Готова на все (СИ)

Глава 40

Эля быстро оглядела игровую комнату. Девушки Наташи, столь неприязненно глядевшей на Элю и жалостливо — на Яську, тоже нигде не было видно.

— Дети, — дрожащим голосом спросила Эля, — Где ваша воспитательница?

— А мы не знаем, — бросила юная барышня лет пяти, не отрывая глаз от подружки, напяливающей на кролика кукольный чепчик.

Позади в коридоре послышались шаги. Эля радостно обернулась — явилась, красавица! — и тут же облегчение снова сменилось тревогой. Сложившись чуть ли не в двое, в дверцу игровой протискивался Цви.

— Мисс Элина, если я вас как-то оскорбил, то…

— Ясь пропал! — не дослушав, выпалила Эля, — И девчонки, которая за ним присматривала, тоже нет!

— Ну и хорошо, — рассудительно кивнул Цви, приглушая своим спокойствием вцепившуюся в Элю тревогу, — Раз и ее нет, значит, ребенок с ней.

— Думаете, она Яську куда-то увела? Но куда? Зачем? — переспросила Эля, чувствуя, как разом скрутившиеся в тугой узел внутренности расслабляются, снова давая дышать. Чуть-чуть расслабляются, не до конца.

— Узнаем, — невозмутимо заверил ее Цви, — Спросите у детей, видели ли они вашего мальчика.

— Мы с ним с горки съезжали и в сыщиков играли! — немедленно доложил мальчишка лет восьми.

Все правильно, Ясь всегда предпочитал приятелей постарше. Узел внутри распустился еще больше.

— А где он сейчас? — спросила Эля.

Пацан слегка недоуменно огляделся по сторонам — похоже, он и не заметил, что недавний приятель вдруг куда-то исчез.

— Его тетя Наташа писать повела! — подкрепляя свои слова взмахами кукольного чепчика, пропищала наряжавшая кролика барышня. Кролик, воспользовавшись ее невниманием, спрыгнул с колен и попытался уковылять в угол, но был немедленно изловлен и мученически обвис в детских руках, — Нам кроликов принесла, а его увела!

— Господи, ну конечно! — вздыхая от немедленного острого облегчения, охнула Эля, — Какая же я глупая! — и она смущенно покосилась на Цви. И впрямь решит, что она малахольная еврейская мамаша.

Но ставший странно напряженным Цви вдруг шагнул вглубь комнаты и толкнул прячущуюся за горкой маленькую дверцу. За ней открылась выложенная кафелем комнатка с умывальником и низеньким детским унитазом.

— Зачем же его было уводить? — пробормотал Цви.

— Может, он еще не ел? — предположила Эля. Тревога вернулась и принялась драть душу со всех когтей.

— Сейчас проверим, — сказал Цви, снова складываясь вдвое и пролезая под низкой притолокой.

Уже знакомый метрдотель, осеняющий своим присутствием холл в ожидании очередных дорогих гостей, неторопливо двинулся к Цви. Выражение просто любезное на него лице сменилось любезно-вопросительно-обещающим: и чем же дорогой клиент может быть недоволен в нашем замечательном ресторане? Немедленно устраним…

— Где ребенок? — явно не оценив по достоинству профессиональную мимику мэтра, процедил Цви. — Вам был сдан на хранение ребенок, на месте его нет, где он?

Эля покосилась на него с возмущением — Яська не чемодан! — но одергивать не стала, не время.

К чести мэтра он все сообразил моментально. Быстро покосился на дверцу игровой, на лице его промелькнула мгновенная тревога и тут же оно стало успокаивающим, как у киношного психоаналитика:

— Прошу вас, не стоит волноваться! Мы сейчас все выясним у няни.

— Няни там тоже нет. — отчеканил Цви, — Куда ваша девка дела нашего ребенка?

Нашего? Эля растерялась. Уже давненько никто, кроме разве что бабушки, не пытался разделить с ней Яся, и в общем-то, такое положение дел ее устраивало. В другое время слова Цви погрузили бы ее в глубокую задумчивость, но сейчас ей было не до того.

