Долина теней

Часть вторая. Фрагмент 3

Глава следующая.

…Я расскажу тебе историю, пробирающую до костей…

Опять скрипнуло.

Инвиктус поежился. Если еще раз скрипнет — он не выдержит и закричит.

Ей-богу закричит. Так, чтобы в ушах зазвенело.

Что толку в имени? Инвиктус — «Непобедимый». Глупость какая-то. Но не он выбрал это имя, а владелец приюта. Глупость. Верить в смысл имени — равносильно тому, что верить в гороскопы. Разве все Владимиры — владеют миром, а Александры — могучие воины?

Вот уж нет уж.

Инвиктус попал в приют святого Моргана в возрасте примерно двух недель. А может и меньше. На вопрос о том, почему же малыша принесли в приют (а рано или поздно все дети в приюте начинали задавать этот вопрос), старший воспитатель сказал, что его, Инвиктуса, мать, была бедна и не могла позволить себе иметь ребенка. Поэтому она и принесла своего сына сюда.

С тех пор прошло порядочно времени, и малыш здорово вымахал: для своих семи лет он был довольно высок и угловат. Его друзья шутили, что он похож не то на складной нож, не то на коллекцию линеек: длинные конечности, масса коленей и локтей (хотя и того, и того было всего по паре), большие уши, длинная шея и крупные зубы. Тело Инвиктуса росло будто скачками.

Да, друзья шутили… пока они были. Почему-то в последнее время они стали пропадать. Воспитатели и владелец приюта считали (и уверяли в этом всех вокруг), что дети просто убегали в поисках лучшей жизни. Кого-то вроде видели в порту, кого-то — на железнодорожном вокзале.

Только это все было враньем. Инвиктус знал, что на самом деле детей уносил и съедал волк. Большой злой волк с горящими глазами и шумным дыханием. И каждый раз после пропажи очередного воспитанника приюта, в его комнате стоял запах мокрой шерсти, а на полу виднелись следы от когтей зверя и ногтей несчастного ребёнка.

Как-то раз Инвиктус даже нашел на полу вроде бы детский ноготь, но нянька сказала ему, что это — мусор, шелуха. Ноготь пришлось выбросить.

Если бы дети спали в одной большой общей спальне, то, возможно, никто бы их похищать не стал. Или они смогли бы объяснить взрослым, что виноват во всем монстр. Сейчас же хозяин приюта категорически отрицал, что мальчиков забирает волк. Да и почему волк? Ну, вроде бы его видела какая-то девочка. Ну, может, и не волка, но какое-то большое косматое животное. Оно вроде бы шло по коридору.

Снова скрипнул пол где-то за дверью. Сердце мальчика забилось быстрее. Он почувствовал, что начал дрожать от страха. Инвиктус натянул на голову одеяло и осторожно приподнял его краешек, чтобы видеть входную дверь. Приют был многоэтажным, с длинными коридорами, вдоль которых тянулись маленькие комнатки детей. В хорошие года в комнатах жили по одному. В плохие — по двое.

Откуда брался этот волк? Вчера Инвиктус слышал тихий спор нескольких детей на эту тему: кто-то считал, что волк входит через парадные двери, которые забыли запереть. Другие говорили, что он пробирается в окна. Третьи и вовсе твердили, что волк живет в приюте, в секретной комнате. Четвертые считали, что волк выходит из злого шкафа.

Злым шкафом дети называли огромный антикварный шкаф, испокон веков стоявший в конце коридора на одном из нижних этажей. Он был настолько стар, мрачен и уродлив, что служил источником страхов для многих поколений детей.

Стук когтей по полу. Инвиктус попытался закричать, но смог лишь едва слышно что-то просипеть: его горло, будто в кошмаре, сковало ледяной хваткой ужаса. Даже каждый вдох давался перепуганному мальчику с трудом.

Теперь стало слышно: волк принюхивается. Тяжелое сопение огромных ноздрей. Или это все воображение?

