Дочери дракона

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Мы пришли на работу на обувную фабрику, — сказала я по-японски военному за письменным столом. На руке у него была белая повязка с японскими иероглифами, обозначавшими, что он состоит в кэмпэйтай, японской военной полиции. Су Хи протянула ему наше предписание.

Комната, в которой мы стояли, была большая, с высокими потолками и полом из широких досок. Повсюду стояли письменные столы, за которыми сидели военные, а десятки корейцев выстроились в очереди, чтобы обратиться к этим военным. На стене висел японский флаг, и большой красный круг на нем выглядел будто глаз, который никогда не закрывается и наблюдает за нами. За окном уже начинались сумерки, и все вокруг казалось серым.

Военный полицейский, невысокий лысый человечек, оторвался от работы и поднял голову:

— Обращайтесь ко мне «господин». Я представитель кэмпэйтай, вы должны выказывать мне уважение.

— Да, господин, — сказала Су Хи по-японски.

— Покажите мне ваше предписание, — потребовал военный полицейский, протянув руку. Он взял наши бумаги, просмотрел их и кивнул. — Да, вы пришли куда следует. Скоро приедет грузовик, который отвезет девушек на обувную фабрику. Подождите там вместе с остальными. — Он указал в угол, где на полу сидели еще пять девушек. Мы с Су Хи подошли и сели с ними рядом.

Чтобы добраться до Синыйчжу, мы целый день шагали по земляной дороге и пришли в город уже к закату. Папа говорил, что когда-нибудь отвезет меня в Синыйчжу, но не успел исполнить обещания до своего ухода. Я думала, что в городе повсюду стоят высокие сверкающие здания, блестящие автомобили мчатся по мощеным улицам, а по тротуарам ходят элегантные дамы с розовыми зонтиками, как в книгах, которые мы с родителями читали. Но когда мы оказались в Синыйчжу, я увидела только низенькие обветшавшие здания и шумные военные грузовики, проложившие глубокие колеи на земляных дорогах. А по улицам бродили сотни корейских рабочих, похожих на шелудивых псов, которых только что побили, и вот они плетутся домой.

Мы остановились возле меблированных комнат на краю города и спросили сидевшего на ступенях старика, куда нам идти с предписанием. Не поднимая головы, он показал куда-то вдаль по дороге.

— Военное командование, — сказал он. — Двухэтажный дом с японским флагом.

В конце концов мы отыскали внушительное оштукатуренное здание, над которым развевался японский флаг. Я его ненавидела. Он напоминал мне, что все мы японские подданные. Мы с сестрой зашли внутрь с предписанием, и какой-то солдат указал нам на стол военного полицейского.

Теперь мы сидели на жестком полу, ожидая грузовик, который отвезет нас на обувную фабрику, и я разглядывала других девушек. Они все были хорошенькие и молодые, и все нервно оглядывались. Я была младше остальных, и это заставляло меня нервничать. На всякий случай я подвинулась поближе к сестре.

Су Хи наклонилась к остальным девушкам и прошептала по-корейски:

— Вы тоже на обувную фабрику?

— Да, — кивнула в ответ светлокожая девушка постарше. — Так сказано в наших предписаниях.

— Я думала, фабрика тут, в Синыйчжу, — заметила Су Хи вполголоса, — а полицейский сказал, что нас повезут на грузовике.

— Тихо там! — крикнул военный, не вставая из-за стола. — Никаких разговоров!

Мы склонили головы и стали молча ждать, пока приедет грузовик.

Через час лысый военный полицейский подошел к нам вместе с каким-то японским солдатом. У солдата были темные глаза и тяжелый подбородок.

— Этот человек отвезет вас на обувную фабрику, — сказал военный полицейский. — Идите за мной.

Я рада была встать наконец с твердого пола. Мне хотелось есть, а еще больше — поскорее увидеть обувную фабрику и место, где мы будем жить. Мы пошли за солдатами на улицу. Солнце село, и улицы Синыйчжу окрасились в чернильно-черный цвет. Мы увидели большой зеленый грузовик с брезентовой крышей. Солдат с тяжелым подбородком помог нам залезть в кузов. Внутри были сложены ящики припасов и мешки с рисом и оставалось немножко свободного места, где и предстояло сидеть нам. Солдат протянул одной из девушек кувшин с водой и поднял задний борт кузова, а лысый военный полицейский ушел обратно в здание.

Мы сбились в кучку, уставившись друг на друга испуганными глазами. Со всех сторон над нами нависали ящики и мешки. Двигатель взревел, и грузовик покатился вперед. Кто-то из девушек взвизгнул. Мы ухватились друг за друга, чтобы не упасть. Грузовик ехал по улице, и через задний борт видно было, что мы выезжаем из города. Вскоре мы уже были в сельской местности и катили мимо ферм и рисовых полей. Огни Синыйчжу погасли вдали.

— Су Хи, — спросила я, — куда мы едем?

— Не знаю, — ответила сестра, — но вряд ли на обувную фабрику в Синыйчжу.

Светлокожая девушка постарше встряхнула головой.

— Я так и знала, что мы не туда поедем, — заявила она. — Моя мама сказала, что девушек нашего возраста посылают в Сеул работать на текстильной фабрике. Я сначала не хотела ехать, но мама сказала, что придется. И еще сказала, что там легкая работа и рису дают сколько хочешь.

