Жабы жаждут.

*39. Что делать, если счастливо утопленное трагически всплывает?

Ранее Вальтер Штеллен не бывал в отеле Royal Plaza Montreux, но, конечно, видел это архитектурное сооружение на фото. Уже заранее составив мнение об этом отеле, как о дурацкой коробке, испортившей береговой ландшафт озера, он теперь не изменил свое мнение, а укрепился в нем. Впрочем, вид из окна конфидент-кафе на озеро и горы, что поднимались от другого берега, был превосходен. Штеллен с чашечкой уселся в угол, откуда вид был самый удачный, и стал краем уха слушать, о чем спорят VIP. С чего бы вникать в их проблемы? Он доложил обстановку, и пусть решают, что хотят. Если они попросят, чтобы он занялся решением, то он займется. Но ни секундой раньше…

…«Ну вот, началось» — со скукой подумал он, заметив, как от бессмысленной кучи VIP отделились две персоны, и зашагали к его столику. Это были: Регина фон Винненталь (председатель Еврокомиссии) и доктор Симон Кронелинг (нобелевский лауреат). Для бригад-генерала такой тандем был эмоционально неприятен, однако приемлем. Могло получиться значительно хуже. Он встал и коротко поклонился в самурайском стиле по направлению к фрау председателю. В сторону доктора Кронелинга он как бы даже не смотрел, невербально показав отношение, как к пустому месту.

— Гм… — произнесла фрау фон Винненталь, усаживаясь за столик, и жестом предлагая мужчинам тоже садиться, — …Я слышала, что неделю назад между вами приключилось недопонимание. Я надеюсь, эта проблема будет исчерпана прямо сейчас. Что скажете, генерал?

— Нет никаких проблем, фрау председатель! — отчеканил Штеллен, — Тогда в Фамагусте доктора Кронелинга всего лишь постигло легкое недомогание из-за местной пищи.

— Симон, это так? — спросила она.

— Э-э… Наверное, да, Регина. Местная пища могла повлиять… Хотя, мы поспорили по некоторым вопросам, и… Э-э… Я не был готов к шокирующему видео, где… Э-э…

Тут доктор Кронелинг замялся, не представляя, как рассказать о бурной реакции своего желудка на видео-протокол осмотра расчлененного тела, лежащего в багажнике, и уже немножко погрызенного насекомыми. Так и не дождавшись внятного ответа, фрау фон Винненталь повернулась к Штеллену.

— Вальтер, что за видео? И пожалуйста, давайте обращаться по именам, хорошо?

— Да, Регина. Это было типичное обучающее видео, на которых мы обычно показываем курсантам, что неосторожность работы в спецслужбе может привести к очень тяжелым последствиям. Такие видео производят эффект настроя курсанта на серьезный лад.

— Но Симон не ваш курсант! — строго сказала она.

— Да, Регина, я допустил ошибку, действуя по стандарту введения в профессию. У меня имелось ложное впечатление, что Симону тоже полезно проявлять осторожность, если событийный сценарий требует его участия в тематике спецслужб.

— Что ж, Вальтер, вы рассуждали верно, однако, вам следовало проявить тактичность по отношению к Симону. Я надеюсь, недоразумение исчерпано. Не так ли, Симон?

— Конечно-конечно, — торопливо подтвердил нобелевский лауреат, — только хотелось бы более неформального отношения со стороны Вальтера, при решении нашей задачи.

— Это действительно важно, — подтвердила фрау фон Винненталь, глядя на Штеллена.

— Какую задачу требуется решить? — спросил он.

— Задачу с компрометирующими материалами, попавшими в СМИ, — пояснила она.

— Простите, Регина, тут нужно уточнение: речь идет о досье, или о бухгалтерии?

Председатель Еврокомиссии сделала паузу, после чего объявила:

— Мы придем к решению о сделке с аль-Талаа насчет этой старой бухгалтерии. Но нам требуется надежное блокирование скандала вокруг досье.

— Это решаемо, как я уже докладывал, — сказал бригад-генерал.