— Мне это кажется, я сам все это придумал… — едва слышно прошептал мальчик. Твердая мысль попыталась поселиться в его голове и… вылетела со свистом — звук резкого вздоха прямо за дверью!

Мальчик, прозванный «Непобедимым», опорожнил содержимое мочевого пузыря прямо в постель. Стало влажно и тепло.

«Почему, почему здесь нет замков на каждой двери?!» — мелькнула мысль. Ни щеколды, ни шпингалета, ни даже крючка на двери не было. Детям категорически запрещалось запирать двери. Ребята не понимали, почему: им хотелось иногда побыть в одиночестве, закрыться ото всего мира. Воспитатели запрещали.

Дверь тихонько отворилась, в проем попало немного бледного света — коридор тускло освещался маленькими ночными светильниками вдоль стен.

Одного мига хватило, чтобы мальчишка на кровати пуще прежнего затрясся под одеялом — на пороге стоял огромный косматый зверь.

Прокля́тый волк.

«Почему у него глаза светятся?..» — мелькнула мысль у мальчика.

Шумное дыхание все ближе. Зверь думал, что жертва спит или парализована страхом, поэтому он не спеша подкрадывался к постели с описавшимся мальчиком. Некуда спешить. Как и всегда. Волк возьмет свое и уйдет. Что ему до страхов мальчишки? А тот лежал и не мог даже пошевелиться от страха.

Шлёп. На шаг ближе к постели.

Шлёп.

Шлёп.

Звук шагов за дверью?..

В сердце Инвиктуса будто влился яркий свет: он спасен! Он… Спасен? А что воспитатель сможет сделать с большим страшным волком? Сможет ли он прогнать его?

И тут, совершенно внезапно, Инвиктус услышал то, чего ожидал меньше всего в этот момент — звонкий мальчишеский крик! Да нет, отчаянный боевой вопль! Казалось, будто какой-то мальчишка, увидев волка, решил атаковать его!

— О нет… — прошептал Инвиктус: он не спасен! Он не спасен! Волк сожрет двоих.

Но тут… Волк взвыл! Отчаянно и с непередаваемой обидой в голосе! И в комнате поднялся страшный шум, будто кто-то решил поиграть здесь в чехарду. Инвиктус от удивления выглянул из-под одеяла и увидел, что на холке зверя сидит, схватившись за густую шерсть, мальчишка. Немногим старше Инвиктуса, лет двенадцати! Да не просто сидит, но раз за разом погружает в плоть зверя огромные стальные ножницы!

Инвиктус замер. А мальчишка продолжал скакать верхом на обезумевшем от боли волке. Раз за разом он снова и снова бил ножницами туда, куда мог дотянуться: в морду, голову, шею монстра. Волк же, хоть и был ростом с крупного пони, все никак не мог стряхнуть своего наездника — он щелкал зубами и пытался ухватить ребенка за ногу. Волк выл и прыгал по комнате, он перевернул вверх ногами все стулья, разбросал и залил кровью и слюной всю одежду Инвиктуса, один раз даже сильно ударил в лоб и самого хозяина комнаты. От удара мальчик слетел с кровати и откатился в угол возле закрытого окна. От полученного удара Инвиктус совсем растерял присутствие духа и лишь тихонько скулил, лёжа на полу и надеясь, что его не заметят.

Что-то в движениях волка было не так.

Он должен был уже победить мальчика, разорвать его острыми клыками, но не мог: маленький шустрый деревянный человечек бесстрашно бросался прямо в морду зверя, царапал нос, мешал кусать и так и норовил угодить пальцами в глаза волчары. Крошечный воитель не имел никакого оружия, но все равно бесстрашно лез в бой, спасая своего хозяина от ужасных зубов монстра.

Сколько длилось это противостояние — никто не знал. Инвиктусу казалось, что все это продолжалось почти всю ночь, бесстрашному спасителю — что это длится всегда. На деле не прошло и двух минут, как ножницы наконец-то угодили в нужную точку и отворили целый фонтан крови, залившей всё вокруг.

