7

За десяток километров до села Красное я встречаю своих приятелей. Пьер и Арно ждут меня у пересечения лесной дороги, по которой я еду вот уже несколько дней, и другой, по которой регулярно ездят автомобили. Они притащили мой тренировочный карт, поскольку на том участке дороги, который ведет в село, во многих местах нет снега и, чтобы добраться до села (я буду спать там сегодня ночью вместе со своей бригадой и собаками), мне придется проехать по бетонированной дороге. Ни одна из дорог не огибает это село, и вокруг него — непроходимые леса. А вот снега здесь маловато. Если сегодня утром я еще скользил по снежному слою глубиной более сорока сантиметров, то теперь землю покрывает лишь сантиметров десять снега, что для меня явно недостаточно.

Хорошо, что я решил привезти сюда этот тренировочный карт, его доставили по морю — как и все остальное мое оснащение — из Гавра во Владивосток при содействии нашего партнера «СМА-CGM». Первоначальная идея заключалась в том, что Фабьен воспользуется этим аппаратом для тренировок собак в ожидании выпадения снега, что он и делал. Затем, при помощи Николая, он перебрался в одну из его хижин, расположенных в горах. Там он уже смог запрягать собак в сани и ездить на них по утоптанным снежным тропам, петляющим по живописной горной местности. Вынужденный сидеть в ожидании в Париже, я получал фотографии и отчеты Фабьена, и меня охватывало смешанное чувство нетерпения и — честно признаюсь! — ревности.

Теперь мы поменялись ролями, и, когда Фабьен вместе с Аленом пересекает эти территории в поисках хорошей тропы, по которой я мог бы проехать на своей собачьей упряжке, я лучше кого-либо понимаю, как сильно он жалеет о том, что не может проехаться по какой-нибудь из них на собаках.

Столкнувшись с проблемой недостаточно толстого снежного покрова, мы приняли решение погрузить карт на прицеп, который Арно и Пьер тянут от деревни к деревне и в который складываются перед каждым этапом еда для собак, оснащение, сменная одежда и сушеная еда для людей. В ноябре какой-то медведь продавил металлическую дверь и затем исцарапал ее когтями, чтобы добраться до еды, находящейся внутри прицепа. Следы его когтей все еще видны на металлических листах. Заметив, что исчезли и несколько курток, Арно и Фабьен пошли по следам четвероногого грабителя и нашли одну из курток, которые он похитил! Нам не представилась возможность спросить, что он собирался с этими куртками делать — съесть их или же укрываться во время зимней спячки. Мы были довольны и тем, что удалось вернуть себе хотя бы эту куртку.

От карта, как выяснилось, есть большая польза, и я подозреваю, что он будет нужен нам еще некоторое время, потому что снегопадом пока и не пахнет. Этот аппарат массой в сотню килограммов является идеальным для тренировок, но вот для преодоления длинных этапов при сильных холодах он подходит гораздо меньше. Сидя на маленьком металлическом сиденье и управляя с помощью рулевой дуги, оборудованной тормозами, очень быстро начинаешь испытывать дискомфорт. Однако приходится приспосабливаться, как это делают жители данного региона, которых еще больше нас удивляет такая бесснежная зима. Ее последствий будет превеликое множество, потому что многие растения, обычно защищенные зимой от мороза толстым слоем снега, оказались сейчас во власти холода — как оказались бы в его власти мы, если бы сняли с себя теплую одежду.

Стоило только не выпасть снегу, как над всей местной экосистемой нависла угроза, потому что многие животные очень сильно зависят от растений, обеспечивающих им и прокорм, и убежище.

К этой климатической аномалии добавляется еще та, которую местные жители пережили осенью: внезапное и крупномасштабное наводнение привело к подъему уровня воды в некоторых реках на несколько метров, в результате чего были размыты берега, вырваны с корнем деревья, стерты с лица земли целые деревни… Многим семьям пришлось покинуть свои дома. Россия объявила чрезвычайное положение и направила большие средства на спасение того, что можно спасти, однако, должен констатировать, ущерб был весьма значительным. Везде вдоль размытых берегов рек видны нагромождения деревьев, вырванных с корнем. Климат кардинально изменился и стал непредсказуемым. С ошеломляющими подтверждениями этого я сталкиваюсь здесь везде и всюду.

