Долина теней

Часть вторая. Фрагмент 7

Глава следующая.

Во тьме на той стороне.

В тенях кто-то был.

Собственно, Лондон скорее удивился бы, если бы в тенях не было никого. Он не видел обитателей зазеркалья — пока что! — но понимал, что встреча неизбежна.

Больше всего его изумило само устройство зеркальной изнанки: много тьмы и паутины. Тьму можно было объяснить: свет проникал сюда только через отражающие поверхности на его родной стороне. Через все отражения: в зеркалах, стёклах, ручках дверей, стаканах… но те места, где отражать было попросту нечему — они пребывали в перманентной тьме. Вполне возможно, что, когда на той стороне шел дождь, здесь становилось светлее. Удивительное, должно быть, зрелище! Вокруг кромешная тьма, а в ней пролетают светящиеся капли дождя, собираясь в светящиеся лужи на полу. Причем свет из этих луж шел снизу вверх…

С темнотой Лондону было всё понятно, но как объяснить паутину — он не знал. С его стороны никакой паутины видно не было. Возможно, это была не совсем паутина? Возможно, это было… время? Скопившееся в сгустки, выглядящие, как нити, развешенные тут и там? И чем старше было зеркало, тем больше паутины?

Да нет.

Просто отражения — они такие же древние, как и сам мир. Ну, может, чуть моложе. Просто с другой стороны, откуда пришел Лондон, время… исчезает. Утекает сквозь пальцы. Не накапливается.

А здесь ему некуда уходить, некому чистить и убирать прожитое время. Вот оно и оседает паутиной на всём.

Ну, или во тьме жили огромные пауки, которые и ткали эту паутину, разбрасывая ее везде, как силки.

Эта версия Лондона не сильно беспокоила — если тут есть какие-то агрессивные пауки, то он с удовольствием прикончит их своими ножницами. Если они все же рискнут на него напасть, в чем он сомневался. Возможно, дело было в том, что он выглядел не съедобным. Возможно, в том, что он стал замечать реакцию нечисти на его оружие. Нечисть боялась, боялась его ножниц. Мальчик не знал, почему, но видел, что ножницы его матери, этот обыкновенный портняжный инструмент, вселяет чуть ли не благоговейный ужас в его врагов. Возможно, дело было в том, что металл впитал что-то из своих жертв? Но что? Кровь? Души? Мальчик не знал. Да его это не сильно и тревожило — лишь бы его боялись. Его, и его друга-помметри.

Сколько они уже в пути? Когда он покинул отчий дом? Скольких монстров он повстречал на своем пути? Мальчик не знал. Первое время он об этом не думал, а потом стало уже попросту поздно, и он не стал считать. Может, он ходил год, может — два. А может, только месяц. Не имело значения. Впереди была цель — и только цель. Всё остальное он обдумает потом.

Лондон чувствовал, что отгородился этой мысленной командой от всяческих самокопаний, будто плотиной от бурной реки мыслей. И он подозревал, что, рано или поздно, плотина эта даст течь и тогда… а что будет тогда? Тогда, когда едва сдерживаемые мысли хлынут широким потоком?

Он не знал.

Первым живым существом, встреченным им в Зазеркалье, стал человек. Он не был ужасным монстром, не ткал паутину, и даже не имел при себе видимого оружия. Мужчине на вид было лет сорок пять-пятьдесят, крепкий, высокий, широкоплечий. Носил он серые брюки, высокие сапоги, белую рубаху с каким-то узором на груди, красный жилет. На голове — длинные волнистые русые волосы, обширные залысины прикрывает круглая шляпа-котелок.

Вид мужчина имел немного безумный: он сидел на полу, среди каких-то обломков и ветхих стен, будто в старом развалившемся сарае, и бормотал что-то себе под нос.

«На циркача похож» — подумал Лондон. Увидев обитателя Зазеркалья, мальчик насторожился — вдруг это всё же монстр? Рассчитывает на жалость прохожих, подманивает и съедает.

Лондон прикончил парочку таких.

— НЕ СМЕЙСЯ! — внезапно выкрикнул циркач. Он вскочил на ноги, вцепился руками в свои волосы и затравленно огляделся. — Не надо смеяться… — уже тише сказал он и вновь сел на пол.

