Голос пугающей пустоты

Глава 33

Теолрин еще ни разу в жизни не ощущал себя настолько вымотанным.

Его легкие горели от утомительного бега по каменистому, вечно петляющему следом за рекой берегу, а ноги, казалось, вот-вот отвалятся и останутся где-то позади. Не нужно было быть пророком, чтобы понимать — если бы не сила Летающего, он уже давно бы просто потерял сознание. Ах да, и умер бы от потери крови после того гребаного выстрела, о котором он старался не вспоминать.

— Быстрее! — раздался впереди него крик Джейл.

Теолрин прибавил шагу. Они бежали впятером вдоль русла Кельмовых Слез, уже несколько минут как оставив позади форт. Изначально они надеялись оседлать коней, на которых за ними приехали нововестники — но те разбежались после того, как начался штурм форта. По правую руку, с севера, нарастал пугающий гул, вызывавший в сознании Теолрина воспоминания о злосчастной Щетине Кельма, где их троица чуть не нашла свое последнее прибежище. Темная стена неумолимо приближалась, заслоняя собой горизонт, но у них еще было в запасе минут семь, а может даже десять. Куда меньшую фору по времени им давал Летащий: в очередной раз обернувшись сквозь плечо, Теолрин увидел, как увеличившаяся в размерах фигура уже почти поравнялась с фортом. В растворяющейся рядом с крышей дымной пелене фигура Летающего выглядела зловещей — так на страницах священных книг изображали Проклятых.

— Быстрее, мать вашу! — вновь заорала Джейл.

Теолрин покосился влево. Таламут и Проповедник выдерживали — хоть и с трудом — темп бега, а вот пожилой нововестник, Кандир, явно был на грани того, чтобы сдаться. Что-то заставило Теолрина рвануться к нему и, схватив за руку, потащить за собой.

— Давай, старик, — крикнул он, едва заглушив гул приближающегося ливня, — мы справимся.

Тот не стал ничего отвечать, лишь запыхтел пуще прежнего.

Спустя минуту тяжелого бега они, наконец, выбежали на покатый склон холма, наверху которого должен был находиться вход в рудник. Теолрин бросил взгляд через плечо: Летающий как раз пикировал на крышу форта.

— Успеваем, — выдохнул он, поднеся правую ладонь к вспотевшему лбу. — Успеваем…

Через несколько шагов они действительно выбежали на плоскую вершину, примыкавшую к более высокому холму; в том холме располагались громадные железные ворота, открывавшие вход в лабиринт каверн.

Не учли они лишь одного: ворота в рудник были наглухо закрыты.

И что-то подсказывало Теолрину, что, в преддверии смертоносного ливня, никто не захочет им их открывать.

* * *

— С-сука, — сплюнула на землю Джейл.

Таламут с Проповедником, что есть мочи, тарабанили в железные створки, но, как они и ожидали, никакого ответа с той стороны не следовало. Все оказалось напрасно. Они не успели.

Все конечно.

Джейл опустилась на корточки, восстанавливая сбившееся дыхание, и прислонила дрожащие, окровавленные пальцы к пульсирующим вискам. Минут через семь — максимум восемь — вихри стеклянных осколков не оставят от них даже мокрого места. Конечно, можно попробовать укрыться за южным склоном одного из ближайших холмов, но… здешние склоны были чересчур покатыми, так что все, что им удастся — это отсрочить свою гибель и, скорее всего, сделать ее куда более болезненной. Нет, тут нужно что-то принципиально другое. Что-то…

Она прищурила левый глаз, когда по нему ударил яркий отсвет. Отсвет от одного из стеклянных деревьев в паре сотен шагов в западу. Тех, что считались роковой границей, которую пересекать строго запрещено.

— Стеклянный Лес, — обернувшись, сказала Джейл негромко — однако каким-то образом все услышали ее. Таламут и Проповедник отвлеклись от сотрясания кулаками ворот и в два прыжка оказались рядом с ней. — Побежим туда.

