Готова на все (СИ)

Глава 11

Reasonable job

— Кто хоронит сегодня, проходят без очереди! Мертвые не ждут! — дама в черном, слишком узком для ее полной фигуры костюме еще раз подтверждающе кивнула высоко взбитой прической и скрылась за дверью с надписью «Регистрация актов гражданского состояния».

Эля облегченно вздохнула — длиннющая очередь, скопившаяся перед обшарпанной казенной дверью, чуть не довела ее до истерики. Гражданское состояние Савчука было — «пять дней как мертв». Но пока это не засвидетельствовано специальной бумажкой, покойный шеф вроде бы даже продолжал жить — призрачной формально-юридической жизнью. Во всяком случае, на кладбище без свидетельства о смерти и разговаривать не желали.

— Давайте так, — стараясь не глядеть в перекошенную неудовольствием физиономию Грушина, сказала Эля, — Я останусь получать свидетельство, а вы поезжайте в милицейский морг за телом.

— Что вы мной распоряжаетесь, Элина Александровна? — брюзгливо оттопырив губу, процедил Грушин, — Чувствую себя мальчиком на побегушках!

Эля резко выдохнула сквозь плотно стиснутые зубы, издав что-то вроде короткого подвывания, так что стоящий впереди дедок испуганно оглянулся.

Невыносимо! Мало того, что всю организацию похорон декан со спокойной непринужденностью свалил на нее, словно она вообще существовала на факультете исключительно для подобных мероприятий. Так еще и так называемых помощников непрерывно приходится уговаривать и улещивать, чтобы они хоть что-то сделали!

— Я не распоряжаюсь вами, Андрей Анатольевич, — изо всех сил стараясь сдерживаться, процедила она, — Но похороны без покойника бывают только в рассказах Жванецкого. Нас здесь всего двое, один должен получить свидетельство, а второй забрать тело из морга.

— Вы не могли студентов взять, вместо того, чтобы отрывать научных сотрудников от работы?

— Андрей Анатольевич, к вашему сведению, я тоже научный сотрудник и у меня тоже график экспериментов сбился! — устало ответила Эля. — Декан решил, что похороны факультет берет на себя, а у студентов зимние каникулы, никого не найдешь.

— Надо было знать заранее, — упрямо набычившись, возразил Грушин.

— Заранее что-то знать мог только убийца Савчука, но вряд ли он станет заниматься похоронами, — в сердцах бросила Эля.

— В морг не поеду, даже не рассчитывайте.

— Я на вас вообще никогда не рассчитываю, Андрей Анатольевич, — Эля пожала плечами. Она вытащила из сумочки пачку документов и протянула ему, — Я сама поеду за телом, а вы хотя бы получите свидетельство, — и не сдержавшись, добавила, — Раз у вас такая сильная гробобоязнь.

Не слушая недовольного ворчания Грушину, она выскочила на улицу и замахала рукой перед приближающейся маршруткой. Ладно, в конце концов, Петя Макаров закажет катафалк и вместе с ним приедет в морг. Он парень крепкий, как-нибудь уж вдвоем гроб загрузят.

Истошно затрезвонил Элин мобильник.

— Элечка, солнышко, — ласково зажурчал в трубке голос Макарова, — Я все оплатил, катафалк уже выехал. А я отлучусь ненадолго, мне в библиотеку заскочить надо, книжки из Москвы пришли.

— Какие книжки, ты с ума сошел! — вскрикнула Эля, захлебнулась холодным воздухом, закашлялась, — Я же сама гроб не подниму!

— Шофера попросишь помочь! — небрежно бросил Макаров, — Элечка, ну ты же научный сотрудник, сама понимаешь, когда приходят книги по междугороднему абонементу, их надо сразу забирать. Ты не волнуйся, я к похоронам подъеду обязательно, можешь на меня рассчитывать, я весь в твоем распоряжении.

Мобильник разразился короткими гудками. Эля попыталась перезвонить, но абонент тут же оказался недоступен — предусмотрительный Макаров отключил трубку.

Замечательно! Один говорит — «не рассчитывай», второй — «рассчитывай», а в результате она осталась одна. Вот возьмет и тоже уедет, ей что, этот гроб больше всех нужен?