— Я совершенно уверен… — пробормотал мэтр и изящным финтом обогнув гневного Цви, до половины всунулся в дверь игровой.

Цви раздраженно хмыкнул, но промолчал, понимая, что пока мэтр собственными глазами не убедиться в исчезновении своей служащей и малыша — ничего делаться не будет. Черно-белый фрачный зад, похожий на спинку мультяшного жука, какое-то время неподвижно торчал из низенькой дверцы. Словно мэтр все надеялся, что исчезнувшая нянька прячется в домике-боровичке или за горкой-слоненком. Но надежды оказались тщетны:

— Право, не знаю… — промямлил он.

— Они собирались выбрать, что Ясь будет есть, — желая дать надежду не столько мэтру, сколько себе самой, пробормотала Эля.

Но мэтр немедленно с негодованием отверг ее предположение:

— Он уже давно должен был поесть. Наши няни обязаны в первую очередь кормить детей!

— Ваши няни наверняка обязаны не оставлять детей одних, — припечатал Цви, кивая на дверцу, за которой предоставленная самим себе малышня тиранила кроликов.

Мэтр немедленно скис.

— Давайте проверим, — пробормотал он, срываясь с места. Трепеща фалдами, он пронесся сквозь холл к двери с надписью «Служебное помещения». Длинноногий Цви легко держался рядом, Эля вприпрыжку едва поспевала за ними.

Они миновали тамбур и с налету нырнули в душный жар, шипение и грохот работающей кухни. Мэтр хищно ринулся к заваленному грязной посудой цинковому столу, но вроде бы приотставшая Эля вдруг сделала спринтерский рывок и оказалась возле мойки первой.

— Яськин, — крикнула она, перекрывая шум хлещущей из кранов воды, и уверенно указала на расписной подносик с яркой фарфоровой чашкой и тарелкой. Даже если бы этот поднос не был единственным «детским», среди окружавших его собратьев, явно принесенных из взрослого зала, Эля все равно бы опознала остатки Яськиной трапезы. Только Ясь из всего здешнего изобилия яств мог затребовать бутерброд с любимой «колбасой с белыми точками» и «картошечку как из Макдональдса». Интересно, здешнего шеф-повара кондрашка хватила, или мужика просто уберегли от такого жуткого нервного потрясения? Ну уж няня Наташа точно подтвердила свое мнение насчет «бедненького убогенького ребеночка» и ее неодобрение Эли достигло апогея. Эля моментально рассердилась на себя — какое ей дело до Наташиного мнения? Где сама Наташа? Куда она дела ребенка?

— Спросите, этот поднос давно принесли? — быстро распорядился Цви.

— А я не успеваю! — в ответ визгливо выпалила полная женщина в мокром халате, выхватывая стопку тарелок из покрытой шапкой пены и пестрыми разводами соусов, воды, — Сто раз предупреждала, мне еще одна посудомоечная машина нужна — а теперь с претензиями? Вон, чистые возьмите, если надо… — она кивнула на выстроившиеся на другом столе вымытые детские чашечки и тарелки, и снова погрузила красные руки в воду.

Цви крепко ухватил женщину за плечо и рывком развернул к себе.

— Что… — гневно начала она и вдруг осеклась подалась назад и испуг проступил на ее лице, — Приносят — ставят, не нанималась я следить… — пробормотала она, но ее голос явственно дрогнул и она окончательно стушевалась под упершимся в нее взглядом Цви, — Ну — минут двадцать назад, ну — может, десять… Да не помню я, чего вырячился, бандюга! — от страха снова срываясь на визг, закричала она.

Словно в ответ на этот крик, дверь кухни с треском отлетела в сторону и внутрь ворвалась парочка охранников. По азартному выражению на их лицах было ясно: заскучавшие в тишине и респектабельности дорогого ресторана парни искренне рады хоть какому намеку на шум и скандал, и готовы хватать и держать хоть кого, лишь бы не сидеть без дела. Угрожающе поигрывая мышцами, охранники двинулись к Цви и тут же скисли — засекли черно-белого мэтра, заискивающе заглядывающего предполагаемому хулигану в глаза. Парни сбились с шага, растерянно затоптались…

— Может, няня мальчика на прогулку вывела? Свежим воздухом подышать… — с робкой надеждой косясь на Цви — вдруг тот согласиться? — предположил мэтр.

