Голос пугающей пустоты

Эпилог

Лишь когда ее ноги коснулись щербатого камня пристани Альз-ан-Таэра, принцесса Тирэн позволила себе выдохнуть с облегчением.

Она дома. Наконец-то.

Тирэн ждала этого момента почти полтора месяца — с того самого вечера во дворце герцога, когда все пошло наперекосяк после падения злосчастной люстры. Когда привычный мир рухнул в одночасье, оставив ее практически одну на чужой земле. Без друзей. Без отца, что погиб вместе с кельментанийским королем. Да, она нашла тогда в себе мужество пережить эту потерю и жить дальше, уповая на помощь выживших членов королевской семьи — но потом, парой дней спустя, горожане Тар-на-Латара словно посходили с ума. Тирэн хорошо помнила охвативший ее в ту ночь ужас: толпы вооруженных людей, огни, взрывы, призывы убивать всех без разбора… Лишь благодаря двум отцовским гвардейцам (последним из той дюжины, что отец взял с собой) им удалось сбежать из королевского замка, где ей давали приют, и сесть на покидающий город торговый корабль. Возможно, ей стоило остаться — говорят, в конечном итоге мятеж подавили, и в Кельментании все устаканилось… Но в тот момент она решила не рисковать. Наверное, и правильно — что толку было оставаться в чужой стране? К тому же, какой-то неведомый благодетель прикончил ее жениха, принца Дэнвейса, а заключать новый брачный договор — особенно с очередным «благочестивейшим» разносчиком венерических букетов — Тирэн категорически не горела желанием.

— Ваше высочество. — Ирдвейн, пожилой гвардеец, служивший отцу с тех самых пор, как она себя помнила, склонился к ее уху. — Что-то изменилось в городе. Вы ведь видите это?

Принцесса Тирэн осторожно кивнула, обводя пристань и окрестности прищуренным взглядом. Да, кажется, она понимала, что имеет в виду Ирдвейн. За время ее отсутствия Аль-ан-Таэр, столица Альзантиса, как будто… потускнел. В воздухе буквально витало напряжение. Люди ходили с опущенными головами, почти нигде не было слышно смеха. Не было видно беззаботно играющих детей. Возможно, это дань памяти ее отцу, королю Мрэйгару? Тирэн не могла сказать наверняка, но подозревала, что дело не в этом.

Как минимум, не только в этом.

— Что ж, — Тирэн вздохнула, — думаю, нам стоит выяснить это как можно скорее.

В сопровождении Ирдевйна и Слейдэза, что за время путешествия отрастил густые белесые бакенбарды и бороду, они двинулись к центру города. Тирэн была одета в неброское платье, как у обыкновенной горожанки, и не носила никаких королевских регалий — так что неудивительно, что ее никто не узнавал. Некоторые с опаской поглядывали на Ирдвейна и Слейдэза, но, поскольку те сняли гвардейскую форму еще в Кельментании, то и в них никто не узнавал приближенных к трону. Так, девушка и пару крепких, вооруженных мужиков. Экая невидаль.

Шагая по портовым переулкам и улочкам, Тирэн вслушивалась в редкие разговоры прохожих. За время путешествия с торговым судном по юго-западной части Таола они почти не получали новостей, лишь обрывки, смешанные со слухами — так что теперь Тирэн пыталась восполнить эти пробелы. К сожалению, пока что все встреченные по пути горожане в основном обсуждали новые ограничения и резкое повышение цен на крупы и мясо. Впрочем, даже это говорило о том, что в королевстве не все спокойно. Тирэн не могла дождаться, когда увидит Кильвина и расспросит его обо всем.