Если я не слишком радуюсь замене саней на карт, то собаки, наоборот, приходят от этого в восторг. Им нравится подобная перемена, и их буквально окрыляет возможность бежать по твердой поверхности, на которой груз, который они тянут, движется очень легко. На развилке дорог Фабьен помог мне надеть маленькие ботиночки на сорок собачьих лап, чтобы защитить подушечки от гравия, булыжника и валяющихся кое-где кусочков битого стекла, которые вполне могут их поранить. Арно разбирается в собаках не очень-то хорошо. Он видит их «в деле» едва ли не первый раз в жизни, и они его изумляют:

— Они бегут прямо-таки с невероятной скоростью! Мы доберемся туда в два счета!

И в самом деле, требуется менее получаса для того, чтобы преодолеть десять километров, отделяющих нас от деревни, тогда как начиная с утра они пробежали более восьмидесяти километров… Прекрасный результат! Пожалуй, они вполне заслужили день отдыха. Таким, как я планирую, станет завтрашний день, и я использую его для того, чтобы дать передышку и собственному изможденному телу, покрытому после нескольких падений синяками. Кроме того, необходимо выделить время и на ремонт саней, изрядно пострадавших от многочисленных ударов. Еще нужно обратиться в какую-нибудь мастерскую с просьбой доработать мой тормоз. Он был сконструирован так, чтобы эффективно работать на снежном покрове, а не на тропах, покрытых довольно тонкой ледяной коркой, которая, к сожалению, имеется на большинстве поверхностей, по которым мы движемся. Таким образом, мне необходимо как-то приспособиться к сложившейся ситуации. Я еще никогда за столь короткий период времени не переносил так много падений, опасных и для меня, и для моих собак. Нужно это прекращать, пока все не закончилось чем-то очень плохим…

Мы вихрем врываемся в деревню. Ее обитатели, ошеломленные внезапным вторжением, с удивлением смотрят на странную упряжку, мчащуюся по главной улице.

Мы заезжаем на огороженный решеткой двор перед большим зданием, в котором живут служащие железной дороги. Арно уже договорился, что нам выделят здесь место для собак и дадут несколько охапок сена. Меня предупредили, что не следует привязывать собак снаружи огороженной площадки со стороны леса (что я вообще-то и намеревался сделать), потому что на них может напасть… тигр.

Тигр?

Именно так. Накануне в нескольких километрах отсюда был замечен тигр, переходивший железнодорожное полотно. Его даже сфотографировал один из служащих железной дороги. Узнав об этом, я тут же попросил устроить мне встречу с ним. Подумать только! Увидеть человека, который встретил тигра. — это же почти увидеть самого тигра!

Однако этого человека сейчас в деревне нет. Нам приходится довольствоваться рассказом его матери, которая, кстати, находилась в тот момент рядом с ним.

— Очень большой тигр. Точнее, тигрица. Она бродит в округе уже некоторое время, — сообщает нам женщина.

Именно поэтому я размещаю собак с внутренней стороны ограды. Не может быть и речи, чтобы подвергать их малейшему риску. Эту тигрицу винят в том, что она уже утащила и сожрала многих деревенских собак, двух из которых — на прошлой неделе…

Комендант здания, где мы находимся, предупреждает меня:

— На вашем месте я бы не стал спать под открытым небом рядом с собаками. Не стал бы этого делать в течение всей ближайшей недели. Несколько тигров бродят по глухим местам, через которые вы собираетесь проехать. Они очень опасные. Они охотно слопают собак, а при случае — и людей.

