Дочери дракона

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Всю оставшуюся ночь я не могла заснуть от страха. Когда я пыталась забыться, то сразу вспоминала безумные глаза водителя и снова слышала страшные рыдания Сон Хи. Это было как тяжелый кошмар, от которого никак не избавиться. Я лежала, крепко прижавшись к Су Хи, ждала утра и гадала, кончится ли когда-нибудь этот ужас.

К тому времени, когда взошло солнце, я оказалась дальше от родного дома, чем когда-либо в жизни. Пейзаж за бортом грузовика был мне совсем незнаком: равнины покрыты полями желтой пшеницы, на невысоких холмах совсем мало деревьев. Вдали за этими холмами были другие, побольше, напоминающие огромные волны на горизонте. Небо над нами казалось гораздо выше, чем дома.

Я спросила Су Хи, где это мы.

— По-моему, в Китае, — ответила она.

В полдень мы въехали в поселок, состоявший из невысоких оштукатуренных зданий с серо-зелеными черепичными крышами. По узким пыльным улицам брели люди в странной одежде, толкая перед собой тележки. Грузовик остановился на краю поселка возле длинного здания, обшитого досками. Крыша вместо черепицы была покрыта рубероидом. Водитель подошел к заднему борту грузовика и открыл ее. Я попыталась спрятаться за Су Хи.

Солдат велел всем выходить и выстроиться в шеренгу спиной к зданию. Я вылезла вместе с другими девушками, а водитель вытащил из грузовика Сон Хи и заставил ее встать с нами. Ноги у меня затекли и болели, а яркое солнце слепило глаза. Я старалась не отходить от Су Хи. Подняв голову, я увидела стоявшего перед нами худого японского офицера с колючими черными глазами и острым носом. Фуражка у него сидела низко, закрывая весь лоб. Над козырьком блестел лейтенантский значок. Японец был в зеленой армейской форме, а на рукаве носил белую повязку с иероглифами, означавшими принадлежность к кэмпэйтай. На мундире были медные пуговицы, талию туго перетягивал широкий кожаный ремень, а на ногах у лейтенанта были черные сапоги до колена.

Пока мы выстраивались, лейтенант похлопывал себя по сапогам бамбуковым мечом синай, и его клинок с каждым ударом издавал шлепающий звук. В стороне стоял, прислонившись к невысокому зданию, молодой солдат в обычной зеленой форме. У него в руках было ружье.

— Что случилось с этой? — поинтересовался лейтенант, указывая синаем на Сон Хи.

Водитель выпрямился.

— Когда мы остановились помочиться, неуклюжая девчонка упала с грузовика, лейтенант.

— Правда? Надеюсь, больше с ней ничего не случилось, капрал.

Я хотела сказать военному полицейскому, что́ водитель сделал с Сон Хи, но промолчала.

— Господин лейтенант, — заторопился водитель, — мне нужно поскорее разгрузить припасы и отвезти раненых в госпиталь в Пушунь. — Он быстро поклонился и побежал обратно к грузовику. Послышался звук запускаемого двигателя, и грузовик уехал.

Краем глаза я увидела, как Чжин Сук делает шаг вперед, низко склонив голову.

— Достопочтенный господин, — сказала она по-японски, — простите девушку за дерзость, но произошла ошибка. В наших предписаниях говорилось, что нас пошлют работать на обувную фабрику в Синыйчжу.

Лейтенант мрачно посмотрел на Чжин Сук.

— Подойди сюда, — сказал он.

Чжин Сук подошла к лейтенанту, не поднимая головы. Он приподнял ей подбородок кончиком своего синая.

— Ошибка, говоришь?

— Да, господин, — ответила она. — Нас должны были послать на обувную фа…

Молниеносным движением лейтенант ударил Чжин Сук в живот рукоятью синая. Она охнула и упала на колени.

— Я тебя с первого раза услышал, девчонка. Встань.

Чжин Сук с трудом поднялась на ноги, держась за живот и хватая ртом воздух. Лейтенант снова ткнул в нее синаем.

— Такое проявление неуважения заслуживает побоев. Но я не хочу тебя портить, прежде чем тобой воспользуются офицеры. Возвращайся в строй к остальным.

