "Дамы в беде" (Dames at Sea).

"Сэм и Далила" — это веселая, "пиратская" баллада в стиле знаменитой песни "Фрэнки и Джонни", с эффектным применением модуляций и необычных интервальных последовательностей в мелодии, характерных для блюза. "Боже, что сделала со мной любовь!" удивляет изобретательностью музыкального языка — в гармонии, мелодии, акцентуации, динамике. Все это напоминает знаменитые пассажи Фрэда Астера, поражающие богатством находок и неожиданными пластичноритмическими поворотами.

Не менее хороши были и другие песни. "Я не спешу" (Bidin’ Му Time) (название песни взято из стихотворения, написанного Айрой Гершвином для студенческой газеты еще в 1916 году) исполнялась квартетом "деревенщин", аккомпанирующих себе на гармонике, варгане, окарине и флейте. На протяжении всего спектакля они то появлялись на сцене, то снова исчезали, как бы комментируя происходящее. Номер написан в том же сатирическом ключе, что и "Сэм и Далила".

Песни мюзикла были пародией как на баллады о Диком Западе, так и на продукцию Тин-Пэн-Элли, благодаря искусным вставкам несколько измененных заголовков (а также музыкальных цитат) популярных песен 1930 года. А суховатый и ненавязчивый юмор написанного Айрой текста вполне соответствовал мелодиям Гершвина:

Знаменитая песня "Обнимаю тебя", на долю которой выпал наибольший успех, принадлежит к числу тех классических гершвиновских произведений, где мелодическое письмо композитора достигло исключительного мастерства. В том же лирическом ключе выдержана сентиментальная баллада "Не для меня" (But Not for Me): Уилли Хауард, как ни странно, использовал эту балладу для демонстрации своего умения имитировать знаменитых исполнителей того времени лишь после того, как песня прозвучала в пикантном исполнении Джинджер Роджерс. С другой стороны, песня "Могу ли я понадобиться?" (Could You Use Me?) выделяется не столько музыкальной стороной, сколько оригинальным текстом. Вот характерные строки из этой баллады:

Следует отметить прекрасную игру оркестра, в значительной степени способствовавшую успеху музыки Гершвина. О таком ансамбле любители джаза могли только мечтать. В оркестре играли Бенни Гудмен, Глен Миллер, Рэд Николс, Джимми Дорси, Джек Тигарден и Джин Крупа.

Наверное, нужно сказать и о том, что "Повеса" оказался и самым "фотогеничным" мюзиклом Гершвина. Он был трижды экранизирован, впервые — студией РКО в 1932 году с Бертом Уиллером и Робертом Вулси в главных ролях, затем, в 1943 году, — киностудией Метро-Голдвин-Майер. На сей раз главные роли исполняли Джуди Гарланд и Микки Руни. Наконец, в 1965 году студия МГМ осуществила постановку мюзикла с участием Конни Фрэнсис и Харви Преснелла, причем в новой версии мюзикл назывался "Парни встречают девушек" (When the Boys Meet the Girls), а сюжет значительно отличался от оригинала (юный плейбой, отпрыск богатых родителей, поступает в университет штата Невада, чтобы избежать коготков шантажирующей его хористки из шоу).

Основой успеха "Повесы" были песенные номера. В мюзикле "Пою о тебе" песни не имели столь важного значения. Привлекают внимание многочисленные детали, указывающие на то, что здесь Гершвин проявил себя как выдающийся музыкальный сатирик и композитор, вполне сознательно и умело соединивший в единое целое музыку и действие, звук и слово, музыкальные и визуальные эффекты. В данной постановке музыкальная интерпретация всех нюансов сатирической пьесы была осуществлена с такой убедительностью и тонким чувством жанра, которые были лишь заявлены в мюзикле "Пусть грянет оркестр!". Ни в одной из его более ранних работ музыка, сюжет и слово не были так неразрывно сплавлены в гармоническое единство.

