Дремир. Факел. Том 1

Часть 1 Глава 16. Ночь

Тихий и красивый девичий голос не нарушал магию ночи. То он звенел колокольчиком, то журчал лесным ручейком, то растекался по округе холодным горным озером. Казалось, что песня соединяет небо и землю, и ты являешься частью этой связи.

Марена на несколько мгновений замолчала, сверилась с направлением пути по самой яркой звезде на небе и тихо запела новую песню:

Звёзды загораются

В поднебесье,

Мысли растекаются

В мире с песней.

В океане звёздном

Кораблями

Мы скользим отважно

Над волнами.

Вновь соединяются…

Марена продолжала петь, а мне вдруг показалось, что она читает мои мысли…

Несколько часов назад, когда на небе появилась первая звезда, мы продолжили свой путь.

На вечернем привале я всё же уснул, но Марена меня разбудила, слегка потормошив за плечо. Спать хотелось жутко, после сытного обеда-то, но я собрал волю в кулак, сделал бодрый вид и всё же встал.

Правда, кого я обманываю? Ночью и без «бодрого вида» можно было бы обойтись, но уныло ползти через пески, как раздавленная гусеница, не хотелось.

На первых порах бодрость вида придавала бодрости телу, но потом сама ночь стала этому способствовать своей усиливающейся прохладой. Странно, но в лесу ночи не были холодными, а здесь всё было иначе, и песчаные барханы уже начинали казаться снежными горными вершинами. Особенно это сходство подчёркивалось тем, что некоторые из них немного сияли белым светом, будто отражая свет звёзд.

Уже и не помню, как мы дошли до песнопений. По-моему, я неудачно пошутил о том, что была бы Луна на небе, я бы на неё волком завыл со скуки. На что Марена предложила лучше спеть.

Хоть я и неплохо управляюсь со словами, но вот только совсем не певец. А послушать люблю. Вот и выбрал я роль слушателя, и не пожалел.

Не знаю, как может согревать свет звёзд, но казалось, что от песен и звёзды теплее. И ближе, и роднее…

Мысль о родстве мне показалась очень странной. Я вскоре её забыл.

Марена допела песню, и мы погрузились обратно в тишину ночи, нарушаемую лишь шелестом песка под ногами. Спать уже не хотелось, выть на Луну — тоже. Все мои попытки поразмышлять о чём-то полезном, например, куда я направлюсь после Мирты, почему-то скатывались в какие-то непонятные мечты. То ли это была магия необычайно яркого звёздного неба, то ли гипнотическое действие песен, то ли пограничное состояние между сном и явью.

Мысли бродили сами по себе и совсем не там. Пришлось сдаться и просто следить, чтоб они далеко не разбредались (от слова «бред», а не «брести»).

На рассвете мы разошлись по разным склонам бархана и, завернувшись в плащи, поудобнее улеглись на песок. Я пристроил свою походную сумку у себя под головой и обхватил одну лямку рукой, чтоб быть с ней одним целым.

Марена последовала моему примеру.

Да, к нам вели следы, но скоро их раздует поднявшийся ветер — я особо не переживал на этот счёт и просто завернул нас в отдельные коконы.

Девушка пропала из виду, и я ещё несколько минут понаблюдал, чтоб она не выпала из своего схрона, и уснул.

Проспал я до обеда, а открыв глаза, понял, что ничего интересного за это время не произошло. Пустыня стала мне казаться такой же безжизненной, как и лес.

«Тоска», — подумал я, а сказал:

— Воля.

Кокон исчез. Девушки не было видно. Наверное, ещё спала. Я поднялся на вершину бархана и огляделся. Ничего. Ни тучки на небе, ни миража-оазиса. Я уж было собирался спускаться обратно, как на горизонте появилось несколько черных точек.

«Мираж или нет, пойду разбужу Марену», — подумал я и направился к месту, где она, по идее, всё ещё спала.

— Марена, просыпайтесь, — сказал я чуть громче обычного, останавливаясь в паре-тройке шагов от её кокона. — У нас, возможно, будут гости.

Некоторое время ничего не происходило, и я уже собирался повторить свою попытку, как вдруг моя попутчица словно выросла из земли, проявляясь и вставая в полный рост одновременно.

— Гости? Караван? — тут же уточнила она.

— Пока неясно. Давайте поедим, что ли.

Девушка пожала плечами, соглашаясь с моей беспечностью, и, прихватив свою сумку, пошла за мной к моему склону бархана.

Пройдут мимо — пройдут, а нет — будем разбираться по ходу.

За завтраком нас никто не навестил. То ли караван шёл не в нашу сторону, то ли не дошёл ещё. Пора было отправляться снова в путь.

С некоторым азартом я забирался опять на вершину бархана, но здесь меня ждало разочарование: пустыня опять была пустынной…

Дневной песок сменялся вечерним, вечерний — ночным, ночной — рассветным, мы ложились спать, и круг замыкался.

Когда я уже начал себя представлять песчинкой в бесконечных песочных часах, на горизонте, наконец, показался силуэт какого-то поселения. Время было послеобеденное, и если это не мираж, мы должны были в него прибыть ещё до заката.