Дорога моей земли

Ни уходящих в небо крыш,

ни соблазнительных афиш,

ни коммунальных милых сцен,

ни разговоров

о сногсшибательности цен

таксомоторов,

ни привокзальной суеты,

ни гвалта рынка —

здесь просто воздух, и цветы,

и кваса крынка.

Здесь мрак, летящий от холмов, —

жары спасенье

да избяное от громов

землетрясенье,

да улочкой бегущий скот,

да поединок

с гусиным клювом у ворот

сквозных дождинок,

да сумерек ночных вино —

его броженье,

да воробьиное в окно

зари вторженье…

Мы знали говор этих строк

стихов отменных

до первых фронтовых тревог —

дорог военных.

Глубокий гусеничный след

в моей долине:

он был вчера — сегодня нет

его в помине.

За эти радостей и бед

четыре года

суровей стала на сто лет

моя природа.

На ней лежит печать войны:

в закате клены.

Не пушками ль опалены

деревьев кроны?

Я узнаю, я узнаю,

и я объемлю

душою всей — ее, мою

родную землю.

Родную — с клеком журавлей,

с зарею свежей

озерных — в молниях траншей —

левобережий,

со взрытым бомбой большаком

в полях совхоза,

с простреленным насквозь дубком

у перевоза,

с бессмертьем горестных минут

пред ясным списком

имен стрелков, лежащих тут,

под обелиском,

с комбайном шумным на полях

державы хлебной,

с Уралом, рвущимся сквозь шлях

ковыльных гребней…

Я узнаю, я узнаю,

и я объемлю

душой всей — ее, мою

родную землю.

Ее. Мою.

Я вижу в ней —

в бессмертной тверди —

свет коммунизма, что сильней

врагов и смерти!

1946 г.