Цви лишь раздраженно покачал головой, потом на мгновение замер, что-то обдумывая, выхватил мобилку и быстро затарахтел в нее на незнакомом Эле языке, кажется, на иврите.

Эля почувствовала досаду — зря она отказывалась от курсов иврита, даже бесплатных, высокомерно заявляя, что при английском и немецком, как-нибудь и без «языка предков» обойдется.

— Через служебный выход никто не проходил. — выслушав ответ, сообщил Цви, — Через главный? — спросил он мэтра.

— Что — через главный? — похоже, мэтр все никак не мог очухаться.

Цви поглядел на него. В отличии от посудомойки, метрдотель не испугался. Но зато как-то очень быстро взял себя в руки и едва не срываясь на бег, кинулся вглубь ресторана. За ним, слаженно топоча, ринулись охранники вместе с Цви и Элей. Спешащую со всех ног Элю вертело между здоровенными плечистыми мужиками, бросая от одного к другому.

Группа на рысях ворвалась в небольшую комнату. Сидящий там человек вороватым движением кинул под пульт глянцевый журнал и с преувеличенным вниманием уставился в заполнявшие всю стену черно-белые экраны.

— Ребенок был? — отрывисто рявкнул мэтр ему в спину.

Человек обернулся и поглядел на метрдотеля с легким недоумением:

— Почему — был? У меня и есть! Двое: Сашенька и Машенька…

— Идиот! — взревел метрдотель, — Кому интересны твои дети! Через главный вход ребенок выходил?

— Как это кому — мне интересны, — возмущенно пробормотал охранник, и добавил, — Никто за последний час не выходил, я смотрел.

— Вижу я, куда ты смотрел! — проревел мэтр, подфутболивая торчащий из-под пульта журнал.

Тот взлетел, шелестя глянцевыми страницами, и плюхнулся, явив столь выразительное фото двух совсем юных девчушек, что Эля испытала серьезное беспокойство за судьбу неизвестных ей Сашеньки и Машеньки.

— Журнальчики разглядываем? — разъяренным котом зашипел мэтр и подскочив к своему служащему, сгреб его за воротник, — Вот куда ты должен смотреть, вот! — тыча пальцем в экран, на котором детишки в игровой продолжали благостно тиранить полуживого кролика, орал он, — Где еще один, а? Где Наташка? Куда эта дура его повела? — встряхивая подчиненного в такт словам, вопрошал мэтр.

— Запись посмотрите, — сказал Цви тихим, очень спокойным тоном, от которого мэтр мгновенно почувствовал себя жалким истериком, не справляющимся со своими обязанностями, — И охраннику на вход позвоните, проверьте.

Мэтр, похоже, начавший понимать английский и без Элиного перевода, разжал пальцы, выпуская своего полузадушенного подчиненного. Тот ляпнулся на стул и затих, потирая шею и опасливо поглядывая на разъяренная начальство.

— Что застыл? — сквозь зубы злобно процедил мэтр, срывая трубку внутреннего телефона, — Запись с камеры в игровой отматывай обратно, нужно посмотреть, куда эта мерзавка с ребенком пошла. — и уже другим, умоляющим тоном, заглядывая в глаза то Эле, то Цви, — Вы только не волнуйтесь, все будет в полном порядке! Девочка работает у нас уже полгода и клиенты всегда довольны. Ничего подобного никогда не случалось, поверьте, это недоразумение…

— У меня ребенок исчез — это недоразумение? — держась, чтобы не сорваться на дикий истошный визг, спросила Эля. Ей хотелось выть, орать, кричать, носиться по ресторану с воплями, хватая за руки официантов и заглядывая во все углы. Если бы не Цви с его хладнокровием и собранностью, вопреки всему дающим надежду — уж этот-то найдет, уж этот не подкачает! — она бы давно бегала по коридорам, глотая слезы и отчаянно выкликая Яську.