За окном маршрутки мелькнуло здание морга и маленькая, скорчившаяся от холода и горя фигурка рядом с припорошенным снегом фургоном катафалка.

Торопливо выскочив из маршрутки, Эля побежала ко входу.

— Элечка, наконец-то ты пришла! — худенькая хрупкая женщина, сейчас похожая на печальную обезьянку, отчаянно ухватилась за Элину руку, словно боялась, что порыв злого зимнего ветра унесет ее прочь, — Валера уже там…

Эля поглядела сквозь стекло дверей, в какой-то мгновенно вспыхнувшей безумной уверенности, что сейчас она увидит Савчука, покуривающего в тепле холла! Но за подернутым морозом стеклом остро взблеснули стальные прутья каталки, над которой угловатым сугробом вздымался покрытый простыней гроб.

— И катафалк приехал, — продолжала жена Савчука, — Давайте заберем Валеру отсюда скорее!

Эля заглянула в холл. Сотрудница морга, как две капли воды похожая на регистраторшу, выдававшую свидетельства о смерти, разве что вместо черного костюма на выпирающем животике растопырился белый халат, торопливо встрепенулась и покатила свой страшный груз к выходу.

— Крышечку мы закрыли, — интимно наклонившись к Эле, сообщила она, — Оно бы попрощаться, конечно, только незачем родне видеть, что у него от лица-то осталось — а ничего-то и не осталось, вот и видеть нечего! Вы не волнуйтесь, я все сделала как договаривались, обмыла, ручки-ножки сложила — лялечка, а не покойничек!

Элю замутило. Она торопливо вытащила из кошелька последнюю оставшуюся от похоронных расходов купюру и сунула ее в пухлую руку. Купюра исчезла в кармане белого халата, и женщина благосклонно улыбнулась:

— Домой повезете? — без паузы продолжала она, — Оно и правильно, по обычаю выносить из дома надо.

Она лихо вырулила каталку к распахнутым дверцам катафалка:

— Ну чего, грузите…

Эля растерянно огляделась, будто вопреки всему рассчитывала, что устыдившиеся Макаров и Грушин вдруг вбегут в ворота. Никто, конечно, не вбежал. Сквозь занавешенный снегом проем виднелся лишь серый переулок, и яркая васильково-синяя машина, припаркованная у тротуара. Рядом переминался кто-то высокий, видно, водитель. «Сел бы внутрь, включил бы печку, чего на улице торчать в такой холод…» — мелькнула мысль.

Эля взялась за край гроба и попыталась приподнять.

— Вы тут разбирайтесь, а я побежала, — быстро сказала сотрудница морга, — Как загрузитесь, каталочку-то внутрь втолкнете и все дела! — и лишь белый халат мелькнул в дверях.

Эля сунулась к окошку водителя:

— Для погрузки у нас бригада есть, — хмыкнул тот, — 50 долларов с покойника.

— У нас с живых уже взять нечего! — обозлилась Эля, — Что на кладбище, что в похоронном бюро расценки такие — ни копейки не осталось!

— Прокормить нынче проще, чем похоронить. — философской сентенцией откликнулся водитель и уставился в ветровое стекло, видно, погрузившись в размышления об относительной дешевизне бренной жизни в сравнении с высокой стоимостью извечной смертной тени.

Эля снова взялась за гроб. Тяжесть рванула руки, чуть не опрокинув Элю сверху на каталку.

— Элечка, тут мужчины нужны! — испуганно ойкнула жена Савчука, — Андрюша, Петя — где они? Мы не можем здесь оставаться! Валера должен попасть домой!

Не отвечая, Эля выпустила край гроба:

— Я сейчас! Вы только не волнуйтесь! Я сейчас найду!

Сама толком не зная, куда и зачем бежит, кого она собирается искать, Эля помчалась к воротам. Она должна была заставить Макарова и Грушина приехать! Что же теперь делать?

Иссеченный снегом переулок был практически пуст, лишь у васильковой машины все также стоял запорошенный водитель и, кажется, разглядывал замершую в воротах Элю. И этот взгляд заставил Элю шагнуть к нему.