— В таком случае, Вальтер, обсудите детали с Симоном. Наше неофициальное собрание доверяет ему. И простите, но мне надо вернуться к своим обязанностям там.

Заявив так, фрау фон Винненталь встала из-за стола и направилась к VIP-куче.

— Хорошо, что мы быстро сумели достичь взаимопонимания! — с оптимизмом произнес нобелевский лауреат, и ожидал какой-то реакции Штеллена.

.. Но не дождался никакой реакции, и потому продолжил:… - Я думаю, мы можем начать обсуждение деталей.

— Хорошо, — согласился бригад-генерал, — я объясняю кратко. Компромат интересен для публики, лишь, если он внезапный и касается малого числа VIP. Поэтому лучший путь компрометации компромата — превращение таких данных в обыденность и расширение круга испачканных персон до нескольких сотен. Сегодня PR-отдел нашей спецслужбы фальсифицировал компромат на двести посторонних VIP. Такие же досье, как те, что найдены в контейнерах мини-субмарины. Если стратегия будет одобрена, то завтра эти досье будут переданы в СМИ. На этом — все.

— Но люди будут давать опровержения этих фальшивок, — заметил доктор Кронелинг.

— Тем лучше, — ответил Штеллен, — чем больше они будут оправдываться, тем больше интереса они будут вызывать у публики. А наши VIP не будут давать опровержений, поэтому интерес публики к ним будет меньше.

— Но, Вальтер, это абсолютно бесчестно!

— Симон, задача контрразведки не установление честности, а решение проблемы.

— Мне это не нравится, — твердо сказал нобелевский лауреат.

— Ладно, — Штеллен пожал плечами, — объявите это фрау фон Винненталь.

— Но, Вальтер, наверное, у вас есть альтернативный план.

— Нет. Такова стандартная спецоперация, как стирка белья. Для нее не предусмотрены альтернативные планы. И, как в примере с грязным бельем, нельзя что-то очистить, не запачкав что-то другое. Впрочем, если наука так шагнула вперед, что теперь это стало возможным, и у вас есть соответствующий план, то я готов принять его к исполнению. Только под вашу ответственность, или под ответственность фрау фон Винненталь.

Нобелевский лауреат растерянно развел руками.

— Но, Вальтер, это ведь не моя специальность. Я лишь говорю об этических нормах.

— Об этических нормах, это не ко мне, а к фрау фон Винненталь. Вот она очень кстати возвращается к нам. Объявите ей насчет этики.

— Но, Вальтер, я не готов на такой ответственный шаг.

— Если вы не готовы, то не объявляйте, — равнодушно отозвался Штеллен.

— Как дела бригад-генерал? — спросила председатель Еврокомиссии, подойдя к ним.

— Нормально, Регина, хотя у доктора Кронелинга свое мнение.

— Да, разумеется. Что скажете вы, Симон?

— Э-э… Знаете, Регина, это так необычно… Я имею в виду методы спецслужб.

— Я знаю, — сказала она, — я надеюсь, в этот раз генерал обращается с вами тактично?

— Э-э… Да, герр Штеллен весьма любезен.

— Что ж, превосходно, Симон. Когда вы поймете суть схемы, то попросите официанта позвать меня, мы переговорим тет-а-тет, затем вы доложите собранию эту схему. А в данный момент снова прошу меня извинить, меня ждут там.

Председатель Еврокомиссии снова развернулась и направилась к VIP-куче. Штеллен глянул ей вслед, и лениво поинтересовался у собеседника:

— У вас остались еще вопросы?

— Э-э… — нобелевский лауреат замялся, — …Есть одна щекотливая проблема с досье.

— Какая проблема, Симон?

— Проблема с досье сэра Хармсворта, виконта Ротермира. Там содержится его письмо, адресованное… Э-э… Лучше посмотрите сами на фрагмент, который выделен желтой маркировкой, — и доктор Кронелинг протянул бригад-генералу свой планшетник.