Джордж и Айра Гершвины задумали постановку "Пою о тебе" совместно с Джорджем Кауфманом и Морри Рискиндом еще до их отъезда в Голливуд, где братья намеревались поработать над спектаклем "Восхитительная". К моменту отъезда у них уже был готов набросок либретто, всего четырнадцать страниц.

Вернувшись в Нью-Йорк к празднованию дня рождения Вашингтона, в 1931 году, Джордж и Айра вместе с Кауфманом и Рискиндом всерьез засели за работу над новым мюзиклом. Кауфман и Рискинд уехали в Атлантик-Сити, и через шестнадцать дней текст спектакля был готов. Гершвины поняли сразу, что перед ними блестящее либретто, и были готовы радикально изменить свой подход к написанию музыкальной комедии, чтобы музыка и текст соответствовали требованиям сюжета. Для некоторых из песен решено было оставить написанные ранее тексты, в основном припевы. В постановку было включено множество речитативов и решено продлить концовки номеров и финальную часть каждого действия. Создатели спектакля уже выступали авторами мюзикла "Пусть грянет оркестр", но теперь они чувствовали себя значительно более свободно и уверенно. Главным для них был не кассовый успех, а их собственное ощущение и понимание того, каким должен быть этот новый мюзикл. Либретто и тексты песен (одни из лучших, созданных Айрой Гершвином) искрились весельем и насмешливым юмором. Критика была не только острой, но и по-настоящему остроумной, мягкая ирония временами перерастала в разящий сарказм. Джордж писал одному из своих друзей: "Никогда и никаким шоу мы с Айрой не гордились так, как этим".

В спектакле "Пусть грянет оркестр" острие атаки было направлено на войну и международную дипломатию. В мюзикле "Пою о тебе" объектом сатиры стали кампании президентских выборов и национальная политика.

Начало первого действия задает настроение всему спектаклю, открывающемуся пятиминутным факельным шествием в честь Джона П. Уинтергрина во время президентских выборов. Светящиеся надписи гласят: "Даже ваша собака любит Уинтергрина", "Голос за Уинтергрина — это голос за Уинтергрина", "Уинтергрин — это стойкий аромат радости" и так далее. Публика скандирует "Уинтергрина в президенты" под аккомпанемент недвусмысленных музыкальных цитат из популярных песен, таких, как "Ура, ура, вся банда в сборе", "Таммани", "Горячий вечерок предстоит сегодня в Старом Городе (Вашингтоне)" и "Звезды и полосы". В какой-то момент в мелодии проскальзывают ирландские и еврейские интонации, так как Уинтергрин питает слабость и к тем, и к другим. Таким образом, сценическое действие и музыка становятся неотделимы друг от друга, и Гершвин с первого же музыкального номера утверждает себя в качестве музыкального сатирика in excelsis[58].

Гершвин предпринял несколько безуспешных попыток сочинить мелодию, которая бы наилучшим образом соответствовала начальной сцене спектакля. Ни одна из них его не удовлетворяла. И тут Айра напомнил ему песню под названием "Трубы Белгравии"[59] (Trumpets of Belgravia), которую они написали в середине 20-х годов для так никогда и не поставленного шоу. "Когда я предложил композитору его старую мелодию, он выразил свое одобрение не словами, а действием", — пишет Айра. "Он тут же сел за рояль, и "Трубам Белгравии" суждено было стать удачно найденным музыкальным вступлением номера "Уинтергрина — в президенты"". Это было великолепное, острое и энергичное начало, как нельзя более подходящее для разворачивающейся за ним сатирической сцены. Оскар Хаммерстайн однажды заметил, что песня "Уинтергрина — в президенты" — это тот самый случай совершенного слияния слов и музыки, когда при упоминании названия песни невозможно тотчас же не вспомнить ее мелодии, так же как мурлыча мелодию, тут же вспоминаешь слова.