— Извините, ради бога, вы не могли бы нам помочь… — сквозь сбитое дыхание умоляюще зачастила Эля.

Довольно молодой и очень высокий мужик в щегольской и наверняка безумно дорогой меховой куртке доброжелательно поглядел на нее, любезно переспросил:

— Sorry? — и предъявил в широкой улыбке все тридцать два по-американски безупречных белых зуба.

— О-о-ох, — выдохнула Эля, — Sorry me, sir. Of course, you can’t help…* — Только с ней могло такое произойти — один мужик на весь переулок и тот американец! Может, на улице удастся поймать парочку отечественных…

Затянутая в кожаную перчатку рука поймала ее за локоть.

— If you say me what’s happened, I’ll try…** — с безупречной артикуляцией выпускника Гарварда вопросил он, наклоняя к ней припорошенную снегом темноволосую голову.

И не холодно ему без шапки. Хотя, в машине… Эля пожала плечами:

— We have to load… — она напряглась, пытаясь вспомнить как будет по-английски «гроб», так и не вспомнила, и просто ткнула пальцем в стоящую у катафалка каталку, — …this one into the van***!

Сейчас он быстренько смотается — небось, не для того этот лощеный тип приехал из Америки, чтобы по глухим переулкам с гробами носиться!

Лощеный тип действительно немедленно отпустил ее локоть… и направился во двор, прямиком к катафалку.

Безошибочно опознав в склонившейся над гробом женщине вдову, американец коротко, почти по-военному, кивнул:

— Accept my condolences, madam****. — и ухватился за ручки каталки.

Жена Савчука оторвалась от гроба и заворожено уставилась снизу вверх в его темные уверенные глаза.

— Вы сами не справитесь, я сейчас еще кого-нибудь найду… — попыталась вмешаться Эля.

Но он лишь снисходительно покосился на нее через плечо, внимательно оглядел каталку, и вдруг развернул ее и наклонил переднюю часть над распахнутыми дверями катафалка. Тяжелый гроб медленно пополз вперед, Эля отчаянно вскрикнула…

Быстро и очень ловко, словно всю жизнь только и делал, что гробы перегружал, американец перехватил гроб за край, чуть подтолкнул… Плавно и аккуратно, будто на катках, тот соскользнул точно на подставку катафалка.

Эля глядела на него, приоткрыв от удивления рот. Ей что, попался владелец американского похоронного бюро в командировке по обмену опытом?

— That’s it, ladies. — щегольским жестом отряхивая ладони, бросил американец, — Let you go, it is very cold****** — и прежде чем Эля успела опомниться, он одним движением подсадил ее на скамеечку для сопровождающих. Следом забросил вдову, захлопнул двери и коротко махнул водителю — поезжай.

В такт подпрыгиваниям катафалка тычась лицом в заднее стекло, Эля успела увидеть, как ее нежданный помощник усаживается в свою длинную и такую же щегольскую как он сам, машину.

— Я так боялась, что не все приедут, — жалобным голосом сказала вдова, — Я ведь так и не нашла Валерину мобилку, а у него там были все телефоны! Вдруг кого-то упустили, не сообщили, — она озабоченно покачал головой, — Элечка, а вы, случайно, не знаете, куда делась Валерина мобилка? В милиции говорят — не было.

Эля покачала головой, а внутренне усмехнулась. Не было, как же! Небось, сами и подгребли, у Савчука был новехонький дорогущий слайдер.

— Но видите же, приехали! — вдова кивнула на все еще видневшуюся в заднее стекло васильковую машину, — Даже из-за рубежа. Валеру очень уважают заграницей, — с проблеском гордости сказала она и погладила край гроба — словно приласкала, — Этот американец — он американец, да? — за нами поедет?

— Наверное, американец, по произношению похоже. Но за нами он не поедет — мне жаль вас разочаровывать, это совершенно случайный человек.

— Да? — переспросила ее собеседница, но в голосе ее не было разочарования. Короткий всплеск возбуждения прошел, она сидела в оцепенении, не сводя глаз с крышки гроба.