Дома я слышала от других девушек, как японцы избивают корейцев, которые проявляют к ним неуважение, но не верила этим рассказам. Я думала, японцы сами распускают такие слухи, чтобы заставить нас слушаться. А теперь я увидела своими глазами, как это происходит. Было очень страшно, особенно когда я поняла, что и сама постоянно проявляла к ним неуважение. Я осознала, что многого не знаю о японцах, и меня охватила тревога.

Чжин Сук вернулась в строй, все еще держась за живот. Лейтенант глубоко вдохнул через нос и выпятил подбородок. Он начал осматривать девушек, с каждым шагом похлопывая синаем по голенищу сапога.

— Меня зовут лейтенант Танака, — сказал он отрывисто и с напором. — Я офицер кэмпэйтай и заведую этой станцией утешения. Вы наши новые добровольцы. Вам разрешается обращаться ко мне, только если я вас о чем-нибудь спрошу. Вам разрешается разговаривать только по-японски.

Он подошел ко мне. Я не отрывала глаз от его высоких черных сапог.

Лейтенант приподнял мне подбородок.

— А ты молоденькая. И хорошенькая. Как тебя зовут?

— Хон Чжэ Хи, господин, — ответила я.

Лейтенант ухватил меня за подбородок, со всей силы вцепившись в него пальцами, и заставил меня посмотреть ему в глаза.

— Это корейское имя, — сказал он, — а ты японская подданная. У тебя есть японское имя. Какое?

— Намико Ивата, господин, — поспешно ответила я.

— Намико Ивата. Да. — Он отпустил мой подбородок, и я снова уставилась в землю.

Лейтенант пошел дальше.

— Вы будете слушаться моих приказов, не задавая вопросов, — продолжал он, обращаясь ко всем девушкам. — Если не будете слушаться, вас выпорют. Если убежите, вас поймают, выпорют и расстреляют. К тому же, уверяю вас, бежать тут некуда.

Чжин Сук снова шагнула вперед. Она упала на колени прямо на желтую землю и низко поклонилась.

— Добрый господин, пожалуйста, выслушайте недостойную! — воскликнула она. — Мы не туда попали! Мы не добровольцы для вашей станции утешения. Пожалуйста, господин, отошлите нас обратно! Пожалуйста!

— Рядовой Исида! — рявкнул лейтенант Танака.

Молодой солдат, опиравшийся на ружье, вытянулся по стойке смирно.

— Слушаюсь, господин!

— Отведи остальных девушек на осмотр к доктору. Потом выведи их во двор. — Он ткнул синаем в сторону Чжин Сук: — Эту я заберу. Надеюсь, офицеры не сильно расстроятся, если я попорчу одну девчонку, чтоб научить остальных дисциплине.

Лейтенант Танака схватил Чжин Сук за волосы, рывком поднял с колен и потащил за угол здания. Она плакала и спотыкалась.

— Простите, господин! — кричала она. — Я больше ничего не скажу. Пожалуйста, простите!

Рядовой Исида велел всем нам оставить вещи у стены здания и идти за ним. Я положила свой мешок рядом с сестриным и пошла за девушками по узкой тропке, слушая, как Чжин Сук умоляет лейтенанта ее простить.

Раньше я никогда не была у доктора. Дома, если кто хворал, звали женщину из долины, которая осматривала больного и выписывала особые травы. Но у меня никогда не было нужды в лекарствах. Так что я не знала, что делать, когда одетая в белое медсестра завела меня в комнату с покрытыми плиткой стенами и ярким светом, а другие девушки остались тихо сидеть в коридоре санитарной части. Медсестра подтолкнула меня к толстому японскому доктору, который сидел на деревянной табуретке возле койки. На докторе был серый льняной халат с завязками сзади, доходивший ему до колен.

Медсестра ушла, и доктор сказал:

— Снимай одежду.

Я не была уверена, что правильно его поняла.

— Что, господин? — переспросила я, не поднимая глаз.

— Я сказал, снимай одежду. Пошевеливайся.

— Вы хотите, чтобы я сняла одежду? — снова переспросила я.

Доктор наклонился вперед и отвесил мне звонкую пощечину. Меня впервые в жизни ударили, и от потрясения у меня перехватило дух.

— Я врач, мне надо тебя осмотреть, — заявил он. — Быстро делай, как я сказал, а то отправлю тебя к лейтенанту Танаке на порку.