Действие перемещается в прокуренную комнату, где политические боссы обсуждают с Уинтергрином свою предвыборную тактику. Вначале среди них не видно Троттлботтома, кандидата в вице-президенты. Когда он наконец появляется, его никто не узнает. Уинтергрин нахален и боек (его очень живо, "со смаком" играет Уильям Гекстон). Троттлботтом, в отличие от Уинтергрина, кроткий, грустный человек, с тонким, часто срывающимся голосом, слабодушный и робкий, сыгранный прекрасным комедийным актером Виктором Муром. Эта роль стала едва ли не лучшей в его долгой артистической карьере. Боссы решают, что лозунгом Уинтергрина на выборах должна стать "Любовь". В городе Атлантик-Сити проводится конкурс красоты, победительнице которого, "Мисс Белый дом", суждено стать Первой Леди:

В то время как судьи изучают прелестных участниц конкурса красоты, зрители слышат их восторженные восклицания:

Диана Девре становится "Мисс Белый дом". По мере того как президентская кампания набирает темп, любовь вихрем мчится по всей стране, и этот вихрь уносит Уинтергрина… в Белый дом. Внезапно все рушится из-за того, что Уинтергрин влюбляется в ничем не примечательную провинциалку Мэри Тернер. Причина проста:

Уинтергрин женится на Мэри. Вспыхивает международный скандал, когда обнаруживается, что отвергнутая Диана Девре по происхождению француженка и "внебрачная дочь внебрачного сына внебрачного племянника Наполеона". Америка и Франция собираются разорвать дипломатические отношения, в сенате возникает движение, участники которого выступают за вынесение импичмента президенту. Но тут Мэри выступает со следующим заявлением: "Мой муж в интересном положении. Он собирается стать отцом". Троттлботтом указывает на то, что Соединенные Штаты никогда не выносили импичмента президенту, находящемуся в интересном положении. Уинтергрин спасен. Сложная ситуация разрешается, когда Троттлботтом решает сочетаться браком с Дианой.

Сюжет, однако, служит всего лишь каркасом, который заполняется детально разработанными темами и характерами, представляющими собой беспощадную сатиру на многие стороны жизни Америки. Высмеиваются те, часто нелепые, уловки и приемы, при помощи которых политические заправилы отбирают кандидатов на самый высокий пост в стране, бессмысленность предвыборных лозунгов, балаган и шумиха, сопровождающие президентские кампании, довольно странные события, происходящие в священных залах сената, нередко совершенно бестолковое судопроизводство в Верховном суде, полное неведение общественности в отношении политических заслуг вице-президента — все это настоящий материал для сатирика в стиле Гилберта и Салли-вена. И авторы мюзикла используют возможности темы наилучшим образом. Здесь политический митинг на Мэдисон-Сквер-Гарден происходит одновременно с борцовским матчем, а сенат обсуждает вопрос о назначении пенсии (увы, запоздалой) Дженни, кобыле Пола Ревира[62]. Затем, узнав, к своему удивлению, что Дженни давно отошла в мир иной, члены сената решают почтить ее память минутой молчания. Авторы заставляют Верховный суд заняться определением пола ребенка Мэри, вернее детей, так как у нее родятся близнецы — еще до момента их рождения, причем вся процедура строго следует принятым партийным нормам.

Сатирической заостренностью отличается портрет вице-президента, человека, которого никто не знает. Он не хочет принимать участия в президентских гонках, опасаясь, что его мать может узнать об этом. Будучи избранным, он не может стать членом Вашингтонской Публичной библиотеки, так как не в состоянии заручиться поддержкой хотя бы двух человек. Для него единственная возможность попасть в Белый дом — это присоединиться к группе экскурсантов. Даже тот, кто выдвинул его кандидатуру в вице-президенты, не может вспомнить ни его самого, ни его имени… Портрет вице-президента в исполнении Виктора Мура отмечен иронией и одновременно сочувствием к этому маленькому грустному человеку.