Волк прыгал и метался все медленней, он больше не рычал, он лишь тихонько скулил. И когда Иррах выдавил ему глаза, он уже не мог даже взвизгнуть, и лишь с тихим вздохом осел на пол бесформенной грудой меха и мяса. Худший ночной кошмар всех детей приюта святого Моргана, испустил дух.

Мальчик, победивший монстра, поднялся на ноги и с безразличным видом принялся вытирать ножницы, руки и лицо от крови простыней с кровати Инвиктуса. Закончив оттираться, он наконец-то обратил взор на хозяина комнаты. Инвиктус дрожал и не мог вымолвить ни слова.

Победитель волка, Лондон, некоторое время молча и недвижно смотрел на нескладного парнишку. Потом он, все так же молча, развернулся и вышел из комнаты, подхватив по пути свою сумку, брошенную в дверях.

В приюте становилось все более шумно: люди услышали звуки битвы и теперь все осторожно приближались к двери комнаты Инвиктуса. Первой вошла старший воспитатель — серьезная женщина, давно разменявшая свои лучшие годы на будни педагогики. Ее серые глаза тускло вспыхивали за стеклами очков, а тонкие губы сжались в узкую полоску.

— И что здесь… матерь божья! — воспитатель увидела труп волка в луже крови. За ее спиной стояли другие работник приюта. Они охали, ахали, вздыхали, перешептывались и пытались узнать, что произошло.

— Что это?

— Он живой? А мальчишка?

— Как это произошло?

— Почему в наше окно вылез какой-то грязный парнишка с деревянной игрушкой и огромными ножницами?

— Что вообще здесь происходит?!

И далее.

Всем было интересно, но еще больше — страшно. Никто не мог объяснить, откуда пришел волк, что здесь случилось и, тем более, кто волка победил.

Люди шептались.

Люди боялись.

Начали распространяться слухи и сплетни.

А потом все начали работать: переселять, перемещать, убирать, укладывать, успокаивать.

Про Лондона, так же тихо ушедшего через окно, никто и не вспомнил.

— Как ты думаешь, откуда там волк взялся? — негромко спросил Лондон у Ирраха.

Помметри молча пожал плечами и развел ручками.

— Да еще и здоровенный какой! Ты видел?

Иррах кивнул.

— Хорошо, что мы его в окно увидели, правда?

Иррах снова согласно кивнул.

— А то он съел бы того маленького мальчика, — Лондон помолчал. — А ты тоже молодец — так набросился на него! Я бы без тебя пропал.

Помметри молча шагал рядом.

— Знаешь, я думаю, тебе нужно оружие, — Лондон остановился и задумчиво посмотрел на своего спутника. Тот молча и спокойно посмотрел в ответ. — У меня есть идея…

Лондон снял с плеча свою небольшую сумку и заглянул внутрь. Сумку ему подарил на память Генри — старый ведьмолов. Он вылечил рану на ноге мальчика и, пожелав удачи, неторопливо ушел в закат, надсадно кашляя и, периодически, харкая кровью.

Лондон больше никогда не встречал его.

В сумке лежал небольшой запас еды, кое-какие полезные мелочи, мыло, запасные штаны и рубашка (еще один подарок ведьмолова; вернее, подарок, купленный за его счет), и, завернутые в кусок старой кожи, когти Вендиго. Раньше их было больше, но Генри одолжил у мальчика пару штук. Теперь в сумке их было только три. Два из них Лондон взял в руки и критически осмотрел.

— Ну-ка, подержи…

Помметри послушно взял два длинных когтя в ручки. Сам Иррах был невысок — едва по колено взрослому человеку. Когти Вендиго были ему практически как кукри — такого же размера и тоже загнутые.

Лондон взял в руки третий коготь и, едва сильно не порезавшись, обточил им оставшиеся два, вырезав в них рукоять и некое подобие эфеса и гарды.