Я не хотела опять получить пощечину, а порки уж точно не хотела, так что медленно расстегнула рубашку и брюки. Потом я развязала нижнее белье, и оно упало на пол. Я еще никогда не раздевалась перед мужчиной. Меня начала бить дрожь.

— Подойди ближе, — сказал доктор.

Я шагнула к нему. Доктор ощупал меня толстыми пальцами, нажимая на шею, живот и грудь, потом сжал груди. Я вздрагивала от каждого прикосновения. Он скомандовал повернуться, приложил мне к спине холодный стетоскоп и велел медленно вдохнуть. Я сделала, как он сказал, но не могла перестать дрожать.

Доктор показал на койку и приказал лечь на спину.

— Подтяни колени к груди и раздвинь ноги.

Мне даже не верилось, что это происходит со мной.

— Что вы хотите со мной сделать? — спросила я.

— Мне надо посмотреть, девственница ты или нет. Хватит задавать вопросы, делай что сказано.

Щека у меня все еще горела от его пощечины, да и лейтенанта с его синаем я отлично помнила. Так что я закрыла глаза и выполнила приказ. Все тело у меня напряглось, когда доктор начал тыкать в меня пальцем. Я впилась ногтями в ладони и подавила всхлип.

Через несколько секунд, показавшихся мне бесконечно долгими, доктор убрал руку.

— Девственница, — сказал он. — Ожидаемо, конечно, у такой молоденькой, но всегда стоит проверить. Давно у тебя кровотечения?

— Что, господин?

— Ежемесячные кровотечения. Давно они у тебя?

— Пять раз были.

— Хорошо. Ты чистенькая, — заметил доктор, направляясь к фарфоровой раковине, — у тебя хорошая кожа и приятные черты лица. Наверняка такую молоденькую и хорошенькую сначала захочет полковник Мацумото. Делай, что он тебе скажет, и все будет в порядке. А теперь одевайся и иди к остальным.

Я быстро оделась, пока доктор мыл руки.

— Доктор, — спросила я, — чего от меня потребует полковник?

— Тебе это будет вполне по силам, — отозвался он, не поворачиваясь.

— А если я не захочу это делать? — спросила я.

Доктор, все еще стоявший у раковины, повернулся ко мне:

— Не спорь, девочка, и слушайся полковника. Все, иди.

Я поспешно вышла в коридор и села на холодный плиточный пол рядом с Су Хи. Я вспоминала о том, что случилось с Сон Хи, когда мы сюда ехали, и о том, как лейтенант ударил Чжин Сук в живот. Я ужасно боялась, что и со мной поступят так же. И, в отличие от доктора, очень сомневалась, что мне это будет по силам.

Рядовой Исида повел нас обратно по узкой тропинке к казармам. Ружье он держал в руке.

— Послушайте меня, — сказал он. — Не спорьте с лейтенантом, вам это дорого обойдется. Говорите только по-японски. И не разочаровывайте старших офицеров. Вам понятно?

— Да, господин, — ответили мы хором.

Мы вернулись к казармам, куда нас привез грузовик. Лейтенант Танака уже ждал нас. Чжин Сук с ним не было. Он велел нам взять вещи и идти за ним. Мы подобрали мешки и пошли в ту сторону, куда он утащил Чжин Сук. Там оказался двор, с трех сторон окруженный длинными бараками, в каждом из которых было по десять дверей, расположенных довольно близко друг к другу. К каждой двери вели две деревянные ступеньки. Окон в бараках не было. Земля во дворе была желтая, твердая и сухая. В пыли виднелись отпечатки сотен ног.

В центре двора стоял столб, а к нему за запястья и лодыжки была привязана Чжин Сук. Она была голая, сильно дрожала и судорожно всхлипывала. Увидев ее, мы охнули и прикрыли рты рукой. Сон Хи тихо заплакала.

На ступенях самого большого из бараков стояли японки, обмахиваясь веерами, некоторые в ярких юкатах[6]. Еще несколько японок прислонились к стенам. Когда во двор ввели нас, японки ушли.

Лейтенант Танака показал синаем место метрах в шести от столба и велел нам выстроиться там в шеренгу лицом к Чжин Сук. Я стояла в самом конце шеренги, рядом с сестрой, и не могла отвести от Чжин Сук взгляда.

Лейтенант Танака повернулся к нам.