В спектакле "Пою о тебе" все пронизано игрой: тема, диалоги, сюжет, реплики. Именно поэтому пришлось раз и навсегда отказаться от изживших себя штампов музыкальной комедии. Авторы создали нечто новое, пьесу с музыкой, которая так же внутренне необходима спектаклю, как и диалог и тексты песен. Музыкальные приемы не только становятся средством достижения желаемого эффекта, но и необходимой составной частью театрального действия, а также как бы комментарием по поводу того или иного персонажа или ситуации.

Вместе с развитием действия музыка продолжает подчеркивать и комментировать каждую ситуацию. Гершвину каждый раз удается найти соответствующий музыкальный эквивалент происходящей на сцене невообразимой кутерьме. Уинтергрин отправляется в предвыборную поездку по стране под звуки боевой песни, начинающейся как торжественный гимн (с соответствующими мелодии словами) и затем неожиданно впадает в слащавую сентиментальность в духе популярных песен Тин-Пэн-Элли: "Пою о тебе — бэби". (Во время репетиций Кауфман был категорически против слова "бэби" в первой строке одноименной песни. Он даже написал Айре Гершвину записку, где сердито вопрошал: "Когда ты собираешься избавиться от этих ненужных двух слогов?") Таким образом, одним ударом были сокрушены как патриотические песни, так и продукция Тин-Пэн-Элли. Сцена в сенате, лихо открывающаяся под звуки популярной оперной арии, высмеивает претенциозность так называемой гранд-оперы. В квазиоперном стиле выдержаны и многочисленные речитативы, буквально пронизывающие мюзикл. Особенно уморительны представители Верховного суда, производящие перекличку под звуки музыкальной гаммы. Номер "Я собираюсь стать матерью" написан в сентиментальном духе венского вальса, а в песне "Будущее ждет за углом" (Posterity Is Just Around the Corner) использованы интонации гимна Армии Спасения.

В день генеральной репетиции, проходившей в Мюзик-Бокс Тиэтр (театр "Музыкальная табакерка") в Нью-Йорке, перед самым отъездом труппы в Бостон для предварительного прогона, Джордж Кауфман был уверен, что "Пою о тебе" ожидает неудача, постигшая ранее первый вариант мюзикла "Пусть грянет оркестр". Он сновал по проходу между рядами, поглядывая поочередно на Джорджа и Айру, Морри Рискинда и Марка Коннелли (случайно пришедшего в театр) с видом человека, оказавшегося среди умалишенных. Они были так возбуждены всем происходящим, что поминутно разражались неодолимыми приступами смеха. "В тот момент любой мог купить будущие доходы от постановки и часть самого мюзикла, так сказать, за песню, и не обязательно хорошую", — комментирует происходившее на репетиции Айра Гершвин.

Однако Кауфману пришлось изменить свое отношение к шоу после первого же спектакля в театре "Мажестик" в Бостоне. Это был триумф. Самым неожиданным оказался восторженный панегирик спектаклю в передовой статье газеты "Бостон Геральд", в которой говорилось:

Громадный успех сатирического мюзикла "Пою о тебе" в Бостоне заставляет человека, время от времени посещающего театр, задать себе два вопроса. Во-первых, почему спектакль, имевший такой несомненный успех в Бостоне, был перенесен на сцену нью-йоркского театра вскоре после премьеры? Во-вторых, не доказывает ли восторженный прием мюзикла как у молодых, так и у людей старшего поколения, как у случайных зрителей, так и у завзятых театралов, что при прочих равных условиях публика предпочитает спектакли, в которых нет излишнего подчеркивания сексуального начала?

Мюзикл "Пою о тебе" мог бы с успехом идти еще три-четыре недели. Отзывы критиков были настолько лестными для спектакля, а те, кто смог посмотреть его, рекламировали его настолько успешно, что билеты на все спектакли были полностью проданы за несколько дней до отъезда труппы из города. Сотни, возможно, тысячи из тех, кто хотел бы посмотреть мюзикл, не смогли приобрести билеты.