Письмо, датированное 18 сентября 1941 года, было адресовано рейхсканцлеру Йозефу Геббельсу. В нем сэр Хармсворт благодарил фюрера и рейхсканцлера за некий весьма крупный денежный перевод на поддержку своего газетного издательства Daily Mail, и прилагал краткую пояснительную записку для Альфреда Розенберга — рейхсминистра оккупированных восточных территорий. Эта записка, видимо относилась к большому документу, направленному Розенбергу ранее, на предмет оптимизации хозяйственно-финансового управления советскими территориями, присоединенными к Рейху в ходе успешной летней кампании. Желтой маркировкой был выделен следующий фрагмент: «Успех устойчивого развития невозможен без всеохватывающих идейно-партнерских отношений между правительством и управляемой популяцией, которые построены на единых принципах и ценностях, общем видении и общих целях. Необходимы срочные действия по мобилизации всех трудовых ресурсов, и приложение усилий в важнейших индустриях, в особенности для слаборазвитых регионов. Такими индустриями являются устойчивая энергетика, инфраструктура и транспорт, коммуникация. Государственная власть должна задать тут четкое направление. Для привлечения ресурсов и укрепления устойчивого развития необходимо модернизировать механизмы проверки и контроля, правовые нормы и системы стимулов, способствующие осуществлению таких реформ. Необходимо укрепить региональные надзорные и высшие ревизионные учреждения, и расширить их функции и полномочия. Для обеспечения устойчивого экономического роста, следует создать условия для того, чтобы люди занялись общественно-полезным трудом. Трудоустроены должны быть все люди трудоспособного возраста. Необходимо стимулировать развитие экономики без вреда для окружающей среды. Для этого также необходимо обеспечить возможности. Важнейшими компонентами поступательного и всеохватного экономического роста являются повышение производительности труда и исключение тунеядства, в особенности — среди молодежи. Устойчивое производство и потребление должно быть направлено на то, чтобы делать больше и лучше меньшими средствами. Необходимо поднять чистую выгоду от экономической деятельности при сокращении использования природных ресурсов и при недопущении деградации почв. Необходим системный подход, в частности, обучение устойчивому образу жизни с минимальным здоровым потреблением».

Штеллен прочел и недоуменно пожал плечами. Ничего особенного и ничего нового в документе не было. Семья Хармсворт (основатели и по сию пору хозяева популярной британской газеты Daily Mail) сотрудничали с Гитлером, это энциклопедический факт. Конечно, когда письмо попадет в СМИ, дипломаты из стран бывшего СССР направят в Foreign Office возмущенную ноту, а Foreign Office ответит сдержанными извинениями. Возможно, будет еще нота от израильского МИД. Припомнят Холокост и безобразное поведение британских властей в Палестине в конце 1940-х. Foreign Office (опять-таки) ответит сдержанными извинениями. Вот и все. Обычная скучная канцелярщина…

…Штеллен вернул планшетник собеседнику и произнес:

— Я не вижу тут проблемы, требующей специального решения.

— К сожалению, такая проблема есть, — ответил нобелевский лауреат, — этот текст на 95 процентов совпадает с текстом из документа ООН «Повестка дня на XXI век».

— Гм… Кому пришло в голову сравнить?

— Просто, такой порядок: в референтуре клуба Вольфергем-кастл каждый поступивший документ проверяют компьютером на плагиат.

— Гм… Ладно. Совпало. Видимо, текст исходной записки попал не только в это письмо виконта Ротермира, но и в какой-то британский архив. Затем ленивые клерки попросту копировали его в подходящие места, чтобы не напрягать мозг. Текст с минимальными изменениями кочевал из бумажки в бумажку. Я сто раз такое видел в циркулярах.

— Вальтер! Как вы не понимаете? Фашистскому тексту не место в программе ООН!

— Видимо, самое место, раз он там оказался, — спокойно возразил бригад-генерал.

От такого цинизма, доктор Кронелинг застыл, на несколько секунд потеряв дар речи, а затем, возмущенно взмахнув руками, спросил:

— Вы что, действительно так думаете?

— А как мне думать, если этот текст был утвержден делегатами? Или они неграмотны?

— Но, Вальтер, вы ведь понимаете, что делегаты не знали происхождение текста.

