Готова на все (СИ)

Глава 35

— Ну, давай — спрашивай, — равнодушно предложила Эля, разливая чай. Смотрела она только на свои руки, потому что носик чайника судорожно плясал и приходилось очень внимательно следить, чтоб кипяток лился именно в чашку, а не по окрестностям.

— Что спрашивать? — он недоуменно вскинул голову, явно оторвавшись от каких-то своих, чрезвычайно интересных ему мыслей.

Она горько усмехнулась:

— Что ты, ей-богу… Ты ж так старался, слежку организовывал, кормил-ублажал, в доверие входил… Считай, вошел… Вошел-вышел… Самое время воспользоваться плодами трудов грешных, — она снова дернула уголком рта — обозначила усмешку, — Хотел спрашивать, так и спрашивай. Боюсь только, ты будешь разочарован — я как раньше ничего про Савчуковские дела не знала, так и от секса знаний не прибавилась. Но ты спрашивай, спрашивай…

Выражение его лица показалось ей просто жутким. Она даже невольно отступила от стола — в полной уверенности, что он ее сейчас ударит. Она вдруг сразу вспомнила, что она один на один с мужчиной, который даже не вдвое — втрое, а может и вчетверо сильнее ее, а за ее спиной комната, где спит совершенно беззащитный Ясь, и никто не придет ей на помощь, кроме разве что бабушки, вот уж точно — страшная сила…

И когда Эля была уже в секунде от того, чтобы со сдавленным криком ринуться прочь — выхватить Яся из постельки, и вниз, по лестнице, бегом, прочь отсюда! — страшное выражение медленно сползло с его лица. Он резко отвернулся.

— Если ты думаешь, что я занимаюсь любовью со всеми свидетелями подряд… — хриплым от злости голосом сообщил он и коротко затянулся сигаретой, — То ты ошибаешься! Я в этом плане довольно капризный — всегда ограничиваюсь теми, кого хочу!

— Да я, в общем, и не думала, что ты имитировал оргазм, — растерявшись под его напором, неловко пробормотала Эля.

Он поглядел на нее совершенно зверским взглядом, но на этот раз она почему-то не испугалась.

— А спрашивать я тебя действительно буду! — возмущенно заявил он и пристально уставился ей в глаза, дескать, посмей только возразить! — Чтоб ты там про меня не думала, я не Джеймс Бонд и у меня нет гарема из свидетельниц! И если уж нашлась одна такая, с которой я хочу заниматься любовью и которая хочет заниматься любовью со мной…

Элина смятение усилилась: разве она хочет? Случайно получилось…

— …Так мне бы еще хотелось, чтоб она пожила подольше!

— При чем тут моя жизнь? Меня что, кто-то собирается убивать? — принужденно улыбнулась Эля. Что за чушь он городит?

— Ты же вроде умная? — с явным сомнением в голосе сказал Александр, — У тебя же, вроде, куча дипломов за то, что ты умная! Ну так и подумай своей умной головой — мужики в камуфляже приезжали, чтоб тебя в другой ресторан пригласить? А труп твоего коллеги у них в фургончике случайно завалялся? Знаешь, о людях можно составить довольно точное представление, если изучить случайно завалявшиеся у них предметы!

Эля снова резко вскочила, потом села на место, и жадно отхлебнула остывшего чая.

— Как он умер? — спросила она, — Грушин…

— Не о том спрашиваешь, — проворчал он, но все-таки ответил, — Во время погони. Просто не выдержал всех этих толчков и ухабов. — Александр болезненно поморщился, — Он был в очень тяжелом состоянии. Что ты хочешь, неделя непрерывных пыток, да еще без всякого специального оборудования, одними подручными средствами — кого угодно доконает.

Эля моментально вспомнила загнанную под ноготь скрепку — и снова быстро-быстро начала глотать чай.

— Но зачем? Зачем кому-то… — она сделала над собой усилие, выдавливая это слово сквозь сведенное горло, — …пытать Грушина? Это же не приключенческое кино советских времен — подлые империалисты похитили советского физика, чтобы узнать секретную формулу.

— А что, они ее и так знают? — напряженно подавшись вперед, переспросил Александр.