На второй или третий день после премьеры спектакля в Бостоне Кауфман, отведя Айру Гершвина в сторону, сказал: "Айра, я считаю этот мюзикл несомненной удачей, поэтому, так же как Морри, Джордж и я, ты имеешь право на кусок пирога. Могу добиться для тебя у Сэма Харриса пяти процентов от общей прибыли, если ты внесешь долю в 2500 долларов". Дальше предоставим слово самому Айре: "Я сказал ему, что у меня нет 2500 долларов, так как акции, в которые они были вложены, прогорели. Но, может быть, мне удастся занять эту сумму у кого-нибудь. На следующий день я внес свою долю, заняв деньги у Джорджа, и уже через несколько месяцев, к своему большому удовлетворению, смог вернуть долг. Таким образом, я заработал чистыми 11000 долларов. (Если вам непонятно, каким образом за столь незначительную сумму, всего 2500 долларов, можно было приобрести право на пять процентов общей прибыли от спектакля, ответ заключается в том, что, хотя расходы на мюзикл составили 88000 долларов, в те годы Великой Депрессии пришлось часть этой суммы, 50000 долларов, внести наличными, другую же часть, 38000 долларов, взять под проценты. Сегодня такая постановка стоила бы по меньшей мере полмиллиона.) "

Премьера мюзикла "Пою о тебе" состоялась в Нью-Йорке 26 декабря 1931 года. У дирижерского пульта стоял сам Гершвин. Публика была в восторге. Закаленные в политической борьбе ветераны, такие, как Ал Смит и Джимми Уокер, смеялись до упаду. Отто Кан в безудержном восторге срывался с места и кричал "браво". На следующий день Брукс Аткинсон писал, что "Пою о тебе" "вместо привычного для музыкальной комедии вялого сюжета представил зрителю великолепную и злую сатиру на нравы, царящие в мире американской политики. Джордж Гершвин создал музыку, поющую многими голосами, бурлящую идеями, которая передает сюжет с большей остротой и убедительностью, чем сама книга. Можно сказать, что спектаклю удалось освободить музыкальную комедию от слезливой сентиментальности и поверхностности, царящей в то время в музыкальном театре. Правительство выглядит очень смешным и менее опасным, чем в реальной жизни". Джордж Джин Нейтан приветствовал мюзикл, назвав его "важной вехой в истории американской сатирической музыкальной комедии", открывшей новые горизонты для американской музыкальной сцены.

Но самые восторженные отзывы пришли 2 мая 1932 года от комитета по присуждению Пулитцеровских премий Колумбийского университета. Своим смелым решением комитет нарушил до того незыблемую традицию, впервые присудив Пулитцеровскую премию музыкальной комедии (а заодно и Айре Гершвину, первому сочинителю песенных текстов, удостоенному этой награды). "Эта награда может показаться необычной, — было написано в приветственном адресе, — но ведь сама пьеса необычна… Ее влияние на сценическое искусство обещает быть очень значительным, так как музыкальные пьесы вообще пользуются любовью публики, а впрыскивание в этот жанр изрядной дозы остроты и сатиры привлечет в театр еще больше людей". Вызывало сожаление лишь то, что никак не была упомянута музыка Гершвина, в огромной степени способствовавшая успеху спектакля. Жюри в то время еще не чувствовало себя вправе присудить награду композитору музыкальной пьесы. Тем не менее восемнадцать лет спустя они решили, что музыка достойна того, чтобы быть отмеченной столь высокой наградой, отдав премию Ричарду Роджерсу за его музыку к оперетте "Саут Пасифик" (South Pacific).