При мысли о старшем брате Тирэн отчего-то вздрогнула. Теперь он не просто Кильвин, а король Кильвин — ну или, по крайней мере, скоро им станет. Его, милостью Великого Альза, священное королевское величество. Тирэн все еще не могла смириться с тем, как это звучит, даже когда произносила эти слова мысленно. Ей хотелось верить, что внезапно взваленная на Кильвина ноша не раздавит ее брата, что только-только перешагнул двадцатилетний рубеж и едва ли был готов к тому, что его отец не вернется из путешествия в столицу Кельментании. После гибели матери четыре года назад и недавнего убийства отца старший брат оставался единственным членом ее семьи. Нет, конечно, была еще сестра отца, герцогиня Вал Меендор, и ее нарциссических наклонностей сынок Кемейран — но их обоих Тирэн никогда не считала частью семьи, даже когда они оба жили в их замке. Пусть себе живут спокойно в своих южных землях и радуются жизни — об остальном они с Кильвином позаботятся.

Предавшись размышлениям, принцесса Тирэн едва не пропустила тот момент, как они вышли к замку.

Называемый Престолом Альза, этот замок был выстроен не из стекла, но из настоящего белого камня, и уходил своим корнями вглубь веков, в доинхаритамнийские времена. Его величественные башни возносились, словно сверкающие заостренные колонны, к вершине накрывающего город купола, а реющие на стенах зелено-белые стяги колыхались от малейшего дуновения ветра. Это место было домом для Тирэн, с самого детства и вплоть до того момента, когда отец выбрал ей в качестве жениха кельментанийского принца. Здесь, в своих покоях и примыкающих к замку садах, соприкасающихся с изгибом реки, она играла с Кильвином, пряталась от слуг, которых мать посылала за ней; здесь она, взрослея, проходила обучение всякой ерунде навроде математических наук и толкования священных текстов; отсюда сбегала, вместе с Кильвином, чтобы прогуляться по ночному городу и, неузнанными, выпить пару пинт пива в захудалой портовой таверне. Тирэн твердо решила: она больше не покинет это место. В конце концов, она наверняка нужна брату, которому, из-за своего слабого здоровья, явно потребуется помощь в управлении королевством, особенно в столь неспокойное время. К черту всех этих кельментанийских, залмантрийских и лейриских щеголей — она больше не совершит такой ошибки.

Теперь это место будет ее домом.

— Стражники, — хрипло произнес Слейдэз, когда у распахнутых главных ворот, облицованных черным железом, путь им ожидаемо перегородили облаченные в доспехи охранники. — Я не узнаю их.

— Может, просто новички? — предположила Тирэн.

— Новичков не ставят на главные ворота, — пробормотал Слейдэз, и Ирдвейн в знак согласия произнес сдавленное «угу». — Ох, не нравится мне все это, госпожа.

— Тебе никогда ничего не нравится, Слей. — Тирэн заставила себя улыбнуться. Ворота становились все ближе. — Тебе не понравилась даже наша отдельная каюта на корабле.

— Там на стенах была плесень.

— Разве она кому-то мешала?

— А еще бегали крысы!

— Вот именно. В любой момент мы могли сделать запас мяса на случай голодных времен. Учись видеть во всем хорошие стороны, Слейдэз.

Гвардеец фыркнул и ничего не ответил. Тирэн сделала глубокий вдох, приближаясь к стражникам. Если бы внутри она была так же полна решимости, как снаружи…

— Кто такие? — свирепо окликнул их один из стражников. Из шлема с полузабралом на Тирэн уставились два сощуренных глаза. — Посетители принимаются послезавтра, по согласованию с королевским Магистром.

Ирдвейн выступил вперед.

— Разуй глаза, кретин! — рявкнул гвардеец, положив руку на эфес меча. — Не видишь, кто перед тобой?

Повисла пауза. Очевидно, стражники метались между желанием прогнать прочь особо настырных посетителей и страхом проморгать действительно кого-то важного. Именно поэтому оба стражника принялись метать взглядами сначала по гвардейцам, потом по Тирэн. Наконец, один из них убрал алебарду и, опершись на нее, подался вперед.

— Ваше… высочество? — неуверенно спросил он. — Так вы… живы?

— А что, по мне уже справили тризну? — бросила Тирэн. — Может, даже поставили памятник в родовом склепе? Если да, то я не против взглянуть на него.

