Дорога моей земли

Над зданием посольства

плещет флаг.

Ему ветра Замоскворечья внемлют.

Тревожен греческий архипелаг.

Британский сумрак Турцию объемлет.

Солдат имперский —

не в краю родном —

в Босфоре воду мира пьет из фляги.

В посольстве люди спят вчерашним сном:

косые шрамы

залегли

на флаге.

Московский клен шумит перед окном.

Рассветом обрамленная стена,

заря над всей Москвой

(убей ее, попробуй!).

Перед резьбой посольского окна

сидит он —

красноклювый, крутозобый, —

глядит в квадрат стеклянно-голубой,

довольный голубиною судьбиной:

любуется как будто не собой,

а совестью своею голубиной.

Бог весть, откуда в этот сад гоним,

он помнит все:

и свет и мир полночный.

В окно следила девочка за ним,

облокотись на подоконник прочный.

Кремлевская заря взлетела на карниз,

как та, что в будущем

коснется крыш Каира.

Девчонка думала:

«Вот — пидж оф пиис,

по-русски это значит — голубь мира.

Поэтому в Москве — покой и тишина…»

Наивная, она совсем не знала,

что это голубь Кольки Шамшина —

парнишки из соседнего квартала.

1947 г.