— Кого? — опешила Эля.

— Формулу, — ответил Александр, — Ну что ты на меня так смотришь! — заорал он, — Опять будешь вкручивать, что за ваши импортные гранты не убивают?

— Тише, не кричи, — испуганно оглядываясь на дверь кухни, прошептала Эля. Второго отцовского выхода она просто не перенесет!

— Что ты дурочку из себя корчишь? — перешел на злобный шепот Александр, — Всем давно понятно: твоего профессора убили из-за чего-то такого, что вы в своих лабораториях нарыли! Коллегу твоего украли, когда он, козел, орал на все поминки, что любимый ученик и первый заместитель! Вот они и решили, что нужные им сведения у него.

— Да ничего мы не нарыли! — вклинилась Эля, — И Грушин никакой не заместитель, а просто дурак амбициозный, все он придумал!

— Вот-вот! Когда его пытали, он тоже, небось, орал, бедолага, что все придумал, никакой не заместитель, ничего не знает… Только ему не поверили! Думаешь, тебе поверят, когда ты, дурища, будешь, как меня, уговаривать: ничего не знаю, впервые слышу? — снова сорвался на крик Александр.

Мутный мрак и фигуры камуфляжников, склонившихся над распростертым на полу телом — ее, Элиным, телом! Безжалостные глаза в прорезях маски, и приближающиеся к ней те самые «подручные средства» и беспомощность, и напрасные мольбы, и потом только боль и крик, крик, крик!

Эля сорвалась с места и кинулась в ванную. Глянцевые, одурительно пахнущие свежестью помидоры, и роскошный карбонат, и пряное, искристое вино — все это дурно пахнущей, мерзкой струей разом хлынуло в унитаз. Обеими руками Эля вцепилась в фаянсовый обод, чувствуя, как тело содрогается в корчах, выплескивая наружу содержимое желудка. Последний спазм сотряс внутренности, выталкивая сгусток желчи. Эля еще постояла, цепляясь за унитаз. Прямо перед ее лицом вдруг зависло полотенце.

— Вытрись, — пробурчал Александр.

Она попыталась ухватить полотенце, но пальцы не слушались и тогда он сам крепким сильным движением вытер ей лицо, размазывая остатки косметики.

— Но они должны мне поверить! — выныривая из жестких складок махровой ткани, пробормотала она. Ее убьют, неизвестно за что, страшно и мучительно, и Ясь останется совсем один. — У меня ребенок!

Александр засмеялся так, словно она удачно пошутила.

— Но я действительно ничего не знаю! — в отчаянии вскричала Эля.

— Плакат вывесишь: «Я ничего не знаю»? Или объявление в газету дашь? — поинтересовался Александр.

— Что мне делать?

— Думать! Соображать, — отрезал Александр, метко забрасывая полотенце в корзину грязного белья, — Пошли, сладкого чаю выпьешь, полегчает.

Они вернулись на кухню.

— Что соображать? — жалко проскулила Эля.

— Попробуем по классической схеме, — деловито предложил он, — Кому выгодно. Вот вы ведете свои исследования по этим самым грантам, вот вы чего-то обнаружили… эдакое… ну открытие, я не знаю как оно у вас называется… И что дальше? Это ж наверняка можно денежно реализовать. Что вы с этого имеете?

— А ничего! — моментально выпалила Эля и видя недоверчивую мину на его физиономии торопливо пояснила. — Имеет тот, кто деньги вкладывает. Все результаты исследований принадлежат фондам — они ж нам зарплату платят, оборудование покупают…

— То есть, вам от ваших открытий никаких доходов не положено? — отставив свою чашку, медленно и раздельно произнес Александр, — Допустим, придумали нечто уникальное, на миллионы долларов, а все равно ничего, кроме дохлой зарплаты, вам с того не перепадет?