Тем не менее я с трудно скрываемым восторгом выслушиваю его предупреждение, которое не только не вызывает у меня страха, а наоборот, подтверждает, что я оказался как раз в тех местах, где можно увидеть тигров. Что касается опасности, которую они собой представляют, то она, как обычно бывает, всего лишь относительная. Вероятность того, что я окончу свою жизнь в пасти тигра, вряд ли очень велика.

Безусловно, на протяжении столетий было немало случаев, когда тигры-людоеды терроризировали жителей деревень. Население в таких случаях обращалось за помощью к профессиональным охотникам, чьи рассказы о тиграх, кстати, одновременно и умопомрачительны, и увлекательны. Однако по мере сокращения популяции тигров их нападения на людей стали очень редким явлением.

Мой собеседник поначалу, кажется, не понимает, как я могу абсолютно равнодушно и, похоже, с радостью выслушивать неоднократно повторяемые им предупреждения, однако наконец осознает, что я пытаюсь получить сведения о районах, где встречаются тигры, как раз для того, чтобы отправиться туда и даже расположиться там лагерем, а не для того, чтобы обойти эти места стороной, как он мне советует сделать.

Скорее всего, он таки приходит к выводу, что этот француз и в самом деле такой чокнутый, каким его считают.

С годами я приучился опасаться животных в гораздо меньшей степени, чем опасаюсь людей. В течение жизни мне слишком часто приходилось слышать от разных людей о том — якобы огромном — риске, которому я себя подвергаю, намереваясь пересечь районы, в которых полно медведей гризли, белых медведей, волков и других диких животных, считающихся очень опасными.

Я не раз сталкивался с такими животными. Мне встречались в дикой природе медведи гризли, белые медведи (канадские власти даже обязали меня взять с собой оружие, когда я попросил у них разрешение пересечь Гудзонов залив), волки, лоси (которые во время гона становятся очень вспыльчивыми) и многие другие дикие животные — рыси, пумы, росомахи… Однако более чем за тридцать лет путешествий я могу вспомнить всего один опасный инцидент, происшедший со мной при встрече с медведем, и это позволяет мне считать невысокой степень опасности, которую представляют собой дикие животные. Того медведя я убил, потому что тогда сложилась ситуация «либо я, либо он» и моя годовая дочка тоже подверглась смертельной опасности. Я ненавижу вспоминать тот момент, когда безжизненное тело этого косолапого животного рухнуло передо мной на землю. Я без каких-либо сомнений могу умертвить рыбу, куропатку, утку или оленя карибу, чтобы утолить свой голод их плотью, благодаря при этом, как поступают индейцы, природу за то, что она преподнесла мне такой подарок. А вот убить медведя, плоть которого несъедобна, — это для меня нечто невыносимое, и я отношусь с презрением и отвращением к охотникам, которые убивают диких животных только ради того, чтобы потом сфотографироваться рядом со своим трофеем.

Когда я вместе с друзьями-оленеводами охотился на диких баранов в Верхоянских горах, мы обнаружили обезглавленное туловище крупного барана-самца, убитого охотником с вертолета. Этот охотник забрал с собой всего лишь трофей в виде головы барана, оставив тушу воронам. Мы поступали как раз наоборот, а именно оставляли природе единственную несъедобную часть этого животного — рога. Это был в высшей степени символичный случай, демонстрирующий пропасть, которая разделяет два мира — мир таких вот гнусных охотников и мир тех людей, к которым принадлежу я и которые относятся к природе с величайшим уважением, осознавая, что необходимо поддерживать в окружающей среде установившееся в ней равновесие.

Как бы там ни было, я готов пойти на риск того, что тигр придет отомстить за своего убитого собрата медведя и нападет на меня. Ведь я смогу выставить в свою защиту тот довод, что искупил вину, спасши жизнь нескольким полярным медведям. Удовольствие пообщаться с Великим Ваном стоит, с моей точки зрения, того, чтобы рискнуть встретиться с ним нос к носу. Я мечтаю о такой встрече, которой другие опасаются и которая от этого становится для меня еще более привлекательной.