— На главном входе тоже говорят: за последний час никого не было, — радостно выкрикнул мэтр, бросая трубку, — Здесь ваш мальчик, здесь, сейчас запись посмотрим и найдем!

Если пока они смотрят запись, не станет поздно. Эля сильно прикусила губу, болью отгоняя настойчиво маячащий на краю сознания образ старого уазика и мужчин в камуфляже. Она не может, она не смеет даже в мыслях соединять своего маленького Яся и этот страшный, залитый кровью фургон! Нет, только не это, нет! Господи, пожалуйста, я больше не буду тебя просить, честно-честно, только пожалуйста, нет!

— А какого пацана вы ищите? — щелкая тумблерами, с любопытством спросил человек у пульта, кажется, уже отошедший от встряски.

— Ты пленку мотай, а не наговаривайся! — грозно рявкнул мэтр и человек снова втянул голову в плечи:

— Я что — я ничего, я мотаю… Просто подумал — это не ваш? — пробормотал он, тыча пальцем в какой-то из мониторов.

— Где? — вскрикнула Эля, чуть не утыкаясь носом в экран.

— Да вот…

И с чувством неописуемого, нечеловеческого облегчения Эля вгляделась в маячащую на самом краю экрана маленькую черно-белую фигурку в знакомой толстой куртке.

— Ясь! — радостно выдохнула Эля.

Малыш стоял, вцепившись ручонками в прутья вольера, за которым нервно расхаживала пушистая лиса. Другая, женская фигура, все тянула мальчишку за рукав, пытаясь оторвать от созерцания лисы и что-то быстро ему втолковывала, то и дело нервно поглядывая в сторону.

— Вот видите! — восторженно завопил мэтр, и в голосе его звучало такое же огромное облегчение. Похоже, мужик уже успел попрощаться с карьерой, а глядя на грозного Цви — заодно и с жизнью. — Мальчик захотел зверушек посмотреть! Конечно, наша няня не должна была уводить его без предупреждения, и мы ей серьезнейшим образом на это укажем. И ведь сама понимает, дурища, что так делать нельзя и все равно делает. — зло проворчал он, вглядываясь в монитор, — Соображать должна, что мамаши нервные случаются, — он глянул на Элю и в его голосе прозвучала явная досада. Но он тут же добавил, — Ну так подняла бы девка задницу, подошла к родителям, сказала: веду ребенка гулять — и никаких проблем! Ишь, коситься, боится, что застукают, идиотина!

Родитель тут только один — она, а Цви так — погулять вышел. Но Эля тут же вынуждена была признаться — если бы не он, она бы просто сдохла от ужаса, а Яся так и не нашла. Хотя если бы не он, Ясь бы вообще не попал в этот дурацкий ресторан с инициативными няньками!

— Она не туда смотрит, — совершенно неожиданно сказал Цви.

— А вы твердо знаете, кто куда должен смотреть! — окрысилась Эля.

— Если бы она боялась начальства и торопила мальчика возвращаться, она смотрела бы в сторону ресторана, — не обращая внимания на ее тон, бросил Цви, — Почему она все время поглядывает на внешнюю стену парка?

— Чего ей туда смотреть? — усмехнулся мэтр. Его понимание английского становилось все лучше и лучше. Он ткнул холеным пальцем в монитор, на котором отражалась сплошная глухая стена, — Видите, какая высоченная? И сигнализация — зверь! С той стороны какой бомж прислониться, у нас тут уже заходиться, — он кивнул на украшающую пульт красную кнопку.

Кнопка оставалась тусклой.

Над стеной показалась голова.

Спортивная мужская фигура подтянулась над краем, выжимаясь на руках, и одним сильным прыжком перемахнула в парк. Даже на черно-белом мониторе четко выделялись темные пятна камуфляжного комбинезона.

Нянька Наташа оторвала Яся от вольера с лисой и непрерывно приговаривая, торопливо повела малыша навстречу камуфляжнику.

Эля развернулась на каблуках и с силой толкнув плечами не успевших отпрянуть охранников, понеслась к двери.