Эля ошеломленно уставилась на него:

— Ты хочешь сказать… — она тоже было отставило свою чашку, потом судорожно схватилась за нее — ей вдруг нестерпимо захотелось пить. Она принялась глотать, капая чаем на проглядывающую в распахнувшейся шубе голую грудь, — Савчук придумал что-то доходное и не захотел отдавать это фондам? — не отнимая чашки ото рта, гулко прогудела она, — Но ему все равно нужны были деньги на проверку гипотезы, на разработку математического аппарата, на эксперименты… И чтобы получить эти деньги, а результаты потом не отдавать, он просто подсунул фонду подложный проект? А на самом деле вел совсем другие исследования? Думаешь, так?

— Если ты немедленно не запахнешься, я никак думать не смогу, — решительно сообщил ей Александр.

Эля опустила глаза вниз и моментально уткнулась взглядом в свой собственный сосок, дерзко проглядывающий между меховыми полами. Она торопливо закуталась в шубу.

— Все равно не может быть! — вызывающе заявила она.

Александр вздохнул, с сожалением поглядывая на ее придерживающую ворот руку:

— Чего у тебя опять не может?

— Не мог Савчук подложный проект протолкнуть! Там вам не здесь! В смысле, это у нас можно в Министерство любую туфту на личных связях впихнуть, а все эти фонды — они знаешь какие переборчивые! У них каждый проект специальные эксперты анализируют и без их согласия ни один принят не будет! А эксперты все, между прочим, анонимные!

— Значит, твой покойный шеф сумел выяснить, кто они, — невозмутимо заявил Александр, — Он же у тебя был международно известный — выходит, его личных связей хватило.

— Фигня! — возмутилась Эля, — Все ты на наших равняешь! Допустим выяснил Савчук, кто эксперты. Даже, допустим, настолько рехнулся, что предложил им одобрить подложный проект, с которого их фонд потом ни копейки не заработает. Ну так они бы Савчука послали дальше чем видно, и еще бы во все другие фонды сообщили о его недостойном поведении. Чтоб его больше к импортным денежкам на пушечный выстрел не подпустили! Им за экспертизы такие деньги платят, что фиг они тебе станут ради ерунды рисковать!

— А если не ерунды? Если твой Савчук нарыл такое, что все экспертные зарплаты рядом с этим как раз и есть — ерунда? — спросил Александр.

Эля задумалась.

— Хорошо, — после долгого молчания сказала она, — Пусть даже так… Но это у нас такие договоренности проходят спокойно, и никто не удивляется. А в нормальных странах считаются уголовным преступлением, а может и вообще — изменой капиталистической родине! Если всплывет, вся полиция и спецслужбы на уши встанут.

— А они и встали. Почему не успели Савчука грохнуть, как твой импортный красавчик Цви на рысях примчался? — ухмыльнулся Александр.

— Он представитель фонда! — слабо возразила Эля.

— А фонд чей представитель, как думаешь? Смотри, Элли, не вздумай с этим представителем представителей ни о чем откровенничать! И вообще пусть он возле тебя не вертится! — предостерегающе сказал он и вдруг перегнулся через стол, сунул руку под ворот ее шубы и всей пятерней охватил Элину грудь. Словно печать собственности поставил.

Эля глядела на него во все глаза. Это он что, ревнует? А в каком, в личном, или скажем так, служебно-информационном плане? Сексуальное предостережения против сотрудничества с иностранной разведкой?

Мысли вертелись с такой силой, что казалось, сейчас голова просто взлетит на них, как на вертолетном винте. Компания в камуфляже, Цви, Александр, зав с деканом, и неожиданно оказавшийся таким хитрым покойный шеф — все это смешалось в ошеломляющий хоровод. А ведь если шеф и вправду сунул американцам подложную разработку, чтобы получить деньги для своих, личных исследований, тогда все сходится: и ерунда, расписанная в проекте, и два финансовых баланса — подложный и настоящий — за которые шеф обещал двести долларов. Если он не побоялся затеять с денежными спонсорами такую дерзкую игру, значит, придумал что-то очень крутое. Куш должен стоить риска. Эля вдруг хихикнула. Декан с завом и без того из штанов выскакивают, чтобы подгрести гранты Савчука. Если бы они знали, что тот где-то умудрился прикопать открытие на миллионы!

— Знать бы хоть, что он такое придумал, — пробормотала Эля.

— А эти, торсионные поля, они точно бесперспективные?