— Симон, дело не в происхождении текста, а в фашистском смысловом содержании.

— Нет! Вне контекста письма Хармсворта — Геббельсу, это не фашистский текст!

— Тогда в чем проблема? Научные разработки Гейзенберга и фон Брауна выполнены в фашистском Третьем рейхе, и никого это не беспокоит.

— Нет, Вальтер, вы не понимаете! Это гуманитарный текст, и у обычных политически нетвердых людей могут возникнуть неправильные ассоциации между тем и этим.

— Симон, я действительно не понимаю. Скажите просто: текст фашистский или нет?

— Этот текст получил нежелательный резонанс из-за письма виконта Ротермира в адрес Геббельса, — растерянно пробормотал доктор Кронелинг.

— Тогда пусть функционеры ООН уберут этот текст со всех своих сайтов, — мгновенно отреагировал бригад-генерал.

— Что вы такое говорите? Как можно убрать такой важный документ?

— Информатика учит, — произнес Штеллен, — что любой документ, даже очень важный, убирается стандартной опцией «delete file».

— Э-э… Но ведь останется множество копий документа!

Штеллен нарочито-небрежно махнул рукой.

— Расслабьтесь. Копии можно объявить плохим переводом, или вообще фейком.

— Но это возмутит общественность и подорвет доверие к программам ООН!

— Хорошая шутка, — Штеллен чуть слышно поаплодировал, и продолжил, — в общем, я предлагаю заменить эту часть текста «Повестки дня на XXI век», и закрыть вопрос.

— Э-э… Желательно решить вопрос иначе. Пусть ливийские офицеры уберут из досье виконта Ротермира это письмо, и опровергнут подлинность его фотокопий.

— Нет, Симон, они не уберут. У них твердые принципы в этом плане.

— Э-э… Но, вероятно, это вопрос цены.

— Нет, я уже сказал: у них твердые принципы. Власти Верхней Ливии не меняют своих публичных решений. Это одно из условий доверия аргонавтов, труд которых, по сути, обеспечивает экономическое процветание страны.

— Вальтер! Я ведь не могу дать такой ответ влиятельным людям, собравшимся тут ради решения проблемы! Надо придумать что-то приемлемое для них!

— Если надо, то придумайте, — равнодушно отозвался Штеллен.

— Но, Вальтер, это ведь не моя специальность придумывать такие планы.

— И не моя, — сказал бригад-генерал, — я занимаюсь реальностью, а если нужен план для сказочного мира эльфов, то это не ко мне, а к Гэндальфу.

Нобелевский лауреат помолчал немного, а затем с надеждой спросил:

— А если широко объявить через ведущие СМИ, что это письмо — фальшивка?

— Симон, я уже объяснил вам правило PR. Кто отчаянно оправдывается через СМИ, тот вызывает больше интереса у публики к грязной истории. Если широко объявить через ведущие СМИ, то средний обыватель узнает, что документы ООН сочинял Геббельс.

— Вальтер! Что за чушь?! Это ведь не письмо Геббельса, а письмо к Геббельсу!

— Да ладно, — Штеллен улыбнулся, — средний обыватель не понимает такие сложности.

— Вы что? — возмутился доктор Кронелинг, — Считаете наших граждан идиотами?

— Да, разумеется. Иначе я должен буду считать себя и своих коллег — бездельниками.

— Что-что вы сказали???

— Я сказал простую вещь, Симон. В течение полувека, и даже больше, главной задачей спецслужб, поставленной влиятельными людьми, было: сделать граждан идиотами. По крайней мере, в среднем. Задача выполнена. Средний обыватель теперь идиот. И если появится сказочный Гэндальф взмахнет своей долбанной волшебной палочкой, так что средний обыватель вдруг поумнеет, то вы понимаете, что будет… Или не понимаете?

— Э-э… Боюсь, Вальтер, я не понимаю вашего намека.

— Это не намек, а банальность. Если они поумнеют, то мне светит военный трибунал и расстрел. Влиятельным людям — долгий унизительный публичный суд и виселица. Вы, любезный Симон, проживете лет 10, как бомж в трущобах, пока не умрете от обиды.