Закончив, он взял кусок кожи, в которой хранил когти Вендиго, и вырезал из нее небольшую простую портупею, которую надел на Ирраха. Теперь помметри мог носить на спине оба когтя, доставая их в нужный момент. Выглядел он, при этом, максимально нелепо.

— Вот! Теперь ты настоящий истребитель нечисти! — рассмеялся Лондон. Иррах тут же выхватил из-за спины когти и сделал вид, что сражается с воздухом. После этого он преданно посмотрел в лицо мальчику — всё ли правильно он делает? — Ты — отличный воин теней, Иррах! — мальчик улыбнулся. — А теперь нам пора идти.

Город был, в этот раз, большим. Настолько большим, что в нем даже улицы замостили камнями разной величины, а дома почти достигали небес — три, а то и четыре, пять этажей! Небоскрёбы. Лондон таких еще не видел.

Хотя городов он видел уже не мало — целых три. Или четыре, если считать ту большую деревню.

Он ушел из родного города довольно давно, но знал, что однажды вернется. Вернется, чтобы найти и отомстить тем, кто убил его родителей. А пока что…

Пока что все следы вели к Королю Мёртвых.

Как хлебные крошки, указывающие путь: везде он натыкался на слова о Короле Мёртвых: дети на игровой площадке громко кричали считалку о Короле Мёртвых, люди в трактирах поминали его, когда были огорчены или раздражены. Матери пугали детей, отцы грозили непослушным отрокам. Везде был он — Король Мёртвых. Он знал всё и обо всех, он следил за каждым и каждый рано или поздно попадал к нему. Всех мёртвых собирал Король Мёртвых.

Но где его найти, не знал никто. Лондон боялся, что это было только детской сказкой, что короля Мёртвых не существовало. Но еще он слышал, как шепчутся люди во тьме. Люди вообще много о чем начинают шептаться, когда на улице темнеет — тусклое светило больше не разгоняет тени, не развеивает страхи. Каждый угол, каждый шорох начинает казаться ловушкой, западней. Тогда люди, взрослые, начинают шептаться. Они шепчутся о том, чего боятся, во что верят, и во что не хотели бы верить. А Лондон… Он был всего лишь ребенком. Что может знать, что может понимать ребёнок? Ничего. Поэтому, ночуя под окном трактира или с трудом выменяв что-то на скудную трапезу и грязную постель, Лондон часто слышал, как люди говорят всякое. По большей части это была чепуха — люди шептались о чужих секретах, о других людях, о том, кто что сделал, и кто что кому сказал. Иногда шепотки перерастали в крики, в драки. Иногда — они становились на столько тихи, что казалось, будто их и нет вообще.

Но иногда…

Иногда Лондон всё же слышал, о чем они говорят.

И, среди прочего, Лондон узнал о Ведьме. Он понял, что где-то на востоке, недалеко от Большого Города есть ведьма. Что ее все боятся, что она опасна, что дел с ней иметь нельзя, но что люди всё же идут к ней, идут, как заговорённые — идут и просят, просят, просят…

Говорят, что Ведьма убила и съела мэра. Что она околдовала его, увела из семьи, и медленно прикончила, а мясо съела. Говорят, что Ведьма всегда знает будущее, прошлое и настоящее, что ее невозможно застать врасплох. Говорят, что у нее есть волшебная книга с записанными секретами.

А еще говорят…

Но тссс! Это секрет!

Говорят, что она знается с Королём Мёртвых.

На этом голоса обычно обрывались и становились еще тише и Лондон не мог ничего разобрать. Но он понял — ему на восток.

Так мальчик и его игрушка и попали в первый по-настоящему Большой Город. В нем было всего много и сам он был и правда большим: большие дома, больше людей, больше не людей. Каменные дома, каменные дороги, каменные взгляды и лица прохожих. Светящиеся нестерпимым огнем окна, двери и лавки с манящими товарами, вздымающиеся в сами небеса трубы, извергающие клубы дыма и пара…

Всё это дивило и пугало мальчика.