Теолрин, стоявший рядом, вздрогнул.

— Сунуться в Великий Стеклянный Лес — это самоубийство, — покачал головой Таламут. — Оттуда не возвращалась ни одна экспедиция, даже во главе с Летающими.

— Самоубийство? — переспросила Джейл. — Не большее, чем дождаться, пока тебя изрешетит стеклами или пока Летающий не испепелит тебя по щелчку пальца.

Кандир, этот пожилой вояка-нововестник, согнувшийся после подъема в три погибели, бросил уставший взгляд на север:

— Лес так лес, я не против. Но ливень слишком близко. Мы не успеем…

Джейл хрустнула позвонками, выгнувшись в сторону, и, резко поднявшись, сказала одну-единственную фразу:

— Значит, придется успеть.

* * *

Все случилось одновременно пугающе быстро и в то же время будто бы растянулось в тягучую, болезненную вечность.

Инквизиторы и их люди хлынули внутрь подобно лавине, в тяжелых доспехах, со щитами и обнаженными мечами. Нововестники попытались организовать сопротивление и даже соорудили из нескольких ящиков подобие баррикад, однако это едва ли задержало инквизицию. Зазвенели клинки, лязгнули спускаемые механизмы стеклострелов. Клэйв схватил Файни, собравшуюся броситься вперед, за плечо и, дернув что было сил, потащил за собой в угол, как можно дальше от кровопролития.

— Живыми! — раздался среди хаоса звуков раскатистый голос. Голос, хорошо знакомый Клэйву. — Брать их живыми!

Кто-то из нововестников — кажется, Поэт — попытался покончить с собой, полоснув клинком по собственному горлу, однако в последний момент один из инквизиторов перехватил его руку за запястье и, вывернув ее, повалил главаря на пол. Талли, яростно ревя, бросал в напавших ящики — но было видно, что без своей излюбленной секиры даже он не чувствует себя уверенно; какой-то верзила с оранжевой маской лице подкрался к нему сбоку и обрушил на спину Талли здоровенный молот. Здоровяк охнул и, выпустив ящик, упал на колени. Высокий и Барабанщик вместе со своими командирами отрядов схлопотали по выстрелу из стеклострела и теперь в отчаянии зажимали раны руками. Ливень, насколько мог заметить Клэйв, была единственной, кто успел ранить какого-то не расторопного инквизитора прежде, чем ее разоружили и, схватив за руки, повалили на колени.

Когда все закончилось, и на ногах, не считая напавших, остались лишь Клэйв и дрожащая Файни, вперед выступил высокий человек, облаченный в роскошную мантию. В воцарившейся тишине, нарушаемой лишь проклятьями, раздающимися от поверженных нововестников, его голос прозвучал подобно раскату грома:

— Прекрасная работа, Клэйв. — Его улыбающиеся глаза остановились на лице Клэйва, что стоял, нервно сжимая посох и удерживая Файни. Кто-то из главарей сплюнул на пол, выражая свое отношение к услышанному, и тут же схлопотал затрещину от одного из инквизиторов. — Все, как мы и договарива… — Не договорив, Магистр Тойриндвел нахмурился: — Погодите-ка. Одного не хватает, не так ли? Того, одноглазого?

— Зоркий был прав, — процедила Ливень, спину которой придавили ботинком. — Этому ублюдку нельзя было доверять.

— Ну, — не обращая внимания на Ливень, Магистр чуть подернул плечами, — ничего страшного. Одноглазый скоро присоединится к вам, ребятки, не переживайте. — Хохотнув, Магистр чуть развернулся и сощурил взгляд на Файни: — Эту тоже взять. Отправится вместе с остальными.

Что-то невидимое кольнуло, больно кольнуло Клэйва где-то в груди, когда после этих слов Файни, с намокшими глазами, бросила клинок и посмотрела на него с немой мольбой.

— Почему, Клэйви? — умоляющие прошептала Файни, не обращая внимания на то, что двое инквизиторов принялись выкручивать ей руки. — Почему?..