— Но почему вы так думаете???

— По аналогии, — ответил Штеллен, — прочтите Нюрнбергские протоколы. Ни один из арийских теоретиков не казнен и не посажен в тюрьму. Только запрет на профессию. Впрочем, как я отметил, наша спецслужба умеет работать, поэтому все сказанное не угрожает вам, мне, и нашим общим работодателям. Средний обыватель — идиот, нам следует это учитывать, и мои рекомендации это учитывают. Вы запомнили?

— Э-э… Да, но…

— Никаких но! Официант! Будьте добры…

— Что вам угодно? — вежливо спросил официант, возникая около столика.

— Проводите профессора вот к тому собранию, — лаконично сказал бригад-генерал.

… Штеллен не рассчитывал, что удастся так просто выкрутиться. Примерно представляя направление убогих мыслей VIP-кучи, он подготовился заранее. Сейчас, подозвав еще одного официанта, он заказал рюмку граппы, и бумажную распечатку тридцати копий некого файла на флеш-карте (эту флеш-карту Штеллен вручил официанту). Расчет был точным: бригад-генерал как раз успел получить пачку твердых копий файла, и выпить заказанную рюмку, когда новый официант сообщил, что его ждут за столом VIP-кучи.

Дальше — «домашняя заготовка». Бригад-генерал обошел VIP-стол по кругу, и положил перед каждым персонажем — копию.

— Что это такое? — удивилась Регина фон Винненталь, председатель Еврокомиссии.

— Этот материал может оказаться важным для приятия решений, фрау председатель.

— Что ж, мы рассмотрим это, если будет необходимость, — сказала она, — но сейчас всех присутствующих интересует ваша пораженческая позиция, генерал.

— Простите, фрау председатель, но я не давал повода к таким подозрениям.

— Еще как давали! — сердито вмешался Грегори Кнабенан (неформальный куратор темы безопасности в клубе Вольфергем-кастл), — сначала вы убедили эмиссаров финансово-дипломатического корпуса Южной Кореи из евро-корейского Комитета-07111, что им следует уплатить огромную компенсацию верхним ливийцам за грошовый инцидент в районе Крита. А теперь вы предлагаете всем нам утереться и убрать ключевой текст с официального сайта ООН об Устойчивом развитии!

— Я старательно отвечу по существу на оба замечания, — произнес Штеллен, — сначала о ситуации, сложившихся у южнокорейских коллег по инциденту в районе Крита. Здесь присутствует уважаемый Хан Чон-Сон. Мистер Хан, скажите: есть ли у вас претензии к моим действиям по инциденту с южнокорейскими боевыми мини-дронами?

Южнокорейский неофициальный дипломат задумался, затем ответил:

— Мы полагаем, с учетом серьезного риска морским портам Инчхон и Пусан, и вообще торговому морскому трафику Республики Корея, следовало проявить дополнительную осмотрительность. Именно такой принцип применил бригад-генерал Штеллен в своих рекомендациях. Мы полагаем, что определенные денежные затраты были оправданы.

— По-вашему, это оправдано, мистер Хан? — язвительно отозвался французский магнат Николя Леклер, — У нас совсем иное мнение! Разумеется, вы не придаете значения тем последствиям, которое повлекло ваше решение финансово поддержать вздор о, якобы, причастности чадской ветви террористической группировки Боко-Харам к критскому инциденту. В результате вашей коррупции в Чаде, режим аль-Талаа без боя получил в качестве комендантской территории полосу Аузу, о которую мечтал режим Каддафи. Запасы урана на юге хребта Тибести, озеоа Нианги главный источник пресной воды в Северном Чаде, и стратегический аэропорт Файа-Ларго. То, что отстоял в начале 1980-х корпус французских коммандос, теперь получил еще более радикальный режим. И это далеко не все! Теперь снят последний геополитический барьер на пути хуррамитов к реализации безумного плана воссоздания палеоценового моря Феззан. Об этом может подробно рассказать присутствующий здесь нобелевский лауреат, доктор Кронелинг.