— Мы… оповестим о вашем прибытии. — Узнавший ее стражник склонился в поклоне, после чего развернулся и скорым шагом направился внутрь замкового двора. Тирэн собралась было двинуться за ним, но второй стражник не торопился убирать горизонтально выставленную алебарду.

— Прошу прощения, принцесса, — произнес он стальным голосом. — Но, боюсь, вам придется подождать.

— Подождать чего? Алой ковровой дорожки? Если да, то я обойдусь без нее. Или, может, нужно срочно поснимать траурные венки по замку? Поверьте, я очень постараюсь не упасть в обморок при их виде. — Она уперла руки в бока. — Я хочу увидеть брата. Он ведь в замке?

Стражник как будто стушевался.

— Да… принцесса. Он в замке.

— Я хочу его видеть, немедленно! — заявила она и шагнула вперед.

Стражник отступил назад и принял боевую стойку; на лезвии алебарды блеснул солнечный свет. Ирдвейн и Слейдэз с лязгом вытащили мечи.

— Нам бы не хотелось понапрасну проливать кровь, — процедил Ирдвейн, — но если ты, червяк, и дальше будешь перечить принцессе, я порублю тебя на фарш, ты меня понял? И я не знаю такого закона, который запрещал бы принцессе, законоправной представительнице королевского семейства, попасть в свой родной дом.

Стражник оглянулся в поисках подмоги, и, не найдя ее, отступил.

— Раз уж вам так не терпится, — тихо проговорил он, — то кто я такой, чтобы стоять у вас на пути.

Тирэн не стала тратиться ему на ответ.

Вместе с гвардейцами она миновала ворота и прошлась по двору, из которого две дороги, огибая главный корпус замка, вели к садам, и одна плавно переходила в широкую лестницу из двадцати ступеней, за которой шла высокая колоннада, скрывающая ведущие вовнутрь двери. От принцессы не укрылось, что двор как будто опустел. Не было видно вездесущего садовника, что вечно подстригал кусты в клумбах вдоль дороги, не бегали слуги, а из конюшни не доносилось лошадиное ржание; лишь зловеще позвякивали шаги патрулирующих стену солдат.

Внутри замка тоже оказалось непривычно пусто. Просторный холл словно выцвел вместе с коврами и картинами в золоченых рамах; некоторые из них — особенно те, что так нравились отцу — и вовсе пропали со стен. Откуда-то с верхних этажей донеслись приглушенные голоса и быстрые синхронные шаги. Тирэн нахмурилась, но все равно зашагала по коридору в сторону главной замковой лестницы. Она едва не вскрикнула от испуга, когда-то где-то сбоку мелькнула тень с человеческими очертаниями. Принцесса смогла унять дрожь лишь когда поняла, что это вышел из своих покоев, цепляя полами мантии плиты, старик Оргрейн.

Оргрейн был королевским лекарем и, по совместительству, почетным советником ее отца. Несмотря на свой весьма почтенный возраст, его взгляд был полон ясности, а его осанке и движениям позавидовали бы многие солдаты. Для Тирэн он был раньше кем-то вроде доброго дедушки, который (в отличие от отца или матери) всегда готов выслушать ее и даже дать совет-другой. Правда, сейчас во взгляде Оргрейна Тирэн видела лишь испуг.

— Напрасно вы вернулись сюда, принцесса, — негромко произнес старик, поравнявшись с ней и гвардейцами.

Она вздрогнула, как от укуса. Сердце застучало в груди в ритме быстрого, тревожного марша.

— О чем это вы, Оргрейн? — тихо, почти шепотом спросила она.

Тот взглянул наверх. Судя по звукам, к ним стремительно спускался отряд стражников.

— Многое изменилось, пока вас с отцом не было.

— Я понимаю, ведь…

— Боюсь, что нет.

— Так объясните, — потребовала она, почти сорвавшись на крик.