Мюзикл "Пою о тебе" удостоился еще одного отличия. Он стал первой американской музыкальной комедией, текст которой был издан отдельной книгой. Он был отобран Джорджем Джином Нейтаном для издаваемой в то время серии современной драмы, редактором которой был он сам. Серия называлась "Библиотека современного театра". Позднее оказалось, что серия, в которую вошло либретто комедии, превзошла по популярности все остальные. Пьеса читается легко. Многие строчки до сих пор звучат остро и современно, а ситуации заставляют корчиться от смеха. Читая текст, видишь, насколько усиливают сатирический накал пьесы комментарии, остроумные реплики и "говорящая", точно бьющая в цель музыка.

Из всех мюзиклов Гершвина "Пою о тебе" выдержал на Бродвее наибольшее количество представлений — 441. После Нью-Йорка, труппа отправилась в турне по городам страны и возвратилась на Бродвей 15 мая 1933 года для новой серии спектаклей. Помимо вышеназванного, было еще восьмимесячное турне по всей стране, предпринятое другим театром, поставившим этот же мюзикл. В составе его были такие актеры, как Оскар Шоу, Харриет Лейк (сейчас более известная под именем Энн Сазерн), Доналд Мик. Премьера "Пою о тебе" в этом театре состоялась в Чикаго в начале 1933 года. Эю был единственный мюзикл Гершвина, шедший одновременно в двух разных театрах.

Лишь один отрицательный отзыв пришел из Франко-Американского общества. В нем выражался протест против язвительного комментария в тексте по поводу неуплаты Францией военного долга США, а также чрезмерно карикатурного изображения в пьесе французского посла. Как ни странно, "незаконность" обстоятельств появления Дианы на свет (внебрачная дочь внебрачного сына внебрачного племянника Наполеона) не вызвала никаких возражений со стороны общества. В своем ответе на протест организации Джордж Кауфман заявил, что он охотно уберет из спектакля все, против чего возражает Франко-Американское общество, при условии, что оно предоставит взамен равноценный материал. На этом инцидент был исчерпан.

Однако самой неожиданной на сей раз была отрицательная реакция самого Кауфмана. Его недовольство было вызвано поведением на сцене Уильяма Гакстона, который, по мнению Кауфмана, вставлял в текст слишком много отсебятины, менял по собственному усмотрению рисунок роли и неумеренно много импровизировал. Это очень обеспокоило Кауфмана. Во время одного из спектаклей, в котором безудержная изобретательность Такстона проявилась с невиданной до сих пор силой, Кауфман покинул театр, чтобы послать Такстону следующую телеграмму: "Сижу в последнем ряду, чего и тебе желаю".

Спустя двадцать лет после премьеры "Пою о тебе", 5 мая 1952 года — накануне очередных президентских выборов, — мюзикл был поставлен заново в театре Зигфелда с Джеком Карсоном в роли Уинтергрина и Полом Хартманном в роли Троттлботтома. Слегка осовремененное либретто и некоторые изменения в тексте музыкальных номеров должны были приблизить спектакль к современному зрителю. В конце концов, многие ли в 1952 году могли реагировать подобно зрителям двадцатилетней давности на язвительные замечания в адрес гуверовского "Моратория", Лиги Наций, знаменитого банковского краха в Йонкерсе или даже не менее знаменитой эры Проибишен?[63] Все же, за исключением песни "Моя" из мюзикла "Пусть они едят свой пирог" (Let ’Em Eat Cake), задуманного как продолжение спектакля "Пою о тебе" и не имевшего успеха у зрителей, музыка Гершвина осталась без изменений. "Пою о тебе" в постановке 1952 года оказался способным вызвать не меньший энтузиазм критики, чем это было двадцать лет назад. Однако одобрение критики не смогло привлечь в театр зрителей. Несмотря на материальные жертвы как со стороны актеров, так и со стороны владельца театра, спектакль вскоре пришлось снять из-за отсутствия финансовой поддержки. Трудно понять, почему в 1952 году пьеса не имела успеха. Несмотря на прошедшие со дня премьеры годы, пьеса все еще способна была вызвать смех в зале, острота ее не притупилась и, самое главное, сюжет ее оставался в полном смысле современным. Музыкальный язык, казалось, стал более ярким и выразительным, чем раньше. Скорее всего для музыкального театра 50-х годов пьеса "Пою о тебе" утратила способность поражать, удивлять и наэлектризовывать аудиторию неизбитостью сценического и драматургического решений. Слишком уж часто находки мюзикла имитировались и тиражировались не только на театральной сцене, но и на киноэкране. Возможно также, что в изменившемся политическом климате страны, на который повлияли как мировая война, так и в особенности годы правления Франклина Рузвельта, театральная публика не могла уже столь непосредственно и благожелательно реагировать на сатиру такого рода.