Я наклонилась к ней — мне не терпелось узнать побольше. Поехать в Сеул было бы просто замечательно. Мне с самого детства хотелось увидеть этот большой город на реке Ханган, про который я читала в книгах. В Сеуле даже папа никогда не был. К тому же эта девушка сказала, что работа будет легкая.

Су Хи, похоже, слова соседки не особенно заинтересовали, и она притянула меня поближе к себе, а девушка спросила, как меня зовут.

— Я Чжэ Хи, — ответила я, — а это моя старшая сестра Су Хи.

— А меня зовут Чжин Сук, — произнесла она. — Моя мама сказала, что нам просто нужно выполнять приказы японцев, вот и все. — Чжин Сук обратилась к остальным девушкам: — Лучше слушайте меня и делайте, как я скажу. — Чжин Сук выглядела старше остальных, так что все, кроме Су Хи, кивнули. Мы молча поехали дальше, а над головами у нас покачивались ящики с продуктами и мешки с рисом.

Грузовик катился по дороге, а мы сидели, прижавшись друг к другу. Снаружи было темно, в небе поблескивали звезды. От паров бензина и тряски грузовика меня потянуло в сон. Я проголодалась, замерзла и устала. Я прислонилась к Су Хи, и она обняла меня. Кто-то пустил по кругу кувшин с водой. Когда он дошел до Су Хи, она не стала пить, а сразу сунула кувшин мне.

— Выпей и мою долю, сестричка, — шепнула она. — Я обойдусь.

Я сделала два глотка и передала кувшин дальше.

В конце концов я уснула.

Мне снился странный сон, в котором за мной гнался дракон с маминого гребня, а потом я вдруг резко проснулась. Грузовик остановился, снаружи стояла полная тишина. Все было темно, тихо и неподвижно. Я потерла глаза, стараясь проснуться.

— Где мы? — спросила я по-корейски. — Что происходит?

— Тс-с, тихо, а то нас из-за тебя пристрелят, — шепотом отозвалась Чжин Сук.

Из-за боковой стороны грузовика появился луч фонаря и уткнулся в нас. В его свете мы увидели тяжелый подбородок и густые брови водителя. Его широко распахнутые глаза казались безумными. Он выглядел как сказочный злодей из китайского кукольного представления. С грохотом откинув задний борт, он произнес:

— Ты, пошли со мной.

Я испугалась, что он обращается ко мне, но он схватил за руку высокую девушку, которую кто-то из наших спутниц называл Сон Хи.

— Остальным сидеть на месте, — рявкнул водитель, — а то я вам уши отрежу.

— Куда вы меня ведете? — воскликнула Сон Хи.

— Заткнись! — скомандовал солдат, мы услышали удар и сдавленный вскрик. Луч света исчез в темноте. Я прижалась к Су Хи и дрожала. Я чувствовала, что сестра тоже дрожит.

Где-то неподалеку от грузовика Сон Хи снова вскрикнула:

— Нет! Пожалуйста, не надо!

Послышался еще один удар и звук рвущейся ткани.

— А ну заткнись! — заорал водитель. — Лучше привыкай, корейская шлюха.

Я старалась не слушать криков Сон Хи, но они врезались в уши, словно вой койота посреди ночи, когда кругом тишина и не на что переключиться. Через несколько минут Сон Хи перестала плакать, а водитель громко охнул. Потом он тяжело задышал и снова то ли охнул, то ли застонал. И наконец все стихло.

Через некоторое время в нас снова уткнулся луч фонаря. Мне было ужасно страшно. Я высматривала поверх откинутого борта грузовика, куда бежать, если водитель придет и за мной, но видела только сплошную тьму. Я плотно-плотно прижалась к Су Хи, глотая слезы. Все девушки сидели неподвижно. Водитель впихнул Сон Хи в грузовик, она упала рядом со мной и свернулась клубком, будто кошка, которая пытается защититься от холода. Платье у нее было порвано, волосы свисали спутанными прядями на лицо. По подбородку стекала струйка крови.

Водитель захлопнул задний борт и пошел вперед. Заработал двигатель, и грузовик рывком двинулся с места.

Он ехал дальше, мы сидели в темноте, и одна девушка заплакала.

— Ты же говорила, что все будет в порядке, — сказала она Чжин Сук.

Чжин Сук выглядела такой же напуганной, как мы все. Она ничего не ответила. Еще две девушки заплакали. Я тоже собиралась, но не успела: Су Хи притянула меня к себе и прошептала:

— Не плачь, Чжэ Хи. Мы должны быть сильными. Мы должны быть сильными, а не то нам конец.

Вот тогда-то я и поняла, что моя жизнь изменилась навсегда. Мне впервые потребовалось быть сильной. До тех пор обо мне всегда заботились родители и Су Хи, а я ни о чем не беспокоилась. А теперь я оказалась в таком месте, которое вчера и представить себе не могла. Придется делать, как сказала Су Хи. Так что я подавила слезы и почувствовала, что становлюсь немного жестче внутри. Я подтянула к груди колени и сжалась в комочек, как Сон Хи. Я подумала о гребне с двухголовым драконом и понадеялась, что, если буду сильной, дракон меня защитит и избавит от судьбы Сон Хи.

Но грузовик ехал дальше к своей цели, и я подумала: а может, от гребня нет никакого толку. Мама же сказала, что ее он не защитил. Может, это просто безделушка, которую она купила в Синыйчжу, а историю про мою прапрабабушку выдумала, чтобы нам с Су Хи было не так страшно покидать дом.

Может, гребень с двухголовым драконом, спрятанный в заплечном мешке Су Хи, совсем ничего не значил.