Сколько боли было в этом голосе… Клэйв отдал бы все, чтобы его не слышать. Чтобы забыть его, как страшный сон… Точно так же, как он все эти дни пытался забыть тот разговор в кабинете Магистра Тойриндвела.

…Скажи мне, Клэйв, отрекаешься ли ты от своих прежних еретических заблуждений и бунтарских идеалов?

…Готов ли ты служить великим Небодержцам и глашатаям их пресвятой воли?

…Готов ли ты стать одним из нас, воинов Стеклянных Небес, чтобы найти искупление?

Клэйв помнил, как ответил, что готов. Помнил, с каким пылом, с каким яростным рвением тогда произносил эти слова.

И в глубине души Клэйв все это время знал — или, по крайней мере, догадывался — что однажды настанет тот день, когда ему придется вспомнить, что он — лишь слепое оружие Ковена. Оружие, которому дали некоторую свободу воли, исключительно для того, чтобы он мог подобраться к главарям мятежников. Случались моменты, когда Клэйв уверял себя, что это не так, что Ковен забыл о нем…

Сглотнув повисший посреди горла тягучий ком, Клэйв сунул левую руку во внутренний карман плаща и сжал скомканную записку. Ту самую, что вчера вечером ему отдал в таверне мальчишка. Ту самую, что окончательно расставила все точки в его сомнениях.

Пора делать выбор, Клэйв. Остаться на стороне тех, кто обречен и лишь оттягивает неизбежное, или же вернуться к тем, кто даст тебе шанс проявить себя. К тем, кто в обмен на твою помощь отдаст тебе Теолрина и Джейл.

Мы могли бы прибегнуть к угрозам. Могли бы сказать, что в любой момент можем вторгнуться в ваши кварталы и стереть с лица земли не только тебя, но и тех, кто стал тебе дорог. Но я не стану этого делать, ибо угрозы — удел слабых. А мы сильны как никогда. Еретики обречены, и ты это знаешь. Ты можешь закончить эту войну, выдав нам Пятерку, и тем самым спасти множество жизней.

С надеждой на взаимопонимание и твое благоразумие,

Твой старый знакомый

Магистр Тойриндвел.

П. С. Ты же не думал, что в тот день мы случайно повезли тебя через трущобы и пустили об этом слух?

Клэйв вспомнил, насколько тяжело ему стало вчера после прочтения этой записки. Возможно, он хотел бы колебаться, терзаться в сомнениях и метаниях… Однако этим он лишь обманул бы самого себя. Когда на одной чаше весов была возможность лично отомстить Теолрину и Джейл и, возможно, спасти Файни, а на другой — остаться на корабле, постепенно идущем ко дну…

Что ж, Клэйв всегда считал себя реалистом.

Поэтому выбор он сделал почти что сразу.

— Добро пожаловать обратно, Клэйв. — Он вздрогнул и едва не дернул посохом, когда рядом с его ухом вновь прозвучал голос Магистра Тойриндвела. — Ах да. У меня тут кое-что завалялось… Кажется, это когда-то принадлежало тебе.

Магистр щелкнул пальцами, и один из его помощников шагнул вперед, чтобы протянуть Клэйву выточенную из кости трубку. Ту самую, что была с ним уже тринадцать лет. Ту, которую он доставал, рискуя жизнью, из-под тела убитого капитана Корсвэна на том злополучном корабле…

Ту самую, что, по сути, олицетворяла его прошлое.

— Вы ошиблись, Магистр. — Клэйв постарался произнести это с каменным выражением на лице. — Эта трубка принадлежала другому человеку. Я не имею с ней ничего общего.

Тойриндвел некоторое время молчал, явно озадаченный этим ответом, затем отослал помощника прочь и одобряюще улыбнулся.

— Мне нравится твой новый подход к делу, Клэйв. Точнее… Думаю, теперь будет более уместно говорить «инквизитор Клэйв».

Клэйв склонился в полупоклоне.