Спустя еще шестнадцать лет была сделана очередная попытка возобновить постановку "Пою о тебе". Спектакль был поставлен в театре "Экуити Лайбрери", где шел с 18 октября по 3 ноября 1968 года. Мюзикл пользовался таким шумным успехом (возможно, потому, что вход был бесплатным?), что соблазн показать его новому поколению любителей театра оказался непреодолимым. Премьера новой постановки произошла 7 марта 1969 года во внебродвейском театре Андерсона. На сей раз спектакль не имел успеха ни у зрителя, ни у критики, писавшей, что для современной публики мюзикл не представляет никакого интереса. По мнению Клайва Барнса из "Нью-Йорк Таймс", "пьеса не просто слаба, но плохо сконструирована, сюжетные линии часто просто "провисают"". Однако в отношении музыки Джорджа Гершвина и текстов песен Айры Барнс не скупится на похвалы. "Талант Джорджа и Айры Гершвинов благоухает, как цветущая маргаритка. Заглавная песня звучит с очаровательной беззаботностью, давно забытой нашим временем, в то время как "Любовь охватила всю страну" (Love Is Sweeping the Country) кажется написанной сегодня. Что же касается таких "ударных" номеров, как неподражаемая "Внебрачная дочь" (Illegitimate Daughter), то здесь, я думаю, Гершвины, далеко опередив свое время, остаются крупнейшими фигурами американского музыкального театра… Гершвины демонстрируют свое мастерство, умело и естественно используя арии, ансамбли и даже, как ни странно это звучит, речитативы. Музыкальная часть пьесы поражает новизной и свежестью, которые можно сравнить с утром нового дня. Да, теперь уже так не пишут".

Становится совершенно очевидным, что даже в наше время, время повального увлечения рок-н-роллом, кантри, песнями протеста, время длинноволосых молодых людей, хором, надрывно выкрикивающих на одной ноте дадаистические вирши под аккомпанемент ситара и электрогитар, — даже сегодня песенная индустрия не может вытеснить в небытие отмеченную истинным вдохновением музыку Гершвина.

Несмотря на провал двух нью-йоркских постановок, не следует считать, что "Пою о тебе" — безнадежно устаревший спектакль. Он остается единственной музыкальной комедией Джорджа и Айры, которая постоянно ставится на любительской и профессиональной сцене, и особенно часто в дни президентских выборов. В 1968 году, например, мюзикл шел в Алабаме, на Гавайях, в Аризоне, Калифорнии, Техасе, Мэриленде, Миссури, Миннесоте, Орегоне, Канзасе, Мичигане, Висконсине, Иллинойсе, Северной Каролине, Пенсильвании, Теннесси, Кентукки, Огайо, Джорджии, в штате Вашингтон, в городах Ардслион-Хадсон и Хауард-Бич, штат Нью-Йорк.

Каким бы "слабым" и "провисающим" ни казалось либретто маститым критикам, "Пою о тебе" остается гранд-дамой американского музыкального театра, обладающей достаточной жизненной силой и энергией, чтобы и в дальнейшем привлекать в театры толпы поклонников этого спектакля.