Но он упрямо шёл вперед. Ему нужна была правда, и он шел к Ведьме. Она была уже близко — он всё чаще слышал о ней. Только теперь люди уже не шептались по углам о ней, но говорили громко и четко — она была. И она была близко.

— Хочешь запретных наслаждений, мальчик?.. — промурлыкали откуда-то сбоку.

Лондон остановился и повернул голову вбок. Там, в нише между домов, стояли две девицы: обе одеты в какие-то неполные платья (многие части тела торчали напоказ). Обе были бледны, как свет луны сквозь облака, у обеих глаза, рот и нос были подведены чем-то черным. Одна из них стояла, прислонившись спиной к стене дома и, с видом невероятного блаженства, курила тонкую бумажную палочку. Дым был едким и сладким. Вторая, зазывно двигала пальцами в сторону ребенка.

— Так как на счет запретных наслаждений, малыш? — промурлыкала вторая.

В голове Лондона тут же возникла картинка: их небольшой погребок, и в нем — банки с вареньем. На потом. Сейчас нельзя. Это на праздник. Но у этих женщин вроде не было варенья…

— Ты нечисть? — спросил Лондон. Он, не мигая, посмотрел в глаза второй девице. Первая, убрав изо рта палочку, затуманенными глазами посмотрела на ребенка.

— Нечисть? — удивилась вторая. Потом она собралась и сказала: — Для тебя я буду кем хочешь. Хоть нечистью, хоть твоей мамой.

Лондон молча вынул из кармана ножницы. На них четко выделялись два пятнышка крови. Девица напряглась и подняла руки:

— Не торопись, малыш! Мы тебе ничего не сделали! — скороговоркой проговорила она. Мурлыканье из ее голоса исчезло бесследно. — Если не хочешь — не надо, иди своей дорогой!

— Так ты нечисть? — Спросил Лондон и сделал шаг вперед. Он, не мигая, смотрел в глаза девице. Иррах тоже внимательно изучал обеих.

Вареньем от них и не пахло…

— Тихо, парень! — испуганно сказала девица. Она подняла руки ладонями вперед. На лице ее явственно проступил испуг. — Не нечисть я! Чем хочешь поклянусь! — ее пугали не ножницы. Даже не мелкий деревянный монстрик. Ее пугал холодный взгляд ребенка. Она не боялась клиентов ни с ножами, ни с дубинами — это всего лишь атрибуты. И ее бы защитили, в случае чего. Но когда у клиента такой же немигающий взгляд… Тогда жди беды. Или ничего не жди — и тебя тоже никто ждать не будет.

— Не нечисть? — Лондон изучающе посмотрел на женщину. Вроде была не похожа. Только бледная очень. — Ладно, — он убрал ножницы и отступил на шаг. Девицы заметно расслабились, когда он пошел дальше. Внезапно Лондон остановился и, оглянувшись, спросил: — А где Ведьма?

— Что? — переспросили девицы. Они осторожно приблизились к этому странному ребенку. — Что ты спросил?

— Я говорю: где Ведьма? — мальчик медленно обернулся. Две жрицы ночи поспешно отошли на шаг.

— А, Ведьма, — одна из девиц пожала плечами. — За городом. Иди на восток. Не ошибешься.

— Спасибо, — ответил Лондон и неторопливо побрел по улице дальше. Иррах молча семенил рядом.

— Эй! — крикнула девица. Лондон Остановился и обернулся. — Ты с Ведьмой так не шути!

— Что?

— Не шути так! С Ведьмой… — неуверенно повторила девица. Лондон молча посмотрел на нее, кивнул и продолжил путь.

— Я бы не хотела оказаться на месте Ведьмы, когда этот пацан до нее доберется, — сказала дама с палочкой.

— А я бы не хотела оказаться на месте пацана, когда он попробует такой же фортель выкинуть с ведьмой.

И обе, поежившись, поспешили покинуть ставший вдруг неуютным переулок.