— Для этого слишком мало времени. Все, что я могу — это вернуть вам долг.

— Долг? — переспросила Тирэн. — Разве вы мне что-то должны?

С дюжину вооруженных стражников во главе со стоявшим у ворот вынырнули с ближайшего лестничного пролета и приблизились к Тирэн и ее сопровождающим. Их мечи были либо обнажены, либо наполовину вытянуты из ножен.

— Не я. — Оргрейн заговорил тихо и быстро. — Но тот, кому вы помогли одиннадцать лет назад. Он помнит о вас. И попросил меня проследить, чтобы…

— Эй, старик! — крикнул караульный, приблизившись к ним почти вплотную. — Хватит болтовни. Мы сами доведем ее до тронного зала. Ступай прочь.

Лоб Тирэн прорезали морщинки непонимания. Одиннадцать лет назад? Долг? О чем он вообще… Тирэн вздрогнула, когда до нее дошло. Тот день… Она вспомнила. Утопающий в дыму курильниц зал. Менестрель, певший о древнем Таоле… Внезапно начавшийся хаос… Тот разговор на верхней галерее, в ходе которого она поведала таинственному незнакомцу о тайном хранилище отца, где тот прятал самые ценные вещи. По прошествии времени Тирэн не очень любила вспоминать тот день: ей казалось, что, несмотря на воистину благие намерения, она предала отца. Позволила какому-то незнакомцу проникнуть в отцовский тайник и стащить реликвию, что их род оберегал веками.

— Возьмите это. — Тирэн почувствовала, как Оргрейн что-то сует ей в левую ладонь. Какой-то… камушек? — Разбейте его о пол, когда поймете, что иного выхода нет.

Тирэн взяла камушек и, кивнув, сжала ладонь в кулак.

— Эй ты. — Стражник грубо схватил лекаря за ворот мантии и потащил прочь, вниз по лестницу, не дав тому договорить. — Я же четко и ясно сказал тебе заткнуться. Или думаешь, ты у нас особенный?

В окружении отряда стражников Тирэн продолжила путь. В ее голове бурлил поток мыслей: от попыток сложить тот эпизод одиннадцатилетней давности с сегодняшним днем до размышлений о том, почему в замке так все изменилось. Что случилось с Кильвином, что он затеял такие перемены? Ее старший брат никогда не отличался ни подозрительностью, ни враждебностью, совсем наоборот. Неужели новости о смерти отца настолько его поменяли? Или же дело в советниках, что пытались помыкать им, как марионеткой? Если так, то она поможет ему вырваться из их хватки.

Наконец, их привели к тронному залу. Двое стражников распахнули громоздкие семицветные створки, открыв Тирэн вид на до боли знакомый зал. Здесь она провела несчетное количество времени. Даже та странная встреча с менестрелем произошла именно здесь. По сути, с того самого дня в этом зале ничего и не изменилось: разве что стол то появлялся в центре зала, то исчезал согласно необходимости.

Сейчас стола не было. Вместо него к трону, вдоль колонн, подпирающих галереи, вела широкая зеленая ковровая дорожка. Шагая вперед, Тирэн прошлась по ней взглядом. Вот дорожка поднимается, в дюжине шагов впереди, к тронному возвышению, полному облаченных в сверкающие латы гвардейцев. Вот и сам трон, на котором сидит…

Ноги Тирэн едва не подкосились, когда она поняла, что на троне сидит не Кильвин.

— Герцогиня Вал Меендор, — прошипела Тирэн, стиснув кулаки так, что костяшки побелели.

— С твоего позволения, — отозвалась та, вальяжно закинув ногу на ногу, — королева Вал Меендор.

Тирэн пробормотала под нос проклятье. Внешне герцогиня никогда не выглядела как та, кого всерьез стоит опасаться: теперь же темноволосая пышногрудая женщина лет сорока с небольшим казалась настоящим воплощением зла. У Тирэн накопилось множество вопросов, но из них она выбрала тот, что сейчас беспокоил ее больше прочих:

— Где мой брат? — требовательно спросила она, остановившись шагах в десяти от трона. — Что ты с ним сделала?