Эля неопределенно пожала плечами. Бесперспективные-то бесперспективные… Генетика, вон, тоже лженаукой считалась. Мало их, что ли, направлений исследований, закрытых из-за академических свар или соперничества между научными школами? Вполне в шефовом духе: увидеть неожиданный поворот во вроде бы исчерпавших себя исследованиях, подметить то, что другие прошляпили.

— Если бы я у нее тогда подлинный финансовый отчет забрала… — задумавшись, сказала Эля, — Можно было бы хоть сориентироваться, в каком направлении Савчук работал.

Сигарета в руках Александра зависла в воздухе, так и не донесенная до рта:

— Есть финансовый отчет? У кого?

— У барабашки, — рассеяно ответила Эля.

— Это ты так шутишь? — недобрым голосом поинтересовался Александр.

— Какие шутки, — досадливо пробурчала Эля, — Лучше скажи — у тебя двести долларов найдется?

— Зачем?

— Для барабашки же! Ну для Домовушки нашей, господи! Она без денег балансы не отдаст!

— Домовые теперь долларами берут? Может, лучше традиционно, блюдечком с молоком обойдемся? — дико глядя на Элю, пробормотал Александр.

— С чего это Домовушка станет двести долларов молоком брать, она же не владелица гастронома!

— А кто? — слабеющим голосом переспросил Александр.

— Бухгалтер, естественно, — фыркнула Эля, — Кто финансовыми балансами занимается — бухгалтер!

— Барабашка-бухгалтер? — потерянно выдохнул Александр… и вдруг лицо его преобразилось, стало напряженным, — Стоп! Ты что, знаешь бухгалтера, который вел дела Савчука?

— Может, даже за сто удастся договориться, нам же только настоящий баланс нужен, фальшивый без надобности. — отвечая на свои мысли добавила Эля и лишь тогда кивнула, — Конечно, знаю.

Лицо Александра снова стало страшным.

— Мы ищем этого бухгалтера по всем углам, всех трясем, а ты знаешь и молчишь! — задушенным злобным шепотом выдохнул он.

— А меня вы потрясти забыли. Погонями и торсионными полями увлеклись, — хладнокровно парировала Эля, берясь за чайник — чего над пустой чашкой-то сидеть…

Александр бешено воззрился на нее и набрал полную грудь воздуха, явно собираясь разразиться гневной тирадой…

— Не нервничай ты так, — примирительно сказала Эля, — Даже если б вы меня три раза именно про бухгалтера спросили, я бы все равно вам не рассказала.

Явно стараясь удержать рвущуюся наружу ярость Александр надул щеки, потом шумно выдохнул:

— Иногда мне кажется, что ты полоумная, — доверительно сообщил он, — Что значит — не рассказала бы? А про ответственность за сокрытие важных для следствия сведений ты когда-нибудь слышала?

— У меня с мозгами все в порядке! Как раз достаточно, чтобы понимать, чем может кончиться «стук» на университетского бухгалтера! Она вас пошлет подальше, скажет, что никаких балансов знать не знает, а потом сообразит, что на нее через меня вышли и сквитается по полной программе! Буду потом каждый месяц все табеля по сто раз переоформлять и зарплату свою по всем банкам разыскивать.

Александр высокомерно усмехнулся:

— Нас, дорогая моя, не очень-то пошлешь! Давай быстро данные этой своей бухгалтерши и завтра с утра… — он поглядел на часы и уточнил, — То есть, уже, получается, сегодня… Она будет сидеть у нас в конторе с балансами в зубах! И никаких двухсот долларов не понадобится.

Эля поглядела на него с жалостливым презрением:

— И этот человек еще называет меня полоумной! Наша Домовушка на Савчука почти пять лет работает и до сих пор никто этого не засек — в университете-то, где все становится известно раньше, чем происходит! Помалкивать она умеет даже лучше, чем деньги считать.

— Ничего, у нас и не такие говорили!