— Вам всем очень повезло! — объявил он с натянутой улыбкой. — Сейчас вы сможете узнать, что случается с корейской девушкой, которая навлечет на себя неудовольствие офицера военной полиции. Вы будете смотреть на этот урок, не закрывая глаз. Если вы заплачете, вас выпорют. Если потеряете сознание, вас выпорют. Если вас стошнит, вы обмочитесь или сделаете что-то еще, кроме наблюдения за уроком, вас выпорют. Смотрите и учитесь подчиняться военной полиции.

Солнце ярко сияло, и время будто остановилось, пока лейтенант Танака подходил к Чжин Сук, держа в руке синай. Она всхлипывала, умоляя лейтенанта не бить ее, повторяла, что ей очень жаль, что она больше не будет ничего говорить без разрешения. Он словно не слышал ее.

Лейтенант Танака встал перед Чжин Сук и медленно поднял свой синай. Потом он хлестнул ее по бедрам. От звука, с которым бамбуковый меч лейтенанта ударил по коже Чжин Сук, я задрожала. Он напоминал и щелчок кнута, и удар дубинки. Все тело Чжин Сук напряглось. Глаза у нее расширились, рот раскрылся, но она не издала ни звука.

Лейтенант Танака снова ударил ее по тому же месту. Чжин Сук издала долгий хриплый вопль и дернулась всем телом. Лейтенант Танака опять хлестнул ее по бедрам. И опять, и опять, и опять. От каждого удара Чжин Сук кричала и дергалась. Она билась, словно попавшая в капкан дикая свинья. На бедрах у нее вздулись красные следы от ударов, по ногам потекла моча.

У меня у самой бедра подергивались с каждым ударом синая, будто это меня бил лейтенант Танака. Мне отчаянно хотелось зажмурить глаза и закрыть уши руками, чтобы ничего не видеть и не слышать. Но от потрясения и ужаса происходящего я не могла пошевелиться. Рот наполнился желчью, и я боялась, что меня сейчас вырвет. Хотелось плакать, но я подавила это желание, загнав его глубоко внутрь, как сказала мне Су Хи.

Потом лейтенант Танака хлестнул Чжин Сук по лодыжкам. От этого удара тело Чжин Сук снова напряглось, она раскрыла рот и судорожно втянула воздух. Лейтенант снова ударил ее по тому же месту, и она испустила долгий пронзительный вопль. Из носа у нее текли сопли, волосы растрепались и спутались. Лейтенант снова и снова хлестал ее по лодыжкам, и от каждого удара Чжин Сук ужасно кричала. Наконец она сползла без сознания вниз по столбу, и ее черные волосы, словно вуаль, прикрыли ей лицо.

Мне трудно было дышать. Двор, казармы, солнце и небо — все кружилось у меня перед глазами, и я не могла остановить эту круговерть. Я подумала, что сейчас потеряю сознание. Краем глаза я увидела, как осела на землю Сон Хи. Лейтенант Танака ткнул в ее сторону синаем.

— Эта девушка заслужила порку, — сказал он. — Запишите, рядовой. Этим мы займемся завтра.

Лейтенант Танака прошелся вдоль шеренги девушек, помахивая синаем.

— Я преподал вам ценный урок. Что вы должны сказать начальнику после такого урока?

Никто не ответил.

— Я задал вам вопрос! — рявкнул лейтенант, с силой хлестнув синаем о сапог. — Пусть кто-нибудь ответит, а то вы все заработаете порку.

Я не знала, что сказать, и с ужасом ожидала, что и меня выпорют, как Чжин Сук.

И тут вперед шагнула Су Хи и низко поклонилась.

— Господин офицер, — сказала она на ломаном японском, — спасибо за урок.

Лейтенант Танака посмотрел на Су Хи сверху вниз.

— Как тебя зовут, девушка?

— Окими Ивата, господин, — ответила Су Хи, еще раз низко поклонившись.

— Не за что, Окими Ивата. Возвращайся в строй.

Су Хи сделала шаг назад.

— Теперь, — сказал лейтенант, — идите помойтесь и переоденьтесь в юкаты. Гейши расселят вас по комнатам. Сегодня с маневров вернутся старшие офицеры. — Направившись прочь со двора, он добавил через плечо: — Будьте готовы их принять.