— Твой брат? — переспросила Вал Меендор, поправив съехавшую на бок корону с семью разноцветными зубцами-осколками. — Ничего я с ним не делала. Просто последние новости несколько… подкосили его физическое и душевное равновесие, так что сейчас он находится под наблюдением лекарей.

— Ты отобрала у него корону!

— Наглая ложь. Я же сказала, после новостей о трагической кончине Мрэйгара твой брат был не в состоянии править Альзантисом. Поэтому я соизволила взять эту ношу на себя.

— Что-то мне подсказывает, — Тирэн прищурила правый глаз, — что законы о престолонаследии работают… несколько по-иному, нет?

— Времена меняются, голубушка, тебе ли не знать. Я сделала то, что должна была — исключительно ради блага нашего королевства.

Тирэн помедлила, пытаясь собраться с мыслями. Происходящее нравилось ей все меньше и меньше. Судя по тому, что Тирэн не видела среди стражников и гвардейцев ни одного знакомого лица, Вал Меендор окружила себя новыми людьми. Людьми, верными ей и только ей. Плохо. Чертовски плохо. Тирэн поймала себя на том, что не знает, что делать. Жизнь не готовила ее ни к падающим на голову люстрам, ни к бегству из охваченного хаосом города, ни, тем более, к встрече с тем, кто в наглую отобрал себе престол Альзантиса. Точнее, с той.

— Видишь ли, Тирэн, — бывшая герцогиня подалась вперед, и ее ало-черная королевская мантия колыхнулась, — грядут тяжелые времена. То, что случилось в Кельментании, запросто может повториться у нас. Особенно если во главе государства будет стоять вечно болеющий молодой человек, которому становится плохо от одного лишь вида крови.

— У него есть я. — Тирэн вскинула подбородок. — И я всегда буду направлять его.

Вал Меендор вздохнула.

— В этом-то и проблема, моя хорошая. В этом-то и проблема.

Тирэн дернула головой, когда увидела какое-то движение на галереях. Там, среди теней, притаились люди. Человек пятнадцать, не меньше. И, если зрение не подводило Тирэн, у каждого из них в руках было по стеклострелу.

— Принцесса Тирэн. — Вал Меендор встала с трона. Стражники, окружавшие Тирэн и ее двух гвардейцев, синхронно расступились по сторонам. — Ты обвиняешься в убийстве короля Мрэйгара, своего отца, и в покушении на трон Альзантиса.

— Что-о?!

У Тирэн отвисла челюсть. Она, конечно, догадывалась, что от этой встречи не стоит ждать ничего хорошего, но чтобы все зашло настолько далеко…

— Погодите-ка. — Несмотря на бившую ее дрожь и покрытый испариной лоб, Тирэн заставила себя говорить с королевской уверенностью и спокойствием. — Если у вас есть какие-то обвинения, то королевский суд…

— Теперь я — королевский суд, — отчеканила королева, не сводя ледяного взгляда с Тирэн. — И я приговариваю тебя и твоих спутников к смерти. Привести приговор в исполнение.

У Тирэн не оставалось времени на размышления. Она понимала, что, если хочет выжить, то нужно действовать, быстро и решительно. На галереях раздались щелчки взведенных механизмов.

Разбейте его о пол, когда поймете, что иного выхода нет… — прозвучало в ее сознании напутствие Оргрейна.

Тирэн приподняла левую руку. А затем, сделав вдох, позволила круглому и плотному предмету, который дал ей Оргрейн, упасть на пол.

Раздался хлопок, а в следующее мгновение ближайшее пространство вокруг Тирэн окутало плотной дымкой. Она не стала тратить время на удивление, и сразу же метнулась вправо. Наверху прозвенели спусковые механизмы, и позади Тирэн разнеслось звонкое эхо от соприкосновения стеклянных снарядов с полом. Кто-то закричал — скорее всего, Ирдвейн. Тирэн понимала, что, к сожалению, она ничем не может помочь своим верным слугам. Не факт, что она и себе-то сможет помочь, что уж говорить о других.