— Какие? — скривилась Эля, — Бухгалтеры крупных фирм, которые валюту в оффшорные зоны перекидывают? А ты попробуй разговорить старую прожженную бухгалтершу бюджетного вуза, поднаторевшую в отсрочке стипендий студентам! С ней свои, местные не справляются, куда уж вашему СБУ! — Эля безнадежно махнула рукой, — Она вас промытарит, как профессуру с командировочными, и в конце концов точно также ничего не даст! На нашу бухгалтерию давить бесполезно, с ней можно только поддерживать хорошие отношения. Если не хочешь, чтоб она эти отчеты по-тихому уничтожила, доставай двести долларов.

Физиономия у Александра стала совершенно несчастной:

— Ты думаешь, у меня такие деньги в бумажнике лежат? Мы, между прочим, тоже организация бюджетная! Мне деньги еще выпросить надо! У бухгалтера! Ты знаешь, сколько они меня промытарят?

— Проблемы со своей бухгалтерией каждый решает сам! — отрезала Эля.

— Я, конечно, с утра у генерала запрос подпишу… — несчастным голосом протянул Александр, — А другого способа разобраться, чтоб без нашей бухгалтерии, нет? Что мы так вцепились в этот баланс? Что там, в дебете формулы открытия записаны? Может, они вообще нигде не записаны, может, твой покойный профессор их в голове держал! Вон, убийцы-то у мертвеца явно ничего не нашли — иначе не носились бы теперь, похищая савчуковских сотрудников направо и налево. На фига им сдалось его убивать? Соображать же надо, что открытие на миллион долларов — не то же самое, что чемодан с миллионом. Его так просто не возьмешь и не унесешь.

— Значит, было уже что уносить, и убийцы об этом знали! — снова перебила его Эля, — Мы получили этот грант год назад. За год Савчук вполне мог перейти от гипотезы к конкретному результату, такому, что и продать можно. Его убили, потому что кто-то об этом проведал! И это очень своеобразный кто-то! Смотри, во-первых, он должен иметь доступ к шефовым разработкам, во-вторых, понимать ценность того, что Савчук сделал, и в-третьих, ему нужны хоть минимальные связи в научных кругах Запада. Только там можно превратить идею в настоящие, большие деньги.

— Ну тогда все просто, — усмехнулся Александр, — Это ты.

Эля посмотрела на него долгим, странным взглядом, а потом вдруг резко встала:

— Езжай-ка ты домой, — она поглядела на часы, — Засиделись мы с тобой, ты посмотри, который час, а работу завтра никто не отменял. — она направилась в коридор, не оставляя Александру ни малейшего шанса задержаться. Нырнула в комнату, вернулась, сунула ему в руки его кожаную куртку и принялась деловито отпирать замки, — Давай, давай, сколько можно, не хватало еще, чтоб тебя бабушка или малый застукали.

Ошеломленный эсбеушник растерянно держал куртку в руках:

— Я думал, мы с тобой того… поспим… Ну или не поспим… В смысле…

— С ума сошел — какой уже сон-не сон? — Эля распахнула входную дверь, — Утро скоро, мне ребенка вот-вот будить! — и она безапелляционным жестом указала ему на площадку — выметайся.

— Ребенок — это да, это конечно… — он медленно натянул куртку, двинулся было к двери, задержался на пороге, — Ну ты смотри, я как с нашей бухгалтерией договорюсь, так сразу позвоню.

— Да-да, — нетерпеливо кивнула Эля, слегка подталкивая его на выход.

Он наклонился к ее губам… Но она лишь мотнула волосами и ухватилась за дверную ручку, волей-неволей заставляя его переступить за порог.

— И насчет новых шмоток я обещал, обязательно договорюсь…

— Конечно-конечно, ты очень любезен, — не слушая его кивнула Эля и потянула тяжелую дверь на себя. Ему пришлось отступить еще на шаг, чтобы не получить створкой по лбу. — Свяжемся-созвонимся…

— Элли! — негромко, но как-то очень значительно окликнул ее Александр, — Что с тобой?

— Ни-че-го! — раздельно сказала она, — То есть, абсолютно, стопроцентно ничего! — и она решительно рванула ручку, оставляя его недоумевающую физиономию по ту сторону плотно закрытой двери.

Щелкнула засовом, и привалилась спиной к створке, тяжело переводя дух.