Эля в растерянности покусала губу. Ладно, сейчас ей повезло, но как она втянет гроб на савчуковский третий этаж? А ведь потом снова надо выносить, снова грузить… Хоть во дворе оставляй! Эля представила себе засыпанный снегом гроб, полдня торчащий посреди мерзлого двора в ожидании собственных похорон, и ее передернуло. Дважды окоченевший покойник, фильмы ужасов отдыхают.

Катафалк остановился у подъезда. По крайней мере жене Савчука тут точно оставаться не следует. Эля потянула профессоршу за рукав:

— Вы поднимитесь пока в дом, — и пресекая все возражения зачастила, — Нужно двери открыть, из коридора лишнее убрать, стол приготовить…

То ли поддерживая, то ли волоча обессилевшую женщину за собой, Эля поднялась вместе с ней на третий этаж. Поглядела на дверь квартиры и досадливо вздохнула. Ох, разлюбезные коллеги, ладно, организовывать похороны никто не хочет, но хоть с вдовой-то посидеть могли бы! Бросили человека одного в таком состоянии — и пожалуйста, поехала в морг, а дверь оставила открытой!

Профессорша нашарила в сумочке ключи, шагнула к дверям. Остановилась, в недоумении разглядывая приоткрытую створку:

— Что это, Эля? Я же запирала! Я точно помню! — и она потянулась к ручке.

Эля резко ухватила ее за плечо.

— Знаете, что: вы спуститесь на площадку ниже. На всякий случай. Пожалуйста.

— Но зачем, я… — начала протестовать та, но Эля уже почти толкала ее, заставляя сойти вниз по лестнице. Жена Савчука спустилась на шаг, другой, наконец, сбежала на один пролет и остановилась у окна, испуганно поглядывая на Элю.

Эля замерла возле двери. Позвать шофера снизу — неизвестно, пойдет ли, вон, гроб грузить отказался. Правильнее всего было бы сразу звонить ментам — если это воры, вдруг они еще там? Но может и сама вдова в расстроенных чувствах позабыла запереть входную дверь, и в квартире сейчас тишь да гладь? Встречаться с милицией лишний раз Эле не улыбалось.

Она резко выдохнула — раз надо, делай! — и потянула створку за край. Та легко распахнулась. Эля шагнула в коридор.

В первую минуту ей показалось, что ничего не случилось. Беспорядок, царивший в коридоре, в принципе, могла учинить и сама вдова. Что-то искать в коридорном шкафчике и вывалить все на пол. Торопясь, на бегу опрокинуть легкую тумбочку. А плафон с коридорной люстры снял еще сам Савчук. При жизни. Лампочку вкрутить хотел. Ага, а лампочка оказалась бракованной и он в досаде саданул чем-то тяжелым по стеклу плафона.

Позабыв о возможной опасности, Эля метнулась в комнаты. В квартире царил разгром. Выброшенные из шкафов вещи грудами лежали на полу. Телевизор развернут экраном к стене, задняя панель сорвана — веселой радугой наружу свисали разноцветные провода. Сквозь распахнутую дверь туалета видно, что крышка бачка валяется на полу. Кухня казалась творением безумного абстракциониста — аккуратненькие, словно их специально расставляли, на полу высились конусообразные горки высыпанных из пакетов круп. Эля непонимающе уставилась на мойку — заполняя ту до краев, тяжело хлюпала какая-то густая желеобразная субстанция. Наконец до Эли дошло — это же варенье! Кто-то планомерно вылил в мойку все имеющееся в доме варенье — опустошенные банки рядами стояли на кухонном столе. Выдернутые из горшков растения пушистой вязанкой лежали под окном, земля в горшках была вскопана, будто в ней рылась целая стая обезумевших котов.

Эля медленно отступила от порога и придерживаясь за стену, побрела к выходу. В голове вертелся беспорядочный вихрь из «кто-зачем-почему?», и лишь один тягостный вопрос был стабилен и неподвижен, словно вывешенный в мозгу плакат: «ну и куда еще покойника поверх всего этого?»

* — Извините?

— Извините меня, сэр. Конечно, вы не сможете помочь.

** Если вы скажете мне, что случилось, я попытаюсь…

*** Мы должны погрузить… это в машину!

**** Примите мои соболезнования, мадам.

****** Вот так, леди. Вы поезжайте, очень холодно.