— Никто и не смеется, — осторожно ответил Лондон. Поскольку здесь, кроме него, никого больше не было, мальчик решил, что обращались к нему. Иррах настороженно смотрел на мужчину и будто что-то прикидывал. Глаза деревянного человечка сияли недобрым светом.

— Что?! — мужчина подпрыгнул от удивления и оторопело уставился на Лондона. — Ты откуда тут взялся?!

Лондон заметил в руках мужчины каплевидный камень тёмно-синего цвета.

— Я просто прохожу мимо, — все так же осторожно ответил Лондон. — Я иду по своим делам и проблем не ищу.

— Проблем?! — взвизгнул мужчина. Он истерически расхохотался и с силой ударил по ветхой стенке сарая (или как можно было еще описать эту ветхую деревянную конструкция, одиноко стоящую посреди Зазеркальной тьмы?). — Ты уже по уши в проблемах, пацан!

Циркач ухмыльнулся, убрал камень в карман, вытащил из брюк толстую сигару, подмигнул Лондону.

— Кто ты? И что делаешь здесь? Как ты здесь очутился? — спросил мужчина.

— Откуда я — не важно, — ответил Лондон. — Как сюда попал — тоже. Хотя вам могу сказать. Я произнес заклинание, чтобы перейти на эту сторону.

— Сам? — удивился циркач. — Добровольно?! Но зачем?!

— Мне нужно было попасть сюда.

— Зачем, ради всех святых?! Зачем?!

— Мне нужно найти короля Зазеркалья, — просто ответил мальчик. — А зачем это мне нужно — это моё дело.

Собеседники помолчали. Мужчина оценивающе рассматривал Лондона. Тот в ответ смотрел на циркача.

— А кто вы? — нарушил паузу Лондон.

— Я? — удивился мужчина. Он чиркнул спичкой и принялся раскуривать сигару. — Я — всего лишь старый импресарио. Владелец небольшого цирка уродов и диковинок, — мужчина снял шляпу и изогнулся в шутовском поклоне. Несмотря на всё его показное веселье и словоохотливость, Лондон чувствовал в собеседнике зло. Причем не просто зло, но нешуточную злобу, жестокость, и безразличие. Будто тот мог не просто отобрать у ребенка конфету, но еще и сильно ударить его, чтобы не смел жаловаться.

— А вы как сюда попали, импресарио? — задал новый вопрос Лондон и тут же пожалел об этом: его собеседник испуганно вздрогнул, побледнел и почти выронил сигару из трясущихся пальцев.

— Сын Сатаны… Обманул меня! Сын Сатаны запер меня здесь!.. Запер здесь!! — воскликнул циркач. — Об обманул меня! Перехитрил! Он смошенничал! Он дал мне не правильный камень! Ведь я же был прав, я перехитрил его! Я ответил правильно! — голос мужчины перешел в бормотанье и ворчанье. Импресарио снова сел на корточки и обхватил руками свои колени. Он раскачивался из стороны в сторону и всё что-то бормотал о том, что его обманули, подставили, предали. И про какой-то камень…

Выпавшая из рук сигара куда-то бесследно исчезла.

Лондон с минуту постоял на месте, размышляя, как ему поступить. Он опустил глаза на Ирраха, тот молча посмотрел на хозяина в ответ и развел руками. Мол, ты — главный, тебе решать. Жираф — большой, ему видней. Лондон подумал еще немного. Чем он мог помочь этому безумцу? Он не знал, как вывести его из зазеркалья. Не мог он и позвать его с собой, потому что видел в мужчине зло и не доверял ему. К тому же, с головой у него явно непорядок. Мальчик уже собирался было попрощаться и уйти, не дожидаясь ответа, как вдруг импресарио вновь вскочил на ноги и воскликнул:

— ХВАТИТ РЖАТЬ!!! — он вновь вцепился в волосы и с силой потянул за них. Шляпа упала с головы циркача и покатилась во тьму. — О нет! — охнул тот, опустился на корточки и быстро пополз за шляпой. Он поспешно догнал ее в углу сарая, сел на пол, прислонился спиной к углу строения и принялся деловито отряхивать шляпу. Он счищал с нее соломинки, когда Лондон уловил едва заметное движение у циркача за спиной. Откуда-то из теней за спиной импресарио появилась маленькая ручка. Сначала мальчик решил, что ручка принадлежит ребенку, но потом увидел, что кожа на руке покрыта морщинами и пятнами крови. Еще через мгновение за спиной циркача бесшумно появилась маленькая растрепанная карлица в пышном платье аляпистых цветов. В одной руке она держала палку с трещоткой. В груди карлицы зияли кровавые дыры, изо рта сочилась кровь.