Она врезалась всем телом в створку, та шарахнула о стену. Проходящий мимо официант испуганно дернулся, оглядываясь на грохот. Эля пробежала мимо него к выходу. Выскочила на запорошенное снегом крыльцо.

Острый, мучительный холод ворвался под свитер, мгновенно оледенил ткань джинсов. Сзади хлопнула распахнувтая дверь, послышался частый топот ног, громко и тревожно крикнул что-то Цви… Эля не оглянулась. Опрометью слетев с крыльца, она понеслась по дорожке.

Вокруг все было таким же черно-белым, как и на экранах мониторов. Выстроившиеся вдоль дороги деревья больше не напоминали кружевной ажур. Снег все мел и мел, заметая их в белые курганы. Резкий, рвущий душу скрип гнущихся под тяжестью ветвей заставлял Элю вскрикивать на бегу. Валящиеся с небес крупные хлопья залепляли глаза, леденели на волосах. Эля чувствовала, что слепнет. Она отчаянно заметалась, пытаясь сквозь плотную занавесь метели разглядеть дорожку к вольерам.

И в этот момент через сплошную осыпь снегопада, сквозь плотную стену заснеженных деревьев до нее донесся отчаянный крик:

— Это не мой папа! Пусти, пусти! Ты не папа, пусти!

— Ясь! — страшно закричала Эля и соскочив с тропы, бросилась напрямик в самую гущу деревьев.

Легкий, рассыпчатый, еще не слежавшийся снег подался под ней, и она провалилась по пояс. Отчаянно рванулась вперед, разбивая своим телом снежную целину перед собой, упала на четвереньки, проваливаясь еще глубже…

— Мама, мамочка! — дальше и глуше закричал Ясь.

Эля взвыла, как гибнущая собака, и на четвереньках, тоже как собака, поползла-побежала на этот зов. А тоскливая безнадежность: «Не успеешь, не успеешь, не успееш-шь!» вместе с ветром свистела ей в уши.

Высоко закидываясь в стремительном беге, длиннющие, как у дяди Степы-милиционера, ноги пронеслись мимо ее носа. В снегу остались крупные рифленые отпечатки ботинок. Эля подняла голову. Прижимая к уху мобильник и крича что-то на бегу, Цви лавировал между деревьями. Сильно отставая от длинноногого американца, за ним вдогонку мчались черно-белый, как и весь окрестный пейзаж метрдотель, обрамленный зелеными куртками охранников.

Словно пловец в последнем усилии, Эля прянула вперед и выкатилась на запорошенную снегом, но все же твердую боковую тропу. Страшным усилием вздернула себя на ноги и сломя голову побежала вслед за Цви, отчаянно надеясь, что тот бежит куда надо.

Ясь больше не кричал.

Постанывая от нестерпимого ужаса, Эля швырнула вперед неподатливое тело — будь он проклят, этот неуклюжий, заплывший жирком мешок, шевели ногами, сволочь! Мимо промелькнул вольер с тревожно мечущейся лисой, впереди замаячила темная громада стены… И тут Эля увидела.

Растерянная нянька Наташа, безобразно-нелепо растопырив ноги, сидела в глубоком снегу, словно кто-то с силой пихнул ее туда. А впереди, зажав брыкающегося Яську под мышкой, бежал к стене человек в камуфляжном комбинезоне. Эля увидела как отчаянно лупят воздух маленькие Яськины ножки в коричневых сапожках, и наддала из последних сил. Снег проваливался под двойной тяжестью похитителя и ребенка. Эля с восхитительной, кружащей голову радостью поняла — она успеет!

Укол острой, оглушающей растерянности заставил ее споткнуться на бегу, теряя драгоценные секунды. Ну догонит она похитителя и что она с ним сделает, с таким здоровенным?

Да хоть зубами загрызет! Она прыгнула вперед…

Но Цви успел раньше. Налетев со спины, он с силой всадил вытянутую, будто кинжал, ладонь камуфляжнику под почки. Камуфляжник выдал скрипучий, полный задушенной боли вскрик, рухнул в снег… Но тут же, не выпуская ребенка, перекатом ушел от нацеленного ему в горло удара американца. Вскочил, волоча брыкающегося Яську, рванул к стене.