— Почту за честь… мессир.

Удовлетворенно хмыкнув, Магистр развернулся. Клэйв оставался стоять в углу, опираясь на посох и глядя, как последних задержанных уводят, мимо распотрошенных туш, прочь из мясной лавки — навстречу подвалам, полным чадящего полумрака, боли и криков. Навстречу местам, где надежда, которой жили эти люди, будет медленно, но неизбежно угасать.

Клэйв сделал глубокий вдох и заставил взять себя в руки.

Все будет хорошо. Он все сделал правильно.

Теперь нужно лишь не оглядываться обратно и не смотреть в глаза Файни.

Ну, и самому себе.

* * *

В висках Теолрина гулко пульсировала кровь.

Шаг. Еще. И еще…

Спустившись с холмов, они неслись вдоль берега Слез Кельма, использовав все прежде скрытые резервы, которые только могли найти в своих организмах. Видимо, перспектива попасть в стеклянную мясорубку позволила всем им, и даже Кандиру, отыскать где-то глубоко внутри себя эти самые резервы.

Ливень приближался — Теолрин чувствовал это, даже не оборачиваясь на север: рокочущий и одновременно скрежещущий гул почти полностью заглушал все прочие звуки. Но хуже всего было, что к ним приближался Летающий.

Когда Теолрин оборачивался последний раз — примерно минуту назад — тот, по-прежнему непринужденно рассекая воздух, уже нависал над холмами, где они пытались отыскать укрытие. И если до встречи с ливнем у них оставалось в запасе еще минуты три — которых, по идее, должно было хватить как раз, чтобы добежать до края леса — то Летающий был совсем близко.

Теолрин заставил себя чуть замедлить шаг и обернуться, когда уловил позади и сверху себя странные звуки — что-то вроде нового стеклянного гула, но в другой тональности. Ком подобрался к его горлу при виде зависшего ярдах в пятнадцати над землей Летающего, вокруг которого кружились вихри мелкого стекла. Теолрину даже показалось, что он видит сквозь прорези в маске противника взгляд, полный решимости. Взгляд того, кто готов убивать.

— ПРИГНИТЕСЬ! — заорал Теолрин, начав догадываться, что сейчас произойдет.

Джейл, Проповедник и Кандир послушались его и припали к земле; Таламут то ли не расслышал предостережение, то ли решил проигнорировать его — как бы там ни было, нововестник помчался дальше. Стеклянные вихри резко вырвались вперед от рук Летающего, полыхнув тысячью маленьких солнц, и ударили туда, где они пятеро должны были оказаться к этому моменту. Прозрачно-голубая волна стекла со свистом пронеслась над головой пригнувшегося Теолрина. В следующее мгновение Таламута изрешетило так, что его тело распалось на десятки, если не стони окровавленных кусочков. Кто-то из пригнувшихся к земле помянул Милостивых Владык — кажется, Кандир.

Теолрин распрямился одновременно с Джейл, за широкой спиной которой маячила надвигающаяся с севера темная стена ливня. Их испуганные взгляды пересеклись. Теолрину понадобилось не больше секунды, чтобы принять решение:

— Я задержу его, — прокричал он Джейл, одновременно помогая Кандиру подняться и поворачивая голову в сторону Летающего, что явно оказался не в восторге от результата и теперь, медленно приближаясь, создавал вокруг своих ладоней новые стеклянные вихри.

— Но Тео… — начала было Джейл.

— Бегите, — отрезал Теолрин. — Если получится, я присоединюсь к вам.

Джейл открыла рот, явно захотев что-то сказать, потом закрыла его и, шагнув к Теолрину, быстро обняла его и так же стремительно убрала руки обратно. Ему даже показалось, что в уголках ее глаз что-то блеснуло. Слезы? Или просто случайные блики света?.. Он знал, что с удовольствием поразмыслит об этом в другое время…

Время, которого, по всей видимости, у него уже не будет.

Однако почему-то именно сейчас Теолрина это не страшило.