Циркач не заметил ее появления, он все еще сидел и чистил шляпу, выбивая из нее пыль о голенище сапога.

— Тьфу ты, сколько пыли! — пробормотал тот ровно в ту секунду, когда окровавленная ладошка карлицы, пришедшей из тех теней, что всегда у человека за спиной, резко вцепилась ему в плечо.

Импресарио взвизгнул и попытался вскочить на ноги, но не вышло: карлица, ядовито засмеявшись, ловко сунула мужчине в ноги свою палку с трещоткой. Запутавшись в своих конечностях, циркач вновь повалился на четвереньки и только что почищенная от пыли шляпа, мягко шурша, укатилась куда-то в темноту.

— Моя шляпа… — расстроенно пробормотал импресарио. Он побелел от ужаса, но все же смог обернуться. — Ты? — удивился циркач. — Но сын Сатаны убил тебя… ты была мертва! Мертва! — последнее слово мужчина буквально провизжал. — Как ты нашла меня?! Зачем?! Почему я?!

Карлица ничего тому не ответила. Она лишь вновь рассмеялась (и Лондон был готов поклясться, что ей будто вторил целый сонм других голосов) и переползла на грудь лежащему теперь на спине циркачу. Кровь из ее многочисленных ран сочилась тому на белоснежную рубашку.

— О нет, только не опять… — захныкал импресарио. Он закрыл лицо руками и разразился слезами.

Лондон не знал, как ему поступить. Это явно была давняя вражда. Может, и не вражда даже. Очевидно, мёртвая карлица — это мстительный дух, преследующий импресарио уже долгое время, причем. Зная характер этого циркача, мальчик даже не удивлялся тому, что видел перед собой — этот мужчина явно имел чёрное сердце, за что и расплачивался сейчас. Чем он ей не угодил? Чем обидел при жизни? Может, он убил ее? Или повинен в ее смерти?

Мальчик не знал.

Мужчина лежал на полу и негромко стонал, карлица сидела на нем верхом и злобно щерилась, периодически заливаясь смехом. Они напоминали какую-то абсурдную карикатуру на конную статую: вместо сильного благородного жеребца — поверженный в пыль циркач, а на месте лихого седока — окровавленный дух крошечной женщины.

Оставив этих двоих решать свои проблемы самостоятельно, Лондон вновь пустился в путь, по пути наткнувшись на укатившуюся шляпу. Пожав плечами, мальчик швырнул головной убор, не глядя, в сторону растворяющегося во тьме сарая.

— Не моё это дело, Иррах, — негромко сказал Лондон так, будто деревянный человечек его о чем-то спросил или в чем-то упрекнул. — Я не знаю, этого мужчину. Да даже если бы и знал… Понимаешь, я чувствую в нем зло. Злобу, ненависть ко всему светлому, — мальчик вроде говорил со спутником, а вроде и просто рассуждал вслух. — Помнишь, мы встречали таких раньше? В лицо тебе улыбаются, а потом пытаются побить и навредить.

Иррах кивнул. Да, таких людей они встречали неоднократно на своем долгом пути.

— Я не хочу иметь с ним дел, — продолжил мальчик. — Если бы я прогнал эту покойницу, что с того? Циркач бы не пошел со мной, а если бы и пошел — зачем он нам? Я чувствую, что проблем было бы от него гораздо больше, чем пользы. К тому же, он явно тронулся умом. Зачем нам сумасшедшие, правда? — Лондон вновь посмотрел на Ирраха. Деревянный человечек молча кивнул. — Мы с тобой — здоровые, не сумасшедшие. Мы — нормальные. Нам не нужна такая компания! — уверенно заявил ребенок, совсем еще недавно угрожавший мучительной смертью одной ведьме.

Иррах вновь кивнул и молча продолжил путь. Его цели были просты — быть рядом с мальчиком, оберегать его, заботиться о нем. Остальное — не важно.