Над стеной снова показалась голова — в круглой черной шляпе. И легко, будто даже не перескочив, а перепорхнув через стену, в заснеженном парке приземлился молоденький еврей-ортодокс в черном лапсердаке под яркой молодежной курткой. Взметнувшиеся пейсы опали на плечи. Не теряя ни секунды, юноша кинулся наперерез похитителю.

Прижимая к себе Яську, камуфляжник вильнул в сторону. Увернулся от набегающего сзади Цви и не разбирая дороги, помчался вглубь парка — прямо на Элю. Взметывая вокруг себя снег, похититель несся на нее.

На лице камуфляжника, впервые увиденное ею без маски, красовалась едва зажившая необычная круговая царапина. Такую мог оставить только иззубренный край старой консервной банки, с размаху впечатанный в физиономию.

Похититель тоже увидел Элю и морда его стала такой страшной, что Эля поняла — ей его не остановить. Не удержать, не вырвать сына из его рук. Она слаба. Она не справиться. Он просто сметет ее, даже не заметив, и унесет Яся.

Бешенный взгляд налитых кровью глаз полоснул по ней.

Истошно взвизгнув, Эля метнулась прочь с дороги камуфляжника…

Подскочила к нависающему над тропой невысокому разлапистому дереву — и с безумной силой отчаяния грянулась в него всем своим весом.

Дерево содрогнулось и жалобно заскрипело.

Похититель дернулся на этот скрип, задрал голову…

Тяжеленная шапка снега сперва медленно, потом все ускорясь и ускоряясь скользнула с ветвей.

— Б…я! — успел только вякнуть камуфляжник, когда целый сугроб свалился ему на голову, погребая под собой и его и Яську.

По лягушачьи растопырив руки-ноги, Эля ухнула поверх сугроба. Под ней забилось что-то большое и сильное, но в эту секунду она увидела просвечивающееся сквозь снег красное и обеими руками вцепилась в прорезиненную ткань куртки. Изо всех сил дернула — снег раздался и Эля покатилась, крепко прижимая Яся к груди.

Сугроб взметнулся, словно под ним взорвалась мина и над ним воздвигся красный от ярости и холода камуфляжник. Завертелся на месте, как потерявший след пес, увидел сидящую в снегу Элю с ребенком на руках, взревел и низко опустив голову, ринулся на них…

Крепко обхватив Яську, Эля заскребла пятками, пытаясь отползти прочь, завязла в снегу…

Длинные ноги беззастенчиво перескочили прямо через нее и Цви встал между ней и нападающим. Сбоку, развевая пейсы по ветру, летел молоденький еврейчик. Не снижая темпа, камуфляжник заложил крутой, прям как у истребителя, вираж и помчался в противоположную сторону — обратно к стене.

Цви и юный еврей рванули за ним.

Сзади послышался слаженный топот ног, Эля судорожно дернулась, стискивая Яську, и тут они налетели на нее — черно-белый мэтр посредине и зеленые охранники по краям.

— Хоть кого-то догнали, — по-рыбьи хватая ртом воздух, прохрипел метрдотель и плюхнулся в снег рядом с Элей.

Они дружно поглядели туда, где опередив преследователей всего на несколько шагов, камуфляжник тяжело перевалил через стену парка. Исчез из виду. Следом, быстро и слаженно цепляясь руками и ногами, Цви и его молодой напарник почти взбежали по каменной кладке и тоже скрылись за гребнем.

За стеной послышался глухой рев мотора, а потом тихие, на самом пределе слуха короткие хлопки. Выброс дымно-темного пламени пузырем вспучился над стеной, опал и следом глухой взрыв мягкой колотушкой бомкнул по ушам.

— Во дает еврейский спецназ! — выдохнул мэтр и ошалело покрутил головой.

И только тогда Ясь оторвал мордашку от Элиного плеча. Внимательные серо-зеленые глазищи поглядели на нее из-под капюшона и Яська тихонько спросил:

— Мама, а где папа? Та тетя сказала, что папа приехал. Я по нему так соскучился.