После десяти дней непрерывного движения вперед и пребывания на холоде мои собаки, расходуя очень много энергии, поубавили в весе. Эти тридцать часов отдыха будут как нельзя кстати! Я стану кормить их каждые шесть часов и тем самым помогу восстановить силы, тем более что еда, изготавливаемая компанией «Роял Канин», исключительно питательна и специально приготовлена с учетом физической нагрузки, которой подвергаются мои собаки. Прежде чем оставить собак лежать на сене и наслаждаться восстанавливающим силы сном, я очень долго массирую и умащиваю кремом те места их тела, которые в этом нуждаются. Я пользуюсь этой процедурой (кстати, очень ценимой собаками) для того, чтобы поговорить с ними и рассказать обо всем, что приходит мне в голову. Я задаю им вопросы, и они отвечают с помощью глаз, тонко чувствуя интонации моего голоса, которые я стараюсь делать подбадривающими и успокаивающими. Я словно бы ласкаю их голосом. Самые ласковые из собак кладут голову мне на предплечье или на бедро, а когда я поднимаюсь, чтобы перейти к следующей собаке, издают звуки, выражающие недовольство.

— Ну что, Казан? Как у тебя дела сегодня? Ты рад тому, что завтра сможешь отдыхать весь день? Представь, как хорошо будет лежать здесь, на этом сене, на открытой площадке, когда начнет всходить солнце… Хочешь, я и тебя немного помассирую? Покажи-ка мне лапу, на которую ты вчера немного хромал…

И так далее, и тому подобное… Эта психологическая близость сразу же обрывается, если приближается кто-нибудь посторонний. Я очень стеснительный во всем, что касается моих отношений с собаками. Мне не нравится, когда мешают разговаривать с ними «по душам». Наши разговоры касаются только меня и их — и никого больше.

Этой ночью я сплю в удобной кровати и в теплом помещении. Перед сном я долго и с наслаждением принимаю душ, и чувствовать на себе ласковые струи теплой воды мне так же приятно, как ласкать своих собак.

Кстати, я лег спать с приоткрытой форточкой — на тот случай, если тигр придет порычать где-нибудь неподалеку… Однако снаружи не доносится никаких звуков!

Эта мастерская — одна из тех, каких полно в Сибири и на Дальнем Востоке. Она не похожа на обычную мастерскую, но там с помощью нескольких незамысловатых инструментов ремонтируют что угодно — в отличие от наших станций обслуживания автомобилей, где ничего не ремонтируют, а предпочитают заменить дверцу, когда вполне достаточно заменить лишь винтик на дверной ручке!

Работающий в мастерской парень, которого тоже зовут Николай, с изрядно припухшим от злоупотребления водкой лицом, делает свое дело очень умело и ведет себя весьма любезно. Он изготавливает тормоз в полном соответствии с моим чертежом. Тормоз получается очень крепким. Я пользуюсь своим пребыванием здесь, чтобы починить все, что нуждается в ремонте, и укрепить некоторые детали, которые ослабли от многочисленных падений саней.

День отдыха, в который я почти не отдыхаю! Нужно многое сделать, чтобы организовать следующие этапы путешествия, отремонтировать, заштопать: я трачу целый час на то, чтобы зашить истрепавшиеся шлейки и постромки, порванный спальный мешок, куртку. Также необходимо выяснить, каким образом покинуть деревню и выбраться на тропу, ведущую через лес в нужном мне направлении, а именно строго на запад, к китайской границе. Я должен решить множество бюрократических вопросов, относящихся к пересечению границы, еще раз проанализировать маршрут, на который получил разрешение в Китае, и с помощью посольств Франции в России и Китае решить некоторые проблемы с тамошними властями. У меня по этому поводу возникает вопрос, не отдыхаю ли я во время езды на собачьей упряжке больше, чем в такие вот так называемые дни отдыха… К счастью, собакам во время этой остановки удается отдохнуть. На рассвете следующего дня они с новыми силами отправятся в путь.