Практически ничего не видя в разрастающейся серой пелене, она с разбегу врезалась во что-то холодное и твердое. Должно быть, колонна. Тирэн потерла ушибленный (и, возможно, рассеченный) лоб. Где-то в паре шагов от нее раздался голос одного из стражников. Похоже, тронный зал окутал хаос: звенело оружие, кто-то кричал и приказывал… В сознании Тирэн бился один-единственный вопрос.

Что теперь делать?

Что?

Она понимала: пелена не будет держаться вечно. Рано или поздно ее обнаружат и схватят — и скорее рано, чем поздно. Куда ей податься? К главным дверям? У них наверняка дежурят. К двери неподалеку от подъема на галереи, ведущей к коридору, соединяющему главную часть замка со спальным крылом? Наверняка Вал Меендор позаботилась и нем. Может, попробовать прокрасться к трону и прикончить старую лживую суку? Такой вариант приходился по душе Тирэн, вот только шансы на успех казались ей призрачными. У нее даже оружия нет, о каком покушении на лже-королеву может идти речь…

— Вон она! — заглушая прочие звуки, крикнул кто-то позади Тирэн. — Там, за колоннами!

«Ну все».

Осколочные снаряды просвистели где-то поблизости, но она успела пригнуться и спрятаться за ближайшей колонной. Ее дыхание сбились, а сердце рокотало, заглушая даже выкрики Вал Меендор. Похожие чувства Тирэн испытывала в тот злосчастный вечер в Тар-на-Латаре, когда отца прикончили, а ее саму чуть не убило проклятой гигантской люстрой. Вот только тогда у Тирэн остались Ирдвейн и Слейдэз, что помогли ей пережить дни грядущего хаоса и ужаса, а теперь… Выглянув из-за колонны и хорошенько прищурившись, Тирэн смогла разглядеть сквозь мутную пелену, что Слейдэз неподвижно лежит в луже собственной крови, а Ирдвейн, раненый осколками в плечо и ногу, на последнем издыхании сражается с окружившими его солдатами лже-королевы. Похоже, теперь она могла полагаться лишь на саму себя.

Вновь щелкнули спусковые механизмы. Тирэн почувствовала, как один осколок вонзился в гранит колонны позади нее, а еще пару снарядов со звоном ударились о выходящие на юг витражные окна впереди. Тирэн сосредоточила на этих окнах взгляд. Она знала, что за окнами начинается крутой обрыв, спускающийся под прямым углом к изгибу Альзовой реки, рассекающей город. И если в детстве Тирэн боялась даже приближаться к этим витражным окнам, то теперь…

Что ж, некоторые обстоятельства вынуждают тебя в корне поменять взгляды.

Сделав глубокий вдох, Тирэн пригнулась еще сильнее, а затем резко бросилась вперед — прямо на ближайшее окно. Она понимала весь риск, но не видела альтернативы.

За ее спиной вновь раздались приказы и щелчки стеклострелов. Кажется, один из снарядов цепанул ее по плечу, но Тирэн не обратила на это внимания. Приблизившись к окну, она, не снижая скорости, чуть развернула корпус, чтобы врезаться в стекло правым плечом.

Раздавшийся звон затмил все прочие звуки. Бесчисленное количество смальтовых стекол разлетелись вокруг Тирэн, пока она, продолжая по инерции движение, не шагнула в пустоту.

Мир перевернулся вокруг нее и закружился в непонятном танце.

В голове Тирэн зазвучала мелодия: та самая, которую таинственный менестрель наигрывал в тронном зале одиннадцать лет назад.

Мелодия древнего Таола. Мелодия жизни. Мелодия надежды.

Почему-то эта мысль заставила Тирэн улыбнуться — ровно за мгновение до того, как она врезалась в темные и холодные воды Альзовой реки.