— Уважаемый мсье Леклер, — спокойно ответил Хан Чон-Сон, — мне понятны опасения европейцев в связи с деятельностью властей Верхней Ливии, однако конфликт — это не выход. Европейцам тоже следует понять это, поскольку два года назад попытка чисто силового решения привела у вас к Вандалическому кризису.

— Джентльмены, давайте не уходить в сторону — вмешалась фрау председатель.

Ее немедленно поддержал Йохан Роордорф, самый молодой за VIP-столом:

— Действительно! Мы сейчас говорим о риске публичной дискредитации Устойчивого развития. Это недопустимо, и хуррамиты должны понять: у нас тоже есть принципы!

— Что конкретно вы предлагаете, герр Роордорф? — спросил Штеллен.

— Я предлагаю пригрозить морской блокадой верхне-ливийских товаров! — заявил тот.

— Это разумно, — поддержал Грегори Кнабенан, — мы можем продолжить тему, которую поддержали сами хуррамиты: борьба против террористов Боко-Харам. Так у нас будет основание не соблюдать соглашение о свободном трафике в Средиземном море. А, как известно, экономика Верхней Ливии критически зависит от сбыта продукции на рынок Европы, где более полумиллиарда потребителей. Также версия Боко-Харам позволит объяснить публике в Европе, почему придется временно обойтись без уже привычных ливийских товаров.

Штеллен чуть слышно вздохнул, и твердо произнес:

— Придется обойтись ВООБЩЕ без всех товаров, поставляемых через морские порты.

— Это почему? — спросил Роордорф.

— Это потому, что существует крупносерийное верхне-ливийское изделие FIDO-fuzzy. Детали в бумагах, которые я выложил на стол перед началом разговора. Если кратко изложить суть дела: FIDO-fuzzy это реплика малогабаритной торпеды, Mark-24-FIDO, массово производившейся в США в 1940-х. Это был первый опыт Гарварда в области океанских торпед с акустическим самонаведением. Она очень простая и дешевая, но в применении очень эффективна. Ее жертвами стали более полусотни боевых субмарин Третьего рейха и Японской империи. Заряд всего сто фунтов, но этого достаточно для потопления любого супертанкера или суперконтейнеровоза. Если же это будет заряд с кристадин-фюзором, то его хватит, чтобы вывести из строя крупный порт. Как 17 мая позапрошлого года в порту Лион. Маршевая установка FIDO-fuzzy также построена на кристадин-фюзоре, поэтому, хотя скорость торпеды лишь 12 узлов, ее радиус действия практически неограничен.

— Сколько у них этих торпед? — поинтересовался Кнабенан, листая документы.

— Около двадцати тысяч по нашим данным, — ответил Штеллен.

— Они не посмеют! — воскликнул Роордорф.

— Кто они? — с чуть заметной иронией отозвался Штеллен, — Не забудем: исходя и того заявления, которое вы предложили, во всех терактах будут виноваты Боко-Харам.

Возникла пауза, после которой Регина фон Винненталь констатировала:

— Это неприемлемо. А какой путь предлагаете вы, генерал?

— Я предлагаю заменить этот сомнительный контент на сайтах ООН, и на всех сайтах, которые поддаются контролю. Таким образом, сомнительный контент сохранится на периферийных сайтах, где его никто не читает, и в немногих твердых копиях. Влияние остатков будет незначительным, это проверено в ходе ряда массовых кампании ООН, включая такие значимые, как экология, эпидемиология, сексология и валеология. Там документы перезаливались в намного большем объеме, и публика не особо заметила.

— Это допустимое решение в свете новой реальности, — высказался Кнабенан.

— Да, мы должны активнее использовать новую реальность, — поддержала его фрау фон Винненталь, и через час судьба текста по Устойчивому развитию была тихо решена.

А на следующий день сомнительный фрагмент исчез с официальных сайтов ООН — без замены. В ООН не нашлось таланта, чтобы воспеть Устойчивое Развитие на том уровне эпичности, какой был доступен фашиствующему виконту Ротермиру.